Семья Оками

Что нас привлекло в этом аниме больше всего? Наверно романтика мафиозной семьи. Хотя там от мафии только понятия, особого криминала не увидеть, но сплочённость команды, индивидуальность, которая вплетается в общий поток совместной работы – нам это было понятно. Нам с братиком хотелось именно таких друзей. Которые за тебя глотки кому угодно перегрызут. У меня таких друзей не было до того времени. Нюта хоть и рядом со мной до сих пор, но не всегда мы можем прийти к друг другу вовремя. Чаще просто помогаем пережить что-то ужасное, подняться и жить дальше. А Реборн нам показал, что такие отношения семьи возможны. Да, у нас была своя семья Макаронников, но она больше напоминала гоп-компашку собутыльников в подъезде, чем тех, кого я хочу видеть рядом с собой всю оставшуюся жизнь. У Ильки к тому времени возникли схожие мысли. Нужно было находить тех друзей, которым мы могли доверить свои планы, которых могли попросить помочь, и в случае необходимости прикрыть наши спинки. И такие люди должны были быть нашей семьей. Таковой в наших сердцах должна была быть семья Оками. Нам не пришлось долго искать. Спасибо благам цивилизации во главе с Анимедия и Шачибури. Найти на кафедре других ребят, которые смотрели Реборна и также, как мы, прониклись его идеей, труда особо не составило. Тем более, что эти ребята были нам давно интересны. Леха и Вася. Большой умный отличник Леха, веселый, громкий, добрый, мягкий. Рядом с ним теряешься, чувствуешь себя лилипуткой рядом с Гулливером. Удивительный парень. Рядом с ним спокойный, молчаливый, немного депрессивный Вася. И им нравился Реборн. Им нравилась сама концепция. Им хотелось косплеить. На этих желаниях мы сошлись. Но чем больше мы общались, тем больше понимали, сколько у нас общего. Мы выбирали себе роли из Реборна, так чтоб они характеризовали нас. В наш лексикон вошли их крылатые фразочки, мы прикидывали, что нужно сделать, чтоб хоть раз отыграть их вживую по-настоящему. Макс выбрал себе Хибари, Я – Гокудеру, Илью мы хотели назначить Цуной, но он как –то отбрыкался и возглавил нас, купив себе желтую соску. Лешу единогласно назвали Реехем, за его жизнерадостность и лучезарность, Вася же в противовес стал Ананасиком. Кстати, тут мы тоже угадали. Ефима позвали быть Дождем. На Такеши он слабо смахивал, но косплеить вместе с нами очень хотел. Вскоре наши дурачества прочно вошли в нашу жизнь. И как – то стало прям понятно, что именно так и должно быть. Долго не могли определиться с Цуной. Пока кое-что не случилось, пока Вонголой не назначили меня. Так мы стали только нашей с Илаем семьей. Вскоре мы поняли, что внутри нашей маленькой компании нам комфортней, чем там. И эту нашу семью не признавал Беломор. Точнее, он ревновал нас к этой семье. Почему? Да потому что с ними мы теперь были счастливы. А я этого не замечала. Я дружила, веселилась, не ждала ножа в спину. И мне было до лампочки, что думает Беломор. В какой-то момент он потерял свой авторитет в моих глазах. Он был серой обыденностью, так сказать, обязательством. Я была его девушкой, я ухаживала за ним, старалась в койке. Но я больше не воспринимала саму нашу связь как легкое, воздушное, волшебное. Это был недобрак. Вроде мы уже и как муж и жена себя ведем, но штампа нет. А при таких отношениях перестаешь добиваться человека. Я ждала логичного конца всего этого – свадьбы. А что должно было быть после свадьбы я уже видела сейчас. Разные углы комнаты, пара фраз брошенных друг другу, и злоба. Почему-то я боялась, что именно злобой закончиться наша совместная государственно заверенная жизнь. Даже не разводом, а именно злобой. Отравляли бы жизнь друг другу до конца наших лет. И при этом боялась его бросить. Боялась, что останусь одна. И если я не замечала, что отношения обречены, это замечал мой братик. Илья частенько начинал тогда разговоры за будущее, в которых не давал и намека на то, что я буду женой Беломора. Он описывал будущее, где мы были с ним и нашими товарищами. Илья так же был разочарован в Сергее, как в лидере, как в главе семьи, в которую мы начинали вкладывать смысл существования. Ведь у нас были мечты. Моя мечта писать детскую фантастику и заниматься управлением детских-юношеских центров, Илай хотел делать праздники. Но как нам в этом мог помочь Серега, никто из нас не понимал. Может, конечно, проблема была в нас. Сережа был реалистичен больше, чем мы с братом. У нас были воздушные замки и надежды изменить мир. Он же хотел просто много зарабатывать и хорошо жить. Ему не нужна была жена-идеалистка. Он хотел видеть рядом с собой женщину, взрослую, сильную, работающую, чтоб прокормить всю родню. Ту, кто делает сама себя. Я же до сих пор была в мечтах, в аниме, в сказке, и выходить оттуда в реальность не очень хотела. А конец всему был близок. Сергей дописывал диплом. Я готовилась к сессии. В тот момент я не очень хотела его видеть и проводила каждую свободную минуту с ребятами. Его это задевало. Он очень сильно обиделся на меня. Я же делала вид, что все его обиды надуманы, что у меня сто причин не быть сейчас рядом с ним. Тогда я услышала эту фразу в первый раз – давай расстанемся. Я истеричка. Я это поняла именно в тот момент. Я орала, ломала мебель, била посуду, рыдала, не могла успокоиться. Я делала все, что должна делать разъярённая капризная баба. Он сдался, принялся меня утешать, обещать, что не бросит. Второй раз он уже сказал мне это по телефону. Я попросила его привезти мне мои вещи. Все. Естественно, через пару минут в моей квартире была Нюта, успокаивающая и причитающая, что все будет хорошо. Еще через час Макс забрал нас к себе и всучил мне в руку банку пива, чтоб помутненный рассудок не добил себя окончательно. Но что было странно. Более свободной я не чувствовала себя никогда. Я увидела облегчение в глазах моих родителей, которым перестал нравиться Сережа, я участвовала в заговорческих планах не дать Сергею нормально защититься моих подруг – преподавательниц и лаборанток на кафедре, которые единогласно встали на мою сторону, ибо женская солидарность. Даже некоторые товарищи Сереги по группе сказали, что так будет лучше для нас обоих. В тот момент рядом были и поддерживали меня люди, которые после стали моей новой семьей Оками.