Смотреть на огонь

Бесконечно красивый молодой мужчина в богатых одеяниях принял меня, как брата, пригласив разделить трапезу с ним и его соправителем императором Ясином. Вначале в стане Сокола и Льва нас с Бранку и Ригером приняли с подозрением, но едва я назвался и показал меч Данго, отношение изменилось. Шахин сразу же принял меня, велев разместить моих друзей с всевозможным удобством. Я сидел в шелковой палатке напротив повелителей загадочной Шендры и не мог отвести от них глаз. Ясин – молодой император, сын безвременно погибшего Ханзая – смотрел немного настороженно и ревниво, Шахин Великий Сокол безмятежно улыбался мне, а я только дивился его несравненной красоте. А главное, эти двое любили друг друга, это виделось совершенно ясно. То, как смотрели, как касались рукавами расшитых одежд, как понимали друг друга с полуслова. - Я все понял, прославленный воин Шторм, - произнес Шахин, когда я сбивчиво рассказал ему о случившемся с Данго, - не печалься, ты еще увидишь моего брата живым. Брата?! Я присмотрелся и увидел фамильное сходство, сразу же припоминая слова Аэна. Так Великий Сокол – старший брат Рыжего. - Я готов отдать жизнь за Данго, - вскочил я. Шахин и Ясин переглянулись, легкие улыбки коснулись их губ. - Он… будет счастлив, - сказал Шахин, - мой брат так долго ждал этого. А теперь ступай, отдохни. Завтра мы достигнем цитадели, и ты сможешь доказать свою храбрость и… любовь. Я смотрел на них, таких ясных, таких влюбленных и не мог не мечтать, как взгляну в глаза Данго, как сожму его руки, как скажу ему главное… На другой день армия Шендры встала под стенами крепости Четырехликого. В смятении взирал я на страшную черную цитадель, окруженную чахлыми деревьями и кристально-ледяными ручьями. Воины в масках ждали нас в усеянном серой травой поле, и их были несметные тысячи. С жутким криком кинулись они на нас, готовясь усеять поле мертвыми телами. Доблестные шендрийцы умирали, но не опускали мечи, всюду слышались стоны, лязг мечей, ржание лошадей, мы шли по мертвецам, но очень медленно, слишком медленно продвигались к цели. А она стояла перед нами величественная и чудовищная, распространяя холод и ужас на все окрестные земли. Но там был Данго, и я рубил врага и рвался к нему. Всей душой, всей своей волей и силой я прорубался через непоколебимый строй масочников. Рядом падали и умирали шендрийские воины, но я шел и шел вперед, намереваясь дойти любой ценой. В конце концов, я оказался один среди врагов. Мои друзья отстали, и я не знал об их судьбе, меня окружили мечники без лиц. Алые бесстрастные маски скалились вековой злостью и равнодушием, а цитадель была далека, так далека. «Данго!» - мысленно выкрикнул я. – «Я иду к тебе, дождись! Я пробьюсь любой ценой, ты только жди меня!» И в ту же минуту ужасный ветер разметал масочников, будто это были картонные куклы. Кто-то огромный и темный опустился за моей спиной. - Не бойся, - прогрохотало мне в ухо, сильные руки – руки ли? – обняли меня и подняли в воздух. Ошеломленный, я не верил своим глазам. Кто-то тащил меня, я летел над полем битвы, взирая с высоты на то, как шендрийцы медленно, но верно все-таки переламывают ход сражения, переходят от отступления к атаке. А позади идет в белых будто сияющих одеждах Сокол Шахин и исцеляет раненых, и поднимает мертвых. Когда поле битвы скрылось из виду, а стены цитадели Четырехликого возвысились над нами, мой нежданный спаситель поднялся ввысь и опустил меня на высокую стену крепости. Я упал, вырвавшись из его рук, обернулся и с изумлением увидел высокого светловолосого мужчину, поразительно похожего на Шахина и немного… на Данго. Он надвинулся на меня, скрестив руки на груди. - Ты совершил много зла, воин Шторм. Я замер, во все глаза глядя на него. - Но… эта прядь, - он подошел и тронул рыжие волосы на моем виске, - говорит, что ты любишь моего сына. Спаси его. - Да! – выкрикнул я, стискивая мокрой от чужой крови ладонью меч Данго. – Я люблю его! Люблю больше всего на свете и спасу, даже если мне самому придется умереть! В страшных, горящих пламенем преисподней глазах я прочитал одобрение. - Иди. Темницы тут везде, в башнях, под землей… я отвлеку Видящих, а ты найди его. Я полагаюсь на тебя, воин Шторм. Я поклонился отцу Рыжего и побежал по стене к лестнице, почти не встречая сопротивления. Оглянувшись, я увидел, как светловолосый раскинул угольно-черные крылья и прыгнул вниз, круша по пути мосты и переходы. Так вот каких кровей мой возлюбленный, подумал я без страха. Ворвавшись во двор, я принял бой с масочниками, не забывая увертываться от летящих сверху камней. Поднял решетку темницы и ринулся по коридорам, отыскивая Данго. Огромный, в кожаной броне и с топором стражник преградил мне дорогу. Его пустые глаза немигающе смотрели на меня из-за красной маски, с топора стекала кровь, будто он только что рубил мясо. Или одного из пленников… - Данго! – закричал я, эхо подхватило мой крик - «го-го-го» - зарокотало по коридорам. Я замахнулся на стражника, сделал обманный удар и, проскользнув под локтем, разрубил подколенные сухожилия. Страшный рев огласил коридоры, но тут же сменился бульканьем, когда я вонзил меч в горло Видящего. - Выпусти! Выпусти нас, добрый человек! – услыхал я. Из-за решеток ко мне тянулись худые, грязные руки, изможденные лица светились надеждой и благодарностью. Я нашел у стражника ключи и отомкнул замки узилищ. Пленники выходили из клеток, щурясь даже от неяркого света. - Уходите! Уходите, - кричал я, - спасайтесь! - Спасибо, спасибо тебе, герой! – благодарили люди и целовали мне руки. Смущенный, я бормотал что-то и не уставал спрашивать: - Вы не видали здесь юношу с волосами цвета огня? Вот такими? – я указывал на прядь, но никто не мог мне помочь. Я бежал по коридорам, убивал охранников, открывал клетки и все спрашивал, спрашивал. - Данго! – кричал я. – Отзовись! Где ты? И тогда я вспомнил про огонь. Выдернул из пазов факел, уставился на огонь, страстно желая увидеть любимое лицо. - Где ты? И знакомая, ласковая улыбка привиделась мне в танце огня. - Я в самой высокой башне, - ответил он, - не ходи сюда, Шторм! Но я больше не хотел думать ни о каких преградах. Теперь, в двух шагах от своей мечты, от Рыжего, я уже не мог остановиться. Мне заступили дорогу масочники, я разметал их, врываясь в башню. Призрачный пес вцепился в локоть, я рубанул невидимую тварь и помчался наверх по винтовой лестнице. - Данго! – воскликнул я, увидев его. Клетка Рыжего находилась едва ли не в небесах, в бойницы со свистом врывался ветер, в облаках парили птицы. - Шторм! – прильнув к решетке, прошептал он, любимые, темные глаза наполнились слезами. – Осторожно, сзади! Я обернулся и увидел высокого худого старика с посохом. А рядом с ним… Такого отвратительного чудовища мне еще никогда не приходилось видеть. У него было две толстые, в жирных складках ноги, одно туловище, которое наверху разделялось на четыре уродливых части. Рук было восемь, голов четыре. Чудовище не носило одежды, но было раскрашено красной и белой краской, копируя своих же адептов. Я сжал покрепче верный меч. Четырехликий топнул слоновьей ногой и проделал в полу дыру. Старик тоненько захихикал, наставил на нас посох: - Раздави их своей мощью, - приказал он, и чудовище ринулось на меня, молотя в воздухе всеми руками. Ужасно сильное, оно металось по узкой каменной площадке, во все стороны летели камни. Я увертывался, махал мечом, но ни один удар не мог ранить Четырехликого. А старикан все хихикал и хихикал. - Шторм, - позвал меня Данго, указал мне на дыру в полу. Я кивнул, понимая, что это наш единственный шанс. Скоро башня совсем разрушится, вместе с полоумным богом, стариком и нами. Я стал убегать от Четырехликого осознанно, заставляя то и дело попадать огромными ступнями в свою же яму. Чудовище бесилось, с каждым разом все труднее выбираясь из дыры. Камни кладки мало-помалу уступали силище твари. Улучив момент, я срубил замок клетки. Четырехликий замер, прислушиваясь, потом взвыл яростно и бросился на клетку, пытаясь добраться до Рыжего. Я обошел его и попытался атаковать с другой стороны, но не так-то просто застать врасплох неуязвимого бога, у которого глаза смотрят во все стороны. - Эй ты, четырехголовая обезьяна! Иди сюда! – заорал я, передразнивая монстра. Чудовище замерло на миг, отвлекаясь от Данго, и кинулось ко мне. Тут пол и провалился окончательно. Четырехликий свалился в проломанную им же дыру. Я заглянул вниз, заметил, что где-то далеко тварь копошится, пытаясь встать. Я только на один миг упустил из вида старика, а когда заметил, было поздно. С безумным хохотом старик вдруг выкрикнул какое-то заклятье, превратился в горящий синим огнем факел и взорвался, сотрясая башню. - Шторм! – закричал Данго, протягивая ко мне руки. Я ощутил, что кусок пола подо мной стал стремительно проседать. Прыгнул, зацепился руками за решетку клетки и повис над пропастью, из которой все еще пытался выбраться Четырехликий гигант. Башня шаталась, стены змеились трещинами, с хрустом из кладки выскакивали камни. Мою руку крепко держала рука Данго. Он смотрел влюблено, нежно, с надеждой на будущее. Мы могли в любую секунду умереть, но никогда в жизни я еще не был настолько счастлив. Он потянул меня к себе. Остатки башни дрожали, готовясь рухнуть. - Держись крепче, Шторм, - попросил Рыжий, - не разжимай рук! - Никогда, - пообещал я, обнимая его за шею. Случилось удивительное – на спине Данго выросли крылья. Белоснежные, сильные, они подняли нас в воздух над рушащейся башней. Едва мы взлетели, она рухнула, погребая под обломками символ веры Видящих. Данго с натугой преодолевал ветер, крылья трепетали нежными перышками, и зрелища прекрасней я никогда в жизни не видал. Он отнес нас за пределы цитадели. Во дворе крепости еще шла битва, я видел всюду шендрийские флаги, заметил белые одежды Шахина и крылатого демона – его отца. Но мы были одни, вдалеке от всех. Наконец вдвоем, не зная преград, не думая о будущем. - Ты спас меня, Шторм, - улыбнулся Данго. - Я люблю тебя, - прошептал я, - я люблю тебя, - сказал громче. Данго смеялся, его смех звенел колокольчиками. - Я люблю тебя! – прокричал, хватая его на руки и кружа. Ветер подхватил мой голос и разнес по всей долине. - А я говорю: сегодня их не ждите, - авторитетно заявлял Бранку, - у них и без нас есть о чем поговорить. - Вернутся. Времени у них теперь – вся вечность, - услыхал я смутно знакомый голос. - Отец! – радостно воскликнул Данго и вприпрыжку бросился в палатку с нарисованными соколом и львом. Я немного помялся у входа, потом все же осмелился войти, чтобы увидеть, как мой Рыжий висит на шее у чернокрылого демона и целует его поочередно в обе щеки. За походным столом сидели Шахин и Ясин, а рядом, о чудо, мои друзья – Ригер и Бранку. Все ждали только нас. - Отец, познакомься, - наконец спрыгнул с демона Данго, - это мой Шторм, ну, ты видел его в колодце времени. - Мы уже знакомы, - усмехнулся тот, пристально разглядывая меня. Его рука ласково взъерошила непокорные огненные волосы. Шахин засмеялся украдкой – в кулак. Данго расплылся в счастливой улыбке. Когда мы сели к столу, он сыпал вопросами о битве, высказывал прогнозы о будущем урожае, дергал и подначивал блистательного императора Ясина и расспрашивал отца о младшем братишке Самире. Я смотрел на него с улыбкой и думал, как мудро поступили родители, назвав его в честь оэвской сладости, никакое более серьезное имя ему бы просто не подошло. Он сам такой – сладкий и сладостный. Пиры и гуляния в честь победы над масочниками продолжались три дня и три ночи. Мы веселились, плясали, пели и пили. Данго целовал меня сладкими хмельными губами и совал в рот рисовые шарики, политые карамелью. В огне костров я больше не видел его лица – потому что он был рядом, со мной. Рядом, но все равно недостаточно. Я не понимал, чего именно, но мне хотелось большего, хотелось, чтобы он принадлежал мне весь без остатка. И когда стемнело, мы ушли подальше от всех, в долину, где звезды сияли выше, и голоса звучали звонче. Данго насвистывал какую-то удалую песенку и даже не догадывался, что нет на этом свете человека, счастливее меня. Я обнял его и поцеловал под мягким взглядом ночи, отчего-то очень волнуясь, развязал кимоно и припал губами к длинной гибкой шее, чувствуя, как бьется жилка под тонкой кожей. Данго скинул одежду, представ предо мной обнаженным, неожиданно сделался робким и трепетным, льнущим, как самая скромная девственница. Я сжимал его голые плечи, блуждая губами по шее и груди, и вдруг почувствовал ужасный бугристый шрам, тянущийся от плеча до нижних ребер. Стон сорвался с моих губ, я склонил перед ним колени, моля о прощении и понимая, что простить такое невозможно. Я нанес ему рану, едва не ставшую смертельной. - Ты забрал мое сердце, - подтвердил Рыжий, ласково перебирая мне пряди на макушке, - забрал мою прядь и мое оружие, а оставил взамен только эту рану. Я носил ее, как память о тебе. Он рассмеялся, а я, подняв взгляд, не поверил своим глазам: грубый узловатый шрам истончался, превращаясь в крошечную полоску, потом исчезла и она. - Чудо мое, - прошептал я, переполненный чувствами, - как же мне повезло с тобой. - Да уж, повезло, - охотно согласился Данго, - кто еще стал бы ждать тебя столько долгих лет. Но больше я ждать не намерен, вот так! Подчиняясь его воле и своему самому страстному желанию, я опустил его на траву и любил всю ночь напролет, под загадочным и бесстрастным взглядом неба, которое своей высшей силой предназначило нас друг другу.