Enjoy the dark

Тишина. Только она кругом – ничего более. Небо, которое навечно пленил сумрак и ночь. Здесь ничего не чувствуешь. Нет ни боли, ни страха. Но это только пока. Странно, что здесь еще ничего не происходит. Да, здесь всегда так темно, но тишина... Конечно же, я уже давно не надеюсь услышать здесь щебетание птиц или детский смех, но сейчас это холодное безмолвие давило на меня все больше и больше, словно сжимая мое горло. Страшно ли мне? Нисколько. Я разучился чувствовать страх с того момента, как попал сюда, – его буквально вырезали из моего мозга, словно опухоль, захватив при этом участок, отвечающий за радость, любовь, гнев, отчаяние и остальные чувства, присущие человеку. Сразу назревает вопрос: кто или что я? Признаюсь, я уже давно пытаюсь понять это, но безуспешно. У человека есть душа – у меня ее нет. Вместо нее черная мерзкая ртуть. У человека есть сердце, а не пепелище в груди, словно после костра, которым обладаю я. Нет, я не дух. Они все обитают под землей, на глубине в тысячи миль, или же они ближе к солнцу, в небесах. А я застрял здесь. В месте, которое находится между Раем и Адом. Здесь встречают души умерших, здесь их и провожают. Мы прозвали это место Черным парадом. Я не знаю почему, но мне кажется, что это название идеально подходит. Вечно серое небо, черная обуглившаяся земля, обломки зданий, которые видно в тумане, и вечный, до ужаса мерзкий холод вперемешку со снегом, который кажется черным. Здесь нет другой погоды. Обычно у нас преобладает тишина, но иногда слышатся стоны и крики слишком впечатлительных умерших, но не сейчас. Сейчас слишком уж тихо. Мало того что здесь холодно, так еще эта могильная тишина заставляет дрожать от ужаса. Как же я снова мечтаю ощутить теплые лучи солнца на своей уже до ужаса белой коже! Но не выйдет, ибо, скорее всего, я сгорю, как в каком-нибудь романе о вампирах. Я не чувствовал тепла слишком долго – даже не помню, какое оно. Но я знаю точно, что оно есть. Просто знаю. Я поднял глаза на небо и стал всматриваться в него, пытаясь вспомнить, какого цвета оно было при моей жизни, как оно выглядело, да и какие вообще цвета могут быть на планете. Воспоминания роем носились в моей голове, словно обозленные пчелы. Лишь обрывки и ничего более – целой картины не было. От этой каши в голове у меня заболели веки, голова закружилась, ноги стали словно ватными. Я не удержался и упал на колени, но воспоминания все еще терзали меня. От этого становилось тошно, в горле встал ком, мешающий мне дышать. Пытаясь сосредоточиться на чем-то конкретном, я напряг свой разум. Хотел вспомнить хоть что-нибудь, но миллионы картинок бессвязно метались перед глазами. Хотел вспомнить хоть что-то, но вместо этого почувствовал, как в сосудах с бешеной скоростью хлестала кровь, словно намереваясь разорвать их. И снова перед глазами лишь огненная вспышка и черный дым. В ушах стоял звон, смешивающийся с надрывными криками и воплями, – от них стало еще холоднее. Одна и та же картина каждый раз. Суета, крики, мольбы о спасении и густой дым повсюду. Из-за него ничего не видно, лишь силуэты бегающих людей – словно муравьи. "Джерард…" От этого я резко очнулся, как будто меня окатили ледяной водой. По телу ручьями стекал пот, я жадно ловил ртом воздух, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Снова. Каждый раз эта картина, и каждый раз меня зовут, но кто и зачем, я не знал. Вероятно, зовущий знал меня, он смог бы многое мне рассказать... Но глупо думать о таких вещах здесь. Руки до сих пор дрожали, меня словно лихорадило. Не в силах больше стоять, я рухнул на твердую землю, раскинув руки и ноги, словно морская звезда. Вглядываясь в небо, я попытался увидеть что-то, но тщетно. Но почему это воспоминание постоянно приходит мне в голову? Всегда одно и то же. Кто этот человек, который зовет меня? От этих мыслей меня отвлекли чьи-то жалобные стоны и всхлипы. Поднявшись на ноги, оглядываясь и ища источник звука, я, медленно массируя виски, побрел к ближайшему валуну. Кажется, звук исходил оттуда. Немного перегнувшись через огромный камень, я увидел чей-то затылок. Чуть дотронулся своими белыми ледяными пальцами до обнаженного плеча этого создания. Оно тут же подпрыгнуло на месте и, отталкиваясь ногами от булыжника, поползло назад, напугано смотря на меня, беззвучно шевеля губами, словно рыба. Это оказалась девочка лет десяти. На ней было видавшее виды грязное бирюзовое платье, сальные черные волосы закрывали добрую половину ее лица и спадали на плечи и грудь. Немного приглядевшись, я заметил, что все платье было в каких-то темно-коричневых пятнах. Должно быть, кровь. Я немного улыбнулся ей, дав понять, что не причиню зла, хотя это была самая чистая ложь. Она, кажется, поверила и, немного улыбнувшись, начала, активно жестикулируя, объяснять мне что-то. Малышка показывала на свой рот и изображала пальцами крест. Должно быть, она немая. Кивнув, показывая таким образом, что понял, я поманил ее пальцем. Больно интересно мне было, как она попала сюда. Как только она подползла, я достаточно быстро и грубо схватил ее за запястье, крепко удерживая на месте. Не ожидая такого, она округлила свои светло-зеленые глазки, которые еще сияли. Ее тело обмякло, словно она вмиг стала тряпичной куклой. Я подтянул ее к себе настолько близко, что она касалась моего носа своим. Я стал смотреть в ее напуганные глаза. «Позволь мне узнать, как ты умерла, малышка». Думаете, в глазах можно увидеть только того, кого видела жертва в последний раз, то есть убийцу? О нет. Если приглядеться, то можно узнать весь процесс смерти. Глаза никогда не врут, никогда не скрывают ничего. Чуть прищурившись, я заглянул ей в очи. Картина убийства, словно в замедленной съемке, возникла в моей голове. От всего представленного горький ком подступил к горлу, губы немного задрожали. Темная и грязная подворотня. Их трое – она одна. Один склонился над нею и что-то прошептал на ухо, от чего у девочки сразу же проступили слезы. А дальнейшая картина стала просто невыносимой. Они изнасиловали ее. Каждый по очереди, злобно смеясь и избивая хрупкое тело малышки. Она рыдала, но не могла кричать. Ей никто не помог. Один из них поднял девочку за волосы и, ухмыляясь прямо в лицо, пырнул ее ножом в живот. Последняя картинка: малышка лежала на грязном асфальте в луже собственной крови. Мерзость. Это не люди. Кто они такие, чтобы решать судьбу этой девочки? Кто они такие, чтобы забирать у нее детство, не дав понять всех радостей жизни? И после этого они смеют называть себя людьми. Передо мной снова возникли ее глаза, в них отражался ужас и боль. Кое-как проглотив ком и попытавшись привести свои чувства в норму, я обнял ее и прижал к себе. "Не бойся, скоро все твои мучения закончатся". Снова оттянув ее за запястье, я улыбнулся, пытаясь хоть как-то подбодрить ее, а она улыбнулась в ответ. Рукой я резко прошел сквозь ее грудь. Гримаса боли исказила ее лицо. Теперь она всего лишь призрак, такой же непроницаемый, как и воздух. Наконец нащупав заветный комочек в груди девочки, и сжав его, я посмотрел на нее. Малышка умоляющее глядела на меня, губами пытаясь шептать что-то. Сильнее сжав этот комочек в своей руке, я снова взглянул на нее – она хотела закричать, но безуспешно. "Потерпи, сейчас все закончится". Я тут же со всей силы сжал свой кулак, и малышка уже обмякла в моей руке. Посмотрев ей в глаза, я не увидел ничего: ни боли, ни страха, свет пропал. Я резко вытащил свою руку, не разжимая кулака. Девочка висела на моей руке, словно тряпка. Аккуратно положив ее на землю, я встал на ноги. Разжав свой кулак, я отряхнул свою руку, отчищая ее от пепла. Это был свет ее глаз, именно он сохранял в ней все эти человеческие качества. Теперь это просто пепел, а ее душа – просто воздух, от которого не осталось ничего. Она уже испарилась. Надеюсь, она попала в лучшее место. Тяжело вздохнув, я снова поднял свои глаза на небо. Боже, что такого ужасного я натворил в той жизни, что сейчас я должен терпеть эти муки? Что такого я сделал? Сколько раз я задавал этот вопрос, столько раз в ответ я получал лишь тишину.