Дикие дети, сукины дети

Четыре утра. В комнате тихо. Шуршит Нанетта в развороченном гнезде. Охает Толстый. С общей кровати доносится легкое мычание и вздохи. Четвертая окутана звуками, но пропитана тишиной. Сфинкс, облепленный сонным туманом, не надевая протезов, соскакивает на пол и плетется в сторону выхода. - Куда ты? - шелестит ему Слепой, с головой накрытый одеялом. Сфинкс вздрагивает и недовольно морщится. - Хотя бы делай вид, что только что проснулся. Так ведь и заикой можно остаться. Бледный молчит. Из-под покрывала виднеются чернильные пряди, спутанные и разметанные по подушке. - С каких это пор ты спишь как все остальные? Насколько я помню, раньше тебе требовался только матрас. - Я не сплю, - безмятежно замечает Слепой. Одеяло сползает на пол. Подушка летит туда же. Сероватая простынь мерцает мхом. Сфинкс еле сдерживает стон и вперивается взглядом в незрячие глаза вожака. - Какого хрена... - выдыхает он. Слепой его перебивает, прижимаясь пальцами к губам Сфинкса, не давая продолжить. - Это моя ошибка. К обеду его не будет. Сфинкс снова морщится и отходит, облизывая губы. На языке - горький привкус земли и мха. Мудрая Кошка шипит и сплевывает. Бледный потряхивает головой и вновь ложится - лицом к стене. Пальцы скользят по отсыревшей побелке, чудом сохранившейся, и отковыривает кусок. - Ты неисправимая свинья, - закатывает глаза Сфинкс и плетется в ванную. Четыре утра. Мох, земля и штукатурка. *** Время обеда. Сфинкс рыдает в пустой комнате, на кровати Волка. У ее подножия - Слепой. Тренькает на гитаре покойного. Не пытаясь его утешить. Сфинкс сжимает зубы до боли, жмурит веки, а в голове - странная картина. Тонкое лезвие в длинных пальцах. Две пары горящих огнем глаз. Два вожака. Два волка. И только один - настоящий. Настоящий волк - делает шаг вперед, крепче сжимает нож. Волк - нареченный им притворщик, отходит назад и воет - почему-то по-настоящему, когда лезвие вонзается ему в бок. Вой победителя смешивается с ором бьющегося в агонии. Сфинкс резко распахивает глаза, не в силах видеть этого. Воспаленное сознание преподносит все боле правдоподобные картины, а в ушах гулко отзывается смешанный крик животных. - Ты его убил, - срывающимся голосом шепчет Сфинкс - надломлено и хрипло. - Ты! Слепой замирает. Пальцы соскальзывают с гудящих струн. Плечи напрягаются. - Ты! - практически визжит Сфинкс и, выпрямившись, засаживает Слепому ногой промеж лопаток. Вожак, словно, кукла, ничком обрушивается на пол. Сфинкс сжимает зубы, не в силах остановить слезы. Спрыгивает на пол и изо всех сил пинает Слепого в ребра. Затем еще раз. И еще. Колотит его ногами без разбора, иступлено повторяя "Ты, ты, ты!". Из рассеченной губы Бледного капает кровь, грубыми подошвами содрана кожа на кистях. Ребра и живот саднят. Глаза влажно блестят серым. Сфинкс, думает, что убил его. Слепая ярость отходит, на смену ей приходит шок. Но Слепой встает. Отряхивается, кривится от боли, но выпрямляется. Словно смотрит на него - Бледному плохо удаются эмоции, но сейчас он выглядит осуждающе. Настолько, что у Сфинкса начинают гореть уши. - Нет, - хрипит Слепой. - Не я. Кашляет кровью - по бурой корке на подбородке стекает ярко-красная полоса - новая. За ней еще. Бледный облизывается и его губы трогает ухмылка. Затем лицо снова каменеет, но Сфинкса передергивает от ужаса. Слепой выглядит жутко. Бледный замахивается и ударяет Сфинкса в живот. Не так сильно, как хотел бы. И уж точно не так сильно, как бы мог. Но Сфинкс сгибается пополам и давится воздухом. Бледный хватает его за подбородок и добавляет кулаком по губам. Кровь стекает в приоткрытый рот. Время обеда. Слезы, ненависть и кровь. *** Старый класс. Они сидят на подоконнике. - Что за окном, Сфинкс? - нарушает молчание Бледный. Сфинкс растерянно улыбается и вглядывается вдаль. - Скоро дождь, - сипит он. - На небе темные-темные тучи. Листья дрожат от холода. - От ветра, - поправляет его Бледный. - И от него тоже, - соглашается Сфинкс. Он видит больше. Видит, как слабо светит солнце сквозь грязную вату туч, видит, как гнутся антенны на дальних домах Расчесок, видит мутные лужи на грязной земле. Но молчит. Нельзя рассказывать много, иначе расстроится Слепой. - Насколько темны эти тучи? - Бледный прислоняется щекой к стеклу и проводит по нему пальцами. - Наверное, настолько же, насколько холоден ветер. - А ветер столь же холоден, как и мокр дождь, - изрекает Бледный и достает помятую пачку сигарет из кармана джинсов. - Будешь? - Буду. Слепой раскуривает сразу две сигареты и наугад протягивает одну из них. Сфинкс ловит ее ртом, касаясь губами пальцев Бледного. Старый класс. Дым, капли дождя и холод стекла. *** Семь утра. Сфинксу не спится. Он вновь в ванной, зубами выкручивая холодный напор воды, подставляясь под ледяные струи. Все равно горячо. У Сфинкса нет проблем. Это нормально, это проходит, это естественно. Но каждый может справиться с этим. Каждый, но не он. Протезы на такое не способны. В голове - манная каша. Сверху - ледяной поток воды. Снизу - невозможно горячо и остро. Сфинкс хочет. Хочет и не может. Сфинкс готов завыть от беспомощности. В душе их резко двое. Щелк дверцы, холодные пальцы на горячей коже. Щелк. Сфинкс боится обернуться. Чужая рука мягко останавливает поток, добавляет тепла. Куда уж больше?! Вода горячая, совсем слегка, но у Сфинкса пылают щеки, а плечи покрываются испариной. Слепой касается его. Делает так, как нужно. Сфинкс задыхается, давится, кашляет и дрожит. Слепой умеет, откуда знает - не ясно, но пальцы его поражают своей непредсказуемостью и правильностью. Одновременно - неправильностью происходящего. Слепой прижимается к нему крепче, пряжка джинсов упирается в поясницу, левая рука обхватывает его, правая - делает то, что не делала. Никогда и почему-то становится обидно. Какого черта ты не делал этого раньше? Какого черта ты делаешь это сейчас?! Чувствуя напряжение, зависшее в воздухе - чуть большую его степень, чем раньше, Слепой выжидает пару секунд, двигает рукой особо резко, а затем затыкает Сфинксу рот - обеими ладонями, пока тот бьется в конвульсиях, дрожит всем телом, силясь не застонать. Утро. Душевая. Капли воды, сперма и желанная сухость чужих губ.