Педагог

Я обалдело уставился на жгучего красавца-брюнета не верящими глазами, а потом обнял ответно. — И я тоже! Откуда ты, Михаэль, и какими судьбами? — Все расскажу. Живой, чертяга! — а потом, перейдя на японский с французского, ритуально поклонился и прошептал: — Привет, Принцесса. А я смотрю, ты паренька завел? Давно пора! — Михаэль, не говори на японском, это невоспитанно. Кристиан его не знает, — зашипел я на своего друга по-французски. — Значит, я ошибся? — ухмыльнулись в ответ, так и не спешившись с японского. — И кто эта смазливая кудряшка? — Мой аспирант, — теперь уже я перешел на японский. — И не более того! — А чего это он к тебе обниматься лез? — улыбнулись зазывно, а потом тут же окрестили кличкой: — «Верный Песик»! И как преданно смотрит, еще бы хвостиком повилял. Михаэль как всегда в своем репертуаре, а главное, меня по жизни всегда удивляло — как он в считанные секунды раскрывает сущность любого человека и дает ему на всю его жизнь смачную кликуху, которая потом прикипает так, что человек от нее уже отвязаться не в состоянии. А вообще, мой друг имеет много достоинств и недостатков. Так, он истинный натурал и жуткий бабник — настоящий Казанова. Но со мной ведет себя иногда так, что окружающие думают черте что о наших отношениях. Вот и сейчас он был готов посадить меня к себе на колени и затискать до умопомрачения при всех окружающих или зацеловать. Он дебошир, гуляка и пьяница, а еще заводила в нашей компашке на троих. И как бы мы с Володей, нашим общим другом, не отбрыкивались, но в конце концов всегда были втянуты по уши в его бредово-увеселительные планы и проделки. Что в студенчестве, что намного позже. — И все-таки! Скажи, каким местом ты здесь? — я снова целенаправленно перешел на французский. Но не тут-то было. Михаэль обвел взглядом притихший и заинтересованно пялящийся на нас зал, в котором я узнал несколько знакомых лиц среди студентов и рабочего персонала. М-да, думаю, до утра весь наш слаженный в сплетнях коллектив и студенческое сообщество будет в курсе моих «предпочтений». И присвистнул, указывая на Эрика: — Ого, а вот та «Румяная Попка», по-моему, от тебя без ума! И готова ринуться в бой за твое бесценное тело, Принцесса! Моя студенческая кличка «от Михаэля» Принц-Принцесса, меняла пол очень даже вольготно, в зависимости от настроения давателя. А еще, в отличие от других, обрастала все новыми и новыми эпитетами. — А ты что про него думаешь? — мне с интересом заглянули в глаза. Вот соврать мне этому рентгену точно не удастся. — С ним не так просто, как кажется. И может, мы это обсудим с глазу на глаз, а не устраивая шоу прилюдно? — Не-а! И слушать родную речь Японии из твоих сладких губ так восхитительно. И меня, притянув к себе, нагло поцеловали прямо перед всеми... взасос. Я подумал, что кругом стало как-то слишком тихо, а потом послышался грохот падающей посуды. Это одна из официанток, засмотревшись на наше представление, налетела на выпавшего из реальности бармена. А еще я услышал, как в этой тишине до того как навернулась официантка, был отчетливо слышен скрежет зубов со стороны школьной пары. Так, это уже слишком. Я емко заехал другу под дых и скрутил его на столе, вжав наглую морду в разложенную карту. — Акира-тя-ян! — завопили истошно, переходя на французский, и сильно наигранно. — Пусти, руку сломаешь! — Михаэль, кончай концерт! Я и так сегодня злой, так что лучше не нарывайся, — выкручивал методично я руку своему дружку. — Все сделаю, пусти. Уй-яяяя! — Ты говоришь при всех только на французском или испанском. Кристиан его знает. И перестаешь лезть ко мне, а то я за себя не ручаюсь. — Слушаюсь и повинуюсь! Мой Милорд! — проскрипели на французском, и я отпустил жгучего мексиканца. Когда мы относительно спокойно расселись, и всем присутствующим надоело пялиться на нас, ну, кроме Кристиана и Эрика, я напомнил: — Ты не ответил на мой вопрос. — Каким образом я здесь? — Да. — Ну-ууу! Я очень скучал, искал, а тут месяц назад вышел сборник трудов вашего университета, и я тут же созвонился с вашим директором. — Значит? — Я скрестил пальцы под подбородком. — Я с завтрашнего дня возглавляю отдел Физической океанологии. Чарльз, как только посмотрел на наши совместные работы, которые я ему любезно предоставил по электронке, пригласил меня сам. — Кристиан, знакомься, этот клоун перед тобой — один из ведущих специалистов мира, доктор. И нет ничего, что он не знает о течениях, отливах, приливах и всей гидродинамике моря. — О, что я вижу! Это карта? — и Михаэль тут же стал дорисовывать еще то, что не отметил я. — И кто так бездарно наметил вот эти станции? — тыкнул он на почеркушки Кристиана, а потом перешел на красные помеченные мной. — А вот эти выбраны правильно, я бы еще добавил пять. Дельта этой реки все-таки мощная, и просто необходимо захватить этот участок и посмотреть смешивание пресной и соленой воды. И как это отражается на смену биоценозов. — Я тебе доверяю как себе, Михаэль, — вернул я улыбку другу. — Кристиан, все остальное завтра утром, мы только застряли на втором пункте методики. А необходимо еще сегодня отметить приезд моего друга. И, видя, как Кристиан ухватился за этот план спасения обеими руками, усмехнулся: — Но не думай, что я утром просто отдам тебе исчерканные мной твои же бумажки. Нет, дорогуша, мы все досконально рассмотрим втроем у меня дома, я думаю, Михаэль присоединится. — А то, само собой. Официант! Можно сделать заказ? Я вижу, тебя тут совсем голодом заморили, надо откармливать. Впрочем, как и всегда. Вместо девиц подлетел заинтересованный бармен с распахнутым меню. — Утку в яблоках, вино, ну и чего-нибудь из морепродуктов или рыбы. О, семга! Это то, что надо. У Кристиана выпал глаз, когда принесенный заказ Михаэль стал скармливать усиленно мне. А я при этом особо и не сопротивлялся. — Чего аспирант завис, угощайся. Сегодня праздник! А я, потягивая сухое белое вино, налег на нарезанную слабосоленую семгу. Этот латиноамериканский засранец прекрасно знал мои вкусы. И чем меня надо откармливать. Продолжая чувствовать убийственный взгляд Эрика. Засиделись мы в баре до полуночи. Девицу Эрик отпустил, вернее она сбежала, ибо ей стало просто с ним скучно. И теперь, тупо смотря в бокал легкого безалкогольного пива, пытался вслушаться в нашу болтовню. — А как в Токио было круто! — начинал Михаэль, и погруженные мною глубоко в недра воспоминания стали всплывать пачками. — Ой, а ты с тем мальчиком списываешься? — С каким? — вот только мне этого и не хватало, все-таки паршивец решил меня расшевелить. — Ну, тот, который за тобой в Америку укатил. Такой глазастенький. — Нет. — А... — Нет. Михаэль, не старайся сделать невозможное, я на несколько лет порвал со всеми и не только с вами. Лучше расскажи, как Владимир? Ты ведь с ним держишь связь? — Да, но это трудно, сам понимаешь, он работал на оборонку России и теперь невыездной, правда я нашел с друзьями брешь в законах. Может и вытащим... — Теперь уже и Михаэль загрустил. — А было бы здорово, как в старые времена. Ты, я и Вовка. — Да, было бы... — Так, с мальчиками все понятно, а как насчет девочек? — лихо меняя тему и заказывая еще бутылку вина. — Никак... — буркнул я, ведь мои встречи, кроме как ночи перепихона, ни во что с девицами не выливались. — Это от нашего заведения! — бармен, подойдя к нам и разбив разговор, преподнес очень дорогое белое вино. — От хозяина! — Но за что? — удивился Михаэль, рассматривая бутылку. — Вы сорвали банк! У нас уже полгода ставки на Акиру принимаются, кто его поцелует в нашем заведении при всех. Так что все по правилам. — А деньги прилагаются? — усмехнулся Михаэль, обнимая меня за талию. — Ого, Принцесса, а твои поцелуи не только сладкие, но и дорогие — просто Королевские! — Да! Завтра можете получить, у нас накопилась крупная сумма! Я скосил глаз на стол Эрика и обалдел от вида парня, стучащего головой о дубовую столешницу. — А как мальчик-то убивается, — усмехнулся Михаэль. М-да уж, мой дружок создаст такую конкуренцию всем местным ловеласам, что вам и не снилось, а еще этот гаденыш очень везуч, по жизни выигрывает любые лотереи и всегда выходит сухим из воды. Но вот что это? Положительная черта или отрицательная? При его отношении к окружающим я, честно, затрудняюсь ответить. *** Когда прилично поддатые мы выкатились на улицу, уже было два ночи. Макаронник (Кристиан) под конец наших посиделок так спелся с Латиносом (Михаэлем) на почве как клеить баб, что я уже чувствовал себя лишним. Мы и пару шагов не сделали, как на нас налетел озабоченный Чарльз. — О, Акира! — он уставился на нашу компанию и явно обрадовался в ней моему присутствию. — Вы здесь! А вы Эрика не видели? Или Элизабет? — Элизабет — нет, а Эрика... — Я замялся, все-таки бар не место для школьников, но тут на пороге «Черного пирата» как раз нарисовался искомый объект. — Вот ты где, паршивец! А ну признавайся с кем ты ходил в эту забегаловку? С Элизабет? — Чарльз, подскочив к обмершему блондину, стал выкручивать ухо. Я, вздохнув, подошел к директору и, положив руку на плечо, заступился за паренька: — Он был с одноклассницей. — Правда? — посмотрели на меня с надеждой. — НЕ НУЖНА МНЕ ВАША ЖАЛОСТЬ И ПОМОЩЬ, ДОКТОР АКИРА! — закричал Эрик в полный голос и, вырвавшись из ослабевшей хватки отцовской руки, отскочив, добавил: — И шлюшка твоя, отец, тоже не нужна! — Я тебе, малолетка, повякаю, уже два часа ночи! — и Чарльз, снова вцепившись в Эрика, потащил его в сторону дома. — И что это значит? — Михаэль, держа за талию пьяного в жопу Кристиана, уставился выжидающе на меня. — Эрик — шестнадцатилетний сын директора Чарльза, а Элизабет — его молодая озабоченная мачеха, которая, как я понял, имеет виды как на меня, так и на малолетнего сына своего зрелого мужа. Еще вопросы есть? — В общем-то, нет особо... но я переспрошу, если что, на трезвую голову. — Угу, а теперь в спальный корпус. Вещи Михаэля: два баула и три пакета со жратвой — ждали внизу у дежурного. Он, смерив нас пытливым взглядом, молча выдал ключи от наших номеров. И мы потащились дальше, нагруженные кроме тушки Кристиана еще и сумками. — А я думал, что буду жить у тебя, — расстроился Михаэль. — Даже не мечтай! — усмехнулся я, правда мое злорадное настроение тут же потухло, так как другу достался пустующий гостевой номер в аккурат напротив моего. — А эти дрова куда? — спросил меня Михаэль. — Его на два этажа выше. И раз вы так спелись и спились, тащи его сам. — Ба! Узнаю свою нежную Принцессу. И я тебя тоже люблю! — усмехнулись мне и потащили тушку дальше, кинув сумки, не занеся в номер. А я, открыв свой, протопал до кровати и рухнул, не раздеваясь, на нее. Закрывать дверь я не стал, так как друг явно припрется, невзирая на ее существование, а менять за свой счет на новую было проблематично и откровенно лень. Посему, прикрыв глаза и чувствуя, как тело приятно плывет вместе с головой, качаясь на пьяных волнах, я попытался задремать. — Ну что ж, здравствуй, Принцесса! Вот мы и вместе, — усмехнулись под моим боком, а потом, расстегнув рубашку себе и притянув меня на свою обнаженную смуглую грудь, поцеловали в висок. — И почему ты сбежал на столько лет? — мою рубашку тоже расстегнули, а так же сняли ремень. — Грейся, Акира, и засыпай, теперь я рядом. А значит, ты дома, и все хорошо. Меня уложили прямо на себя и, гладя по волосам, прошептали: — Совсем похудел, снова тебя мучают кошмары. Но я их прогоню, спи и ни о чем больше не беспокойся... *** Утром, в субботу мы проснулись от того, что над нами кто-то громко охнул и, запинаясь, пробормотал комканые извинения. Я выкарабкался из горячих объятий Михаэля, убийственным взглядом огорошил нарушителя спокойствия и с русским матом на весь номер зарылся под подушку. — Урою, суку малолетнюю. Пошел на хуй! — еще бы, первый раз выспался за месяц, а тут еще этого кудрявого козла принесло в семь утра и в субботу. Кристиан от моего рыка стал из бледного зеленым, правда ни черта не понял, ибо русского не знал. — Вот за что я тебя люблю, Красотка, так за емкое словцо. Особливо с утреца! — ухмыльнулся Михаэль, выползая из-под одеяла. — Привет «Верному Песику»! Стучать не учили? — из всего выданного «Верный песик» был на японском, все остальное на французском. — Я стучал, но никто не ответил, — оправдывался аспирант, блуждая по развратно-растрепанному виду поднявшегося с нашего ложа Михаэля. Посмотреть тут было на что. Мой друг был выше Кристиана, при этом шире в плечах, с тонкой талией и стройными ногами. Прокаченный, но не на столько, чтобы говорить, что он не вылазит из спортзала, как говорится — в меру, без излишеств. Впрочем, он туда и не ходит, но его работа, как и моя, связана с большой физической нагрузкой. Отсюда результат. Более смуглый, впрочем, как и большинство потомков испанских конкистадоров. Практически черные крупные глаза сейчас были заспанными, а хищный лик помят подушкой. Густые вороненые волосы длиной по плечи стояли этаким шухером, напоминающим индейский ирокез, а чувственный рот скалился в обычной белоснежной ухмылке. Когда он снял рубашку во время нашего сонного мероприятия, ни я, ни тем более он не знал, но теперь она валялась на полу в скомканном, плачевном состоянии, а брюки без ремня сползли совсем на узкие бедра, показывая темно-синие трусы. Михаэль прочапал в ванную и, посмотрев в зеркало, выругался по-испански. — Я к себе сползаю, заодно приму душ и принесу жратвы! У Принца ее отродясь не водилось. — Вы меня оставите одного? С... ним... — прошептал с ужасом Кристиан, явно не собираясь оставаться тет-а-тет со мной. — А что такого? Ты же сам пришел! — усмехнулся мексиканец. — Ну, я даже не понял, что сказал доктор Акира... Это... М-ммм, на русском? — Угу, так называемый «русский мат». Причем сложно переводимый. Понимаешь, если в общих чертах и дословно... То тебя обозвали самкой собаки в молодом возрасте и послали на гипотетический фаллос. Но, честно, это не отражает всей емкости и глубины смысла данной фразы, — Михаэль собрал свои раскиданные вещи, пообещав: — Я скоро! — и смылся до своего номера. Вольный «перевод» Михаэля меня рассмешил, спать уже не хотелось, и я, вздохнув, вылез из своего кокона на свет божий. Вообще, Михаэль русский понимал с большим трудом, как мы с Вовкой не старались. Но потом Владимир решил научить его матерному, и дело пошло, особливо полируя учебу саке вперемешку с водкой. Заодно, я узнал много нового о своем втором родном языке. Конечно, в школе при посольстве мне объяснили что такое русский мат, но так материться в тему и с глубоким смыслом, заворачивая коленца, научил меня Вовка. — И вот какого тебе в субботу не спится? — буркнул я, сползая с кровати, мой вид отличался от Михаэля только наличием распахнутой рубашки и расстегнутой ширинки штанов, благодаря которой были видны лобковые волосы. — Хорошо вчера отдохнули. Я потянулся около зеркала. — Вы же сами сказали... с утра... — Кристиан, смотря на меня, порозовел, что вообще-то для него мало характерно. — А то ты не в курсе, что у меня утро в субботу начинается с девяти? — Я попытался собрать наэлектризованные волосы в клубок, чтобы принять душ. — Извините... я не думал, что вы будете со своим... любо-овни-иком... то есть, я хотел сказать, мужчи-иной, — пролепетали, спотыкаясь на словах. — Михаэль — мой давний друг и близкий для меня человек. — Насколько? — Кристиан побагровел под моим пристальным взглядом, отраженным в зеркале. Ого, а мы стали смелее и наглее. — Что-то Вы в последнее время, месье аспирант, стали излишне интересоваться моей личной жизнью, не находите? Я же не спрашиваю про ваших мадам! А насчет Михаэля могу только сказать, что он мой очень близкий и любимый человек. Настолько, что я свободно пускаю это ходячее бедствие в свое личное пространство. И на столь отшивающей фразе я отправился в ванную комнату. Когда я выпал оттуда, вдоволь наплескавшись, низенький журнальный столик уже был накрыт, Кристиан скромненько восседал в углу на подушке, слушая внимательно треп Михаэля, который стругал замороженную семгу из моего холодильника. — М-да, Принц, ты так и не изменился. Кроме плиток горького шоколада и куска семги у тебя шаром покати. И это наверняка не ел. — Ну почему же, — я убрал с головы полотенце и стал продирать длинные пряди массажкой, грубо расчесывая свой конский хвост. — Эй-ей! Чего творишь? — Михаэль кинул рыбу и подлетел ко мне. — Руки убрал, они у тебя в рыбьем жире и воняют! — зарычал я, резко отскакивая в сторону от масляно блестящих грабелек. — А ты не дери свои волосы. Я их так люблю, а ты с ними так дерьмово обходишься. Давай, я тебе расчешу? — пытаясь ухватиться за массажку. — Руки! — рыкнул я, переходя на русский. — А то фейс помну, мать твою за ногу! Михаэль прыснул, а потом сложился пополам: — Акира! Я сейчас помою руки и помогу расчесать твои волосы, тем более я сам отчасти виноват в их плачевном состоянии. — Хорошо. Но если только ты их тщательно помоешь, — согласился я, ибо дальше упираться было бесполезно. Михаэль быстро смотался до ванной и, вернувшись, с благоговением стал распутывать мои длинные пряди. — Акира, и почему ты не девушка, я бы женился только на тебе. — Я не смертник. И потом, я не терплю гулящих мартовских котов, ебущих все и вся на своем пути. Так что уволь! Хотя надо отметить — ночь с тобой была просто божественна. Давно так хорошо не было, — намекая на прекрасный подаренный другом сон. — Ну, вот видишь, сколько от меня плюсов! А так я был бы каждую ночь с тобой и кормил три раза в день, — подмасливали картину совместной семейной жизни. — Ты и так будешь чаще у меня зависать, чем у себя, и усиленно кормить. Так в чем резон? А менять пол ради тебя я не намерен. Не устраиваю с членом и яйцами — вон отсюда, дверь направо. Мне и мужиком замечательно во всех отношениях. — Фи, какой ты холодный, Принцесса, — фыркнули мне на ушко и, чмокнув в скулу, отдали массажку. — Дальше сам. Я все расчесал. — Спасибо, — я собрал волосы в высокий хвост и, завязав на затылке узлом, воткнул туда острую шпильку. Итак, шикарная прическа готова. — Ну что ж, можно и перекусить. Я потер ручки и усмехнулся на вытянутую мордашку Кристиана. Аспирант не верил глазам, что я начал с легкостью есть с подачи Михаэля, тогда как он безрезультатно мучился со мной несколько месяцев подряд. Через минут пять в дверь снова постучали. — И кому еще сегодня не спится, — буркнул я, поднимаясь с пола. — Сиди, Красотка, я сам открою, — остановил Михаэль и, поднявшись, двинулся к входной двери. — О, какие люди! «Румяная Попка» пожаловала! — послышалось от входной двери, и я неожиданно для себя вздрогнул. Эрик тупо смотрел на появившегося в дверях вчерашнего наглого соперника и мял в руках бумажку формата А четыре. — А доктор Акира разве не здесь живет? — он, как и Кристиан, не понял то словосочетание на японском, которым его окрестил Михаэль. — Ну, здесь, а что?! — латинос поганенько улыбнулся и переместился с ноги на ногу. — Мне нужно ему разрешение передать, — и когда к листочку протянулась загребущая рука, отодвинулся. — Лично, это официальная бумага. — Раз лично и официально, то проходи! — и Михаэль милостиво посторонился с дороги. Эрик прошел несколько шагов и удивленно воззрился на восседающих нас на полу вокруг низенького стола. — Садись, гостем будешь! — Михаэль емко огрел пацана по спине, придавая ему ускорение в сторону меня, а сам сел сбоку, не давая дороги к отступлению. Посему Эрик оказался зажатый нами с двух сторон. — Кушай давай, доктор Акира голодных не любит. — Эрик, не слушай его, доктор Михаэль — балабол редкостный, и большая часть его слов не подкреплена правдой. Я слушаю тебя, ты ведь что-то хотел передать? — вздохнул я, потирая виски. — Это официальное разрешение на погружение с аквалангом и исключительно в вашем присутствии, — и мне вручили официальную бумагу с росписью директора и всеми необходимыми печатями. М-да, странные методы воспитания у его отца, я бы за такие взбрыки своего ребенка запер бы дома на недели три минимум, чтобы не шлялся по кабакам и не лез целоваться ко взрослым дядям. А тут! Но с другой стороны, мне навязали официально балласт, доотшивался на свою голову. Бля-яяя! — Хорошо, в понедельник посмотришь среди студенческих гидрокостюмов, может, что и подойдет, пока не закажешь собственный. И начнем с азов. — У меня уже есть костюм, вчера доставили, и потом, я уже плавал с аквалангом... И мне на исследовательском судне «Наутилус» сказали, что сегодня у вас запланированы погружения. Команда, мать вашу — находка для шпиона. — Да, я планировал, но среди них погружение повышенной сложности с большими глубинами и большим сроком декомпрессии, так что извини, но детей и женщин мы сегодня не берем. Эрик открыл возмутительно рот, а Кристиан демонстративно важно надулся, показывая значимость перед блондином. — Это и к тебе относится, Кристиан! Я планировал сегодня нырять только с гидрохимиком Альбертом, ему необходимо произвести полную съемку с ряда станций. И думаю, что теперь третьим к нам присоединится Михаэль. — Для тебя, мой Принц, все что угодно, — пропели радостно в ответ и добили: — Ну, надо же обломал обоих мальчиков: и «Верного Песика», и «Румяную Попку»! — Вы меня назвали уже дважды на непонятном языке, и что это значит? Ру-мъя-ная поп-ки?! — попытался Эрик повторить коряво японский, вот ведь, не глупый, тут же просек. — Это на японском, но я не думаю, что вы бы хотели услышать смысл этого словосочетания, — я готов был убить взором ржущего Михаэля. — Ну почему же, я переведу. Ух-ха-ха! Только не обижаться, тем более эти прозвища в определенном свете отражают мнение о вас доктора Акиры. — Твои «ебнутые кликухи» ничего моего не отражают. Если переведешь, я тебя, шут гороховый, утоплю на первом же погружении сегодня! — я попытался рывком через Эрика дотянуться до смеющегося как дьявол Михаэля. — Ну, так что, Эрик? Хочешь знать? Тогда держи доктора! Эрик тут же крепко вцепился в меня, обнял нежно руками и прижал к своей груди. Еще бы, такой повод, практически приказ. — Михаэль, прекрати! — шипел я, до сих пор пытаясь дотянуться до веселящегося паршивца. — И чего ты, Принцесса, так завелась? Ведь это мои «ебнутые прозвища», а не твои. Кто же виноват, что наши мнения практически стопроцентно совпадают?! Мы слишком близко и долго знаем друг друга, — пожали сексуально плечами и перевели: — Твое, Эрик — Румяная Попка! Эрик от возмущения расцепил руки, и я грохнулся ему прямо на колени. — Какого?! Я — Румяная Попка?! — но, чувствуя, как я зарылся ему носом на груди, вдруг ухмыльнулся. — Значит, вот какого вы обо мне мнения, доктор Акира? И меня снова обняли, притянув к себе еще сильнее, отчего затрепыхался уже я, протестуя: — Отпусти меня, мелкий мальчишка! — рычал я, пытаясь отодвинуть его грудь от себя, но в полускрученном положении и совершенно не имея опоры, кроме этого белобрысого балбеса, было весьма проблематично. — Тогда, что такое «Въер-ный пъе-сик»? — усмехнулся Эрик, смотря, как возмущенный его хамским поведением ко мне Кристиан из бордового превращается в белое полотно. — Ты про Кристиана? А что, сам не догадался? Верный Песик! — варгакнул Михаэль и в одном броске был скручен мною. Мне наконец-то удалось вырваться из тисков Эрика, жахнув его под дых, и дотянуться до этого паршивца-доктора. — Ну все, ты труп даже до погружения! — я завалил ржущего доктора на пол и уселся сверху на его бедра. — Эрик, спаси меня! — верещал Михаэль, ибо я стал его щекотать в подмышках, а доктор не переносил щекотку, это была его практически единственная слабость. — Вообще–то Вы заслужили. И потом, я не Эрик, а Румяная Попка! — злорадно хмыкнули сбоку, откровенно любуясь моей позой сверху. — Кристиан! — уже орал как сумасшедший Михаэль, ржа сквозь слезы. — В данном случае я солидарен с Эриком. Вы это заслужили! — Если, уйяа! Вы мне поможете! А-а-а, только не туда-а-а! О нет, только не там-м-м! Я подпишу разрешение на сегодняшние погружения-я-я обои-и-им! Эрик вопросительно уставился на своего второго конкурента-соперника. Он был явно не дурак и сразу заметил, что Кристиан тоже ко мне неравнодушен, но в данной ситуации они оказались союзниками. — Даже не думай. Это блеф! Все глубоководные погружения проходят только через доктора Акиру. Если он решил, что нет, то труба! — покачали отрицательно головой, а потом смилостивились над вторым доктором. Как ни крути, а все-таки его докторская теперь зависит также и от Михаэля. — Доктор Акира! Может, все-таки обсудим мой план? — Тебе что, вчерашнего мало было? — рыкнул я и, оскалившись обоим мелким, прошипел: — Считаю до десяти. Если не смоетесь оба — получите по полной! Один, два, три... — Валим отсюда! — Кристиан резво схватил Эрика за руку и рванул в коридор. — Отпусти меня, я не собирался еще уходить. И я не оставлю их наедине друг с другом! — Если ты мазохист, я не против. Но я не смертник, а Акира в бешенстве всыплет обоим, не посмотрит ни на твою Румяную Попку, ни на мои Верные Щенячьи Глазки! — выплевывал Кристиан, таща за собой на буксире упирающегося Эрика. — Может, отпустишь? Они уже убежали, — всхлипнул из последних сил подо мной Михаэль. — А то обоссусь! Представив перспективу обоссанного мужика под собой, я скатился с него вбок. — Ну и что не так с этим парнишкой? — усмехнулся Михаэль под моим боком, смотря, как я, валяясь на полу, тупо смотрю в потолок. — Ему шестнадцать, он сын директора. И, какого крутого из себя он бы не строил, Эрик определенно девственник по ряду признаков. У него даже девушки не было. Еще есть вопросы? — М-ммм, насчет девственника ты, наверное, прав, я тоже заметил в нем этакий наивный максимализм. Значит, ты боишься, что тебя обзовут геем, да еще и педофилом? И это все, что тебя беспокоит? — В общем-то да, и я не хочу проблем с дирекцией, я только нашел нормальную работу. — Ты дурачок, Принцесса, — усмехнулся Михаэль и притянул меня к себе. — Я в первый раз вижу, чтобы тебе кто-то по-настоящему нравился. Причем серьезно. Неужели откажешься? — Я полный кретин, Михаэль. Но я не хочу портить мальчишку. У него все впереди, встретит кого-нибудь из сверстников и влюбится. А я переживу. *** Погружения прошли просто замечательно, выполнили план на сто процентов, и я после чашки кофе загорал, лежа на козырьке мостика и смотря в голубое ласковое осеннее небо. — Михаэль, можно у вас спросить, тут как бы мне сказали, что Вы с Акирой пара? Это правда? — услышал я голос Альберта. Парень был практически мне ровесником, только на несколько лет моложе, но до сих пор не защищенный, то есть без степени. Сильным физически, прокаченным и совершенно бесцветным с немецкими корнями. В общем, этаким упорным ответственным работником без капли себялюбия и без грамма гибкого ума. А еще периодически навязывал себя мне в качестве любовника. — А Вам какой интерес? — Михаэль ответил, с интересом лыбясь. — Вы — гей? — Да, и честно уже обломал об Акиру все зубы, вот и хотел поинтересоваться, как у вас получилось? Может, поделитесь секретами, и я смогу применить их на других мужчинах. Как я понял, с Акирой мне вряд ли светит. — Тут я вам ничем не помогу, дорогой Альберт. Видите ли... Я вообще-то по бабам... — а когда увидел, как загораются в надежде у немца глаза, убил надежду в зародыше. — И исключительно по Акире! И, как Вы правильно поняли, он сильно отличается от других мужчин, так что вам вряд ли пригодится этот опыт. А своего любимого я вам не отдам, и не надейтесь. Я, честно, чуть не подавился от хохота и, скрючившись на козырьке, пытался не свалился на головы говорившим. Пиздец пришел всем в округе — мой рыцарь без страха и упрека вышел на тропу войны! Когда немец уполз не солоно хлебавши, Михаэль задрал голову и позвал: — Слазь, Принцесса, ну и развел же ты себе толпу поклонников. И как бедному Эрику будет трудно тебя завоевать... — Уже жалеешь мальчика? — я свесился сверху, а потом спрыгнул в подставленные родные руки. Михаэль хорошо знал, что это любимое мое место на корабле, и я обычно, если тепло, после погружений валяюсь и смотрю в небеса. Меня нежно поймали и поставили на ноги. — Конечно! Мальчик тебя по-настоящему любит. Возможно — наивно, по-детски, но от всего сердца. А ты нос воротишь! — Михаэль, не трави душу, я стар для него. — Угу, хорошо хоть он не считает себя слишком для тебя молодым, — усмехнулся Михаэль, а потом резко поменял тему, став крайне серьезным. — Эбису успокоился? Больше тебя не ищет? Я вздрогнул, вспоминать о старшем брате не хотелось. Но память — сука еще та, стала подкидывать видения, которые заполонили до отказа мой разум. Михаэль стоял рядом и, смотря вдаль, терпеливо ждал моего ответа. Он прекрасно знал, насколько болезненным является этот вопрос для меня, и предвидел, что мне надо время, чтобы на него ответить. Тем более ответа у меня как такового не было совсем...