"[Жизнь] это повесть, которую пересказал дурак: В ней много слов и страсти, нет лишь смысла". У.Шекспир. Макбет.
Мониторы тускло светились в темноте контрольной рубки Немезиса с тех пор, как Старскрим уменьшил их яркость из-за "головной боли". Будто с почтением относясь к наступившей ночи, помещение погрузилось в тишину, нарушаемую лишь тихим жужжанием электростатики. За бортовым иллюминатором чернота океана заметно уменьшилась, и можно было увидеть акулу, проплывшую мимо корпуса корабля, которая заставила Старскрима вынырнуть из своих мыслей. Наказание. Простое слово, которое подразумевало позорное назначение Старскрима на ночную смену, унизительное наказание. Решение Старскрима выстрелить в спину новой игрушке Мегатрона повлекло за собой второе, самое худшее избиение за все время функционирования после того, как его поймали собратья-десептиконы. Так или иначе, он получил величайшее удовольствие от лицезрения вспышки раздражения Мегатрона, когда он лишился Найтберд, а также знания о секрете сотриадников, впавших в замешательство от творения людей, которые позволили Старскриму скрываться достаточно долго, чтобы желание Мегатрона деактивировать его прошло точку пика. Тем не менее, когда он был схвачен, обрушившаяся на него ярость Мегатрона привела к тому, что конструктиконам пришлось собирать его по частям, чтобы только потом провести ремонт. Впрочем, чрезмерного страдания Старскрима Мегатрону было недостаточно. Он приказал Хуку медленно избавлять его от главных повреждений в течение нескольких декациклов, чтобы Старскрим мучился от многочисленных болей, после чего заместитель должен был приступить к унизительным ночным дежурствам "впредь до нового извещения". – Ублюдок, – прошипел Старскрим на выдохе. Пялиться на мониторы всю ночь в качестве наказания! Безо всякой возможности работать над его последним проектом! Плюс еще эти тупые конусоголовые, посмеивающиеся каждый раз, когда проходят мимо, или Рамбл с Френзи, открыто отпускающие шуточки в его адрес на всю столовую! Унижение, неописуемое словами. – Снова строишь козни, чтобы деактивировать меня? – услышал он едкий голос со стороны дверей. Старскрим бросил гневный взгляд на едва различимую фигуру Мегатрона, сужая полыхающую оптику. Значит, тиран пришел позлорадствовать над ним, словно это было рутиной. – Не более, чем ты, о великий лидер. Мегатрон фыркнул и пересек помещение, в конце нависнув над ним. – Я не настолько глуп, чтобы саботировать самое выгодное дополнение к нашим рядам за последние миллионы солнечных циклов, – край его рта приподнялся в ухмылке. – С ее модернизированной программой все, чего ей не хватало, это способности говорить. Я снова повторюсь, что она достаточно хороша, чтобы стать твоей заменой. То же оскорбление, снова и снова, лишь перефразированное. Старскриму казалось, что он никогда не отделается от обвинения, что его место было ниже некуда. Дурак. Гнев, казалось, обратил энергон Старскрима в потоки бурлящего масла. – Тогда тебя очень просто впечатлить, могучий Мегатрон. Ни одно из человеческих творений, даже запрограммированное, не станет ровней десептикону. – Ты так думаешь? – Мегатрон приблизился к его фейсплейту, едва не срываясь на рык, когда заговорил снова. – Согласен, только если признать, что я был очень глуп, когда сделал тебя своим заместителем. Если бы я мог повернуть время вспять, я бы изменил свое решение. Слова вызвали в нем пожар. Естественно, этого Мегатрон и добивался, и Старскрим также знал об этом. Он старался не попадаться на удочку, не выпускать своего гнева из-под контроля, но боль, прошившая его Искру насквозь, словно молния, разбила его сопротивление. Даже спустя столько тысячелетий никто не мог причинить ему такой боли, как делал это Мегатрон. – Если бы я мог повернуть время вспять, я бы пристрелил тебя, как только увидел! И если ты деактивируешь меня, клянусь, я буду тебя преследовать. – Преследовать меня? – Мегатрон засмеялся и направился к двери. – Любой дурак знает, что Искры не могут скитаться по Вселенной без оболочки. Хватит уже читать глупые людские мифы, – он остановился у выхода, бросив напоследок взгляд, полный поддельного сострадания. – Так или иначе, если бы это действительно произошло, ты был бы слишком незначительным и нематериальным, чтобы сделать подобное. Но ты не деактив - пока что, поэтому получай удовольствие от своего унылого дежурства. Я планирую продлить это занятие еще на какое-то время. Старскрим еще долго прожигал взглядом дверь после того, как Мегатрон ушел, до турбин пропитанный ненавистью, но затем его плечи опустились. Хоть когда-нибудь он выходил победителем из споров с этим ботом, страдающим манией величия? После всех случаев, когда его незамеченные предупреждения или советы оказывались верными, была ли его предусмотрительность когда-либо авторитетной? Хотя за тысячелетия Старскриму стало нравиться ставить планы и интеллект Мегатрона под вопрос - нравиться покрывать каждое свое слово пеленой сарказма и презрения – но, по правде говоря, быть предохраняющим устройством и резонатором - работа заместителя главнокомандующего, а не какого-нибудь высокопоставленного лакея. Как бывшему ученому и тактику воздушного боя, Старскриму предполагалось вежливо указывать на изъяны и трещины в логике и планах лидера. - Каким я был наивным дураком, - прошептал Старскрим в тишине помещения. Мегатрон обеспечил ему полное одиночество при каждом дежурстве, поэтому никакого отклика не последовало. Тихое гудение активировавшихся механизмов охлаждения компьютера было единственным ответом его признанию. – Почему я вообще уважал его? Почему я когда-то смотрел на него с почтением? Он всегда зовет меня дураком, а я пытаюсь делать все, что в моих силах. Но втайне я не могу спорить. Я дурак. Что я увидел в нем, что меня так ослепило? Даже спустя тысячелетия вопрос оставался риторическим. Сколько бы избиений Старскрим ни переносил, они никогда не травмировали его блоки памяти. Он довольно хорошо помнил, что именно чувствовал, когда присоединился к десептиконам, и эти воспоминания приносили куда больше боли, чем самые изощренные наказания Мегатрона.***
С гордо поднятыми крыльями тетра-джет шел по коридорам цитадели. Сегодня был орн выпуска из Кибертронской Военной Академии, и как лучший студент-выпускник своего класса Старскрим удостаивался отличительного права повести остальных истребителей на яркое демонстрационное выступление перед публикой. Хотя Старскрима сначала раздражала мысль вновь вернуться в Академию, так как он уже давно вырос из юнглинга, он быстро отметил для себя, что очень многие из его однокурсников также присутствовали - из-за войны, конечно. Успокоенный этим фактом и приободренный своим дополнительным научным образованием и многоорновым опытом научного исследователя, Старскрим быстро поднялся на высшую ступень в классе. Именно поэтому сейчас он с такой гордостью шел по главному холлу, ведущему на взлетный пандус, где остальные джеты уже ожидали его. С эмблемой-короной, примагниченной к грудным пластинам, что говорило о его особом статусе, Старскрим знал, что каждый кибертронец, который обращал на него внимание, видел его успех. Пока аудитория еще собиралась, многие из них общались между собой, и он был будто опьянен счастьем, когда шепот доносился до него со всех сторон. – Я слышал, что он самый быстрый среди сикеров, – шептал один мех. Старскрим притворился, будто не слышал этого, но его аудиосенсоры были настроены на повышенную чувствительность. Он хотел слышать их похвалы. Ему это было нужно. – Хех. Разве он не сын Стардаста? Ничего удивительного. Тот старый шарк считается лучшим из лучших. Старскрим внутренне содрогнулся при произнесенных словах, но его улыбка не померкла ни на миг. Это его орн, в конце концов. – Мне жаль ту фракцию, которой не удастся переманить оставшихся сикеров на свою сторону, – послышался другой тихий голос. – Именно в этом выпуске собралось много сильных кандидатов, и я также слышал, что этот - их лучший летун. И тогда преимущество в воздушном бою даст им явное преимущество в войне. Теплая приятная волна накрыла Старскрима с шлемом, заставив работать охладительную систему в усиленном режиме, выявляя нескончаемое удовольствие. Если бы он знал, какое приветствие ожидало его, он бы согласился посетить Военную Академию намного раньше. Старскрим улыбнулся при виде своих однокурсников и друзей, Тандеркрэкера и Скайварпа, которые уже заняли назначенные места на пандусе. Скайварп эмоционально жестикулировал и смеялся, а Тандеркрэкер мягко улыбался своему энергичному другу. Но когда они заметили Старскрима, то оба повернулись в его сторону и начали приглашающе махать манипуляторами. Вспомнив, как они дружески поддерживали его после потери лучшего друга Скайфайра, Старскрим улыбнулся им в ответ и ускорил шаг. Пока он не увидел своего создателя. Стардаст, древний мех, по общим меркам, стоял со скрещенными манипуляторами у основания пандуса. С каждой стороны парили еще двое из оставшихся его созданий, Спитфайр и Соларданс, оба искоса смотревших на Старскрима. Он на миг напрягся. Его братья выпустились из Военной Академии в качестве лучших из лучших тысячелетия назад, и, конечно, на их фейсплейтах не было ни грамма впечатления от его достижений. Что до самого Стардаста, серо-синий сикер будто бы залпом выпил три куба кислого энергона. Хотя утеря своего бондмейта и остальных пяти созданий сделали старого меха раздражительным, к нему всегда было сложно найти подход. – Отец, – поприветствовал его Старскрим, когда подошел к высокому сикеру. – Коротышка выглядит сейчас так, будто заработал звание воина, – вставил свое слово Спитфайр, пока их отец не успел ответить. – Смотрите, как величественно он себя ведет, прогуливаясь по Академии, словно он владеет этим местом! Старскрим сощурил оптику на выпад своего брата, раздраженный привычными выходками меха. Вообще он был ненамного выше Спитфайра и Соларданса, но являлся самым младшим из сыновей Стардаста, поэтому они называли его коротышкой. – Серьезно, – посмеивался Соларданс, – он ведет себя так, будто сделал что-то особое, став лучшим студентом на курсе! Будто бы остальные семеро из нас не сделали того же! И это действительно была правда. Наполовину он был счастлив потому, что достиг того же, что и братья. Он разглядывал фейсплейт Стардаста на предмет удовлетворенности или хотя бы признания. Даже делая все возможное, чтобы сохранять прежнее выражение безразличия, Старскрим ощутил неприятный укол в Искру. Он понял, что все его мечты получить хоть малейшее поздравление от отца были лишь дурацкой тратой времени. Иллюзией. – Что такое, отец? – И вот теперь, когда ты выпустился из Военной Академии, понял ли ты, почему должен был посещать ее с самого начала? – красная оптика сузилась до щелей. – Теперь, когда ты знаешь, что значит стать воином, понял ли ты, почему обучение в Научной Академии и скитания по Вселенной в качестве какого-то ученого были только тратой твоего таланта? По правде говоря, Старскрим не испытывал ни малейшего желания, чтобы его создатель и братья получили удовольствие от созерцания его боли, но он не мог сдерживать свой гнев. – Если уж на то пошло, отец, знания и опыт, которые я получил, будучи исследователем и "каким-то ученым", дали мне возможность превзойти всех в классе. Когда Стардаст склонил шлем и фыркнул, Старскрим понял, что совершил ужаснейшую ошибку. Стардаст провентилировал в явном разочаровании. – Ты дурак, Старскрим. Твои братья достигли таких же высот без какого-либо дополнительного опыта или тех тренировок, что я дал каждому из вас. Все, что сделал ты, - это подчеркнул свою слабость и, честно говоря, трусость, – он отвернулся и жестом позвал старших сыновей следовать за ним. – Ты наконец-то поддержал честь семьи, – бросил он через плечо своему младшему созданию. – Мне больше не придется слышать насмешки и оскорбления других, что в наших рядах завелся ученый. Но не будь таким заносчивым, думая, что ты достиг или превзошел стандарты семьи. – Ага, – выкрикнул Соларданс, когда они растворились в толпе. – И не опозорь нас во время летного шоу! Старскрим еще долгое время не мог двигаться или говорить. Было такое чувство, будто ему прострелили камеру Искры. Так или иначе, незаметно спустившийся к нему с пандуса Тандеркрэкер положил сервопривод на его крыло. Старскрим чуть не подпрыгнул на месте от неожиданного контакта. – Это была твоя семья? – спросил он. Старскрим знал, что вопрос был наполовину риторическим. – Да, – его голос был крайне сух, лишенный всяких эмоций. Ему хотелось знать, сколько из всего этого услышали его друзья. – Твои братья просто отвратительны, – Тандеркрэкер улыбнулся. – Особенно тот красный. Старскрим кивнул. Он всегда больше всего ненавидел Спитфайра из остальных братьев, точнее, из тех, которые все еще были живы, когда он появился. Иногда он задавался вопросом, были ли те, другие, такими же шлакоедами. – Ну и шарк с ними, – прошептал Тандеркрэкер. – Пойдем, Стар. Уже скоро начнется выступление, и ты отлично знаешь, что мы все выполним идеально. Скайварп телепортировался к ним и услышал конец их диалога. – Да, Скример! Пойдем! – Не называй меня так, – сухо ответил он. И так достаточно натерпелся шуточек о его необычной тональности голоса в Научной Академии. Скайварп не обратил на это внимания. – Пойдем! Пойдем! Я хочу лишить их способности нормально говорить. Старскрим заставил себя улыбнуться и кивнуть, следуя за однокурсниками, занимающими назначенные места. Он думал, что будет немного нервничать, дожидаясь своей очереди выступить на шоу, но сейчас, после того, как отец убил в нем не только радость, но и все другие эмоции, он ничего не чувствовал. По этой причине с равнодушным интересом Старскрим отметил, что настала его очередь занять место ведущего. Холодным, собранным голосом боевого ветерана он выкрикнул приказ. – Сикеры! Трансформируемся. Все десять сикеров трансформировались идеально синхронно, воспламенив свои турбины и рванув в кибертронское небо. Когда потоки воздуха заструились по его крыльям, Старскрим забыл о прежней боли и полностью отдался танцу идеально скоординированной демонстрации. Освободив Искру, посвятив себя лишь полету, он повел однокурсников в серию грациозных петель, нескончаемых вращений и ловких фигур высшего пилотажа. Серия, которую ему позволили возглавить и помочь разработать, была самой сложной за последние две сотни солнечных циклов, и это знание помогло расслабиться и насладиться шоу. Даже если его семья не проявляла интерес, кто-то уж точно отметит незаурядность его планирования и безупречность их с однокурсниками выступления. В какой-то момент все во Вселенной перестало иметь смысл, остались лишь порывы ветра и музыка грохочущих турбин. Оторваться от сопротивляющегося притяжения, пронзить атмосферу, крыльями ловить потоки... плавно скользить, вертеться, метаться... рвануть вперед на полной мощи турбин, резко взять поворот, да такой, что не каждый первоклассный джет сможет... это олицетворение величайшего дара Праймуса! По окончании шоу Старскрим грациозно приземлился, трансформируясь с невероятной легкостью. Его сокурсники опустились позади, и их встретил громогласный поток аплодисментов. Быстро оглядев аудиторию и найдя оптикой семью, наблюдавшую за всем с невозмутимым видом, Старскрим обнаружил, что прежняя боль уменьшилась при выкриках обожания со всех сторон. Что еще он заметил - так это высокого и довольно необычного меха, стоящего в самом конце толпы. Широкоплечий, серебристый, с военным шлемом мех со скрещенными сервоприводами облокотился о колонну. Возле него стоял громоздкий мех с одиночной линзой. Ни один из двоих не аплодировал, но внимание серебристого было сосредоточено на Старскриме, и даже с такого расстояния сикер мог заметить его улыбку. Из-за возникшего интереса в Старскриме активировался ученый, и он задался вопросом, сможет ли он найти этого меха потом и встретиться с ним.***
Когда церемония подошла к концу, Старскрима окружили с бесконечным потоком поздравлений сикеры, восхищавшиеся воздушным шоу. Несмотря на очевидное игнорирование его отцом и братьями перед компанией таких же знатных ботов, он не мог лишить себя простого признания того, что отлично выступил. Но он продолжил рассматривать толпу, выискивая странного серебристого меха. Однако поиски не увенчались успехом, и от заинтересованности Старскрима осталось лишь разочарование. Но ненадолго. Когда все выпускники вместе со своими семьями отправились праздновать за кубом энергона, Старскрим побрел по коридорам в сторону апартаментов студентов. Конечно, его семья пришла, только лишь бы появиться, и даже если они позовут его домой, он откажется. Именно здесь, в опустевшем фойе Академии, Старскрим обнаружил серебристого меха. Как и ранее, он со скрещенными сервоприводами облокачивался о колонну, но на этот раз к правому манипулятору была прикреплена термоядерная пушка. Старскрим застыл на месте при виде ее, не уверенный, как объяснить дополнение в виде огромного оружия. Тем не менее серебристый мех просто улыбался. – Могу ли я представиться, Старскрим, сын Стардаста? Старскрим на этот раз смог ближе разглядеть незнакомца. В нем активировались привычки ученого: мощный корпус дополняли военный шлем и термоядерная пушка, необычный высокий рост, по сравнению с другими мехами, и слабое мерцание брони, что явно указывало на специальный защитно-непробиваемый сплав. Своим видом он напомнил Спитфайра со своими бредовыми рассказами о гладиаторских боях, ранее имевших место на планете, и это наталкивало на мысль, что серебристый мех мог бы быть чемпионом. Улыбка незнакомца явно выдавала, что он заметил пристальное внимание Старскрима. – Я Мегатрон, лидер... – Десептиконов! – шокированно перебил его Старскрим. Он уже слышал это имя несчетное количество раз, произносимое и с восхищением, и с ненавистью. В Военной Академии большинство студентов с лихорадочным весельем обменивались историями о боях десептиконов, явно относясь к фракции с большей симпатией, чем к их врагам, автоботам. Семья Старскрима до сих пор оставалась нейтралами, и хотя Спитфайр симпатизировал десептиконам, сам он поначалу не воспринимал войну, считая науку более интересным занятием. По крайней мере, так было, пока война не постучалась каждому в дверь, и ни Старскрим, ни его семья не могли больше оставаться в стороне. Мегатрон оттолкнулся от колонны, глядя на него с улыбкой, разбавленной самодовольством. – Правильно, сикер, – он шагнул ближе и положил сервопривод на плечо Старскрима. – Я видел твое выступление и был приятно удивлен твоими способностями. Несмотря на то, что ты из сильного класса, талантами ты явно превосходишь одноклассников. С намерением ответить Старскрим открыл рот, но остался безмолвным. Хвала от кого-то настолько известного, как Мегатрон, в их первую встречу? Как будто маленький осколок его мечтаний вырвался в реальность... – Более того, я проинформирован о твоем предыдущем научном образовании, не говоря уже об изобретениях, – Мегатрон постучал пальцем по нуль-лучу, прикрепленному к правому манипулятору Старскрима. Он посмотрел на свои сервоприводы. Нуль-лучи стали его завершающим проектом для Военной Академии - научное изобретение, да, но неподходящее для воина. Несмотря на похвалу учителей, его отец был не впечатлен, как и всегда. – Непрактично, – сказал тогда старый сикер. – Зачем оглушать или выводить из строя, если ты можешь убить одним выстрелом? Старскрим поднял взгляд, встретившись им с Мегатроном, в поисках тени сарказма или презрения. Ничего такого, только восхищение и интерес. – Они могут многим послужить, – наконец ответил он. – Это универсальное оружие. Оптика Мегатрона полыхнула светом. – Именно, – он расположил второе серво на другом плече Старскрима, после чего слегка сжал. – У тебя есть научное виденье и знания, а также Искра и подготовка воина, не говоря уже о скорости и точности в полете, которые выделяют тебя из ровесников. Такие таланты нужны армии десептиконов. Пришло время сделать свой выбор, юный сикер. Какой фракции принесут пользу твои способности? Резкий и прямой вопрос. Намерения Мегатрона были видны насквозь, но и подтекст тоже. Известный воин увидел и различил все, что готов был дать Старскрим, и он не отбрасывал в сторону его научную профессию. Главным образом, он фактически желал его вступления в армию из-за способностей. Никакого презрения. Только прямой интерес и вербовка. И снова Старскрим был лишен способности говорить. Мечта неким образом просочилась из блока памяти и засияла красками новой жизни. Пробудив свой голос, он смог ответить на каждый вопрос по порядку. – Конечно, – его тон был непоколебим, но с долей трепета. – Для меня честь присоединиться к десептиконам. Для любого воина. Улыбка Мегатрона ослепительно сверкнула, сияя явным одобрением. – Отлично, Старскрим, – он шагнул в сторону, накрыл одним манипулятором плечи сикера и начал вести его. – Думаю, нам следует отпраздновать это порцией сверхзаряженного энергона. Старскрим смотрел на серебристого меха с чувством гордости, которую не мог в себе подавить, захлебнувшись неописуемым изумлением. Внезапно он понял, как много это значит для него - он докажет Мегатрону, что его вера в него оправдается, что он действительно талантлив, о чем говорило воздушное шоу. Он хотел видеть эту улыбку снова, и снова, и снова, слышать слова "Отлично, Старскрим", повторяемые несчетное количество раз. Он позволил старшему меху увести себя из Академии навстречу новой "семье".***
– Дурак, – прошептал Старскрим, обхватив сервоприводами шлем, уделяя ноль внимания тусклым экранам. Каким молодым и глупым он тогда был, чтобы подумать, будто Мегатрон действительно заинтересовался им, гонимый не только одним желанием завербовать оставшегося сикера-нейтрала среди сверстников! Это правда, что он поднялся до поста заместителя и Командующего Воздушными силами, но в конечном счете он не был незаменимым, не говоря уже о том, что Мегатрон никогда не прислушивался к его советам, какими бы очевидными ни являлись его знания в области научной экспертизы. Нет. Все, чем Старскрим был для Мегатрона, это боксерской грушей, о чем напомнили ему боли в суставах и крыльях, и тиран продолжал придумывать для него такие оскорбления, о которых Стардаст и не мечтал. – Если бы я мог повернуть время вспять, я бы уничтожил тебя, как только увидел, – повторил Старскрим своему ушедшему лидеру. Вспомнив прошлое, Старскриму стало любопытно, все ли хорошо было у его бывшего друга Скайфаера. Возможно, было бы лучше остаться ученым, найти путь не принимать ни одну из сторон или хотя бы не ввязываться. Пусть были захватывающими все те битвы, что он видел, - тысячелетние издевательства Мегатрона заставили его задуматься, стоили ли эти впечатления всего этого. Но время нельзя вернуть назад, а его решение изменить. Все, что он может сейчас сделать, это свергнуть тирана и занять его место. Только тогда в его сторону не полетит ни одного оскорбления, а если кто и посмеет, то он испепелит наглеца на месте. Несмотря на все эти мрачные мысли, оставался один вопрос, один эпизод, который всегда интересовал Старскрима: почему Мегатрон настолько ненавидел его, и почему его это вообще беспокоило? Это была тема, которой следовало избегать во что бы то ни стало.