Флирт зверя

             …два года спустя.       Итак, мечта сбылась.       Наверное, так можно подписать сегодняшний день в календаре.       Потому что сегодня действительно сбылась мечта.       Мечта одного уже давно выросшего, но так и оставшегося ребенком мальчика.       А именно — мне наконец-то доверили дрессировать тигра!       И сегодня мой первый рабочий день в должности младшего дрессировщика. Ну, точнее, вечер, потому что сейчас уже почти восьмой час.       Дюк, наш главный надсмотрщик и управляющий, попросил меня прийти после закрытия, чтобы у меня была возможность познакомиться с моим новым подопечным.       Как он мне рассказал сегодня утром по комму, это огромный амурский тигр по кличке Джин, его привезли совсем недавно с Земли, где он выступал в тамошнем цирке. Нам сказали, что он довольно-таки смирный и не доставляет проблем. Звери с Земли считаются не самыми опасными по таблице категорий Эванджелло, занесены аж в пятую.       Вот поэтому-то мне его и доверили. Ему семь лет, но для дрессировки, вообще-то, более всего подходят молодые особи, взятые из зоопарков. Они еще не вкусили крови, а потому возможность их успешного воспитания значительно выше, чем у пойманных на воле. У молодых животных еще не сложились повадки, не проявились природные инстинкты хищников, поэтому они лучше поддаются дрессировке, чем взрослые хищники.       Впрочем, полностью инстинкт зверя уничтожить невозможно. Можно лишь подавить и приучить к подчинению. Упорство и труд дают поразительные результаты, и остается лишь закрепить их.       Дюк сообщил мне, что мой тигр ждет меня в вольере на заднем дворе, и я чуть ли не бегом несусь туда, едва ли не дрожа от предвкушения. Вот сейчас я увижу моего собственного хищника, о котором так долго мечтал и которого так хотел заполучить. Ведь для выполнения того номера, что я уже давным-давно задумал, с движущимися платформами и лазерными обручами, требуется минимум один тигр. Вообще сказать, со временем я хотел бы разжиться хотя бы тремя, но мне, как начинающему дрессировщику, никто, конечно, не доверит сразу трех зверей, в силу моей неопытности.       Кстати, о зверях. Точнее, об одном конкретном.       Джин означает «золото», как поведал мне все тот же Дюк. Сначала я не понимал, почему тигра назвали таким странным, почти человеческим именем, но все вопросы по этому поводу испаряются, когда я наконец-то вижу его.       Не сразу замечая, что в помещении нахожусь не один, я просто застываю перед вольером. В дальнем углу которого с поистине королевским величием развалилось самое настоящее чудо природы, что давно уже не встречалось ни в одном, даже самом отдаленном уголке галактики.       Этот вид, как сообщали наши источники, давным-давно вымер. Но вот он, лежит прямо передо мной и лениво дергает хвостом, щуря свои янтарные глазищи.       Тигр действительно золотой. Длинная шерсть такого насыщенного рыжего оттенка, что кажется почти черной в тусклом свете ламп, отливает темным золотом, на нем почти не видно черных полос. Громадное, но вместе с тем такое грациозное, жилистое тело, свитое из сплошных узлов мышц, которые завораживающе перекатываются под бархатистой шкурой. Настоящий красавец. Идеальная машина для убийства. Совершенная и непревзойденная.       Золотой тигр — самый редкий представитель альбиносов среди тигров. Так же как и у белых тигров, их окрас вызван рецессивным геном. Представители такого вида тигров чуть больше своих сородичей, и Джин действительно, просто лежа на полу, достигает полноценных трех метров, я могу поклясться, потому что вот он — передо мной во всей своей красе. Амурские тигры обычно могут достигать двух с половиной метров, в отдельных же случаях — почти трех метров в длину без хвоста и весить около трех сотен килограммов, а иногда и больше, но этот побил все рекорды. Да и весит, наверное, килограммов под триста-четыреста…       Также золотые тигры отличаются более мягкой шерстью, на которой абсолютно отсутствуют чёрные полоски. Лишь у немногих особей их можно заметить на кончике хвоста. Я знаю, что некоторые учёные именуют такого тигра «клубничным» из-за его удивительно светлого окраса, вызванного неустойчивыми мутациями генов. И я окончательно убеждаюсь, что нам досталось самое настоящее сокровище…       Золотой тигр, подумать только! Это такой редкий вид…       Но возбуждение и предвкушение постепенно отпускают, потому что как-то мне не радостно становится при взгляде на того, с кем придется работать. Он же зашибет меня и даже не запыхается! Тем более он новенький, и я не уверен, что смогу сразу найти с ним общий язык.       Хотя, наверное, я слишком сильно нервничаю. Вот и лезет в голову всякая чушь. Нам ведь сказали, что тигр смирный, проблем не доставляет и вполне себе нормально реагирует на чужие запахи и неизвестных людей. Вон же, лежит себе спокойно и играет в мячик…       Вместе с тигром приехал какой-то мужчина, вроде тоже дрессировщик, который работает в цирковой сфере уже почти десять лет. Он прибыл, чтобы убедиться, что Джин здесь нормально приживется и поладит с новым дрессировщиком, то есть со мной. Ведь в дальнейшем нам придется довольно долго работать вместе, потому что именно я буду подготавливать его к выполнению всех трюков в цирковых номерах во время выступлений. Этого парня зовут Мэтт, так сообщил мне по комму Дюк.       — Ну что, нравится? — внезапно раздается голос мужчины, которого я не сразу заметил.       Он стоит в тени, справа от меня, и я, вздрогнув, поворачиваюсь к нему. Видимо, это и есть Мэтт, тот самый, что приехал с Джином. Интересно, он его бывший опекун?       А Мэтт усмехается и поворачивается к клетке:       — Джин! Эй, малыш! — зовет он, хлопая себя по бедру небольшим хлыстиком.       Мэтт — довольно молодой мужчина симпатичной наружности, но что-то в его внешности настораживает. У него слишком хитрые глаза. Одетый в черную рубашку и того же цвета кожаные брюки, он довольно привлекателен. На руках — черные кожаные перчатки.       Ах да, я ведь забыл упомянуть, что я би? Мужчины почему-то привлекают меня в равной степени с женщинами… Хотя, даже в большей. Впрочем, если брать во внимание мою сумасшедшую любовь к животным, то, наверное, это не очень-то и удивительно.       — В нашем цирке директор настаивал на том, чтобы все дрессировщики во время тренировок одевались в кожу и носили перчатки, — обернувшись ко мне через плечо, поясняет Мэтт.       Он не спрашивает, как меня зовут, не здоровается, да и вообще весьма бесцеремонен, но я сейчас не обращаю на это внимания, находясь под впечатлением от своего будущего подопечного.       — Это что-то вроде правил безопасности. Животным обычно почему-то нравится этот запах, да и если укусит, через кожу будет не так больно, — все так же поясняет мужчина, окинув меня каким-то оценивающим взглядом, которому я в данный момент не придаю особого значения. Да что там, я вообще на него не обращаю внимания, а он разворачивается обратно к клетке.       Слушая разглагольствования Мэтта по поводу формы одежды, я тихо радуюсь, что сегодня пришел в своих любимых и уже привычных мне вещах. Кажется, я не прогадал, когда выбирал, что же лучше мне надеть. После небольших раздумий я все же решил остаться верен себе и остановил свой выбор на своей любимой коже. Так что в итоге на мне сейчас красуются черные обтягивающие штаны, темная рубаха с жилеткой поверх и высокие сапоги наподобие армеек, только на шнуровке и выше колена. И штаны, и жилетка, естественно, кожаные. Только вот перчаток нет. Но это поправимо.       Здоровенный золотистый хищник в клетке меж тем лениво катает по полу между гигантскими бархатистыми лапами небольшой резиновый мячик. Он иногда наклоняет свою косматую голову с большими «бакенбардами» — золотистой шерстью, что растет вдоль челюсти, придавая зверю грозный вид — и пытается укусить мяч. Но тот слишком большой для захвата его пасти и скользкий — клыки соскальзывают с упругой резины. Даже лежа, Джин поистине поражает своими размерами — грациозное, сильное, громадное, поджарое и литое золотистое тело идеального хищника восхищает и приводит в трепет, какой-то благоговейный восторг.       Его полосатый хвост лениво мечется по полу, иногда вздрагивая и выглядывая из-за прутьев клетки. Тигр трет свои острые зубы о мяч и, подняв голову, широко зевает, демонстрируя внушительные белоснежные клыки.       Я зачарованно наблюдаю за ним, как-то отстраненно кивая на слова Мэтта и слушая его вполуха. Всем моим вниманием завладевает сейчас этот невероятный зверь, который с ленивой грацией играется с резиновым мячиком.       И почему-то при одном только взгляде на тигра становится понятно, насколько же ему тут скучно, на самом деле.       Он похож на царя или, скорее всего, на бога, которому до смерти надоела возня мелких смертных под ногами, а в данном случае — лапами. Но по какой-то причине он все же вынужден это терпеть.       — В твои обязанности, как его личного дрессировщика, будет входить чистка зубок моего малыша, — усмехается Мэтт. — Видишь, какие белые? За ротовой полостью зверья надо следить, иначе они заболеют. И не забывай надевать перчатки, только не резиновые, а опять же кожаные, потому что наш Джин обожает вкус зубной пасты.       Он чему-то смеется.       — Хорошо, я учту, — согласно киваю я, про себя фыркая.       Да за кого он меня принимает? Я что, зеленый юнец, ни разу не работавший с хищниками? И сам прекрасно знаю, что мне придется лично выполнять все эти процедуры, потому что так будет намного легче и быстрее установить контакт с моим новым и первым, кстати, подопечным. И это его «моего малыша» меня жутко задевает, между прочим, я прям ревную! Джин уже мой малыш, а не его.       Впрочем, я быстро забываю о своей неуместной сейчас ревности, стоит мне только кинуть очередной взгляд на тигра, который в этот момент лениво зевает во всю ширь своей огромной пасти.       Напускаю я тут на себя профессиональный вид, а сам с ощутимой долей истерики и даже паники думаю: чистить зубы?! Сам? Да мне ни разу не приходилось этого делать, потому что за хищными кошками в нашем цирке обычно следили приставленные к ним дрессировщики.       Мамочки. Едва заметно нервно вздрагиваю. Да в пасти у этой конкретно взятой зверюги помещусь весь я, еще и место останется!       Так, Энж, спокойно. Ну вот зачем тигру тебя есть? Ведь незачем, верно?       А Джин внезапно поднимает голову, и его проницательные золотые глаза отчего-то смотрят на Мэтта с легкой неприязнью и презрением, и это выражение в глазах животного кажется почти человеческим. Мэтт же открывает стеклянную сенсорную панель интеркомма, что прикреплен к стене возле клетки, и нажимает на кнопку номер восемь. Дверь восьмой клетки, в которой сидит мой Джин, бесшумно отъезжает в сторону, и мужчина входит внутрь, знаком приглашая меня войти вслед за ним.       Подавив в себе какой-то больше благоговейный трепет, чем страх перед этим прекрасным зверем, все-таки захожу в вольер следом за смотрителем, замечая, каким взглядом окинул того тигр.       Так, так, так…       Нехорошо это. Если зверь недолюбливает своего тренера, то номера точно выйдут плохими. Может, из-за этого Джина и переводят к нам?       А между тем взгляд тигра настолько сильно напоминает мне человеческий жест, что я даже на миг теряюсь. Но потом внезапно и сам встречаюсь глазами с внимательным взглядом золотистых глаз. И у меня даже дыхание перехватывает. Они будто желтые топазы! Ничего красивее в жизни не видел…       Оценивающий взгляд Джина как-то лениво скользит по мне, он вопросительно дергает ухом, ну честное слово, словно бровь приподнял, и его хвост на пару мгновений замирает, прежде чем снова возобновить свой неспешный, завораживающий танец.       — Джин, малыш, это Энжи, твой новый опекун, — представляет меня тигру Мэтт.       Видимо, Дюк уже сообщил ему, как меня зовут.       Тигр не обращает на него внимания, только демонстративно зевает снова, не сводя с меня изучающего взгляда. И вот что странно, зевает, но не щурится.       — Не бойся, Энжи, дай ему себя обнюхать. Он вполне спокойно относится к незнакомым людям и запахам, — говорит мужчина.       Джин снисходительно косится на него и, лениво потянувшись всем телом — при этом упершись задними лапами в стенку вольера и едва не достав передними до другой, — выпрямляется и направляется ко мне с типичной походкой брутала: слегка покачиваясь и поводя хвостом с намеком на легкий флирт.       Вот это я понимаю — подкат…       У меня даже коленки дрожать начинают от этого самцовского взгляда прищуренных золотых глазищ и того, как ходят под бархатистой шкурой мощные лопатки. И внизу живота скапливается тягучая, крайне приятная тяжесть. Я уже не раз замечал, что хищники меня жутко возбуждают. Даже когда я пытаюсь немного расслабиться, то представляю себе тигров, это помогает быстрее достичь разрядки. Да уж… наверное, я все-таки немножко зоофил.       Джин тем временем с грациозной величавостью огибает надсмотрщика и подходит ко мне, вытянув шею.       И на этот раз я уже по-настоящему выпадаю из реальности, как завороженный наблюдая за направляющимся ко мне тигром. С губ невольно срывается восхищенный вздох. Ведь это поистине невероятное и великолепное зрелище.       И снова при взгляде на неторопливо двигающегося тигра возникает ощущение чего-то человеческого, что так и мелькает в линиях сильного тела, изгибе длинного хвоста, повороте величественной головы. Кажется, словно он знает все, о чем я думаю и как на самом деле восхищаюсь им. Отчего-то на миг я даже смущаюсь.       «Но ведь коты не бывают… такими человечными!» — мелькает у меня тревожная мысль, но почти сразу пропадает. Потому что зверь начинает внимательно изучать меня.       Джин заглядывает мне в глаза, затем начинает деловито обнюхивать мои руки, а я стою, застыв, как столб, и не смею даже пошевелиться. Он делает это долго, весь напружинившись и замерев совершенным изваянием самому себе.       В какой-то момент мне даже на секунду кажется, что он сейчас укусит, но вот тигр высовывает кончик шершавого языка и прикасается им к моей раскрытой ладони.       У меня складывается ощущение, словно он таким образом пробует меня на вкус и решает, подойду ли я ему или нет.       И ведь он действительно попробовал меня на вкус!       Это такое странное чувство, когда к моей ладони прикасается горячий шершавый язык.       Что от неожиданности я даже невольно вздрагиваю, а по телу ни с того ни с сего бегут горячие мурашки, скатываясь вдоль позвоночника будоражащей волной, заставляя рвано выдохнуть.       Мэтт удивленно вскидывает брови.       — Надо же, наше Величество соизволил проявить симпатию? — насмешливо произносит он, но в голосе его проскальзывают нотки изумления.       Джин не обращает внимания на его голос и утробно, глухо рыкает, чем-то явно недовольный, как умеют только тигры, ведь они не рычат — скорее, ревут. Он опускает голову и теперь продолжает свое исследование дальше. Возле моего живота задерживается надолго, почти настолько же, сколько и у ладоней, и затем уже обнюхивает мои ноги и ступни.       А я же настолько теряюсь в своих ощущениях, что почти все слова Мэтта откровенно пропускаю мимо ушей. Какое уж там, когда прямо передо мной находится такое невероятное и неповторимое создание!       Которое мне вдруг почему-то жутко хочется погладить.       Запустить пальцы в густую длинную шерсть, ощутить ее мягкость и шелковистость. И поглубже вдохнуть этот пряный мускусный запах, что исходит от хищника и кружит мне голову.       Но какой-то небольшой и все еще трезво работающей частью мозга я понимаю, что если сделаю подобное сейчас, то в лучшем случае отделаюсь потерей той конечности, которую рискнул протянуть к этому божеству во плоти.       Так что я терпеливо жду, пока тигр закончит свой «осмотр».       По окончании которого зверь поднимает голову и смотрит на меня таким взглядом, словно узнал обо мне что-то интересное, и мне опять кажется, что он читает все мои мысли.       А затем Джин вдруг…       Садится. Садится на пол рядом со мной и явно выжидающе смотрит.       Мэтт сначала недоуменно пожимает плечами, а потом, бросив взгляд на свои наручные часы, хмыкает.       — Ах, ну да… Время кормежки! Золотко пунктуален, как всегда. Где у вас тут тигров кормят? — спрашивает он, выходя из вольера, чем приводит меня в себя, заставляя сбросить какой-то непонятный дурман, окутавший сознание за то время, пока огромный кот так деловито и внимательно изучал меня.       На негнущихся ногах выхожу следом за мужчиной. Причем Джин бесшумно выходит вслед за нами, что я не сразу замечаю, увлеченный бурей внезапно взметнувшихся ощущений и чувств в моем теле.       — Этот… зверь просто нечто, — как-то обалдело выдыхаю, больше сам для себя, чем для того, чтобы быть услышанным. У меня до сих пор мурашки по всему телу от его взгляда. Такой пронизывающий. Будто действительно человеческий. — Вот так и начинаешь верить в существование оборотней… — тихо бормочу себе под нос.