Причудливые игры богов. Жертвы паутины

      Мамору слушал мир. Это не было преувеличением — шутка ли: чёрте сколько времени в беспощадной тишине небытия! Теперь ему казалось, что любой звук — это удивительная песня, созданная самой Вселенной: мотор машины, проезжающей мимо парка на полной скорости, оживленная беседа мамочек, прокатывающих по аллее коляски, воинственное гиканье озорничающих малышей, шелест травы и шепот листвы под нежными пальцами переменчивого ветерка. Подходил к концу седьмой месяц его освобождения, а эйфория всё ещё не отступила полностью. Может потому, что в виде кристалла ему ещё не доводилось коротать маленькие вечности? Печально было, что в отличие от того случая, когда он утратил память, ему не представилось возможности отправить свою ментальную проекцию (хоть того же Рыцаря Лунного Света) на Землю защищать Усако… Цепкие когти Галаксии держали крепко…       — Мамо-чан! — Усаги легкой птичкой вылетела прямо перед ним, отвлекая от созерцания природы, перемежаемого мрачными мыслями о прошлом. — Привет! Ты давно ждешь?       Мамору мягко улыбнулся в ответ:       — Только что пришёл.       — Врун! Я опоздала на пятнадцать минут!       Он рассмеялся, а потом, бросив короткий лукавый взгляд, похлопал по скамейке рядом:       — Садись. Я ужасно соскучился.       — Знаю я твоё «соскучился»! — его возлюбленная демонстративно махнула золотыми хвостиками, машинально одергивая подол своего платья от «модного дизайнера»*(1). Мамору хорошо запомнил его — первое платье, которое он ей купил больше года назад. Розовый, темно-синий, оранжевый — очень удачное сочетание цветов, красиво подчеркивающее изгибы её тела… Правда, за последний год Усаги значительно подросла, и ноги платье открывало больше, чем Мамору того хотелось… Нет, конечно, для него это одно из сладчайших зрелищ, но ему было неприятно, что и другие могли этим наслаждаться. Вот и сейчас, дождавшись, когда его златовласое сокровище соизволит с гордым и независимым видом сесть рядом, Мамору ловко подхватил её под коленками и развернул на девяносто градусов. Мелькнули босоножки, и вот уже стройные красивые ножки расположились на его коленях, укрытые сверху зелёным пиджаком, который до того почивал на спинке скамейки.       Усаги покраснела как маков цвет, заерзала, покосилась по сторонам, заметила, видимо, пару осуждающих взглядов со стороны пожилых пар или растерянных и смущенных со стороны мамочек и начала образцово-показательно возмущаться:       — Мамо-чан! Что ты себе позволяешь! На что я опираться-то буду?! Сейчас кувыркнусь спиной назад, что будешь делать?! Да и теперь по твоей вине все на нас смотрят!!!       — Ты слишком громко кричишь, вот на нас и смотрят, — Мамору опять лукаво прищурился. Ладонь скользнула под пиджак, и указательный палец мягко пощекотал Усаги под коленкой. Она дернулась и, действительно, едва не полетела головой приветствовать скамью. Крепкие руки Мамору осуществить ей это не дали:       — Раз так обстоят дела, ты можешь сесть мне на колени, — насмешливо прошептал он, потянув возлюбленную на себя. Та смущенно засопела, но поддалась, позволила усадить себя, положила подбородок ему на плечо и тихо вздохнула.       — Когда я предлагала тебе зайти дальше, как старшеклассники, я совершенно не думала, что ты будешь способен сотворить такое на публике.       — Когда это ты мне такое предложила? — озадачился Мамору, крепко обнимая её и продолжая кутать в свой зелёный пиджак       Усаги завертелась, как юркий котенок. Видимо, ей вспомнились обстоятельства, при которых она об этом сказала… Мамору интуитивно понял, что случилось это тогда, когда он был под заклятьем Нехелении.       — В общем, сама виновата, — гордо резюмировал он. — Бойтесь своих желаний, ибо они имеют привычку исполняться.       — Теперь, как честный человек, ты обязан на мне жениться! — фыркнула Усаги, пунцовея щеками.       — А что я собираюсь делать? — искренне удивился Мамору. Он прижался щекой к золотым шелковым волосам девушки, взял её ладонь в руку и, медленно перебирая нежные пальцы, аккуратно обвел кольцо на безымянном.       — Ещё только через год, — с затаенной тоской выдохнула Усаги. — А ведь могли бы и сейчас… Моим родителям ты очень нравишься, они дадут согласие.       — А школу старшую кто заканчивать будет? Акутагава Рюноскэ*(2)?       — Акутагава Рюскэ? — переспросила его непоседливая возлюбленная и, посмотрев на его вытянувшееся от шока лицо, рассмеялась: — Шучу! Я знаю, кто это. Учеба оказалась помимо еды чуть ли не единственной вещью, что давала мне забыться в тоске по тебе.       Мамору вновь сжал объятия: горечь той нежданной разлуки вновь полоснула по сердцу бритвой. Словно обезумев, как изнуренный жаждой путник, он стал осыпать лицо Усаги поцелуями, забыв напрочь, что вокруг есть люди. Кроме девушки в его объятьях, для него не существовало ничего.       — Мамо-чан… Мамо-чан… — Усако неловко возвращала ему поцелуи и улыбалась нежно, немножко смущенно и радостно.       Время потекло медленно, неторопливо, обходя стороной их двоих, столь крепко сжимавших друг друга в объятиях, как будто они опасались, что один из них сейчас растает без следа в пространстве. И шло бы себе дальше…       — Усаги! Мамору-сан!       Как назло, девочкам позарез захотелось найти свою подругу ни часом раньше, ни часом позже, а именно сейчас. Не иначе, как какие-то сверхсрочные новости. Ами, быстро въехавшая в ситуацию, развернулась на сто восемьдесят градусов и применила знакомый всем прием:       — Смотрите — НЛО!       Девочки, бежавшие следом, среагировали мгновенно, успев продемонстрировать румянец хрупкой розы. Мамору с легким недовольством разжал объятья, позволяя Усаги встать и чинно занять место сбоку.       — Что стряслось? — недовольно протянула она, обозревая смущенно переминающихся на месте подруг.       — Усаги, ты не поверишь! — воскликнула запыхавшаяся Минако, поддерживая болтавшегося на плече тряпочкой Артемиса. — Мне звонил Сейя!       — По ментальному каналу, что ли? — фыркнула в ответ Усаги, интуитивно сжимая ладонь Мамору. Хотя они никогда это не обсуждали, но, похоже, она замечала, как мрачнел Мамору, когда речь заходила о её звёздном друге, несмотря на то, что он всегда подчеркивал, как благодарен ему за её защиту.       — Нет! По мобильнику! Они того-этого… — Минако так взволновалась, что не могла подобрать слов.       — Приезжают они, — недовольно подвела итог Рей. Давно было заметно, что огненная воительница после памятного прощения очень невзлюбила конкретно этого певца. Нередко от неё можно было услышать «наглый щенок», «оборзевшая зараза», «погоню поганой метлой!». — В Киото приметеорились и теперь поездом едут сюда, названивая по дороге своим менеджерам. Попеть ещё хотят. До кого-то, видно, не доорались в прошлый раз.       — Рей! — хором воскликнули Ами, Минако и Макото.       — Что «Рей»?! Я прекрасно понимаю, почему они притащились! И думаю, что и вы понимаете. Так что тебе, Артемис, советую ни на шаг не разлучаться с Луной. Кстати, где она?       — Дома, — мявкнул растерявшийся Артемис, похоже, совершенно не ожидавший того, что его подключат к конфронтации.       — Вот и двигай к ней! А то не ручаюсь, что у Ятена опять не появится очаровательный домашний питомец.       — Рей, — мягко начала Усаги. — Время битв давно прошло, думаю, что нам не стоит так кипятиться из-за их приезда. Всё путем. Пойдем, встретим мальчиков…       — Ну всё… — Рей была как-то по-особому на взводе. — Звоню Харуке! И не говорите, что я не пыталась вас вразумить!       — Ты слишком подозрительна. Я уверена, что у них нет никакого злого умысла, — вмешалась Макото. — Думаю, что мы решим всё очень просто. Мы встретим мальчиков (на этом слове Мамору глубокомысленно хмыкнул), разделимся и прогуляемся с ними по городу. Потом доведём до гостиницы или где они там остановятся, а дальше у них будет бурная звёздная жизнь, в которой для нас времени совсем не найдется.       — Разделиться? — встрепенулась Минако. — Чур, я пойду с Ятеном! Ами-то ясное дело увяжется с Таики!       — Вот и ладно, Сейю я возьму на себя, — продолжила мысль подруги Макото. — Так что не переживай, Рей. Мы помним, что в истинном воплощении они девочки, как и мы.       — Помним-помним, — с наигранной горечью вздохнула защитница Венеры, озорно сверкая глазами. — Но как же всё-таки приятно прогуляться по городу с красивым молодым человеком!       — А я? — печально спросила Усаги. — Вы меня даже к поезду не возьмёте?       — Ты и Мамору, наверное, их поприветствуете вместе с нами, а затем отправитесь по своим делам… Мы ведь прервали вам свидание? — смущенно предположила Ами.       — Да, — лунная воительница, известная в быту также, как Усаги Цукино, а давным-давно для кого-то и Оданго-атама, вновь залилась густым румянцем и покрепче стиснула ладонь Мамору, который продолжал хранить молчание.       Пейзаж за окном синкансэна «Хикари»*(3) стремительно стирался, превращаясь в набор ярких загадочных пятен. Сейя сначала пытался за ним следить, но затем бросил это занятие и стал сверлить взглядом часы.       — От этого мы быстрее не приедем, — одернул его Таики, оторвавшись на миг от книги.       — Знаю… Но я ни на чем не могу сосредоточиться! — Сейя взлохматил челку. — Мы не виделись тьму веков!       — Будет тебе преувеличивать. Мне вот кажется, что мы с ними только вчера расстались, — буркнул Ятен. — И я совсем не в восторге от твоей авантюры. Как принцесса могла нас отпустить? Да, основные работы завершены, но осталась куча мелочей… Кинмоку ещё не готова предстать в полном цвету.       — Не ворчи, — Сейя поморщился и откинулся в кресле, впившись глазами в потолок. — Лучше объясни, как мы могли так напутать с координатами? Киото вместо Токио?       — А что? Ты уже сегодня хотел петь серенады своей лунной принцессе? Ах, да, прошу прощения. Не своей лунной принцессе.       — Язва!       — Дурень! Ты лучше подумай, в каком свете выставляешь всех нас! Ты всё перед отбытием объяснил Эндимиону так, что лишь до Усаги не докатило, что конкретно ты ему сообщил. Она, правда, и личного послания твоего не поняла, но это уже детали, «дорогой её друг». В принципе, он лишь за твои заслуги перед его отечеством не стал делать «секир-башка», — продолжал напирать Ятен при молчаливой поддержке Таики.       — А что я такого сказал? Я так берег Оданго, спасал её, заботился… А эта рохля дала себя убить в самом начале вторжения Галаксии! Розочками швыряется? Ну и что? Его боевые способности на нуле! Он не способен её защитить! Даже Принцесса поддержала меня, когда я поделился с ней своими опасениями. Сказала, что направляет меня в качестве рыцаря в состав земных воинов для защиты Лунной Принцессы и будущей королевы.       — Она тебе так сказала?! — тут уже даже Таики отбросил книгу. — Ты, должно быть, шутишь? Мы же три звёздных воина своей планеты. Как можно нас разбивать — одного туда, другого сюда…       — Да, так и сказала! — продолжил шуметь Сейя. — Всего-то одна беда — он встретил её на два года раньше, чем я! И всё время был для неё обузой! Я в этом уверен!       — Два года защищал её, — слегка подкорректировал его Ятен. — Любовь к Мамору даёт Усаги силы сражаться.       — Любовь ко всему миру! Не было во время битвы с Галаксией отдельного акцента на Мамору. Усаги вообще всех любит. Со всеми готова возиться. Уверен, что с Мамору её держит только чувство жалости и долга.       — По-нес-лось, — тяжело вздохнул Таики. — Сейя, очень тебя прошу, у нас ещё час пути. Постарайся успокоиться. Здешним сейлорам и трёх твоих реплик на выбор хватит, чтобы пожелать тебя прибить на месте до того, как ты к их принцессе сунешься.       Сейя демонстративно отвернулся к окну и сцепил руки в замок. Час — это не так уж и долго… А эмоции действительно стоит придержать. Для трудной задачи, стоявшей перед ним, нужна холодная голова.       Икуко аккуратно отделяла желтки от белков, прикидывая в уме, не забыла ли она что с утра купить в магазине для своего фирменного лимонного пирога. Он должен выйти особенным, ведь сегодня у них будет гость. Икуко по этому случаю решила выбрать лимонный пирог с меренгой — времени до вечера достаточно, она всё успеет. Кенджи, читавший газету сидя на диване, видимо, почувствовал её настрой:       — Ты сегодня на редкость сосредоточена, дорогая. Это особый пирог?       — О да, — Икуко почти пропела ему ответ. Она испытывала какую-то удивительную душевную легкость и порхала по кухне счастливой синей бабочкой. — Для важного гостя.       — И кто же этот гость? — немного нервно спросил Кенджи. Так сложилось, что он всего месяц, как вернулся из особо долгой командировки, и ему казалось, что всё вокруг слишком стремительно мчится вперед и поймать ритм этого буйного движения ему не под силу.       — Не переживай, дорогой. Это хороший человек…       — Кстати, а что там с мальчиком Усаги?       — Которым? — механически среагировала Икуко, намывая лимоны.       — Тем, что бегает. Стоп. Что значит «которым»?! — Кенджи мигом отбросил газету.       — Ой, — Икуко смутилась и даже прервала процесс готовки, поворачиваясь к мужу. — Я же совсем забыла. Ты был как раз в командировке. У неё появился друг. Не подумай ничего такого… Он просто изредка шастал около нашего дома. Я заметила его всего-то раза два-три… Он нашел и привел…       Она осеклась, глядя вперед перед собой. В груди как-то странно сжалось, как будто бы она что-то вспомнила — нежное, теплое и немножко грустное. «Чиби-чиби».       Кенджи окончательно растерялся:       — Икуко, я ничего не понимаю. Кто шастал? Зачем шастал? Кого нашел, куда привел? Что, Усаги опять умудрилась сесть не на тот автобус?       — А… Да, — Икуко взяла себя в руки и вновь развернулась к кухонному столу, делая вид, что самое важное на свете сейчас — это лимоны. — Не беспокойся, дорогой. Усаги сама тебе все расскажет…       — Обязательно расспрошу её, когда она вернется, — Кенджи вновь развернул газету. В его голосе слышалась твердая решимость выяснить вечером всё.       Мамору и Усаги шли шагов на десять позади девочек. Девушка висла на руке юноши, то и дело жизнерадостно лопоча в режиме «что вижу, то и пою». Мамору мягко улыбался ей в ответ, но в уголках его глаз залегло напряжение. Внезапно он прервал возлюбленную:       — Усако, у нас есть ещё немного времени. Что скажешь, если мы зайдем и купим тебе новое платье? Думаю, что тебе будет приятно показать себя во всей красе.       — Мамо-чан, ты серьезно? — Усаги в растерянности остановилась, бросив короткий взгляд на спины удаляющихся подруг.       — Серьезней некуда, — нежно улыбнулся Мамору, проведя рукой по её встрепанной золотой челке.       — С удовольствием! Девочки! — Усаги окликнула подруг, те обернулись, а девушка принялась им показывать пантомиму из разряда «летели гуси-лебеди». Иннеры неожиданно зарделись, дружно закивали и как по команде ускорили ход. Мамору лишь недоуменно смотрел им вслед. Его возлюбленная, впрочем, тоже оказалась озадачена произведенным эффектом.       — Я потом с ними поговорю, что они там себе удумали, — пообещала Усаги, почти мигом возвращаясь в свое радостное расположения духа. — А сейчас магазины!       Мамору фыркнул и повел её к выходу из парка, внимая очередной волне щебета:       — А что Мамо-чан хочет на мне видеть? Сарафан? Платье? А какого цвета? Я хочу зеленый! Такой же зеленый, как твой пиджак! Все будут видеть, что мы очень-очень близки. Или лучше белый? Тогда я буду похожа на Лунную принцессу!       Мамору очень смутился, совершенно не представляя, как они будут выглядеть в одной цветовой гамме. Усаги всегда больше шли или яркие броские или нежные пастельные тона. Однако идея одеться в одной цветовой гамме, хотя бы для того, чтобы повергнуть в шок иннеров и иже с ними, а может даже и на старлайтов по ходу дела произвести впечатление, пробуждала в нем некое озорство, наподобие того, что он мог бы испытывать, будучи мальчишкой. Это казалось очень уместной шуткой для сегодняшнего дня.       Мамору с самого начала не сомневался, что на теплую встречу с поезда они опоздают… Визит в магазин вышел очень шумным (Усаги опять в голос кричала, что «вот это платье», «вот это» и «вон то» просто сверхмиленькие!). Ситуация усложнилась ещё и тем, что нервы Мамору помотала продавщица — вздернутый носик и копна рыжих кудряшек — не оценившая всей глубины чувств между молодыми людьми и решившая пофлиртовать с ним, пока Усаги носилась между манекенов и стоек с одеждой. Пришлось в достаточно резкой форме одернуть девушку, начавшую советовать ему джинсы последней модели, которые выгодно подчеркнут его фигуру. Игнорируя совсем уж двусмысленные взгляды в его сторону, Мамору направился к примерочным, где уже обосновалась Усаги с ворохом разных платьев. Примерка, однако, прошла довольно быстро — на третий раз откинувшаяся занавеска явила взору златовласое чудо в белой блузе с рукавами фонариками, поверх которой красовался насыщенно зелёный сарафан плотной ткани с изящной цветочной вышивкой гладью по лифу и подолом чуть выше колен. Мамору не смог скрыть восторга: с его точки зрения наряд был идеален.       — Мамо-чан, это, наверное, дорого… — Усаги смущенно затеребила подол. Видно было, что ей очень нравится этот наряд, но безоговорочно попросить именно его она не могла. Мамору с улыбкой покачал головой:       — Сегодня выполню любой твой каприз, Усако. Тем более, этот наряд тебе очень идет.       — Правда?! — Усаги запрыгала, словно кролик. — Ура! Ура! Ура! Мамо-чан, я люблю тебя!       Мамору почувствовал, как кровь прилила к щекам, и он попытался утихомирить возлюбленную, пока все присутствующие не решили, что в магазине самое интересное и подлежащее всестороннему изучению — это их пара. Однако, вплоть до самой кассы, упаковки старого платья и выхода из магазина Усаги оживленно выражала свою привязанность и благодарность, и он сдался… Всё-таки ему очень нравилось то тепло, которым она его столь щедро оделяла.       Торопиться никуда не хотелось, поэтому они успели ещё зайти в салон бижутерии и приобрести там чудесные зелёные бантики на оданги, а затем направились в маленькую уютную кофейню во французском стиле, где выпили кофе, и истосковавшаяся по сладкому Уса слопала полтора пирожных — одно свое и половинку от пирожного Мамору. На провокационный вопрос о добавке Усаги не среагировала, памятуя, что сейчас разгар дня, а возможность поесть сладкое выпадет ещё раза два. Да и, похоже, боялась по старой памяти, что вместо поцелуев её возлюбленному вздумается опять искать дырки на её жемчужных зубках. Их идиллию прервал трезвон передатчика Усаги. Стоило ей нажать кнопку, как их фактически оглушило яростное шипение Минако:       — У вас совесть-то есть?!!! Совсем обнахалились первые лица защитников Земли! Мы тут уже пятнадцать минут, как старлайтов встретили. Они нас извели вопросами о том, где вы застряли! Я, конечно, поняла, что вам очень захотелось уединиться после жарких объятий в парке…       Усаги покраснела до корней волос и громким шепотом возразила:       — Мина, ты что несешь! Ты все не так поняла!!! Я же показала, что нам нужно зайти в магазин!!!       — В магазин? — Минако малость стушевалась, давая своей интонацией понять, насколько бурная фантазия оказалась у иннеров в трактовке жестов своей принцессы. — Ладно, давай через сорок минут в Короне. Сейя тут извертелся в надежде тебя поприветствовать. Подумал, что мы тебя специально из страны выслали на время его приезда.       — Это Оданго?! — раздалось на заднем фоне, но Мина оборвала связь, прежде чем у неё отняли передатчик.       — В «Корону»? — спросил Мамору, когда Усаги, все ещё пунцового цвета, вернула передатчик в сумку.       — Угу… Мамо-чан, ты вредина! Почему ты не сказал, что уже время?       — Потому что я забываю о времени, когда мы вместе. Мне очень хорошо с тобой, Усако, — с предельной серьезностью ответил он. Усаги встретила его взгляд и мягко улыбнулась:       — Мне тоже хорошо с тобой. Так, как ни с кем и никогда. Мамо-чан, моя жизнь.       — У тебя вся щека в креме, — Мамору лизнул палец и осторожно прикоснулся к лицу девушки, словно к фарфору, стер остатки крема и будто случайно скользнул подушечкой пальца по её губе. Усаги смотрела на него широко распахнутыми глазами, не шевелясь, как будто бы сосредоточив все свои чувственные рецепторы на его прикосновении. А он в очередной раз за день почувствовал себя перед этим взглядом бесконечно уязвимым. Ему захотелось, чтобы весь мир вокруг перестал существовать, чтобы их никто не беспокоил… сгрести собственническим движением в объятья своё солнце, прижать крепко-крепко… и целовать, пока не опухнут губы, пока зарождающийся вновь мир не зазвенит взрывом многочисленных звезд, выламывая, вычерчивая их сплетенные силуэты в своей бархатной глубине…       Усаги моргнула, разрывая зрительный контакт. На её щеках вновь играл нежный румянец, словно она прочитала его мысли.       — Пойдем, — неуверенно произнесла она, теряясь под его не утратившим напора взглядом. — Нас все-таки ждут, Мамо-чан…       — Да, — хрипло ответил Мамору, с трудом убирая руку от её лица, окидывая взглядом залу в поисках официанта.       Когда они рассчитались и наконец-то вышли на улицу, Усаги беззаботно, как будто бы и не было этих отчаянных минут, взяла его под руку, заполняя мир вокруг звоном своего голоса, вещавшего какую-то радостную чепуху. Всё, что угодно. Только бы не осталось чувства неловкости перед миновавшими минутами. И Мамору был очень благодарен ей за это. Глухая жажда Серенити… Усаги… Усако… Его Женщины… периодически ставила его на грань контроля. Всё же после того, как в нём ожили воспоминания их бурного прошлого, отраженного в сотне жизней, сдерживаться становилось все сложнее и сложнее. А в сердце зрел страх напугать и остаться покинутым во мраке, глядя вслед ускользающим прочь золотым хвостикам. Мамору так спешно согласился на учебу за границей именно потому, что это дало бы им с Усаги необходимое время. Да и позволило бы избежать неловкостей и ловушек. Конечно, он любит Усаги, а она любит его…       «Никогда больше не оставляй меня. Я не хочу быть без тебя. Не хочу дышать без тебя. Ты — мой Мамо-чан, а я — твоя Усако. Так решено свыше», — она прошептала это ему тогда под луной, когда он был готов утонуть в её лазурных глазах.       Иногда Мамору задавался вопросом: почему они так сильно привязаны друг к другу? Почему мир решил, что они могут быть вместе? А более того стать в будущем правителями Хрустального королевства? И дать жизнь Маленькой Леди — шустрому розовласому чуду, которое будет вносить радостное разнообразие в их безусловно размеренный и чинный, как и полагается правителям, образ жизни (с другой стороны, глядя на Усаги и вспоминая «послания из будущего», Мамору осознавал, что размеренной и чинной их жизнь не может быть по определению). Почему? Конечно, то, что Малышка приходила к ним не раз, служило гарантом того, что это обязательно случится, но вспоминались сжатые рассказы Усаги о колдовстве Нехелении. Тогда она потеряла почти всё… Своего Принца, дочь, будущее, а её друзья и соратники беспомощно смотрели, как пытается раздавить их Принцессу обезумевшая королева Темной Луны.       Их будущее хрупко. Как им защитить его? Что, если придет некто, подобный Галаксии? Что, если не станет его? Или её? А в следующей жизни уставший от их провалов Мир решит, что все их бесчисленные встречи были ошибкой… Что, если их любовь угаснет? Не слишком ли самонадеянно думать, что их не разлучить, только потому, что они проследовали друг за другом немалый путь, и из будущего к ним пришла их дочь?       К слову, про прошлое Мамору помнил, что никогда у них с Серенити не было детей… Поэтому и чувствовал к Малышке нешуточную привязанность и сокровенный восторг. Ещё бы — общий отклик его и Серенити! Возможно, что дети были также связаны с заклятьем Селены… И всё же, и всё же… почему Серенити и Эндимион так любят друг друга?       Тёплая, почти горячая ладошка Усаги нашла его ладонь, и он вздрогнул, выплывая из своих меланхоличных размышлений.       — Мы почти пришли, Мамо-чан… Ты в порядке?       Он переплел свои пальцы с её и кивнул. Сердце странно кольнуло, когда они входили в «Корону», порождая чувство невнятной тревоги. Мамору окинул зал взглядом и увидел у широкого панорамного окна столик, за которым бурно общались иннеры и старлайты. Впрочем, активных участников беседы было пятеро. Сейя, сидя с краю дивана, предпочитал мрачно изучать стол перед собой, засунув в ухо наушник — по всей видимости прослушивал прежние записи, а сидевшая напротив Рей с независимым видом тянула коктейль, одаривая его далекими от дружелюбия взглядами. Ятен подвергся массовым словесным атакам Макото и Минако, а Таики что-то обсуждал с Ами, оживленно жестикулируя. Луна и Артемис расположились на спинке дивана, пользуясь тем, что Мотоки благоволил девочкам и не возражал против животных, причем кошка явно нарочно пристроилась поближе к своему светловолосому предмету обожания, что ощутимо расстраивало Артемиса.       Рей, то и дело мрачно оглядывающаяся по сторонам, заметила их первыми. Перемену в её лице уловил Сейя, и прежде чем кто-то что-либо сказал, обернулся, прослеживая её взгляд.       — Оданго! — выражение несусветной радости, близкой к помешательству на почве счастья, появилось на его лице. Он сорвался с места стремительным красным метеором и в мгновение ока оказался рядом с Усаги и Мамору. На юношу, впрочем, Сейя бросил короткий невидящий взгляд, взял Усаги за свободную левую руку, сжимая её обеими ладонями, и открыто и светло заглянул в глаза девушки. — Я так рад встрече! Я уж было подумал, что ты не придешь! Пойдем скорее к нам!       Усаги, ошарашенная таким напором, смутилась, невольно продолжая зрительный контакт. Сейя потянул девушку за руку, но ладонь Мамору, державшая её правую кисть, сжалась, не пуская. Сейя вынуждено перевел взгляд на парня:       — Добрый день, Мамору. Я рад, что ты смог к нам присоединиться.       — Вот балда, — прошипела Рей. Все остальные уже внимательно следили за развивающейся сценой. Лицо Мамору было абсолютно спокойным, но в его глазах чувствовалось нечто странное, что придавало напряжения атмосфере.       — Добрый день, Сейя. Добрый день, Ятен и Таики. Надеюсь, поездка была приятной. Девочки, уже виделись. Простите нам с Усако опоздание, — Мамору дружелюбно улыбнулся, кивнув присутствующим. Минако, положив подбородок на диван, какое-то время внимательно смотрела на всё это безобразие, а затем начала активно толкать в бок Мако, шипя той на ухо и отчаянно жестикулируя. Тут и остальным это бросилось в глаза.       — Так вот оно что… — многозначительно протянула Рей и показала Усаги большой палец. — Классный сарафан! Тебе идёт.       Сейя растерянно выпустил руку Усаги, отступая на шаг и осматривая её. Он то и дело оглядывался назад, пытаясь понять, почему девочки разразились серией одобрительных хмыков и кивков, а Ами даже умудрилась покраснеть. Ятен потер подбородок и хитро улыбнулся, а вот Таики оказался столь же озадачен реакцией девушек, как и Сейя, поэтому шепотом попросил у Ами объяснений.       Усаги прижалась к Мамору, одобряюще сжимая через силу его пальцы. Напряжение исчезло, и Мамору ослабил хватку.       — Привет всем! Я так рада, что вы снова с нами! — сияя, лунная принцесса направилась к столику, прихватывая по пути под локоть озадаченного Сейю. Она мельком одарила его теплой улыбкой, а правой ладошкой нежно вела за собой Мамору. — Дорога была долгая? Как поживает Принцесса Какю? Как Кинмоку? Что планируете здесь делать?       — Ну, любезная Усаги, позволь обо всем по порядку, — засмеялся Таики, безотчетно любуясь её непосредственностью и живостью. — Дорога была не такой уж и длинной, ожидание встречи подстегивало нас в пути, так что прибыли мы даже быстрее, чем до того планировали. Разве что промахнулись городом. Но думаю, что нам это простительно.       Рей подвинулась, освобождая место подруге, хотя её мало устраивало то, что место Сейи напротив. Мамору сел на оставшееся свободное место рядом с возлюбленной, всё ещё сжимая её ладонь. Доведенный ранее до своего места Сейя продолжал пристально смотреть на принца и принцессу, вяло прислушиваясь к словам Таики.       — Принцесса поживает прекрасно. Она передавала, что будет рада, если вы как-нибудь выберетесь на Кинмоку. Наша планета уже ожила. Ещё пара мелких штрихов, и она засияет во всём своём прежнем блеске, — чинно продолжал Таики. — А сюда мы приехали с тем, чтобы вспомнить свое музыкальное прошлое. Вы ведь не успели забыть наши песни за полгода? Сейя написал пару новых, пока мы были у себя на родине. Он очень надеялся, что вы будете рады их услышать.       — Таики! — Сейя покраснел и заерзал, смущенно косясь на Усаги. — Хватит тут весь наш пасьянс раскладывать!       — О, новые песни! — лунная принцесса встрепенулась. — Мамо-чан, ты ведь ещё не слышал, как они поют? Ты обязательно должен услышать их концерт. Хорошо, если это будет на открытой сцене! Я знаю отличный способ посмотреть концерт! Мы заберёмся на колесо обозрения! Помнишь, я рассказывала, как узнала историю старлайтов?       Сейя мрачнел с каждым её словом. Таики и Ятен переглянулись с понимающими улыбками.       — Усаги, как мы смотрим, у вас друг от друга нет секретов? — с легким задором отметил Ятен.       — Но как же? — возмутилась Усаги. — Мамо-чан должен был всё-всё-всё узнать! Иначе и быть не могло. Ему же интересно!       Мамору лучезарно улыбнулся и подтолкнул к ней меню. Усаги тотчас с азартом принялась его изучать. Минако с Макото о чем-то тихо перешептывались, а Рей краем глаза заглядывала в меню, которое сейчас листала её подруга, планируя выбрать новый коктейль. Ами внимательно наблюдала за ходом беседы, развернувшейся тем временем между старлайтами и Мамору.       — Мы очень рады, что нам выпала возможность побеседовать с вами в этот раз, — внимательные фиолетовые глаза Таики с интересом изучали Мамору. Если бы Усаги не штудировала так увлеченно меню, то этот интерес совершенно ей бы не понравился. Ятен тоже подключился к игре в гляделки, блондин уже заполучил себе на колени Луну и под тихое шипение Артемиса во всю чесал её за ушком:       — Быть хранителем Земли непростая задача. Вы всегда на виду, как бы не скрывались. Это остальных девушек потенциальные враги ещё могут поискать — у них другие планеты хранители, а вас… Эта связь с вашей планетой-защитником она одновременно и слабость, и сила. Жаль, что мы опоздали и не смогли предупредить вас.       — Да, к сожалению, в отличие от Галаксии мы не признали истинного хранителя с первого взгляда, — продолжил Таики.       — Мне больше интересно, к чему сейчас весь этот разговор? — мягко поинтересовался Мамору.       — Принцесса Какю предчувствует очередное возмущение в вашей системе и хочет предотвратить несчастье, — железным голосом сказал Сейя. — И поэтому она попросила меня, Воина, остаться здесь для помощи Защитнику Планеты.       — Смущение? Что она подразумевает под этим? Сейлор Вселенную? — хмыкнул Мамору. Его совсем не вдохновляло, что принцесса с другого края галактики решила одарить его «помощью» в лице Сейи.       — Я буду «Оранжевое солнце» и мороженое с шоколадной стружкой! — разрушила напряженность момента Усаги.       — Эй, я заказываю «Оранжевое солнце»! — одернула её Рей. — Ты опять обезьянничаешь, Усаги!       — Ничего подобного! Это ты обезьянничаешь! Я первая его выбрала!       — Нет, я!       Ами, Макото и Минако только глаза к потолку закатили.       — Да уж, умеют девочки разрядить обстановку! — фыркнул Таики, чувствуя, как нарастает шумиха за столом. Рей с Усаги уже вовсю демонстрировали друг другу языки лопатой и готовились засверлить друг друга взглядом насмерть. Мамору вздохнул — у него и в мыслях не было сомневаться в их способностях. К серьёзной беседе вернуться уже не получилось.       Тусклый свет только-только зажегшегося фонаря смешивался с последними закатными лучами. Усаги висла на руке Мамору, напевая нечто среднее между песенкой из утреннего шоу и последним известным хитом «Трех Звезд», а на её плече болталась полусонная Луна. Мамору с удивлением отметил, что его это уже не раздражает: Уса всю дорогу до дома пела вольные интерпретации из репертуара трио. Однако до дома Цукино осталось всего ничего…       — Усако, мы почти пришли. Пора прощаться, — Мамору остановился, придерживая возлюбленную за плечо. — Ты же не хочешь, чтобы твои родители беспокоились?       — Ну и денек сегодня, Мамо-чан, — Усаги покосилась на ворота дома, а потом стряхнула с плеча Луну, подтолкнув её по направлению к дому. Луна что-то возмущенно пробурчала про малость оборзевших блондинок, но скользнула в дом. — Как ты думаешь, Какю действительно направила сюда Сейю для помощи тебе?       — Ты ещё скажи, что всех Трех Метеоров. Какая помощь от дамского батальона?       Усаги фыркнула:       — Любишь ты на этом акцентировать внимание. Кстати, у них высокая огневая мощь.       — И что? Это хорошо, когда нападает стандартный демон без особых заморочек, а если враг куда хитрее…       — Научишь их тактике и стратегии. Наверное, это будет очень соответствовать облику Хранителя Земли. Личный батальон из трёх прекрасных девушек… Пожалуй, я могу тебя и приревновать, — протянула Усако, обнимая возмущенно хватающего ртом воздух Мамору.       — Нет уж! Я не собираюсь принимать их помощь! Полагаю, что нам хватит возможности справиться с любым врагом. И вообще…       «У меня уже есть гвардия…», — прошептало прошлое его «я».       — Ладно, все решим завтра. Мы и так ничего толком не обсудили сегодня.       — Из-за вашей с Рей диверсии. Вовремя вы сработали, а то я готовился выслушивать особо нудные и малоинтересные подробности их предложения.       — Мы старались. Ведь ты был слишком напряжен, — Уса запрокинула голову, смотря на него во все глаза. Мамору встретил её взгляд с улыбкой:       — Ты самая невозможная девушка в этом мире. Но Сейе все-таки стоит держать себя в рамках. Мне очень неприятно, когда он делает вид, что меня нет рядом с тобой.       — Мамо-чан…       — Мамору-кун! Сколько лет сколько зим! — от дома Цукино широким шагом шёл Кенджи. — Мы вас заждались уже!       — Эээээ… — растерянный не на шутку Мамору готов был сначала рвануться с места, подозревая, что за последние два года намерения отца Усаги не изменились, но любовь всей его жизни своих целомудренных объятий не разжала, помешав ему раствориться в сумерках.       — Здравствуйте, Кенджи-сан, — обреченно сказал он, мягко отстраняя за плечи Усаги. Кенджи почему-то совершенно не возмущался явившейся ему картине.       — Здравствуй-здравствуй! Икуко мне весь день твердила о госте! Я все понять не мог, кого она в виду имеет! Теперь вижу. Проходи, что ты как не родной?       Мамору с опаской покосился на Усаги, но та лишь лучезарно улыбнулась и потянула его в дом, куда уже вернулся добродушно смеющийся Кенджи, предвкушавший что-то интересное…       Макото растерянно окинула нежданное сборище, обосновавшееся в её квартире. После прощания с Тремя Звёздами и ухода Мамору с Усаги девочки решили все дружно отпроситься у родителей и отправиться с ночевкой к жившей одной Кино. Юпитер, собственно говоря, была не против, тем более что еда в холодильнике всегда имелась, а одинокие ночи, хоть и стали привычны, всё равно грустны. Пусть уж лучше будет так.       — Со стороны Мамору это очень смело и малость деспотично обрядить Усаги в тот же цвет, что и он носит, — протянула Минако, уютно устроившаяся в кресле, закинув ноги на спинку, а голову свесив вниз.       — Мина, в ушах шуметь будет, — укоризненно сказала Ами. — Я думаю, что инициатором выступила Усаги. Вполне в её духе. Вряд ли, Мамору предложил ей что-то подобное…       — Хорошо, что Сейя этой темы не догнал. Это было бы похлеще удара под дых.       — Думаю, что его друзья ему любезно объяснили, почему мы так отреагировали, — протянула Макото, наблюдая, как Минако, вняв, видимо, словам Ами, стекает с кресла на ковер. — Так что удар, пусть и с запозданием, своей цели достиг.       — Вы же его не жалеете, нет? — сердито встряла Рей, сидевшая до того на подоконнике и наблюдавшая, как засыпает город.       — Нуууу… Рей, если честно, то мы не видим причин так строго к нему относиться. В чем дело? Сейя с ребятами очень сильно помогали нам. Они веселые, талантливые… Ну да, Усаги очень нравится Сейе, но ты слишком многое домысливаешь! — Минако явно жаждала уничтожить негативные волны, которые жрица весь день посылала в адрес её кумиров.       — Сейя открыто хамит Мамору. Вы что, этого не видите? У Мамору просто ангельское терпение, иначе он бы просто размазал его по стенке. Как я и желаю сделать.       — Он не делает ничего такого, что не было бы в его характере. У любой воительницы или принцессы, а уж у принцессы-воительницы наверняка, есть поклонники. В этом нет ничего крамольного. Сейю же можно только пожалеть. Уверена, Мамору, понимая, что он питает безнадежные чувства, и доверяя Усаги, не реагирует на эти мальчишеские выпады.       Макото и Ами молчали в процессе этой сложной перепалки: шатенка расстелила кровать и стала набрасывать туда подушки, а синеволосая читала книгу, делая вид, что вообще находится не здесь. Артемис, крутившийся рядом с Рей на окошке, тоже решил вставить свое веское слово:       — Девочки, нам надо больше уделять внимание словам Какю о новом возмущении в нашей системе.       — У нас каждый день возмущение, — беззаботно откликнулась Макото. — Особенно, когда Усаги с Рей одинаковые коктейли закажут.       — Да, мало информации, — оторвалась от книжки Ами. — Они очень туманно выразились. Но вот то, что Какю прислала свою гвардию… это очень странно. Почему подчеркнули, что помощь понадобится именно Мамору?       Рей только хмыкнула, вновь отворачиваясь к окну. Последние несколько дней её мучили странные тягостные видения. Не настолько страшные, насколько это было, когда она предчувствовала весь этот кошмар с Темным Мессией, но все-таки далеко не светлые. В них было много пауков. Очень много. Плотной мохнатой волной они наползали на девушку, покрывая полностью. Они путались в волосах и заползали в рот. Рей всегда просыпалась с криками дикого ужаса. Но толкований видению не находила. Разве что на них наползет какая-нибудь Сейлор Тарантул или Сейлор Сенокосец, что вполне возможно, учитывая, что в прошлый раз их противниками были Сейлор Алюминиевая Сирена, Сейлор Железная Ворона, Сейлор Жестяная Мышь и Сейлор Оловянная Кошка*(4). Рей было предельно ясно, что зря такие сны сниться не могут. Хорошо, что хоть не крысы. Правда, тут она бы все свалила на Трёх звёзд. Не доверяла она им. Конечно, девушка верила своей Принцессе. Верила в её вечную любовь с Принцем. Но она не могла забыть, как Усаги пришла к ней за гаданием, как переживала из-за Сейи, как тянулась к теплу того безотчетно и тоскливо, когда они даже не знали, что Мамору пропал и не отвечает на бесконечные письма и звонки. Ах, если бы их Принцесса открылась раньше, когда Мамору только-только улетел и не вышел первый раз на связь, если бы держала в курсе попыток дозвониться… Уж впятером они бы догадались, что что-то не так. Они бы ни за что все вместе не усомнились в Принце. Однако Усаги упрямо молчала и заставляла их сомневаться в её верности. Та фраза Ами, когда они приходили к ней в гости: «Мы ничего не скажем Мамору»*(5)… Рей чувствовала в тот момент то же самое. Так уж получилось, что воины, присоединившиеся первыми, куда острее и болезненнее реагировали на моменты подобные голому Сейе в душе. Минако была куда беззаботнее — её саму интересовало, что звезда прятал под полотенцем Чиби-Чиби. А Макото реагировала очень спокойно. То ли оттого, что она со всеми своими безответными влюблённостями была не искушена в делах сердечных, то ли верила в Принцессу куда больше, чем остальные воины. Конечно, это служило своеобразным упреком, но…       — Давайте смотреть правде в глаза, — тихо и серьезно сказала Минако. — Они считают, что Мамору наиболее слаб из нас. На самом деле, он хорош в ближнем бою, если речь идет о фехтовании или рукопашной схватке. Очень ловок, наделён удивительной реакцией, но метать может только розы, о природе которых мы ничего не знаем.       — Просто мы и не расспрашивали его, — уточнила Макото. — Мы всегда минимально общались с Мамору. Нам хватало того, что мы знали о его жизни «для всех». Природа Такседо Маска беспокоила нас только во время войны с Тёмным королевством. В дальнейшем мы доверяли этот вопрос Усаги. Она знает его и верит ему. Этого нам всегда было достаточно.       — Да, в принципе, если смотреть правде в глаза, то Мамору, несмотря на всё то, что мы пережили вместе, далек от нас. А магией на нашем уровне не наделен. Во всех финальных битвах ему приходилось держаться в стороне. В последних двух так и вообще — стать целью злодеек, — резюмировала Ами.       — Но вот на самом ли деле Кинмоку так беспокоится за Принца Земли? С чего бы им волноваться?       — Я считаю, что это провокация, — буркнула Рей в ответ Макото, неохотно вновь подключаясь к беседе. — Мамору достаточно горд, а Сейя будет играть на его нервах, пока он не сорвется. Ведь мы спокойно сможем защитить своих Принца и Принцессу. Пусть Какю лучше поберегут. Если грозит опасность, то она становится очень уязвима в таком случае. Как они могут быть уверены, что цель именно мы?       — Они передали, что ожидают возмущения именно на нашей планете, — Минако устроилась на кровати, закинув руки за голову.       — И нам нужен ещё один источник информации, который будет сигнализировать о том же самом, — Ами отложила книгу в сторону и направилась к ванной комнате.       — Только где нам его взять? — с грустью протянула Рей, потягиваясь на подоконнике.       — Спросить аутеров, — лаконично ответила Макото, взбивая подушки и бесцеремонно отодвигая вяло протестовавшую Венеру, уже облюбовавшую одну из подушек с мягкими шелковыми кисточками.       — Даааа, — Рей малость оживилась. — Мако, ты просто умница! Уж кто-кто, а Харука с Мичиру чувствуют грядущие возмущения. Ну, а Сецуна вообще в курсе всего по временному потоку!       — Вот завтра им и позвонишь, а теперь давайте спать, — Юпитер зевнула, примеряясь, как бы устроиться, чтобы места хватило всем. Все же она была самая высокая и широкоплечая из девчат…       — Ну уж нет! — вялая Венера мигом переменилась. — Даёшь бой подушками!       Замечательная мягкая подушка с её легкой руки опустилась прямо на макушку Макото, едва распустившей свой пышный хвост.       — Ах так! — та не стала мелочиться и просто выдернула одеяло, на котором Минако стояла на коленях. Венера, пискнув, скатилась на ковер.       — Между прочим, больно! Рей, помоги мне! Мы должны её завалить!       Марс вздохнула, но к борьбе присоединилась. Так что, когда Ами вернулась в своем очаровательном пижамном костюмчике — легкая майка-балахон и панталончики нежно-розового цвета, на полу уже вовсю играли в своеобразную версию «Царь горы». Воин Меркурия, впрочем, лишь пожала плечами и стала устраиваться спать. Порою даже стадо бешеных антилоп не могло вывести её из состояния покоя…       Артемис, привыкший за время жизни с Минако к хаосу, с философским спокойствием свернулся клубком на окне, отправляясь ко сну.       Снимаемая в этот раз квартира была достаточно просторной, но совершенно безжизненной. Гостиная в серо-стальных тонах имела совершенно стерильный вид, как будто бы возникла в отдельности от человека: высокие черные барные стулья с вычурными спинками, стоявшие вдоль стойки, на которой мостились пугающе ровным рядом пузатые бутыли с горячительным содержимым и хрустально чистые бокалы; кожаный черный диван с абсолютно гладкими подушками, над которым высился диковинный торшер, похожий на треугольное дерево с картины кубиста, раскрашенное зачем-то под зебру; голые без пылинки застекленные полки светлого стеллажа; широкоформатная плазма на южной стене комнаты с полным комплектом домашнего кинотеатра. Скупо расставленные растения выглядели в ней неуместными. Чемоданы, которые доставили ранее, аккуратно покоились у двери. Сейя смелее всех остальных прошел в комнату, рванул на груди галстук, стянул пиджак и с размаху упал на диван. Тайки и Ятен прошли следом более степенно.       — С ума сойти! Я думал, что этому дурдому конца и края не будет. Что с ними со всеми не так?!       — Да всë вроде так, — безразлично отметил Ятен. — Тебя что-то напрягает?       — Всё! — Сейя возмущенно уставился на друзей. — Бардак, который устроили девочки. Неотесанность Принца. Да и Усаги меня в упор не видела!       — А мне кажется, она была с тобой очень мила. Принц же просто прелесть, — Таики насмешливо подмигнул Ятену. Настроение Сейи давало ему повод малость его поддразнить. — Я, кажется, даже найду особые плюсы в нашем пребывании здесь. В прошлый раз у нас было задание и, если честно, то меня почти все выводило из себя. А сейчас…       — Что сейчас? — развернулся к нему Сейя тугой пружиной.       — Сейчас у нас есть возможность насладиться общением со здешними воинами. Можно воспринимать это как заслуженный отпуск. Единственное, что я бы хотел увидеть Какю… Сейя, ты же не всерьез собираешься остаться телохранителем тут?       — Да, я собираюсь остаться, — голос Сейи был тверд и решителен. — У меня на это разрешение Принцессы. Она уверена, что Усаги угрожает опасность. Сколько раз мне это повторить, чтобы ты оставил меня в покое?       — Так может нам принять свою истинную форму? — Ятен стремительно встал с дивана и потянулся. Тело под желтой майкой напряглось, приобретая особую девичью упругость и мягкость. Под тканью явно наметились бугорки — крепкие маленькие яблочки грудей. — Если честно, то мне надоело получать бесчисленные письма поклонниц. Пусть лучше уж журналисты напишут разгромную статью, что мы на самом деле девушки.       — Ага, и назовемся Воин, Целитель и Творец, — фыркнул Таики. — Мы так Сейе весь план обольщения Усаги сорвем.       — Так он её всё-таки обольщать будет? — Ятен, кажется, развеселилась, вопреки обычному холодному состоянию. — Действительно, девушками она всерьез не увлекается.       — Сейя и за «не всерьез» будет счастлив.       — Замолкните! — возмущению Воина не было пределов. Он вскочил, меча взглядом молнии. — Я хочу за-щи-тить Усаги! Никаких подтекстов! Никаких обольщений!       — Что же тогда так переживаешь, что она была с тобой недостаточно приветлива? — вкрадчиво поинтересовался Таики. Сейя промолчал, рассеянно глядя на фиолетовую сережку в левом ухе товарища. Ятен тем временем удалилась в кухню, надеясь, что их менеджер догадалась закупить продукты, понимая, что голодным с поезда звездам нужна еда.       Таики вздохнул, задумавшись, что Ятен возможно права в своем решении вернуться к исконному обличью. Женская аудитория для них теперь не очень-то и важна, высшей цели песни не несут, и петь они теперь будут ради искусства, а от девушек действительно проблем многовато. Кроме того, (в этом Таики признаваться никому не собирался) было бы здорово пообщаться с Принцем Земли — он производил впечатление очень интеллигентного и достойного юноши. Наверняка с ним можно было бы обсудить и любимых поэтов (не оставлять же Ами единственной сносной собеседницей по этой теме?), политику, науку и много чего другого. Таики в этом был крайне заинтересован, а Сейя ведь ему только спасибо скажет за то, что он займет Мамору, дав Воину шанс пообщаться с Усаги вволю.       Он не должен говорить об этом никому. Даже своим соратникам… Ведь он обещал Принцессе. Ни Сейлор Целитель, ни Сейлор Творец не должны были знать об этом. Какю по большой дружбе помогла ему разобраться во всём, не имея возможности смотреть на то, как он истязает себя в тоске по Лунной принцессе. Эта тайна, сокрытая в пыли веков, которая питает его надежды и мечты. Тайна, которая питает его ненависть и отвращение к Принцу Земли. Тайна, которая позволит повернуть безжалостное колесо Судьбы вспять.       Кенджи аккуратно отставил чашку в сторону, пристально глядя на Мамору. Тот немного нервничал, как и при их первой встрече. Может быть, напор с его стороны действительно был слишком силен? Странно, ему хотелось проявить максимальное дружелюбие, на которое он только был способен. Всё-таки, несмотря на все свои отцовские заморочки, Кенджи понимал, что Мамору очень хороший молодой человек и с ним его дочь будет как за каменной стеной. Одно только понять было сложно, почему этот молодой человек так привязан к его дочери? На лицо же полная противоположность характеров! Усаги — нехозяйственная, очень ребячливая, плаксивая, нетерпеливая, несобранная, не умеющая концентрироваться (вот кое-как школу закончит!), любит поесть, обожает блестящие яркие вещи, слушает легкую музыку… Не приходило в голову никаких точек соприкосновения.       — Мамору, возможно, Усаги рассказывала мне об этом, но я совершенно не помню. Как вы познакомились?       По лицу Усаги, уплетавшей второй кусок пирога, промелькнула тень, она нервно поперхнулась. Икуко мягко постучала дочь по спине, дружелюбно улыбаясь, однако Кенджи подозревал, что она уже готовит отповедь для их белобрысого чада на счёт выражения эмоций за столом, а также вообще касательно поглощения пищи с посторонними звуками. Мамору, спрятав набежавшую улыбку, начал рассказ:       — Это была предназначенная судьбой встреча. Я прогуливался себе по улице после университета, собирался навестить своего друга Мотоки, который работает в «Короне» — игровом центре и кафе… Думал о вечном…       На этих словах глаза Усаги стали, кажется, раза в два больше. Она уже не рисковала продолжать есть пирог и едва дышала.       — Тут меня как стукнет что-то по макушке! Это оказался смятый лист бумаги. Удар был не болезненным, но сила броска оказалась столь сильной, что я не смог его проигнорировать.       Икуко заинтересовано покосилась на дочь, её глаза подозрительно прищурились.       Мамору между тем продолжал:       — Я ожидал увидеть проказливого мальчишку, который швыряется всякой ерундой в прохожих, а увидел…       Усаги окаменела.       — Златовласую нимфу, — вдохновенно закончил Мамору.       Вот теперь Усаги чуть не захлебнулась воздухом, и Кенджи спрятал улыбку в кулак.       — Я очень виноват перед ней. К сожалению, я плохо схожусь с людьми, поэтому мне было крайне неловко сказать ей что-то приятное. Боялся, что она оттолкнет меня и тотчас забудет, а не обратить на себя её внимание я не мог… Поэтому назвал её шишкоголовой… — юноша покраснел. Кенджи вдруг понял, что он на самом деле говорит правду и очень волнуется.       — А она повернулась, её золотые хвостики взметнулись на ветру, и с искренним возмущением закричала: «Это не шишки, а оданго!!!» Она была такая живая и глаза сверкали таким негодованием… Я понял, что пропал. Мне это оказалось так в новинку. Я стал искать с ней встречи, подстраивая самые нелепые ситуации, но чаще эти встречи происходили сами собой. И всегда боялся лишний раз проявить теплоту, нежность, выдать, что она мне нравится…       Усаги молча смотрела на Мамору, в её глазах искрилось нечто такое, отчего у Кенджи защемило в сердце. Вот оно как… Видимо, и его дочь ни разу не слышала, как видел их знакомство её возлюбленный, поэтому сейчас юноша рассказывал не только для родителей Усаги, но и для неё.       Тем временем Мамору заканчивал:       — Спустя какое-то время выяснилось, что наши чувства взаимны, и мы стали встречаться. Много всего случилось, разных моментов, которые для меня как бесценные жемчужины, что я собираю на нитку памяти… Но первая встреча стала для меня самой драгоценной из них.       Он посмотрел в глаза Усаги, та встретила его взгляд. От тепла, нежности и любви в этом взгляде Кенджи смутился, предпочтя отвернуться. Ему вдруг показалось, что эти двое здесь, словно половинки одного целого, которое незыблемо и вечно. Неужели и в самом деле Предназначение? Он взглянул на Икуко — та покраснела и тоже избегала смотреть на молодых людей.       — Что ж, Мамору… Это действительно удивительное знакомство. Спасибо тебе за откровенность, — неловко поблагодарил Кенджи, подводя черту под этой трогательной исповедью.       Это было чудно и неожиданно, что расставаться им пришлось не под строгим надзором родителей. Икуко и Кенджи вышли проводить Мамору на порог, но, церемонно попрощавшись, решили дать дочери пару минут поговорить с любимым.       — Отец наверняка стоит прямо за дверью и слушает, — прошептала Усаги, не рискуя говорить во весь голос.       — Когда ты так делаешь, у него появляется ещё больше оснований для подозрений, — тоже шепотом ответил Мамору, не отводя глаз от своего крольчонка. — Усако…       — Мамо-чан… — она зарделась, а потом все тем же заговорщицким шепотом добавила: — Спасибо, что не стал уточнять некоторые детали в своем рассказе — и про то, что тем листком был мой неудачный тест по английскому, и то, что я тебя идиотом тогда назвала…       Мамору фыркнул, привлекая её к себе за плечи:       — Эти мелочи только для нас. Ты даже не представляешь, что я чувствовал в тот момент. Ни одна девушка до того не называла меня идиотом. Меня или не замечали, или смотрели восхищенным взглядами, а заговаривая со мной, источали такую неискренность и нездоровый интерес, что я предпочитал не сближаться. А ты…       — А почему ты тогда не помнишь наш первый поцелуй? *(6) — Усаги вновь заключила его в кольцо своих рук.       — Помню… Тогда на балконе в Лунном Королевстве. Мы сбежали от всех придворных, наша земная делегация носилась по саду в поисках меня, а твоя свита вела их, то и дело протяжно крича «Ваше высочество принцесса Серенити! Ваше высочество принц Эндимион!». А мы спрятались в нише балкона, я укрыл тебя своим плащом, и ты прошептала, что я пахну розами…       — Я этого не помню, — с тоской протянула Усаги. — Помню только тот роковой день нападения Темного королевства. Но от тебя всегда пахнет розами…       — Так уж получилось, — Мамору вздохнул. — Пора прощаться, Усако. Уже так поздно.       — Ты позвонишь мне, когда придешь домой?       — Не слишком ли поздно?       — Я заберу телефон к себе в комнату, — глаза девушки умилительно засияли. — Я все равно не засну без твоего звонка! А завтра просплю! А завтра понедельник и у нас контрольная! Первым уроком!       — Ты не оставляешь мне выбора, — обреченно протянул Мамору. — И, кажется, я знаю, что ещё стоит тебе подарить…       — Мамо-чан…       Усаги разжала объятья и отстранилась. Её руки вдруг задрожали, а в глазах промелькнул страх. Увы, после той злосчастной войны с Галаксией все их прощания носили привкус горечи, даже если они расставались всего на ночь… Может, ещё и поэтому Уса все чаще и чаще говорила о свадьбе?       — Усако, не бойся. Я всего лишь иду домой. И позвоню тебе обязательно. Спасибо за сегодняшний день. Ты — моё счастье.       Мамору осторожно наклонился и стремительно поцеловал Усаги. Короткий, но в то же время очень нежный и трепетный поцелуй. Просто аккуратное соприкосновение губ… Но по коже побежал табун мурашек, как электрический ток. Юноша с огромным сожалением отпустил девушку. Та ещё несколько мгновений стояла, прижав ладонь к груди, надеясь унять стук сердца.       — А ты моё, Мамо-чан, — наконец прошептала она, застенчиво теребя юбку сарафана.       — До встречи. Я позвоню. — Мамору стремительно, почти бегом устремился прочь от дома, зная, что Усаги сейчас смотрит ему вслед, и боясь обернуться, потому что один взгляд — и у них не будет возможности объяснить родителям девушки, почему они так и не смогли распрощаться.       Была почти полночь. Мамору лежал, вытянувшись на кровати. Полчаса назад он пожелал своей Лунной Принцессе доброй ночи, а теперь думал над тем, есть ли смысл позвонить утром, чтобы удостовериться, что она встала вовремя и не опоздает на свою контрольную… Кстати, по какому она предмету? Алгебра? Или геометрия? Или опять тест по английскому? Отсутствие знания такой маленькой детали уже нервировало его, порождая ощущение, что он недостаточно внимателен к своей возлюбленной. Однако процесс самоедства прервал звонок недавно приобретенного мобильного телефона(о покупке оного для Усаги как раз и задумался Мамору).       Он озадачено взглянул на экран и нажал кнопку приема:       — Дядя? Рад тебя слышать.