Элигос

Двадцать девятого октября он решился. Никаких сомнений. С самой первой их встречи он жалел лишь о времени, потраченном впустую. Нелепые задачи и бессмысленные поступки занимали его человеческую жизнь. Как можно было так размениваться по мелочам, когда главная, предначертанная ему цель, каждый раз ускользала? Но теперь он решил, что непременно добьется своего. Наконец-то все встало на свои места. Однажды он уже сказал себе, что рассчитывать ему не на кого. Что ж, прошло больше пяти лет, прежде чем он понял, что главные его союзники – это ошибки окружающих. Пожалуй, это самые верные союзники на свете. Пятый слой сумрака был для него ненавистен. Это обманчивое отсутствие ледяного ветра, бледная трава и дождь, не имеющий запаха. Это жалкое подобие грозы, ни в какое сравнение не идущее с грозами его детства. Тогда, будучи худющим пацаном с вечно обветренными губами, он с замиранием сердца ждал, жаждал прихода бури. Его друг…они вместе жили в соседних домах, и, не сговариваясь, выбегали во двор, и смотрели на клубящиеся грозовые облака, и дышали этим ощущением надвигающейся угрозы. А потом, с первыми каплями, носились по улицам словно безумные, подставляя небу лица, раскидывая в сторону голые руки. И деревья тогда были не просто настоящими, они были – были листвой, и шорохом, и шепотом, и скрипом, и грязью под потрескавшейся корой. Пятый слой сумрака – словно издевательство – над ним, над его погибшим другом и над бушующим недовольным небом. Пора было это исправлять. На фоне мощнейшей бури, которую он планировал вызвать, настоящей, в кои-то веки, настоящей бури на пятом слое никто не заметит еще одного магического вмешательства, призванного исполнить важнейшее предназначение. Буря разразится на другом конце земного шара. Портал уже искрился под ногами, готовый перенести Иного к месту назначения. Но сейчас было время для отвлекающего маневра. Для грозы этого потерянного века. Алым пламенем переливался Волчок Малатесты, маленький волчок, свободно помещающийся в ладони, легкий, совсем неприметный в реальности. Алое пламя разгорелось, стоило пальцам покрепче сжать резные края. Портал едва успел закрыться за рухнувшей в него фигурой, когда сумрак в районе Мариехамна разлетелся на сотни осколков. Было шесть часов утра. На постах демилитаризованных Дозоров Мариехамна для такого случая не было ни одного подготовленного Иного. Единственный в мире регион, где Светлых и Темных дозорных не обучали грызть друг другу глотки, а протоколы действий при чрезвычайных ситуациях не открывались со времен Крымской войны. Откуда у десяти сонных слабых Иных крохотного городка могла взяться четкая отлаженная стратегия? Жертвы среди людей. Жертвы среди Иных. Мирные Дозоры мирных Иных, славные жители архипелага. Никакой опасности вероятностного выброса в сумраке не просчитывалось. Именно поэтому следовало быть готовыми. – Нужно было готовиться! Проверять линии чертовой вероятности! – кричал Йорин, разъезжая по офису на кресле с колесиками. Ход предмета мебели замедляли рассыпавшиеся кипы бумаг, опрокинутые органайзеры и разбитая фарфоровая медвежья символика. Филиал Аландского морского колледжа и по совместительству здание Ночного Дозора пару раз встряхнуло, кресло подпрыгнуло, заставив Йорина на секунду замолчать, но как только его позиции выровнялись, маг снова принялся костерить всех, кто только под руку попадется. А попадались всего-то трое его коллег. Эвакуация шла полным ходом, и они спешили. Чем больше они спешили, тем сильнее рвал глотку Йорин. Он был магом узкой специализации и в Дозоре не играл важной роли. Зато сейчас он отрывался. – Ну же, что вы так медленно пакуете чемоданы? Активнее! Активнее! Коллеги украдкой оборачивались на его голос, но молчали. Из-за недавнего несчастного случая маг не мог покинуть здание. Выход за его стены означал для него неминуемую гибель, но теперь было опасно и оставаться. В одночасье простой матрос обернулся капитаном тонущего корабля. – Да валите уже быстрее! – Йорин! – глава Дозора Хемминг поймал крутящиеся кресло за спинку. –У тебя будет задание. – Задание… задание, босс… ну попробуйте. – Слушай, ты бы держался, а? – устало выдохнул Хемминг. – Я понимаю, ты в зависимости от Дозора, здание корнями уходит в сумрак, а в сумраке сейчас кавардак, но это не значит, что ты не можешь хотя бы попытаться удержать СВОЙ СЛОВЕСНЫЙ ПОНОС, ты по–прежнему Светлый! – Прости, босс, просто ты так перебираешь ножками к выходу, что я начинаю жалеть, что я… – Йорин поймал последнее слово и сжал зубы. – Вот и молодец, – похвалил глава Дозора. – На счет работы… будешь снимать показатели из центра и отправлять данные по этим адресам. – Маг протянул Йорину несколько визиток. – Какие же вы друзья после этого? Оставляете меня в горящем доме и требуете, чтобы я докладывал, как быстро он горит? – Помни, Йорин, люди в этом городе не должны пострадать. Инквизиция направила сюда свою команду, они уже в пути. – Хемминг подобрал с пола свой кожаный портфель и взялся за ручку двери. – О-да, Инквизиторы известные камикадзе, как же. Они задницы себе порвут ради меня. – Просто напиши пару раз о том, что происходит. Возможно, это поможет спасти несколько жизней. – Я тут пытаюсь выяснить, что будет с моей жизнью. Дозору крышка. И Скоро меня перемелет, как в мясорубке! – Ты точно Светлый? Потому что у меня такое чувство, что мы ошиблись с твоей стороной! Дождись подкрепления. – Босс! – возмутился Йорин. – Сделай свою работу, дозорный. Просто сделай, этой твой долг. Йорин склонил голову и просмотрел визитки. «Интересно, кому же я буду докладывать о своей медленной смерти?» Первая фамилия была русской. *** Мариехамн и Тольятти разделяло два часовых пояса. Маршрутка, в которой ехал Никита Махрушев, как раз стояла на светофоре между улицами Гагарина и Карла Маркса, рядом с центральным парком города. Впереди Никиты, студента-химика, сидела женатая пара, решившая, что общественный автобус – лучшее место для выяснения отношений. Позади – пятилетняя девочка, нерадивой мамаше которой было совершенно наплевать на то, что ее отродье вот уже четверть часа долбит ногами сидение Никиты. Толстая товарка в вонючей куртке, придающей ее грузной фигуре поистине невообразимые размеры, каждые две минуты ставила свою сумку Махрушеву на ногу. А сосед слева, явно не знакомый с правилами этикета, надрывно кашлял в сторону студента. У Никиты жутко болела голова. Из-за дипломной работы он не спал вот уже вторую ночь. Поездка в час пик в битком набитом автобусе оказалась мучительной пыткой. Ребенок вновь остервенело пнул спинку сидения, и Махрушеву показалось, что в его спине что-то хрустнуло. Но и это не заставило его развернуться с возмущениями к матери ребенка. Не скромность мешала студенту, а здравый смысл. Если он раскроет рот, он попросту завопит. Он не выдержит. Если он завопит, люди вокруг накинутся на него и разорвут на части. Либо он сам взорвется. Вот прямо сейчас. Когда за сотни километров сумрак насильно встряхнули и вывернули, в реальности автобус подбросило на ухабе. По крайней мере, так решил водитель, но он был только человеком. Как и все остальные пассажиры второго маршрута. Почти все. Когда машину повело, грузная тетка все-таки свалилась на Махрушева. Да так неудачно, что у него перехватило дыхание, а в глазах заплясали огоньки. Волна гнева достигла свое пика. Никита, как мог, сдерживал себя, до потемнения в глазах, до режущей боли в ребрах. Но через секунду, зажмурившись, он от всей души пожелал свои попутчикам гореть синим пламенем. Потом в СМИ сообщили, что в Тольятти выехала группа специалистов центрального аппарата МВД России для оказания практической помощи в расследовании причин взрыва автобуса типа АТП №3, проходившего по второму маршруту. О Дозорных столицы, входивших в состав этой группы, не сообщалось. Никита Махрушев – дикий Темный Иной – был задержан. Расследование причин стихийного действия Темного отошло на второй план в связи с более глобальной задачей. Лучшие сотрудники Дозоров обоих сторон были брошены на выяснение причин вероятностного выброса в районе Аландских островов. Пока эти два происшествия никому не показались взаимосвязанными.