Тайны "испорченных" детей

Шоколадный цех поразил Августа Глупа своим великолепием куда сильнее, чем остальных ребят. Немудрено - эта большая чудесная долина, зеленые луга, высокие и стройные деревца, аккуратные кустики и цветы на них, если верить мистеру Вонке, были съедобны. Мальчик мечтал попробовать хотя бы кусочек этого великолепия, хотя бы травинку на лугу - интересно, можно ли? А вдруг нельзя?.. - Наслаждайтесь, - словно прочитав мысли Глупа, предложил Вилли Вонка. - Ешьте, не стесняйтесь! Гости тут же бросились врассыпную: великий кондитер в любую минуту мог передумать. Август, оттолкнув одну из девчонок, резво понесся к кусту, где "цвели" аппетитные безе, схватил одно и с невообразимой скоростью начал его поедать; мальчика совсем не волновало, что могут подумать о нем остальные - сейчас он слышал лишь зов своего желудка. Тем временем миссис Глуп воровато поглядывала по сторонам - не заметит ли кто, не скажет ли мистеру Вонке - и набивала сладостями свою небольшую сумочку, которая трещала по швам и грозила вот-вот порваться. Оглядевшись еще раз в поисках ненаглядного сыночка, женщина заметила его на берегу шоколадной реки и истошно завопила: - Август, сокровище мое, не нужно этого делать! Отойди, пожалуйста! Сын, однако, совершенно не обратил внимания на просьбы матери; он лег плашмя на землю, свесил голову и начал лакать шоколад, как животное. - Стой, мальчик! - замахал руками Вилли Вонка, но было уже слишком поздно: Август тяжело рухнул в реку, успев только вскрикнуть. - Он утонет! – мгновенно среагировала миссис Глуп. – Он же плавать не умеет! Спасите его, спасите! Август отчаянно боролся с течением, которое относило его все дальше и дальше от берега к опустившейся в реку трубе. Считанные секунды – и мальчика уже всосало в трубу, и он помчался по ней вперед головой. Еще минута – и движение замедлилось. Глуп смутно понимал, что дело плохо, но сделать ничего не мог, и поэтому терпеливо ждал, пока все закончится. - Разбейте трубу! Вызовите пожарных! – надрывалась внизу мать Августа, украдкой поглядывая на кондитера – вдруг он все-таки придумает что-нибудь гениальное? – но Вонка даже не пошевелился и с необычайным любопытством продолжал смотреть на трубу. Работники фабрики (Глуп забыл, как их звали) побросали все свои дела и хором начали громко что-то выкрикивать. Слов мальчик толком не расслышал, но ему казалось, что это очередная обидная песенка, наверняка из тех, которые сочиняли про него в школе. А шоколад все сильнее клокотал, напирая на преграду, и она не выдержала: Август снова помчался вверх по трубе, как торпеда. Его мать не сказала ни слова, лишь испуганно вскрикнула; Вонка с рассеянной улыбкой покачал головой и что-то пробормотал. То, что дальше произошло, Август помнил очень смутно. Его вместе с остальным шоколадом выбросило в громадную бочку; мальчик смог уцепиться за ее край, немного приподняться и осмотреться. На бочке была небольшая кнопка, и умпа-лумпа, стоявший рядом, с минуты на минуту готов был нажать ее. Когда Глуп испуганно закричал, давая о себе знать, работник фабрики будто бы его не услышал и снова потянулся к кнопке. Остановить его смогли только вовремя вошедшие миссис Глуп и сопровождавший ее умпа-лумпа; тот мягко отвел своего коллегу в сторону, взял стоявшую рядом с бочкой большую палку, опустил ее в бочку и пребольно ткнул Августа в спину. Тот отозвался громким визгом, чем-то напоминавшим поросячий; миссис Глуп заволновалась и попыталась сама выловить сына. Едва не свалившись в бочку с шоколадом, она смогла немного помочь умпа-лумпе, дальше с необычайной силой, ловкостью и проворностью действовал он сам. Уже через пару минут сын был в объятиях матери. - Спасибо, больше вам спасибо, - со слезами на глазах бормотала женщина. Умпа-лумпа ответил ей поклоном и вручил записку от мистера Вонки, в которой кондитер подробно объяснял, как добраться до выхода с фабрики. Поблагодарив работника еще раз, миссис Глуп взяла сына за руку, не спеша вышла из цеха и попросила мальчика: - Август, не ешь свои пальчики!