***
К семи часам, плетясь домой, Кенма чувствует себя чучелом на столе неумелого таксидермиста. По крайней мере, ему кажется, что мозги благополучно сцедили в баночку, и вообще, ощущение выпотрошенности, в том числе и моральной – это как-то не очень приятно. А ещё ему надо поговорить с Куро. Вот просто очень-очень надо. И прямо сейчас. – И ещё раз привет, – зевает Куро, пропуская его в дом. Тренировка длилась часа два – Куро в это время полагалось готовиться к выпускным экзаменам. Судя по отпечатку учебника на щеке – именно этим он и занимался. – Как тренировка? – немного сипло спрашивает Куро. – Гин, ку-ку-куда?! – Я его поймал, – коротко сообщает Кенма, подхватив на руки нацелившегося на закрывающуюся дверь серого. Сумка падает аккурат возле ботинка – фух, если б по пальцу садануло – как минимум раздробило бы ноготь. Неприятно получилось бы. – Тренировка прошла продуктивно, я удивлён, что всё ещё жив. – Что, старик вас так загонял? – Не столько старик, сколько Тора, – Кенма с коротким смешком передаёт надувшегося серого хозяину. – Я не знаю, откуда у него силы берутся. – Нобу как-то предположил, что у него внутри вечный двигатель, – серый извивается и пытается спрыгнуть на пол, но в итоге повисает горжеткой на шее Куро и успокаивается. – Так, давай в гостиную, чего на пороге стоять. А остальные что? Не дебоширили? – Знаешь, на удивление – нет, – Кенма еле поспевает за широким шагом Куро, да ещё и едва не спотыкается о развалившегося в дверях Шиппо. – Куро, твой кот моей смерти хочет. – Не хочет, ты ему нравишься. Так чего там? – Куро мотает головой, когда серый недовольно лупит его хвостом по уху, и сгружает его на пол. – Ну, с командой. – Да нормально, вроде бы, – Кенма пожимает плечами. – Шибаяма довольно неплохо играл, по крайней мере, траекторию мяча просчитывает уже лучше. – Ну так и похвалил бы, – кажется, сегодня коты взбунтовались – серый упорно пытается вскарабкаться по штанине Куро. – Да отлипни ты… – Но он же и сам знает, что стал лучше играть, – округляет глаза Кенма. Серый, устав от хозяйского невнимания, начинает штурмовать и его. Затихает только после того, как Кенма поднимает его к себе на колени. – Лекцию о важности мотивации я прочитаю тебе позже, – с кислой улыбкой обещает Куро, и, шаркая тапками, плетётся к кухне. – Есть-пить чего-то будешь? – Мм, воды, разве что, – отзывается Кенма, уткнувшись взглядом в пол. Напрямую Куро не спрашивает, но он явно ожидает отчёт о… ну, словом, ожидает отчёт. Если он и дальше продолжит мяться – то от него останется горка пюре. – Слушай, я попытался со Львом поговорить, – наконец, говорит Кенма, принимая из рук Куро стакан. – Спасибо. После тренировки поймал. – А что, он сбежать пытался? – Куро пристраивается рядом на диване и одним глотком ополовинивает свой стакан. – Да кто его знает. Честно, он сначала так ощетинился, будто я ему ордер на арест предъявил. – Да уж представляю, – Куро многозначительно фыркает. – Небось, решил, что ты его отчихвостить собираешься за всё хорошее. – Вот только не говори, что я выгляжу таким тираном и угнетателем. Куро смотрит на него так пристально, что Кенме становится смешно. – Если выгляжу – учти, начну соответствовать. – Я бы на это посмотрел… – Куро привычно улыбается, и Кенма мысленно вздыхает с облегчением – на первых порах ему показалось, что Куро сердится. – Ну так чего там? Кенма говорит. Пересказывает разговор – вернее, свой монолог, – наблюдает за реакцией Куро. Тот кивает, то хмурится, то снова улыбается, но не комментирует. Кенме даже неловко. Ему вообще этот разговор с трудом дался, между прочим, специально накануне продумывал всевозможные аргументы, и вообще… Правда, на практике говорить оказалось проще, чем он представлял. – Так, это я понял. Молодчина, язык у тебя подвешен, я б проникся. А он чего? Кенма замолкает. Он не знает, как объяснить. Ему просто слов не хватит, чтобы описать, с каким лицом Лев его слушал, и как сдавленно-хрипло звучал его голос, когда он, наконец, заговорил. Всего два слова, на самом деле. «Спасибо, семпай». После этого Лев как-то очень быстро и скомканно попрощался и ушёл, почти сбежал, оставив Кенму сбитым с толку. Сформулировать эту мысль оказывается как-то до странного сложно, но Куро каким-то чудом умудряется всё понять. Выставляет раскрытую ладонь, прося паузу, крепко задумывается. Кенме эта пауза тоже очень даже кстати, появляется возможность немножко обдумать всю эту ситуацию, а то с самого разговора со Львом мозг пребывал в каком-то трансе. Ребёнок он, как ни крути. Временами какой-то год разницы действительно много значит. Кенме странно чувствовать себя старшим, но, в принципе, ощущение это неплохое. В чём-то даже довольно приятное. Сам себе кажешься кем-то надёжным, заслуживающим доверия. Хм. Кенма переводит взгляд на молча размышляющего Куро. Если задуматься на секунду, он никогда не думал о Куро как о семпае – может, потому что они как-то не придавали этому значения. В детстве этот год разницы совершенно не играл роли, да и в дальнейшем вся эта иерархия благополучно обходила их стороной. Влюбиться в семпая – это как-то так… забавно даже. Как в манге или каком-нибудь из всех этих романтических ситкомов и аниме, которые крутят по всем каналам. А вообще, может, не так уж и плоха эта школьная иерархия, если в меру. Куро прав – Кенма к ней относится предвзято из-за того, что ему самому в первый год достались до противного авторитарные семпаи – Тора называл их «дедами» и несколько раз ввязывался в драку, – но, может, если есть такие вот «нормальные» старшие товарищи, к которым можно при необходимости обратиться за помощью, советом, да хоть просто поддержкой – это действительно очень неплохо? Правда, сам он не имеет даже смутного представления, как это вообще… Тьфу ты. А Куро, Яку-сан, Кай-сан? Они ведь и были вот этими самыми «настоящими семпаями», чем не пример для подражания? Тем более, пока они ещё рядом, у них можно спросить совет… – Всё-всё, жми на паузу, – смеётся как-то незаметно прервавший свои размышления Куро, взлохмачивая ему волосы. – Серьёзно, у тебя сейчас такое лицо, будто ты судьбы всего мира решаешь. – Не всего, – ворчит Кенма, сдувая лезущую в глаза чёлку. – М-да? – Да я о команде думал. – О, и чего там? – в голосе Куро немедленно проклёвывается интерес. – Мне кажется, всё будет хорошо, – улыбается Кенма. Стрелка на барометре настроения упорно прыгает в сторону солнца. – Отчего-то… мм! Иногда Куро очень мешает думать. – И что это было? – спрашивает Кенма, переведя дыхание. – Мм, ничего такого, – Куро выглядит исключительно довольным. – Просто когда ты так улыбаешься – я в тебя заново влюбляюсь. Кенма чувствует, как пунцовеет его лицо. От корней волос до выреза футболки. – Тебе ещё совесть позволяет мне это говорить? Без малейшего смущения? – А почему я должен смущаться? – искренне удивляется Куро. – И в самом деле, о чём я спрашиваю, – Кенма вздыхает и отмахивается от серого, пытающегося дотянуться лапой до его уха. – У тебя ведь ни стыда, ни совести.***
– Как прогресс? – вместо привета спрашивает Куро, когда Кенма приползает после тренировки. Он уже четвёртый день его так приветствует. – Прогресс есть, – Кенма сгружает сумку на пол и чешет за ухом вышедшего встречать серого. – А вот сил нет. Никаких. Хочу упасть и не вставать до утра. – Диван в твоём распоряжении, – хмыкает Куро. – Если понадобится – хоть и до утра, но тогда я тебя подвину, лады? – Ещё раз так пошутишь – и я запущу в тебя котом, – угрожает Кенма, но диван всё же оккупирует, уткнувшись лицом в подлокотник. Покоя ему не дают. – Кот, зачем ты меня ешь? – флегматично осведомляется Кенма. Серый удивлённо дёргает ухом и продолжает мусолить его ладонь. – Кот, я не одобряю твои действия. Кот, я не пригоден для употребления в пищу. Куро с другой стороны дивана с громким фырканьем сгибается пополам. – Кенма, умоляю, никогда не говори со мной таким тоном, – просит он, вытирая глаза тыльной стороной ладони. Удивлённый серый тем временем начинает копать диван возле плеча Кенмы. – Кот, ты неправ, – не размыкая век, добавляет Кенма. – Ты даже не представляешь, насколько ты неправ. Кот, я делаю тебе последнее предупреждение. – Господи, да замолчи ж ты! – скулит Куро. Вместо того, чтобы замолчать, Кенма садится прямо и пересаживает вопросительно мяукнувшего серого к себе на колени. – Ты слишком нервно реагируешь, Куро, – спокойно сообщает Кенма. Вообще-то у него очень хорошее настроение, вот и захотелось немного подурогонить. – Это ты просто себя со стороны не слышал. Так же до истерики довести можно, в курсе? – Теперь в курсе. Учту на будущее, – ему и самому смешно. А серый мяучит и тычется головой в ладонь – приходится погладить. Ему не в тягость, а серый млеет. Из чего там состояли коты, из урчала и царапала? Вот урчало у серого работает на полную катушку. – Я тебе отвечаю, я завидую Гину, – ворчит Куро, понаблюдав за ними с минуту. – Вот просто до ужаса. – Только не говори, что ревнуешь меня к коту, – слабо улыбается Кенма. Серый требовательно мяучит и стучит лапой с втянутыми когтями по его ладони – мол, чего остановился. – А если и ревную? – Куро явно еле-еле сдерживает смех. – Имею право, между прочим! Требую свою порцию ласки и внимания. – Манипулятор, – Кенма вздыхает и тянет Куро за плечи, заставляя опуститься к себе на колени – тот ёрзает, поудобнее устраивая голову, и выглядит до невозможности довольным. Как кот, дорвавшийся до сливок, отстранённо думает Кенма, рассеянно пропуская сквозь пальцы пряди его волос. Чудовищно наглый, совершенно бесстыжий и очень лохматый чёрный кот. Воображение немедленно подрисовывает Куро пару ушей и антиблошиный ошейник. Возиться с котами Кенме нравится; оказывается, Куро мало чем отличается от своих питомцев – от незатейливой ласки он расплывается по дивану, как плоский хомячок из видеоролика. Правда, Куро куда больше хомяка, и на диване ему места явно мало – непомерно длинные ноги, закинутые на подлокотник дивана, сильно нервируют позабытых котов, но лезть к млеющему хозяину они не рискуют. Видно, давно уловили, кто на этой территории главный. Звук, который издаёт Куро, больше похож на тарахтение мотора, чем на мурлыканье. Рокочущее такое мурлыканье. – Всю жизнь бы так пролежал, – Куро блаженно жмурится, когда Кенма в очередной раз легонько проводит рукой по его волосам, убирает воинственно топорщащуюся прядь со лба, и, будто бы ненароком скользнув кончиками пальцев по коже, задерживает ладонь на расстоянии тепла от его щеки. – Даже не думай, – мгновенно парирует Кенма. – Ты тяжёлый. – А как же «своя ноша не тянет»? – посмеивается Куро, накрывая его ладонь своей. У него очень горячие руки. Кенма это давно заметил, но сейчас осознаёт это особенно отчётливо. – Ещё как тянет. Отдавишь мне ноги, буду ковылять на полусогнутых. – А может, это мой коварный план. Чтобы ты никуда от меня не убежал, – Куро смеётся в голос. – А там можно будет и слегка распустить руки, что думаешь? – Куро. Я тебя сейчас сброшу, – медленно и чётко отвечает Кенма. Такие шутки ему всё ещё неприятны. Вернее, нервируют. И немного пугают. – Всё-всё, был неправ, каюсь, – Куро виновато улыбается. – Серьёзно, извини, ляпнул, не подумав. Мир? Сердиться на Куро не получается. Возможно, потому что Куро слишком искренний. Возможно, потому что Куро знает его слишком хорошо. Возможно, просто потому что Куро – это Куро. – Балбес, – вздыхает Кенма. За какие прегрешения прошлых жизней ему достался именно этот кошак? – Да-да, я тоже тебя люблю, – Чеширский, наверное. Только Чешир может столько улыбаться. Кенма мысленно отвешивает себе подзатыльник, чтобы мысли не разлетались в непонятных направлениях. А Куро, искуситель, задаёт одно и вполне конкретное направление, и спорить с ним нет ни малейшего желания… Потому что Куро протягивает руку к его лицу, скользит кончиками пальцев по щеке, отводит за ухо упавшие на лицо пряди волос. Очерчивает подушечкой большого пальца контур губ. Кенму ведёт от этих незамысловатых прикосновений и от собственнического осознания, что таким – лукаво-нежным, предельно чутким, – Куро бывает только наедине с ним. Кто тут ещё больший кот, спрашивается. У Шиппо и Гина появились серьёзные конкуренты. А затем Куро кладёт ладонь ему на затылок и притягивает ниже, увлекая в поцелуй. Коварный котяра.***
– Манипулятор, – Кенма быстро проводит языком по припухшим от поцелуев губам. – Говорил, говорю и буду повторять. – Ничего не могу с собой поделать, – Куро даже не пытается изобразить раскаянье. – Будь ты на моём месте – ты бы тоже не сдержался. И, между прочим, ты был совсем не против. – Я и сейчас не против, – Кенма тоже не пытается отрицать очевидное. – Поцелуев. Так что без крайностей. – Никаких крайностей, – доверительно сообщает Куро, притягивая его ближе. – Только с твоего одобрения. Зараза. Но, что и говорить, целоваться Куро стал намного лучше. Сказывается практика.