Diary

Привет, дневник. Меня зовут Джудит Граймс. Мне четырнадцать лет и, наверное, это нормальный возраст для того, чтобы завести такого друга. Писать свои мысли о несчастной любви, подростковых прыщах и проблемах в школе. К сожалению, мне об этом ничего не известно. Моя жизнь была другой с самого рождения. Начать хотя бы с того, что я появилась на свет во время апокалипсиса. Необычно, правда? Своё детство я не помню, фотографий, понятное дело, нет. Конечно, я расспрашивала папу и Карла, какой я была, но вразумительного ответа не получала. Зато тут мне помогла Мишонн. Она рассказывала, что я очень любила плакать и кричать. Тетя Мэгги и дядя Гленн рисковали, когда добывали мне молочную смесь. Я очень им благодарна. Как же было плохо, когда я узнала, что их захватили вовремя очередной вылазки. Не умея ходить я уже вредила людям! После этого разговора я долго ни с кем не разговаривала. Замкнулась и проводила время в отдалении от группы. Как оказалось, понять меня смог только Карл. Он старше меня на четырнадцать лет, но тем не менее, мы самые младшие среди выживших. Потом я стала интересоваться другими. Что случилось с мамой? Как остальные члены группы присоединились к папе? То, что он лидер я поняла сразу. Да и другие с этим не спорили. По крайне мере в те годы, когда я уже соображала. И все истории, которые мне поведали эти люди, я записываю сюда. Этот дневник - единственное ценное, что у меня есть. Может быть, он дойдет до моих потомков. Но в это вериться с трудом.

***

Начнем, пожалуй, с меня. Сейчас я не очень большого роста, худая и с коричневыми волосами по плечи. Да и с чего бы мне быть полной? Да, сейчас с питанием не такие проблемы как раньше, но работы день ото дня только больше. Ещё мне часто говорят, что я похожа на маму. Жаль только, что я ни её, ни фотографию с ней ни разу не видела. Как только мне исполнилось семь, отец начал учить меня самозащите. Но он был вечно занят и вскоре эта задача легла на плечи брата. Он стрелял почти также хорошо, как и папа. Я этому научилась довольно быстро, но душа у меня лежала к ножам. Маленьким и длинным, с прямыми и закругленными кончиками лезвий. Начищать их, приводить в порядок - лучшее, что может меня успокоить. Да и этому меня никто не учил. В девять лет я стащила кинжал. Небольшой, удобно помещающийся у меня в ладошке. Я метала его в деревья, а потом убила первого ходячего. Без ног, он лишь полз и хрипел. Особой угрозы не представлял, но я решила покончить с ним. Вспоминая как это делают другие, я подошла и вонзила нож прямо в его череп. Брызнула темная кровь на мои руки. Я отшатнулась, но тут подоспела Мэгги. Они очень испугались за меня. Отец здорово отругал. А Дэрил показал большой палец и подмигнул. Он всегда был необычным. Всё время мы были в движении. И именно этот кочевой образ жизни спасал нас от ходячих. Нередко нам попадались люди. Как хорошие, так и плохие. Помню семью Эвереттов. Отец, мать и дочь. Она была на года два младше Карла и явно ему приглянулась. Когда они уходили, мы искренне переживал за них. Папа даже отдал пистолет и ружье. Однако главными спутниками на протяжении нашего приключения выживания оставались мертвецы. Сколько же их! На заброшенных фермах, в полях, лесах, городах. Наблюдая за этим меня посещали мысли: как много погибло и вновь ожило людей? Их хрипы и сопения стали моей колыбельной. Насмотревшись на разлагающиеся тела, язвы и распоротые животы, я думала, что ничто не способно вызвать во мне большее отвращение. Но я оказалась неправа. Это случилось, когда мне было двенадцать. Как - то раз, придя в очередной дом, мы услышали наверху крики и женский плач. Папа, Гленн и Дэрил с Карлом отправились туда. Я пошла за ними. Отец пытался меня остановить, но я упорно поднималась по лестнице. Боясь наделать лишний шум, он позволил мне идти позади всех. В последней комнате, в самом конце коридора была открыта дверь. Женщина лежала на полу и громко стонала. Из её бока лилась кровь. Девушка лет девятнадцати закрыла голову руками, а приглядевшись я заметила, что она беременна. И самым ужасным был мужчина. Толстый, с лысиной на голове и безумными глазами навел на них ружье. Женщина подняла затуманенный взгляд и увидела нас. Она глядела прямо на меня. Я приложила палец к губам. Слеза тонкой струйкой потекла по щеке. Мужчина обернулся и явно опешил. Он не успел собраться, а отец уже пустил пулю ему в лоб. Тот повалился навзничь. Девушка заметалась и словно сойдя с ума потянулась к ружью. Карл хотел его перехватить, но она успела выстрелить себе в голову. Я закрыла рот рукой и почувствовала тошноту. Лучше бы я этого не видела! Это произвело на меня впечатления и я в очередной раз ужаснулась. Разве апокалипсис недостаточная причина, чтобы люди объединились и перестали убивать друг друга?! Женщина приподняла голову и сказала тихо и сбивчиво: — Это была его дочь... Она от него была беременна... Последняя капля. Помню, в тот день я отделилась ото всех и на этот раз ни с кем не желала разговаривать. Мне было плохо и больно. Неужели люди способны на такое? Я не понимала, как можно так поступать. А потом слезы полились из моих глаз. Я долго проплакала и посильнее нацепила капюшон, пытаясь скрыть красные глаза. Теперь, а точнее около полугода назад, мы нашли постоянное место жительства. Военная база, с врачами и солдатами. Нас проверяли и кололи уколы, но вскоре объявили, что вся наша группа может остаться. Здесь много взрослых людей, но, к сожалению, никого моего возраста не оказалось. Сначала я грустила и бесцельно слонялась по "городку". Тете Мэгги понадобилась помощь в медицинском крыле и я согласилась ей помочь. Сейчас меня всё устраивает и я рада. Мы каждый вечер играем с Карлом. Бет любит петь, а дядя Гленн играть на губной гармошке. И вот новое занятие - записывать всё в дневник. До следующей записи, друг!