Дикие дети, сукины дети

ocho. Мертвец закатывает глаза и ворчит, что предвидел это. Рыжий обворожительно улыбается, кивает Кролику — тот понимающе поджимает хвост и скачет переключать музыку, и вальяжно выходит на середину импровизированной сцены. Сегодня Ночь Танцев, очередная блажь Шакала и ему подобных, но идея была воспринята слишком положительно, чтобы не тащиться в Кофейник всей стаей. Здесь сидят Псы и Черный, оправдывая свою кличку, строит из себя грозовую тучу и метает молнии в сторону одной несимпатичной девицы. Здесь Четвертая, не во всем составе, но то, что сюда удалось притащить таких, как Сфинкс, Слепой, Лорд, Горбач и Курильщик — уже чудо. Лэри с Шакалом, как зачинщики, прилаживались ко всему разномастному контингенту своей стаи, а потому отсутствие Македонского, оставшегося нянчиться с Толстым, никто не заметил. Мертвец вздохнул, поправил галстук-бабочку (Рыжий весь Крысятник заставил принарядиться во все самое лучшее — Мертвец накинул кожаную куртку, огромный потрепанный цилиндр, галстук и, попивая чай, чувствовал себя альтернативным видом Шляпника, благо, и Кролик и Чешир с кошачьей улыбкой присутствовали) и развернул стул в сторону «сцены». Зрелище было приличное — музыка, из рваного джаза, который еще не успели переключить — все только начиналось, изменилась на нечто тихое, но ощутимо нарастающее. Пары, которые только этого и ждали, рванули было к танцевальному месту, но Рыжий одной улыбкой дал понять, что концерт открывает он. На удивление, спорить никто не стал. Итак, Рыжий, в ошеломительных джинсах-клеш, клетчатой рубашке, подтяжках и кожаной полосе ошейника на шее, вышел в середину танцпола, легко щелкнул пальцами и заставил всех замолчать, стянув очки. Небрежно заправив их дужкой за воротник, он улыбнулся присутствующим, качнулся из стороны в сторону… Как танцует Рыжий доселе не видел никто. А то, что он танцует так — не мог предположить и сам Мертвец, с неприличным блеском в глазах уставившийся на вожака. Разум слегка обозначился в момент, полный безумия — Рыжий танцующей походкой незаметно приблизился к его столику и, уловив условную паузу в музыке, протянул руку Мертвецу. Мертвец задохнулся, когда ногти вожака царапнули его по запястью и Рыжий, улыбаясь и не переставая танцевать, вытащил его в середину площадки. Кофейник взорвался аплодисментами, Рыжий подмигнул ошалевшему состайнику и, крутанув его, влил в собственный танец — Мертвец не танцевал ранее, но обнаружил в себе что-то вроде рефлекса: как поставить ногу, куда метнуть шальной взгляд, когда невзначай провести ладонью по чужим ребрам. Зрители восторгались, две Крысы кружили друг против друга, но ощущалось, что музыка начала брать свой конец в тот момент, когда Мертвец стоял — танцевал, спиной к Рыжему. Финальные аккорды громыхнули под шумный, общедомный выдох и потонули в их неистовом шуме — вожак толкнул Мертвеца в плечо, разворачивая и, ответив на мимолетную улыбку, с силой схватил состайника за затылок и на долгие три секунды притянул к себе, сталкиваясь с ошалевшим Крысенком губами. Укусив Мертвеца за нижнюю губу, Рыжий отстранился и, под бурные аплодисменты стай, удалился со сцены в свой угол, на ходу нацепляя очки. Мертвец, действуя на полном автомате и дабы не выставить себя уж совсем полным идиотом, с отсутствующим взглядом ушел к своему столику, легко поклонившись. Кролик спешно переключил музыку на что-то дико романтичное и едва ли не сопливое — пары Дома, полные энтузиазма, сцепились и кружились, наступая друг другу на ноги, Шакал Табаки сцапал Лорда за запястье и покатил его к общему веселью. Затем две сердобольные Птички — Дронт и Слон, подхватили их под мышки и, неуклюже переставляя ноги, закружили в танце. Лорд ворчал, Табаки улыбался и щебетал что-то свое, собственнически держа Лорда за руки. Сфинкс разрывался, пытаясь танцевать с Русалкой, которая подталкивала его к Слепому, стоящему у стены и скрестившему руки на груди. В итоге Сфинкс сдался и граблями утянул Слепого на сцену. На них глазели, однако вскоре сцена заполнилась мужскими парами — каждый счел, что раз Крысиный Вожак столь смел, то почему им нельзя? Мертвец ушел с импровизированной вечеринки сразу же и никто, кроме стоящего у двери Слепого (пока Сфинкс его не сграбастал) и Рыжего, пронизывающего его невидимым из-за очков взглядом, не заметил этого. nueve. — Ты что творишь?! — выйти отдышаться было не самой лучшей идеей — Рыжая настигла его сразу за дверью в Кофейник. — Ты о чем? — алая бровь изогнулась над стеклом очков, губы тронула едкая усмешка. — Ты отдаешь себе отчет в своих действиях?  У Рыжей моментально заалели щеки, уши, шея — даже лоб, стремительно и ярко. Губы упрямо сжались в тонкую бледную линию, брови сошлись на переносице, заблестели опасными искрами глаза. — Слушай, не нервничай ты так! — Рыжий примирительно вскинул руки, улыбаясь. — Это был воспитательный процесс и не более того. — Я тебе сейчас такой воспитательный процесс устрою! Ты действительно не понимаешь, что он теперь вены вскроет — если не хуже, конечно?! — во время пламенной тирады тонкая ладонь, уже сжавшись в кулак, как-то слегка опасно приблизилась к лицу вожака. Рыжий ухватил девушку за запястье и, нависнув над ней, процедил ставшим в момент серьезным голосом, глядя поверх очков: — Если ты считаешь, что я железный — то глубоко ошибаешься. Он трахает меня взглядом которую неделю, а я должен спокойно это терпеть, по-твоему? Пусть знает, что я все прекрасно понял. И твои наставления здесь совершенно неуместны. Рыжий зло осклабился, вдавил очки в переносицу и, рывком отпустив запястье сестры, рванул в сторону Крысятника. Его захлестывал гнев и отчаянное желание изнасиловать кого-нибудь — желательно, с криками. Рыжая выбила его из колеи, хотелось рвать и метать, однако в его распоряжении была лишь абсолютно пустая Вторая с невеликой заначкой в вентиляционном отсеке. Дверь в Крысятник была плотно прикрыта, так, что Рыжий вначале растерялся (- Эти твари же еще в прошлом месяце щеколду вынесли!), однако, с силой толкнув ее плечом, вожак добился желаемого результата — дверь, скрипнув, распахнулась, чуть не долбанувшись о близ стоящий шкаф. Крысятник был пуст. Рыжий, слегка повеселевший от перспективы скорой выпивки, закрыл дверь и широким шагом по грязным спальникам направился в сторону вентиляции. А через секунду застыл, как вкопанный, боясь пошевелиться и лихорадочно соображая, не почудилось ли ему на загруженную-то голову. Со стороны ванной отчетливо был слышен стон. И то, послышалось вожаку или нет, требовалось проверить — не только из любопытства, но и из желания куда более низменного. diez. Картина, которая предстала перед Рыжим минутой позже, отпечаталась у него на подкорке всеми возможными способами. В душевой, широко разведя ноги, а рукой опираясь о полупрозрачную стенку, стоял Мертвец. Загнанное дыхание отображалось маленьким пятном на стене кабинки, пальцы скребли по ней, а другая рука осторожно, почти дразняще, скользила по члену, время от времени уходя дальше, ближе к заднице. У Рыжего дыхание перехватило — ни размытые из-за душевой черты, ни зеленые стекла очков не сумели остановить стремительно нарастающее возбуждение; вожак отчетливо ощутил, как дернулся его неявный доселе стояк, как жарко стало в небольшой ванной. Глаза Мертвеца, очевидно, были закрыты, а в ушах довольно гулко отдавался стук сердца — Рыжему не составило особого труда незамеченным подойти вплотную к хлипкой дверце и с еле заметным звуком отодвинуть ее.  Лишь когда пластмасса слегка прогнулась от того, что он на нее ступил, Мертвец дернулся, шальным взглядом окидывая вожака и от неожиданности рванулся в угол, ударяясь головой о кафель. Обнаженный, возбужденный и испуганный до предела. Рыжий мысленно застонал, захлопнул дверь в душевую и, в чем был — джинсы, рубашка, подтяжки, кеды и этот гребанный ошейник, опустился на колени перед мерзко скалившимся Мертвецом. — Мне подрочить без твоего присутствия нельзя? — ядовито выплюнул он, стискивая ноги, а заодно и зубы. — Вали нахуй отсюда. — Какой грубый, — притворно ласково улыбнулся Рыжий, уставившись на Мертвеца зелеными блюдцами. — Хочешь, чтобы я тебя наказал? — Да иди ты к черту, содомист хренов! — вот так, по-пьяни и без последствий — Мертвецу совершенно не хотелось. Однако Рыжий был совершенно других принципов. Наклонившись над замершим Мертвецом, Рыжий медленно провел языком по его губам, прикусил за верхнюю и углубил поцелуй, заставляя Крысенка сдавленно стонать ему в рот. Когда Рыжий втянул в себя кончик его языка и провел языком по деснам, Мертвец отчаянно вцепился ему в волосы, притягивая к себе. Член болезненно дергался, Рыжий готов был выть от того, как сильно впивается пряжка в стояк. С заметным неудовольствием оторвавшись от запыхавшегося состайника, Рыжий кинулся стягивать с себя брюки, проклиная чертовы подтяжки.  Мертвец дрожащими руками пытался расстегнуть рубашку — гневно зарычав он с силой сдернул ее с плеч, оставив болтаться на предплечьях. Рыжий кое-как снял с себя брюки, разметав всю одежду по душевой — очки в порыве метаний слетели сами собой. Теперь, кроме ошейника и забытого на левой ступне носка на нем ничего не было. — Либо ты мне сейчас даешь, либо пытаешься объяснить, какого хера увивался за мной все это время.  Мертвецу не надо повторять — он тянет вожака на себя и впивается губами в его шею, утробно постанывая. Рыжий, уперевшись руками в кафельную стену, вторил ему, нависая над состайником. С какой-то неясной грацией Мертвец плавно скользнул губами по его шее, ключицам, прикусил сосок и, стекая в уже полулежачее состояние, коснулся губами самого низа живота, с силой всасывая нежную кожу, оставляя меж тазовых костей красный засос. В кадык ему уперлась упругая головка члена — сглотнув, Мертвец вызвал слабый скулеж и шумный вдох. — Блять, пожалуйста… Мертвец припал губами к основанию и, под аккомпанемент из сдавленных мычаний, прошелся по всей длине. Вобрав в себя головку, он закружил по ней языком, пару раз проникая в глубь уретры. Привкус эякулята, остро оседающий на языке, бил в голову — Мертвец был готов кончить только от этого, не касаясь себя. Сжав губами головку, Мертвец с пошлым звуком выпустил ее из себя и, стиснув чужие бедра, скользнул к дернувшемуся колечку мышц. Рыжий ахнул и, расслабляясь, толкнулся навстречу, насаживаясь на длинный палец, проходящийся по тугим стенкам. На сухую получалось плохо. — Господи, блять, подай шампунь. Когда прохлада геля проникла внутрь, Рыжего выгнуло дугой и затрясло. Не в силах больше терпеть, Мертвец, приподняв его за бедра, коротким и резким толчком вошел внутрь. Вожак извивался над ним, потираясь возбужденной плотью и всем телом о Мертвеца. Будучи на пределе, ощущая каждое неловкое движение, с каждым толчком набирая темп, Мертвец стиснул чужие ягодицы в ладонях, крепко толкнулся бедрами и с силой сжал губу зубами, кончая со сдавленным стоном, оставляя на покрасневшей коже синяки. Рыжему потребовался один лишь вид бьющегося в оргазменных судорогах состайника и горячее семя, ощущаемое внутри, для того, чтобы спустить вслед за Мертвецом, хватая его за плечи и пачкая им обоим животы. Отойдя, он расслабленно слез с состайника и, встав, дернул ручку душа. Мертвец попытался вскочить, но лишь сел, запуская пальцы в косицы и с силой их сжимая. «Трахнул Рыжего. Я. Трахнул. Рыжего.» На тихую реплику: «Ну что, встаешь?» Мертвец лишь отмахнулся, глубже уходя в себя, не слыша, как выключается душ, как выходит вожак. Лишь когда в комнату ввалилась полупьяная стая, Мертвецу пришлось оторваться от гнусных размышлений и кинутся счищать с себя следы порока. Выйдя, он застал Рыжего на подоконнике, выдохшегося и хмурого, курящего из главной, приметной заначки. Мертвец, озлобленно рыкнув, подошел к окну и, на секунду прижавшись костяшками к красивым губам, выдернул сигарету из них, нахально затягиваясь. Рыжий не протестовал, Мертвец, стянув из широких штанов Белобрюха зажигалку, рванул к выходу. Остаток ночи он будет играть в романтика.  «Сука!» once. — Хэй… Мертвец дрогнул и чуть не свалился с перил, когда со спины коснулись его ребер, скользя дальше, обвивая поперек живота. — Чего тебе? — пульс частил — не то от испуга, не то от удовольствия, не то еще от хрен пойми чего… — Ты выебал меня и смылся с моей сигаретой. У меня могут быть претензии, — глубоким полушепотом объяснил Рыжий, склонившись над Мертвецом и с легкостью касаясь внешней стороны ушной раковины. — Ну так выкладывай, — устало выдохнул Мертвец, откидывая голову на плечо вожака, подставляя шею под ласки. Незамедлительные ласки. — Я никого, — укус, — никогда, — языком по челюсти, — не любил, — засос.  Мертвец тихо застонал, роняя сигарету в кусты у крыльца. — Но ты, — легкий поцелуй, — чертово, — опять укус, — исключение. Мертвец рвано улыбнулся и повернул голову. Рыжий поймал его губы, скользя ладонями по узким плечам. Спокойной ночи, сука, добрых снов.