Первородный

       Проходит около десяти дней с того раз, как мы впервые заманили кабана в яму. Сейчас у нас есть несколько отличных теплых шкур, мясо, которым мы поделились с рысью - живущей выше в горе, в которой мы поселились - чтобы не пропадало. Кошка нам не надоедает, поскольку слишком мелкой, чтобы на нас охотиться, да и сквозь водопад она точно не сунется.        Еще мы пришли к выводу, что сырое мясо отвратительное на вкус. Ив пытался его сушить и вымачивать, но вкус от этого лучше не стал. Зато когда омега обнаруживает бурлящую горячую воду в ней удается придать мясу сочный съедобный вкус. Наша жизнь налаживается, даже не смотря на то что мы уже не в раю.

***

      - Адам! АДАМ! Спаси!!! – я вбегаю в пещеру на крик омеги, который стоит совершенно голый и весь дрожит. В пещере какой-то странный запах, от которого начинает все путаться в голове, но сейчас я слишком встревожен.        - Что случилось? – Я останавливаюсь перед Ивом, осматривая его, но к счастью никаких ранений не наблюдаю.        - У меня что-то странное из попы вытекает. И я себя странно чувствую, там все зудит. Посмотри, - Ив поворачивается ко мне спиной и расставив ноги, прогибается в спине, держась за стену.       Я смотрю напряженным взглядом на подрагивающую дырочку между его ног, из которой и правда слегка сочится какая-то полупрозрачная густая жидкость. И теперь я понимаю, что этот дурманящий запах исходит именно от нее, потому как в таком положении запах распространяется вокруг меня невероятно сильно. Мое дыхание сбивается и внутри тела становится очень горячо. Эта штука внизу снова увеличивается, но теперь я уже знаю, что это не болезнь, а просто реакция моего тела на Ива. Вот только почему?        - Слушай, я думаю, наши тела пытаются нам что-то сказать. Моя трубочка снова увеличилась, может стоит попробовать потереться друг о друга, - я поворачиваю омегу к себе лицом. Он весь пылает от стыда и его маленькая штучка тоже увеличена, хотя все равно раза в два меньше моей.        - Ну, если это поможет… - Ив отводит взгляд, весь пылает и подрагивает. Его неуверенность и робость, будят во мне непреодолимое желание что-нибудь сделать… вот только что?        А усаживаюсь на камень, заставляя его забраться ко мне на колени. Сдвигаю прочь шкуру, что прикрывает мою напряженную трубку и прижимаю его к себе вплотную, так чтобы наши органы соприкасались. Ив снова стонет, такие невероятные звуки. Мне хочется, чтобы он издавал их снова и снова. Я обхватываю его за попку и начинаю слегка приподнимать, обеспечивая трение между нашими телами. Омега снова тянется к моим губам и я буквально присасываюсь к его рту.        Наши тела содрогаются, наполняясь новым неведомым доселе чувством. Мне становится жутко от того, что внизу все настолько напряжено, что грозит вот-вот лопнуть, но я просто не могу остановиться, все усиливая движения и сам неосознанно подаваясь вверх. Ив разрывает контакт наших губ и прогибается в спине, неожиданно крича. Я вздрагиваю, решив, что сделал ему больно, но неожиданно моя трубочка дергается и я чувствую, как силы разом покидают меня, а тело сотрясается от крупной дрожи. Я только успеваю сильнее прижать к себе омегу, чтобы не уронить и замираю.       - Что это было? – голос Ива хрипит и он виснет на мне, совершенно обессиленный. Между нами становится как-то влажно и прохладно. Я слегка отстраняюсь и вижу, что по его и поему животам стекает жидкость очень похожая на ту, что выделяется из его попки, только более белая. А еще у моей трубки раздулось у основания, словно там еще что-то задержалось.        - Не знаю, но было нереально здорово. Ты в порядке? – меня беспокоит состояние омеги, он все еще пылает, я ощущаю его жар, хотя сейчас это не так сильно на меня воздействует.        - Да, мне хорошо, но я все еще чувствую себя немного странно и в попе по-прежнему влажно,- Ив хнычет и на его глазах выступают слезы. – Я что умру?       - Нет, нет, не плачь. Должно быть мы сделали что-то не так, - я пытаюсь лихорадочно соображать, где же мы ошиблись. Вполне очевидно, что выделение этой жидкости из трубочек было верным решением, но наверное нужно было сделать это как-то иначе. – Хм, возможно, мы должны помассировать твою дырочку. Раз нам стало легче когда мы терлись этими штуками, то и там должно стать легче, если потереть. Логично?        - Хуже не будет, - омега утер глаза, все еще неровно дыша. Он сползает с меня и перебирается на шкуру, вставая на четвереньки и выпячивая попку. – Только ты сам, а то мне страшно.        - Хорошо, - я сглатываю вставший в горле ком. Мне не хочется навредить ему, но меня пугает, что я мог ошибиться.        Встаю на колени позади него и осторожно касаюсь пальцем его отверстия, начиная мягко массировать по кругу. Ив постанывает, но явно не от боли. Наверное, это так же приятно, как когда трутся трубочки. Я предпринимаю робкую попытку засунуть палец внутрь. В конце концов, если оттуда выходят выделения, значит там глубоко и я его не должен повредить. Горячо и скользко. Это просто невероятно. У него внутри так приятно. Тело омеги обхватывает мой палец, словно пытаясь его откусить. Я быстро выдергиваю его оттуда, осененный этой мыслью, но потом ругаю себя, понимая, что чтобы откусить нужны зубы, а там их не наблюдается, только все мягкое и упругое.        Ив все сильнее дергает попкой и я решаюсь ввести в него сразу два пальца, похоже, ему и правда нравится. Мой уменьшившийся было орган снова начинает увеличиваться и требовать внимания, но мне сейчас не до него. Я слишком зачарован тем, что делаю и вижу. Никогда бы не подумал, что Ив может быть еще красивее, но сейчас он просто идеал красоты. Влажные приоткрытые губы, тяжелое дыхание, капельки пота на спине, эти божественные звуки и узкая нежная глубина его тела.        Неожиданно меня осеняет идея, которая поначалу кажется мне бредовой. Я смотрю на свою трубочку, а затем на дырочку омеги, в которой мог бы уже и третий палец поместиться. Неужели все именно так как я думаю? Неужели Голос именно это имел в виду когда говорил, что мы созданы друг для друга и это подразумевалось в познании того, что мы должны стать едиными, чтобы самим быть творцами? Но получится ли?        - Ив, у меня есть одна идея… могу я свою штучку засунуть в твою дырочку? – я не узнаю свой голос, он, кажется, каким-то совершенно иным.        - Делай… что хочешь… только не останавливайся, - омега стонет, явно не совсем соображая о чем я вообще его спрашиваю.        Я сглатываю и вытаскиваю пальцы из, все еще сочащейся, дырочки. Ив жалобно хнычет от потери. Я обхватываю свою трубочку рукой и прижимаю ее к дрожащему отверстию. Неужели получиться? Он у меня такой огромный, не войдет ведь. Меня обуревают сомнения, но мозг уже почти не властвует над разгоряченным телом и я все же надавливаю вперед. К моему удивлению, мне удается войти практически наполовину, пока Ив не издает стон, смешанный с болью. Я замираю, испугавшись, что все же ошибся и причинил ему вред. Несколько моментов мы не движемся, а затем я осторожно подаюсь назад, чтобы покинуть его тело, хотя внутри просто нереально хорошо.       - Нет… не останавливайся, - Ив сам подается мне навстречу, принимая мой орган глубже в себя, пока он не исчезает внутри его дырочки полностью. Я хватаю воздух ртом, потому что мне кажется, что я не могу дышать. Перед глазами все плывет, а внизу так все сдавлено, словно меня схватили за шею и душат. Мы снова не двигаемся.        Постепенно становится немного легче и я снова могу ощутить жар внутри его тела. Ив практически распластался на шкуре, уткнувшись лицом в собственные скрещенные руки.        - Тебе больно, - я склоняюсь над ним. Мне отчаянно хочется выйти из него, прижать к себе и просить прощения за то что причинил боль.        - Я в порядке, - омега поворачивает ко мне лицо. Хоть он так и говорит, в уголках его глаз все равно поблескивают слезинки. – Потрись об меня, пожалуйста.        - Все что пожелаешь, - я повожу бедрами, слегка выходя из него и снова двигаясь вперед. Ив выгибается и стонет. Я не могу понять хорошо ему или плохо, но раз он не протестует, наверное, все же хорошо. Лично я себя чувствую, словно на небесах. Какой там рай, если в нем не было этого потрясающего ощущения. Я готов отдать сотни бессмертных жизней, за одну смертную, если только я смогу вот так быть одним целым с моим любимым. Мне безумно хочется прижаться к его губам.        Я слегка отстраняюсь, заставляя омегу перевернуться на спину, не разрывая контакта между нами, а затем практически вжимаю его в пол, припадая к его губам, как к источнику жизни. Он обхватывает меня за шею и сам прижимается всем телом. Я снова двигаюсь внутри него, все быстрее и быстрее, уже не в силах остановиться.        На этот раз слабость одолевает нас почти одновременно и я чувствую как из меня выходит та самая жидкость, заполняя собой пространство внутри Ива. Несколько минут мы лежим, тяжело дыша и не в силах пошевелить даже пальцем. Ну, я так точно. Затем я вдруг соображаю, что довольно тяжелый и моему хрупкому омеге, наверное, неудобно. Я пытаюсь отстраниться, но в следующий момент замираю от ужаса. Я застрял. Основание моей трубки снова раздулось и я не мог покинуть тела омеги.        - Что? – Ив перевел на меня встревоженный взгляд, все еще был немного рассфокусированный после произошедшего.        - Полагаю, придется подождать. В прошлый раз он уменьшился сам через какое-то время. Как ты себя чувствуешь? – несмотря на довольно активные действия, я чувствую себя полным сил и энергии, чего не скажешь про Ива. Кажется, будто он вот-вот потеряет сознание.        - Творец нас обманул… рай был не там, он здесь, - омега мягко улыбается мне, вторя моим мыслям.       - Я тебя люблю, - осторожно ложусь, поворачивая нас обоих боком, чтобы было удобно. Никогда и ни к кому не испытывал столько нежности, как сейчас к этому прекрасному цветку.        - Я тебя тоже, - ив смущенно утыкается мне в грудь носом и через некоторое время мы оба засыпаем в объятиях друг друга.        Возможно, у нас и был рай, который мы потеряли по незнанию. Возможно, наша жизнь теперь коротка и нам предстоит пережить немало горестей. Но одно я понимаю точно – сегодня мы переступили черту, после которой нет пути назад. И если бы мне дали шанс вернуть все назад и изменить свою жизнь, я бы все повторил, снова попадая в эти любимые объятия. Грех – это не что-то плохое и страшное – это свобода выбора и я свой сделал. Конец первой части.