Еще никто не уходил

Часть 1. Жертва. За окном автобуса мелькают высокие деревья, залитые лучами закатного солнца. Я задумываюсь, заглядываюсь на эту картину. Давно я из города не выбирался, начал забывать, как прекрасна природа. Особенно так - не на мониторе, а вживую. Я чуть не проезжаю остановку. Бегу к закрывающимся дверям, выскакиваю на пыльную дорогу. Кажется, в эту сторону. Да, точно, сейчас поворот, еще один и узорчатая калитка справа. Я иду подпрыгивающей походкой, глубоко вдыхая свежий загородный воздух. Впереди целое лето, которое будет самым лучшим в моей жизни. Жара спала, солнце ласкает спину, в ушах играет Флёр. Правда ли это, или мне все приснилось? Ты говоришь, а я уплываю... Как все вокруг стремительно изменилось - Хмурый январь обернулся сказочным маем. Я на огромных качелях качаюсь: Падаю вниз и в небо взлетаю. Все как мечталось, все как хотелось, Словно во сне - ярком, безумном, волшебном. Останавливаюсь рядом с калиткой, выключаю плеер прямо на середине песни и кидаю его в сумку. Громко. Мои друзья притащили в комнатку перед баней ноутбук и поставили нарезку из аниме-приколов фоном. Пожимаю руки всем парням, обнимаю девушек. Чувствую тепло из бани, отмечаю, что никто еще не переоделся. Зато уже приговорили бутылку водки и пятилитровую баклаху пива. Саши нигде нет. Черт. Я был уверен, что он придет. С улыбкой прохожу, кидаю сумку на пол. Сажусь напротив двери и задаю сам себе вопрос "А зачем я тогда сюда приперся?". Проклятье. Нужно было позвонить ему.... Как по волшебству, он появляется. В полотенце на голом теле. Ну конечно, он уходил раздеваться. Мы здороваемся простым пожатием рук. Саша закуривает, показывая мне полуприкрытыми глазами сначала на дверь, из которой пришел, затем в сторону бани. Я стараюсь не показать внешне равнодушной к нам компании спешки. Ухожу переодеваться, почти выпрыгивая из одежды, как только скрываюсь с глаз друзей. Кровь приливает к низу живота от одного воспоминания от прикосновения наших рук. Стараясь не прикасаться к твердеющему члену, чтобы не заводиться, поправляю полотенце. Вроде не топорщится... Проскальзываю мимо компании в баню, не поворачиваясь к ним. За спиной раздается громкий гогот. Я сначала замираю и через секунду понимаю, что это не надо мной. Приколы же смотрят. Вхожу в парилку. Пахнет деревом и смолой. На градуснике 65 градусов, моя любимая температура. Тело покрывается испариной. Открывается внешняя дверь, и яйца сами поджимаются в предвкушении. Та дверь закрывается, и член наливается кровью и начинает пульсировать, едва заметно дергаясь под полотенцем. В дверь входит он. У нас мало, безумно мало времени. Целуясь, стаскиваем друг с друга наши набедренные повязки. Его губы пахнут сигаретами, во рту сладко от только что съеденной им конфеты. Нащупываю его член, обхватываю его рукой, чувствую его смазку на своих пальцах. В глаза заливается пот. Он кладет руку мне на щеку и прерывает поцелуй. Я выдыхаю. Два его пальца проскальзывают в мой приоткрытый рот. Я жадно обхватываю их, начинаю ласкать языком. Саша усаживает меня на полку, запрокидывает мои ноги себе на плечи. Быстро смазав мою дырочку, он медленно входит, улыбаясь невольно вырвавшемуся из моего горла стону. За стенкой музыка заиграла громче. Я выдыхаю, обжигая его ключицы. Он прикусывает мочку моего уха. Жарко. Пот катится градом, он кусает меня за шею. Я тихо шиплю, запускаю пальцы в его каштановые волосы и оттаскиваю его от шеи. Тяжело дышать. Воздух заканчивается. Он быстро находит нужный угол и начинает долбиться как умалишенный. Через сколько он замер, не дав мне кончить, я не знаю. Первое, на что я обращаю внимание - тишина в комнате. Казалось, сильнее вспотеть было невозможно. Но мне это удается. Дерево подо мной намокает от стекающего по спине пота. Неужели мы так громко...? И они нас слушают? Нет, они просто искали следующий ролик... Громкий гогот служит командой к его действиям. Я блаженно улыбаюсь. Как же я рад, что он мне встретился. Кто-то привел его к нам в компанию, я не помню уже, кто. Это был самый лучший новый год. Уже полгода я самый счастливый человек на планете. Это чувство, кажется, называют любовью? Наверное, это она. Открывается внешняя дверь, он мгновенно выходит, накидывает на мои бедра мое полотенце, закидывает одну мою расслабленную, обессиленную ногу на другую, сам принимает такую же позу рядом. Открывается дверь в парилку, в дверном проеме стоит одна из девочек, переводит взгляд с меня на него. Чертова яойщица с неограниченной фантазией, которая видит парочки везде и всегда. Настолько часто, что привыкла, что ее фантазии не имеют ничего общего с реальностью. Она улыбается своим фантазиям, говорит, чтобы мы выходили, пока не заработали тепловой удар. "А то у нас лица слишком красные." Часть 2. Киллер. То, что счастье не в деньгах, вы можете говорить мне сколько хотите раз. Попробуйте это повторить, глядя в глаза моей восьмилетней больной сестре. Каждый год ей нужна дорогостоящая операция. Я потушил сигарету и пошел в баню. Когда я открыл дверь в парилку, меня встретили наивные глаза, горящие желанием. Мне просто очень нужны деньги. Любой ценой. Я впился губами в Жертву, стягивая с него полотенце, смазал, закинул ноги себе на плечи и начал привычно трахать. Мальчик, в какую же историю ты влип.. Меня нанял твой бывший "папочка", которого ты имел наглость бросить. Этот боров нанял меня, чтобы я тебя уничтожил. Боров с сальными волосами, жирными, свисающими со стула боками, со скользкими шуточками. Он оплатит операцию моей сестры в этом году и половину стоимости в следующем. Жертва обжег меня, выдохнув, и я укусил его за ухо, чтобы был аккуратней. Мне, одному из лучших киллеров, заплатили за смерть твоей души. Он тихо, еле слышно, заскулил, за это я укусил его за шею. Он зашипел и оттянул меня за волосы, запрокидывая мою голову. Я откинулся назад, нашел правильный угол и начал выбивать из него тихие стоны. Через какое-то время я замер, потому что в соседней комнате установилась тишина. В твоих глазах испуг, что нас запалили. Ты ведь этого боишься, да? Что твои единственные друзья узнают, что ты не такой, как они? Ты боишься, что от тебя отрекутся. Мне тебя не жаль, я даже не буду просить у тебя прощения. Когда шум возобновился, я продолжил его трахать, стискивая в пальцах совсем еще подростковые бедра. Глупый. Его судьба уже решена, жизнь почти сломана моими руками. И мне не стыдно, правда. Поцеловал Жертву в шею. Я бы сделал по старинке, ножом в темном переулке. Или снайперкой с крыши. Но боров решил иначе. Он хочет видеть не физические страдания. Жертва тихо всхлипывает, готовясь к разрядке. Это почти забавно - у нас, получается, один хозяин. Яойщица прерывает нас до того, как он кончил. Ничего-ничего, чувство незавершенности - это очень хорошо.