«Дружба должна быть прочною штукою, способною пережить все перемены температуры и все толчки той ухабистой дороги, по которой совершают своё жизненное путешествие дельные и порядочные люди» Александр Иванович Герцен ©
Тёмное, освящённое лишь тусклым светом луны, проходящей через прозрачные шторки, помещение. Тихо. Можно было услышать, как равномерно вдыхают и выдыхают такой нужный для любого живого существа воздух пятеро человек, двои из которых, совершенно не имели никакого отношения к комнате, где девушки и решили провести свои махинации. Тихо пробираясь по изредка поскрипывающему под весом тела паркету, шатенка, с радостным блеском в глазах, направлялась точно по душеньку, спокойно лежащего на кровати сапфирового принца, коим являлся никто иной, как Аи Миказе. Перевернувшись на другой бок, от странного ощущения близости к своему лицу постороннего, поморщился, натягивая брови ближе к переносице, отчего Таша не удержалась, и томно вздохнула, представляя, как юноша поднимет её на своих сильных руках на их свадьбе, поцелует и скажет слова, о которых она и мечтать не могла: «Я люблю тебя». Да, у них бы было двое детишек: мальчик и девочка, чисто похожих на отца. Они жили долго и счастливо, и умерли бы в один день. Но мечты, есть мечты, которые могут в мгновении ока разбиться о суровую реальность. Дёрнув свою подругу за плечо, альбиноска без слов давала понять, что если так пойдёт и дальше, то, скорей всего, их обоих застукают, и уж тогда им не отвертеться. Однако, как бы то ни было, никто из мирно отдыхающих после тяжёлого дня парней не соизволил открыть глаза – усталость всё-таки взяла своё, чем они и воспользовались. Достав из своих карманов телефоны, девушки принялись щёлкать юношей – одна свою любовь всей жизни, а другая своих кумиров, по воле судьбы оказавшихся в этой комнате вместе с Миказе. Нацуки, как ни странно, развалившись на верхней части двухъярусной кровати, тихо, на так мило посапывал, что невольно захотелось потянуть его за щёки, но ведь тогда он проснётся, и план провалится. Нет, пожалуй, такого Оклус явно не хотела, потому, удержав при себе вторую сторону своей сущности, сделала пару снимков и переметнулась вниз, где свернувшись калачиком, спал Курусу. — Ви, валим, застукают, — произнесла шёпотом, чтобы никого не разбудить, альбиноска, отстраняясь от кровати и беря в руки чью-то футболку, висевшую на стуле около кровати на стороне Стариш. Да, это явно не Миказе, значит, по размерам получается Нацуки. Махнув в сторону подруги рукой, которая на этот жест, закатив глаза, еле слышно фыркнула, вновь продолжила мучить спящего певца своим телефоном, фотографируя того со всех ракурсов с которых только было можно, при этом не забыв и самой сфотографироваться рядом с ним. Знаете, это уже называется не фанатизмом – это болезнь, причём неизлечимая. Нет, может, когда-нибудь в будущем, скорей всего, это и пройдёт, но, блин, до него ещё дожить ведь надо. А если она и не излечится? Как тогда быть? А вот никак. Всё, конец жизни, можно спокойно уходить в Рай много-много маленьких солистов Ночного Квартета. — Ви-и-и, — протянула уже стоящая рядом Зои, но Свит даже и внимания не обратила, продолжая своё занятие. Разозлившись, что, кстати, бывает с альбиноской довольно часто, она схватила свою подругу за шкирку, и хотела было уже вытянуть её из комнаты, как сонный с толикой раздражения монотонный голос заставил обеих в ужасе остановить в проёме и повернуть головы. Попались…***
Ох уж это прекрасное начало дня – никто до тебя не домогается, не заставляет подняться в рань со своей уютной кроватки, не кричит в ухо своим раздражающим голоском. Красота. Знаете, иногда очень хорошо иметь на своей двери замок, отделяющий твою собственную территорию от остального мира. Поднявшись со своей мягкой кроватки, на которой она проспала более тринадцати часов, молодая особа, чьи длинные милированные чёрные, словно раскрашенная кровью ночь волосы, направилась прямиком в ванную комнату, встроенную прямо на территории девушки, что означало – её, и ничьё больше. А также можно было предположить – хотя все предположения отпадают в любом случае, ведь это и так понятно – что если кто-то пройдёт через порог без разрешения, а уж тем более, если и возьмёт что-нибудь, умрёт страшной смертью. И это факт, который потом будет просто невозможно предотвратить. Кстати, ванная в комнате, как не странно была лишь у неё. Сонно зевнув, Сара – а это была именно она – пройдя в ванную комнату, разделась и, кинув вещи на пол, встала под бодрящий разум и тело ледяной душ, который так требовался ей каждый божий день для того, чтобы она не была похожа зомби, желающего всё и вся вокруг себя жестоко убивать. Маленькие капельки, ударяясь о бледную кожу лица, стекали вниз, забирая с собой всю печаль и снимая груз горечи, навалившейся на неё вчерашним вечером, из-за которого она даже не смогла прийти на ужин, где её так дожидался лучший друг, а также и верная группа, именуемая Мазохистами. Конечно, ничего не понимая, Курусу всё-таки навещал Хидлт, но она отозвалась на его беспокойства лишь сдавленным «всё хорошо». Как-то трудно верится, знаете ли… Но тем не менее, парень оставил её одну, давая полное уединение со своими мыслями. Такое чувство, словно она марионетка, которой управляет умелый кукольник, надевая на девушку маски, как только она выходит на люди. Подделка. Она никогда не сможет показать своих настоящих чувств даже лучшему другу. Почему? Неизвестно… Сара никому не расскажет о своих переживаниях. Зачем лишняя жалость, режущая острым ножом по сердцу? Лучше молчать. Закрутив вентиль, Хидлт опустилась на корточки и, обняв свои колени, осталась сидеть на холодном кафеле, отрезвляющим жжением, возвращающим в реальность. Ещё чуть-чуть, и она явно упадёт, не вытерпев эту ужасную муку. Сердце, наверное, уже давно превратилось в выжитый до последней капельки лимон, а глаза с каждым днём теряли свой цвет, становясь похожими на высохшую траву. Спустя пару минут, прикрыв глаза, она тяжело вздохнула и поднялась с ледяного кафеля, выпрямляясь в свой и без того невысокий рост. Взяв белое махровое полотенце, укуталась в него и начала приводить себя в порядок. Сушка волос, тщательная чистка зубов, вставка линз, тональный крем – всё это стало неотъемлемой частью её существования в обществе. Всё как обычно, и этот день будет такой же фальшивый, как и все другие. Надо просто продержаться до вечера, а там можно и расслабиться. Оставив волосы распущенными, она вышла из ванной уже полностью готовой и настроенной на новый день. Однако выходить действительно не хотелось, но ведь тогда ей в любом случае не дадут покоя, так ведь? Тогда смысла оставаться просто нет. Одевшись, Сара, крутя на своём тоненьком пальчике такую излюбленную шляпку Курусу, покинула комнату с громким хлопком двери, которую она случайно не удержала. Спустя каких-то пять минут хождений по длинным коридорам, девушка всё-таки отыскала всю компанию, которая расположилась в актовом зале на первом этаже, около двери которой она во второй раз в своей жизни по-настоящему сильно влюбилась в человека. — Хей-хей, Сара-тян, здравствуй! — возрос над беззащитной девушкой скалой, выползший из неоткуда Синомия, который в то же мгновение сковал брюнетку в своих крепких объятьях. Однако это уже начинает раздражать, причём достаточно сильно. — Нацуки-ку-у-ун, отстань от меня… — прорычала девушка, вцепившись в руку молодому блондину ногтями, который тут же отпрянул от неё с вырвавшимися из уст айканьями, потому как, не удержавшись, Сара поцарапала того до крови. Из маленьких неглубоких ранки в виде трёх полосок тоненькими струйками сочилась красная жидкость, в народе именуемая кровью. Ничего сначала не понимаю, Синомия смотрел то на полученное ранение, то на хмурое лицо брюнетки, которая злобно сверкнув глазами, обошла того стороной и села на пол в позе лотоса около ног ошеломлённого таким её поведением Курусу. Тяжело выдохнув, Сара натянула на свою голову шляпу Сё и как ни в чём не бывало, буркнула в сторону затихших: — Продолжаем, — а сама лишь дёрнула бровью, обведя всех присутствующих оценивающим взглядом. Ещё во время инцидента с Нацуки Хидлт заметила, что Иттоки, отсутствует, потому и повела себя так, как душе угодно. Однако стоило красноволосому юноше зайти в комнату, как бледное лицо сразу же озарила блистательная улыбка, так подходящая под название самого агентства. — Здравствуй Отоя-кун! — поприветствовала она ничего не понимающего парнишку, который и зайти-то толком не успел, как уже был одарен многозначной аурой доброжелательности. Улыбнувшись Саре в ответ, отчего в груди голубоглазого блондина, что стоял около напряжённой брюнетки, что-то неприятно кольнуло, а кулаки сами по себе сжались, Отоя прошёл в центр зала, не доходя пару шагов, замер, в упор глядя на кровоточившую руку друга. — На-тян, что с тобой приключилось? — обеспокоенно спросил он, хватая раненую руку Синомии. — Тебе надо обработать рану, может зараза всякая попасть! — Н-ничего страшного, Ото-тян, просто Са… — но не успел он договорить, как его рот в мгновение ока закрыла маленькая ручка Хидлт, стоящей на носочке, облокачиваясь на него и мило улыбаясь. — Я помогу ему, Отоя-кун, не переживай, — невинно сверкнув своими малахитовыми глазками, Сара потянула за собой «великана» даже и не думающего сопротивляться. Поддавшись её напору, они покинули зал, оставив своих друзей в гнетущей тишине, которую вскоре нарушил громкий смех членов Masochists. — А… что произошло? — непонимающе спросил оптимист, переведя, наконец, взгляд с закрывшейся двери на валяющихся на полу в припадке мазохистов. Почти всё заливались слезами, ухохатывались до потери пульса или просто долбили рукой по полу, а Стариш и неполный коллектив Ночного Квартета за этим наблюдали. Сказать честно, они бы давно уже могли привыкнуть к таким вот выходкам, однако, почему-то, не могли. Каждый божий день, они задавались вопросом: «А всё ли с ними в порядке?», но ответ обычно приходил сам собой находился после часовых расспросов Миказе, которому явно не нравилось такое поведение. Вот и сейчас, направив свой грозный взгляд на сжавшуюся Ташу, которой и так уже сегодня стильно досталось, он решил прекратить весь этот беспредел. Вытянувшись по струночки, все мазохисты, конечно же, кроме Зои, которая спокойно сидела на протяжении всего этого времени с каменным лицом на мягком кресле около стены, прекратили вести себя как малые дети. — Да уж, тигрёнок сегодня, похоже, не в духе, — в своей привычной манере проговорил Дзингудзи, получив в ответ убийственный взгляд голубых глаз, наполненных раздражением и обидой. — Хей-хей, спокойно, малыш, ты сейчас во мне дырку прожжёшь. — Я тебе не малыш! — взревел Курусу, ещё больше раздражаясь и уже готовясь к ожесточённой схватке, в которой ему, конечно же, по его мнению, несомненно, выиграть. — И Сара тебе не «тигрёнок»! Ты знаешь, что она тебе за такие слова сделает? — М, что-то очень приятное? Закатав рукава своей белой рубашки, торчавшей из-под бежевого свитера, Сё со злобными огоньками в глазах уже было хотел наброситься на ухмыляющегося ловеласа, как его остановил раскинувший перед ним свои длинные руки Отоя. Вновь сжатая до неприятного скрежета челюсть, впившиеся в побледневшую кожу покрашенные в чёрный цвет ногти, и эта острая боль в сердце, не оставляющая в покое вот уже несколько дней. Может, это всего лишь дикая ревность как к лучшей подруге, может, ещё что-то, но Сё знал точно – он этого не потерпит. Молодой юноша просто не может смотреть на Сару, которая встаёт за углом и наблюдает за красноволосым парнишкой, ни слухом, ни духом о её любви к своей персоне. Каждый день… каждый день, она о нём только и болтает какой он весь из себя замечательный и прекрасный, а о своём лучшем друге совсем забыла. Наверное, сейчас юноша её нужен только лишь как слушатель рассказов будущего Отои и Хидлт, хотя таких вот слушателей у неё ещё четыре штуки. Толкнув друга вбок, отчего оптимист быстро отошёл с дороги и что-то обижено буркнул, голубоглазый блондин, на чьей голове сейчас покоилась новая шляпа, ещё не украденная Хидлт, побрёл в сторону двери, после чего вышел, громко хлопнув дверью. Сейчас ему явно надо было выпустить пар, а срываться на друзьях не особо было-то и хорошо, потому он просто ушёл подышать свежим летним воздухом. Идя по, казалось бы, невзрачным коридорам, не меняющим свой внешний вид даже спустя пару минут, парень всё-таки добрался на третьего этажа, где совсем недавно нашёл очень удачное место для уединения. Большой балкон с видом на раскидистый сад Блистательного Агентства Саотоме – то, что нужно для расслабления. Однако… — Сё? Сара… Да, наверное, именно её Курусу сейчас хотел видеть меньше всего. Овальное бледное лицо, обрамлённое чёрными и красными локонами её прекрасных длинных волос, в данный момент отражало крайнюю степень удивления. Невысокая, миниатюрная девушка, чьи малахитовые глаза проникновенно смотрели в грустные глаза чистого неба, пытались понять, что с парнем такое происходит. Тишина, воцарившаяся между ними, нарушалась лишь тихим свистом ветра, едва покачивающего лёгкие занавески и края юбки Хидлт. Ступив пару шагов к нему навстречу, брюнетка притормозила, оставаясь стоять в центре балкона, всё так же обеспокоенно смотря на юношу, который не удосужился и слова сказать. Что между ними произошло? Как так вышло, что двум лучшим друзьям совсем не находится что сказать? Они ведь так давно не виделись, так давно мечтали возобновить общение, так почему спустя четвёртый день жизни под одной крышей у них вдруг пошёл резкий спад отношений? — Я думал, что я один знаю про это место… — печально усмехнувшись, парень прошёлся мимо девушки, облокачиваясь о перила и смотря куда-то вдаль, подставив своё лицо ветру. — Слушай, Сар, не хочешь податься в кино? На один фильм, в котором мне предложили роль, идёт набор актёров, там как раз требуется девушка, для второстепенной главной роли. Ты по описанию почти подходишь… — задумчиво произнёс Курусу, после чего повернулся к девушке и лучезарно улыбнулся, как будто бы ничего и не было. Он хотел хоть как-то наладить со своим, наверное, самым дорогим другом отношения, которого он не хотел терять, а так она будет больше времени проводить вместе с ним на съёмках, уставать, а это значит, что у неё будет меньше времени восхищаться Отоей, которому она и боком не сдалась. Однозначно – самый лучший вариант, главное, чтобы она согласилась. — Знаешь, мелкий, ты прав, — рассмеявшись, Сара многозначно закачала головой, выставила большой палец вверх, тем самым показывая гениальность предложения друга, однако, Сё тоже далеко от неё не ушёл улыбаясь во все свои тридцать два зуба. — Гномик-момик, ещё раз меня так назовёшь – получишь, — всё ещё улыбаясь, спокойно проговорил Курусу, в голосе котором слышались явные нотки раздражения. — Я кому-то сейчас лицо-то подправлю… Они оба смеялись, оба кидали друг на друга раздражённые взгляды, после которых ещё больше заливались смехом. Им было просто приятно проводиться время вместе, было приятно одно присутствие. Любовь – любовью, а дружба рушиться не должна. Никогда. Даже если ты неосознанно отталкиваешь друга на второй план, освобождая первое место в сердце для своей любви, всё равно не должна, так ведь?***
Довольно уж сильно разойдясь, Майк – а это был именно он – стоя одной ногой на журнальном столике в гостиной, рассказывал очередной глупый анекдот, который приводил всех просто в ужасное сковывание в неудобных позах от подпирающего к глоткам смеха. Пусть они были и глупыми, но сказать, что они были не смешны – просто язык не повернётся. — То, что кража невесты идёт как-то не по плану, стало понятно, когда по почте пришёл её палец, — вот, тупой анекдот, который всех поглотил в ярый хохот. Ну, почти всех… — Майк-сан, по-моему, вы стали перегибать палку, — сдержанно улыбнувшись, пожала плечами Харука, однако Арлерт, будто бы не слыша, продолжал своё деяние. Спустя пару минут, в комнату зашли ещё двое размахивающих руками друзей. Что-то яро обсуждая, они и не заметили, как смех в комнате прекратился и все устремили свой взор на них. — А помнишь, как Юи визжала, когда мы её паука на кровать подкинули? — спросила Хидлт, разваливаясь на мягком кресле и закидывая свои ноги на журнальный столик. Обсуждение детских времён между лучшими друзьями, видимо, шло уж очень ожесточённо и долго, так как красные лица именно об этом и говорили, однако, не факт, что они могли просто сгореть на солнышке, которой будь здоров, как сегодня палило на ясном небе. Но, как бы то ни было, они оба разразились звонким смехом, успокоившись только тогда, когда злой до чёртиков Камю окликнул их своей очередной пропитанной ядом фразой: — Оболтусы, прекратите балаган. Между прочим, вы нам утром сорвали репетицию, из-за чего теперь работы всем предстоит в три раза больше. Сами напросились, когда оставили своих товарищей, — выставив перед самым носом молодой особы свой жезл, отчего у Сары злобно сомкнулась челюсть, и налились кровью глаза, Камю пафосно взглянул на её гневное лицо. Опять та самая накаляющая обстановка, пропитанная маленькими зарядами электричества, которые перекидывали между собой два человека, нетерпящих возражений в свою сторону. Казалось, в воздухе вокруг них витали острия ножей, готовые вот-вот сорвать по велению своих хозяев и вонзиться в стоящего напротив врага. Кстати говоря, о стоящим напротив. Сара Хидлт – а это была именно она – встав со своего места и уперев руки в бока, сейчас стояла прямо перед самим графом, смотря прямо в глаза и скалясь. Опять этот человек мнит о себе слишком многое, что очень, ну прямо очень раздражало девушку. Нет, Сара никогда не была вспыльчивой, она просто относилась к человеку так же, как и он к ней, пусть и показывает это очень редко. Даже взять пример с Нацуки – она никогда не испытывала к нему неприязни, можно сказать даже, что она относится к нему с уважением, хотя он и раздражает своими «ути-пути, какая миленькая». Однако это другой случай… Эгоистов брюнетка ненавидела больше всего, а Камю, считающий себя графом, был как раз эгоистом первой степени. — Ох, я вас обидела, граф? — не без сарказма спросила она обладателя голубых глаз, в которых уже плескался целый ураган, сносящий на своём пути всё и вся, что только можно. Левый глаз Камю вдруг начал непривычно дёргаться. Нервы сдавали… — Прошу прощения, о почтенный, такого больше не повторится. Я приклоняю перед вами свою голову. Сделав небольшой реверанс, девушка вновь выпрямилась, и уже было хотела наброситься на разгневанного таким отношением к своей персоне «графа», как её резко задержали сильные руки обеспокоенного о сохранности здоровья девушки Иттоки, ведь кто знает, чем это может потом кончиться… Сначала девушка и не обратила на держащего её человека внимания, но когда поняла, что она не может сдвинуться с места и вообще отъезжает от объекта своей ненависти назад, она, наконец-то, закинула голову вверх, но мгновенно опешила от выглядывающей макушки красных, словно огонь волос. Тело словно сковало множество прочных цепей, а голова наполнилась сталью, отчего стала казаться ещё более тяжёлой, чем раньше. Стыд. Да, Саре сейчас определённо было стыдно перед этим оптимистичным юношей, такого дружелюбного даже к ней. Сейчас больше всего на свете её хотелось, наверное, провалить под землю, ну или хотя бы закрыться в своей комнате на неделю, подальше от чужих глаз… Вот как знала, что сегодня лучше остаться в своём «убежище». Оттягивая девушку от злого до чёртиков Камю, которого уже держал вовремя подоспевший Котобуки, Иттоки и не заметил, как потерял ту по пути. Выхватив Сару из цепкой хватки своего ещё пока друга, Сё потащил её за собой, в другую сторону от красноволосого. А она, закусив нижнюю губу, затуманенным взором смотрела на стоящих с такими же красными, но скорей всего от вырывающегося наружу смеха, лицами молодых мазохистов. Как только они остановились, Сара грохнулась, так сказать, на пол из-за резко отпустившего её парня, который вследствие присел рядом на корточки и, сняв свою шляпу с её головы, ударил ладонью по лбу, дабы спустить брюнетку с небес на землю. — Ауч, больно же, противный пенёк! — схватившись за лоб двумя руками, она, подогнув к своей груди колени, посмотрела на его наглое лицо через небольшой промежуток между ладонями своими большими малахитовыми глазами, на которые навернулись предательские слезинки, накопившиеся от переизбытка внутри неё эмоций. Он просто не мог удержать улыбку от такого милого зрелища… — Угомонись, гномик-момик, — и обнял… Так нежно и любяще, словно она что-то очень-очень хрупкое, но просто безумно важное для его сердца. — Кхе, сладкая парочка, ну-ка живо разойтись по углам, — угрюмо проговорила Зои, после чего схватив юношу за шкирку, потянула к остальным присутствующим здесь Стариш, дабы они, наконец, забрали своё чадо подальше от её драгоценной Сары. — Котобуки-семпай! Котобуки-семпай! Можно вопрос? — решила всё-таки узнать очень важную вещь обладательница карих глаз, поднимаясь со своего места и пододвигаясь прямо к самому лицу многоуважаемого Рейджи. После задорной улыбки наставника Сенклера, Таша продолжила допрос. — А что значит «репетиция будет в три раза больше»? Это получается из-за этих двух недоумков будем страдать и мы? — Получается так! — ещё шире улыбнувшись клавишнице, Котобуки перевёл взгляд на удаляющихся Ая и Ранмару, которые просто не могли уже выносить этот шум и гам, а Свит лишь печально уставилась на всё так же спокойно сидящую Хидлт. Вот тут-то и остальные подтянулись, вовлекая присутствующих в гостиной людей в увлекательный разговор о предстоящих репетициях, в которые их вняли Сара и Сё. Да, определённо им теперь не слабо достанется от своих товарищей. В большей степени, конечно же, Хидлт, ведь на протяжении всех проведённых на магистратуре дней, Masochists так и не показали своим наставникам, на что они способны.***
г. Винтерберг. Германия.
Пожилой человек, чья тень отражалась на каменных стенах особняка, сковывающим взглядом смотрел на стоящих перед ним трёх мужчин в деловых костюмах. Высокие, со статными чертами лиц молодые люди, больше похожие на каких-то аристократов – и в таком месте. Безлюдная поляна посреди густого леса, куда и дорогу-то нормальную сложно проложить, не вырезав десятки тысяч высоченных деревьев, закрывающих темнеющее с каждой секундой небо. День клонился к вечеру, а трое неизвестных всё так же молча стояли перед мужчиной, который и не думал отдавать им приказ о возврате в город. Кто он, что он задумал, почему в этом месте? Никому, наверное, не дано узнать всей той каши, царившей в его голове. Никому и никогда. Он не доверяет ни родным, ни подчинённым. Никому. Он лишь будет отдавать приказ, который в тот же миг выполнят без каких-либо погрешностей. Вот и сейчас, разузнав последние новости, он обдумывает следующий план своих действий, дабы заполучить то, что он желает. Прокручивая на своём длинном пальце связку ключей, мужчина сверлил стоящего напротив него молодого человека, который и поведал обо всём, что творится в стране на сегодняшний день. — Раз так… — хриплым голосом заговорил он, оттенком ярости обдавая своих подчинённых, — езжайте к моему внуку сами. И, я надеюсь, что долго мне ждать не придётся. Я хочу скорее увидеть его в Винтерберге. Развернувшись, он направился в дом, кинув напоследок мимолётный взгляд чёрных, словно сама ночь глаз.