Enjoy the dark

Казалось, небо стало еще чернее, а холод, узнав, что есть здесь те, кто его еще чувствует, разозлился не на шутку. Не знаю, сколько времени прошло с момента, как я столкнулся с той девочкой. Здесь нет времени. Нет часов, минут, секунд, даже такие понятия как день, месяц, год у нас отсутствовали. Существовало лишь одно слово – «Вечность». Я просто шел вперед, смотря себе под ноги и думая о той малышке. Почему-то я не мог забыть ее. Те люди, которые так с ней поступили... Зачем они это сделали? Как она могла причинить им зло, она же такая маленькая и абсолютно беззащитная. Я шел, не разбирая дороги, ведь здесь все равно невозможно потеряться, и все думал о жизни этой девочки. Но из этих мыслей меня вырвал чей-то пронзительный крик, который доносился издалека. Прислушавшись, я быстро пошел к предполагаемому источнику звука, а крик становился все громче и пронзительней. Кто-то неразборчиво орал, надрывая глотку. Определено, там были слова, но понять их я был не в силах. И тут же ноги отказались нести меня дальше, я встал как вкопанный посреди пустоши. Картинка, которая возникла предо мною, повергала в ужас. Фрэнк... Он стоял, повалив под себя тушу какого-то мужчины, и злобно смеялся, словно пациент больницы для психически больных, вырывая у него из груди куски Света. Мужчина корчился от боли, пытался отползти, но безуспешно. Фрэнк сильно прижал его к земле. Маленькими горстями сыпался пепел из его рук и тут же разлетался по ветру. Корчась от боли, дух, который просто оказался ни в том месте и ни в то время, разрывал себе глотку, молил своего мучителя о пощаде, но тот лишь громче смеялся, и с большей силой запускал свою руку в нутро призрака. Я не мог даже пальцем пошевелить, настолько меня ужасала эта картина. Я просто слушал эти душераздирающие вопли, которые становились все громче, и наблюдал за всем этим. Сквозь одежду я чувствовал, как по всему телу прошла дрожь. Я стоял в оцепенение, не в силах что-либо предпринять. Мое вмешательство только усугубило бы ситуацию. Но от следующей картины тошнотворный ком подступил к горлу. Он разорвал ему грудь и выпотрошил все остатки Света. Фрэнк просто разорвал оболочку духа, оставил дыры. Так просто, словно это лист бумаги. Эти вопли, скорее всего, были слышны даже по другую сторону Парада. Казалось, что кровь в венах остановилась и отказалась давать кислород моим органам. Голова кружилась, перед глазами помутнело, ноги немного подкосились, и я еле нашел в себе силы, чтобы не упасть. Из ран бедного призрака ручьями начала стекать серебрено-белая эктоплазма; но почему он не исчезает, как должно быть? Фрэнк еще громче засмеялся и с яростной жестокостью вырвал из груди последнюю крупицу Света, развеяв ее по ветру. Он продлил ему мучения, заставил страдать даже после смерти, издеваясь над несчастным, словно это была тряпичная игрушка. Я так и стоял, словно парализованный. Где-то в глубине своего сознания я понимал, что лучше мне скрыться. Мало ли как этот парень отреагирует на то, что я видел. Но сил не было, а ноги словно приросли к твердой поверхности. «Ты вырвал его Свет». Это прозвучало, как писк какой то мыши, я еле-еле выдавил это из себя. Страх совсем овладел мной. Это был не я – это был страх. Я бы, скорее всего, послушал свое сознание и спрятался бы где-нибудь, но все эти мысли испарились в одно мгновение. «Ты просто выпотрошил его». О, браво, Джерард, давай, скажи еще что-нибудь, и он сделает из тебя отбивную. Так он и поступил с этими несчастным. Взгляд снова упал на не успевшее еще до конца превратиться в воздух тело. От увиденного я все-таки не выдержал и упал на колени. Оно не исчезало – оно разлагалось. Кожный покров сползал с тела, словно со змеи, маленькими частицами оно осыпалось на землю, обретало цвет плесени и медленно впитывалось в землю. Вот уже и мясо вместе с жировыми прослойками и сухожилиями просто стекало с призрака. Эта жидкость принимала тошнотворно желтый оттенок и растекалась, создавая большую лужу, которая с каждой секундой становилась все больше. Я так и стоял на коленях, упершись руками в землю и смотря на это. Ком встал в горле, меня замутило, во рту почувствовался горький привкус тошноты. Когда у призрака начали вытекать глазные яблоки, я смотрел не отрываясь. Не было сил даже закрыть глаза. Вот одно сползло на землю и словно начало плавиться. Этого зрелища я не выдержал, да и мой организм тоже. Я упал на локти, пачкая куртку, и закашлялся. Я хотел избиваться от этой картины, которая возникала перед глазами снова и снова. Еще хуже стало, когда тишину разрезал звонкий смех. Этот зверь смеялся: то ли над моими мучениями, то ли он был доволен своей работой. Поднять голову и посмотреть я не решался. Смех становился громче, а я кашлял все сильнее, тщетно стараясь избавиться от этого кома в горле. Кровь все больше хлестала по сосудам, я слышал, как мое сердце ритмично колотится о грудную клетку. Этот смех, холодный и до ужаса мерзкий, заставил сжаться все мои внутренности, из глаз потекли соленые капли. Я готов был уже упасть, но вдруг почувствовал, как сильно сжали мое предплечье и с силой потянули. В одно мгновение я уже сидел на коленях. Я снова поднял свои глаза на место недавнего происшествия. Остался голый скелет. Краешком глаза я взглянул на Фрэнка. Он улыбался, любуясь своей работой. Нет, это была не улыбка человека, которого переполняет счастье, это была помесь звериного оскала и ухмылки. Он явно был доволен. Скелет постепенно растворялся в воздухе. А я чувствовал себя слабым как никогда. Если бы он не держал меня так крепко, я бы давно уже распластался по земле. От призрака уже почти ничего не осталось, кроме крупиц пепла, которые были повсюду. Мои глаза слипались. То ли от страха, то ли от потрясений, пережитых сегодня. В голове была непонятная каша, и она давила на мое сознание, словно пресс, в горле пересохло. Из последних сил я старался держать глаза открытыми, но с каждой секундой мне становилось все тяжелее бороться с этим. Не хватало еще потерять сознание на руках у этого... монстра. Перед глазами всплывали ужасные воспоминания, становилось все хуже. Я был уже ни в силах бороться с собой. В ушах все еще эхом отдавался его смех – такой ядовитый, когда я, наконец, закрыл глаза и полностью отдался небытию.