1
Карл кусал губы, стоя у двери в коридор. Он опять так и не спросил господина регента. Опять! Уже столько времени прошло с тех пор, как юный король принял решение все узнать, но так и не задал интересующего вопроса. Король он все же или невесть что? Вот как раз и то самое «невесть что»! Мальчишка сжал руки. Какой король может быть из пятнадцатилетнего мальчишки? Никакой! Если бы ни герцог Алва, вряд ли бы он остался королем. Конечно, справедливости ради следует отметить и господина кансилльера, и герцога Ноймаринена, и герцога Эпинэ, и еще множество лиц… Только Карлу казалось, что больше всех он должен быть обязан господину регенту. Без него бы, скорее всего и никакого Карла вообще бы не было. Юный король и сам не заметил как за размышлениями, порвал тонкий батистовый платок. Очередная дурная привычка! Мама, говорят, тоже вечно что-то в руках в минуты волнения теребила. Но мама женщина, ей простительно. А он, Карл, мужчина и должен вести себя соответственно, а не подобно нежной лилии. Вот господин регент в руках никогда ничего не теребит, и не краснеет, и не заикается. Он подчас так посмотрит, что сразу ясно – всю душу до самого донышка увидел. А вот у Карла так никогда не получится. Он даже никак не может решиться задать вопрос герцогу. Так он его стесняется. Или боится? Хотя чего его бояться? Герцог Алва всегда с ним добр и вежлив. Голоса на него никогда не повышает, даже когда юный король ошибается или теряется. А последнее время такое с юношей часто случается. Господин регент только бровь поднимет и скажет что-нибудь такое очень ироничное. От его слов обычно слезы прямо к глазам подступают и хочется бежать сломя голову. Но зато потом находится решение для самой сложной задачи, как бы само собой. Карл и сам не понимал, почему язвительные замечания господина регента так подстегивали его ум и прогоняли нерешительность. Однажды он не выдержал и спросил тетушку Лето, не очень ли недоволен его бестолковостью господин регент. Герцогиня Алва, внимательно посмотрев на мальчика, сказала: - Герцог Алва подчас так язвителен, потому что беспокоится о тебе. Он хочет, чтобы ты вырос уверенным, умным и сильным, - женщина провела рукой по волосам юного короля и продолжила. – Не иронии, не замечаний страшись, а равнодушия и потворства. Только тот, кто заботится и любит - все увидит и на все укажет. Безразличные и потворщики лишь своей выгоды и твоего несчастья ищут. После объяснений тетушки Лето все стало на свои места. С тетушкой очень легко. Герцогиня Алва - необыкновенная! Все же умеют кэналлийские герцоги находить себе таких замечательных жен. Взять, хотя бы, святую Октавию. Сначала она ведь была женой Рамиро. Рассказывают, они очень любили друг друга. Почему же она потом вышла за его далекого знаменитого предка? Ради сына или ей было уже все равно? Наверное, к тому же ей жаль стало Франциска. Ведь он любил, а она нет. Бедная Октавия! Карл, к сожалению, не Рамиро. Ему и до Франциска далеко. Юный король вздохнул и выглянул в щелочку. В коридоре пока никого не было. Когда же господин регент выйдет из своего кабинета? Хорошо, что сегодня тетушки Лето здесь нет. Обычно Карл предпочитал, чтобы герцогиня Алва находилась здесь. Рядом с ней герцог Алва был совсем другим. Вроде бы и таким же, но другим. Мальчик не мог себе толком объяснить, в чем же заключалось различие. Вел себя Рокэ Алва точно так же, как и всегда, но почему-то с ним было очень легко, когда рядом присутствовала его жена. А может быть, все различие было в отношении самого Карла? Честно говоря, Карл чувствовал себя членом большой и дружной семьи, бывая в обществе герцога, его жены и их детей. Да и младшие брат с сестрой были с ним здесь полностью согласны. И даже Тави, хоть и никогда бы не призналась. Лика и не скрывала, что тетушке Лето можно рассказать обо всем на свете и найти понимание. А Тай даже звал жену регента мамочкой. Нет, мелкий отлично знал, кто его мать. Он так и говорил: «Королева Катарина моя мама, а тетушка Лето – мамочка! Ну и что здесь непонятного?!» Жаль, что им нельзя жить всем вместе на улице Мимоз. Карл бы тогда каждый день видел Инью. Она такая умная, красивая, добрая. Не то что его сестры. Вредины! А как досадно, что при тетушке нельзя поговорить с герцогом. Тетушка Лето не должна ничего знать об этом разговоре. А то вдруг она огорчится! Карл присел на корточки и прижался к ручке двери лбом. Щеки горели от одной только мысли, что ему сейчас придется задать вопрос герцогу Алва. И почему он так его опасается? Ведь Ворон же хороший человек! Тави как-то заявила, что господин регент подавляет его своим величием. Лика тогда возмутилась, сказав, что никакого подавляющего величия в герцоге Алва нет, он очень прост в общении, не то что некоторые тут. Старшая сестра дернула её за косу, сказав, что говорила иносказательно и не виновата, что отдельные невежественные личности её не поняли. Младшая швырнула в неё диванную подушку, закричав, что Тави - сама дура, раз не может понятно выражаться. Тави, отбивая подушку, фыркнула: «Я имела в виду, что выдержка и достойное поведение господина регента наводят Карла на мысли о собственном несовершенстве. А так как Карл - ленив, упрям и невежественен, то он предпочитает страдать, а не совершенствоваться! И нечего меня оскорблять! Я тут вас всех старше!» «Хочу и буду оскорблять! Подумаешь! – фыркнула Лика, отправляя в полет следующую подушку. - Зато ты настолько усовершенствовалась, что говорить внятно уже не в состоянии. Бормочешь всякую чушь!» «Ах ты!» - подушка угодила прямо в лицо старшей сестре, и девчонки сцепились не на шутку. А несовершенному во всех отношениях брату и пришлось их растаскивать. Хорошо, что он от природы силой не обижен, а то сестрицы вечно дерутся. Девчонки! Что с них взять! Мальчик вздохнул. Конечно, Тави права, до совершенства ему далеко. Мало того, он просто ужасен. И манеры, и эта нелепая особенность вечно краснеть. И еще он очень невнимателен и забывчив. А в военных науках даже Инья быстрее соображает, хотя ей всего девять. К тому же и внешне Карл так себе – угловат, широковат, волосы светлые, глаза голубые, нос грубоват, подбородок тяжеловат, и еще прыщ на лбу вскочил. Кошмар! Все говорят - возраст. А вот у Тави возраст был, а прыщей на лбу не было. Хорошо быть похожим на господина регента. Уж герцог Алва в пятнадцать лет не краснел по любому поводу, и под дверью не жался, да и прыщей у него точно не было. Наверно, не стоит и говорить с регентом, все равно все бесполезно, раз он такой… Юноша вздохнул. Нет, дело не в его ничтожности и чужом совершенстве. Дело в том вопросе, который он жаждет и опасается задать. Пока Карл случайно не услышал разговор двух дам, он никакой неловкости в обществе господина регента не чувствовал. Но теперь все изменилось! Карл пригладил растрепавшиеся волосы и начал ходить по комнате Нет, он, конечно, не полный дурак. История, землеописание, словесность ему очень хорошо даются. Еще он из дерева он неплохо вырезает. Инье так нравятся те куклы, что он для неё сделал. А тетушка Лето была рада подвеске. Да и звери его любят. Поразмышляв, юный король решил, что небезнадежен. А если будет стараться, то станет более или менее приличным человеком. И это даже хорошо, что он на герцога Алву не похож – внушает надежду, что ему есть ради чего стараться.2
Легкие, стремительные шаги послышались в коридоре. Карл подскочил и бросился к двери. Герцог Алва уже спускался вниз по лестнице. Опять он его упустил! И стоило столько караулить. Юноша, сняв туфли и взяв их в левую руку, осторожно пошел по коридору. Он очень старался остаться незамеченным, и ему это удалось. Карл прекрасно знал дворец. Рассказы тетушки Лето о замке графа Нортона навели мальчика на мысль изучить собственный дом. Также подстегивало и желание удивить Инью. Вскоре Карл уже прекрасно ориентировался в потайных ходах королевского дома. Нашел он самостоятельно и пресловутый ход королев и показал его своей маленькой подружке. Её синие глаза так сверкали от любопытства. Поделился секретами дворца юный король и с тетушкой Лето и Луисом. Правда, герцогиня Алва заметила, что не стоит всем показывать потайные ходы. Но Карл всем и не собирался. От Иньи и тетушки у него тайн быть не может, а Луис его друг. Вот и сейчас, благодаря небольшому тайному ходу в стене, мальчик сумел нагнать регента почти у выхода из дворца. Но окликнуть герцога Алву оказалось неожиданно трудно. Вдруг пропал голос, и юноша продолжил красться следом. - Что вы там топчетесь, словно больной медведь? – Рокэ Алва даже не повернул головы. Карл смущенно ответил: - Я просто иду за вами, Ваша светлость. - И могу я узнать, что подвигло вас столь долго красться за мной, Ваше величество? – герцог повернулся к юноше. - Конечно! – выпалил Карл. – Ваша светлость, я д-должен с в-вами поговорить... тайно. - Тайно?! – поднял бровь регент. – Ну, что ж! Тайно так тайно. Пойдемте. Слегка опешивший от своего везения юный король пошел рядом с ним. Герцог Алва привел его в Старый парк. Высокие, стройные, гладкие серые стволы буков стояли, словно колонны храма, гордо вознесенные над полом, выложенным резными листьями. Легкий теплый ветерок, слегка шелестя высоко в кронах, нарушал торжественность. Пройдя покрытой листьями дорожкой, они подошли к фонтану. Из изрядно позеленевшей оскаленной каменной морды изливалась вода, стекая в глубокий водоем. По узенькой каменной лестнице Рокэ Алва поднялся легко и стремительно, словно был так же юн, как и его спутник. - Но нас здесь могут увидеть, - удивился Карл, усаживаясь рядом с регентом на кромку бассейна. - Зато не услышат, - усмехнулся тот. – Да и мы увидим всех, желающих нас услышать. Карл согласно кивнул. Как же он сам не догадался! - И что же такое тайное вы собрались мне поведать, - герцог Алва вертел в руках ветку какого-то растения с нежно-розовыми мелкими цветочками. Тави бы точно сказала, что это за цветок. - Я не то, чтобы поведать… – юноша опять смутился. – Я просто … того… То есть не того… а этого… В смысле, что я того… Юный король понял, что совсем запутался. Слова опять куда-то исчезли. - Занятно! – промолвил регент. – То ли вы того, то ли этого… Вы бы определились все же, юноша. - Я не это… - Карл сжал руки. Почему-то обращение «юноша» показалось ему очень обидным. Хотя герцог Алва наедине редко называл мальчика Его Величеством. Сам же Карл попросил его об этом. Синие глаза мужчины сочувственно посмотрели на юного короля. Но растерянному молодому человеку почудилось, что в глубине таится насмешка. - Я не юноша! – выпалил он. - Надо же! – изумился регент. – И как же такое случилось?! - Я не том смысле, что вы подумали, - воскликнул Карл. - И давно вы научились читать мои мысли? Может быть, сообщите мне, что я думаю? - Нет, господин регент, я не думаю, что вы что-то думаете. То есть вообще… - Прискорбно! Вы то ли того, то ли этого, а я, вообще не думаю. Да, о таких вещах не стоит говорить открыто. Вы совершенно правы. Юноша вскочил, сжав руки. Как же он ухитрился сказать такое! Он оскорбил господина регента, заявив, что тот не думает. - Я не это! Я о том, что я не думаю, что вы не думаете, о том, что вы могли бы думать, о том что я подумал. Но я-то не то подумал... – почва буквально ускользала из-под ног. Чем больше говорил молодой человек, тем больше он запутывался. И зачем он начал этот разговор! - Вы думали, не думал ли я о том, что вы не думали! Какая прелесть! – восхитился мужчина, бросая ветку в фонтан, и строго продолжил. – Успокойтесь! Сядьте, вдохните и медленно выдохните. А потом сообщите мне, что же случилось. Карл послушно проделал все, что ему было велено и, слегка успокоившись, уставился на Рокэ Алву. - Попробуйте еще раз, - мягко предложил тот. - Я не могу, - растерянно сказал юный король. – Это так… - Только не говорите мне, что что вы лишь сейчас внезапно обнаружили, что смертны, - насмешка оказалась неожиданной. Обида захлестнула. Да как он смеет! Краска отхлынула от щек юноши. - Ваша светлость, - звенящим голосом произнес Карл, – прошу вас, не называйте меня юношей. Я не тот юноша. - Я знаю, - внимательно посмотрел на короля регент. – Вы другой юноша. Все мы были юношами когда-то. Я, кстати, тоже. Но, полагаю, не об этом вы хотели мне поведать? Карлу стало стыдно. Опять он устроил невесть чего. Надо спокойнее быть. - Нет, не об этом, - юноша опять вскочил. – Господин регент, вы мне не отец случайно?! - Хм… Странный вопрос, - покачал головой герцог. – Разве вам не известны имена ваших родителей, Ваше Величество? - Знаю. Только это все должны знать. Я же понимаю. А мне нужна правда, Ваша светлость. Моя мама, она… Я понимаю и не сужу… никого, - Карл и не рассчитывал, что разговор будет легким. Но он на самом деле не осуждал мать, да и Рокэ Алву тоже. Он видел портрет Фердинанда. Он много слышал о тех временах. Король был слабым человеком. А герцог Алва был красив, умен, благороден. Он настоящий рыцарь. Как можно было осудить королеву?! А мама так нуждалась в защите и… в любви. - Вам не стоит слушать сплетни. - Я не слушал, они случайно услышались. Господин регент, я буду молчать. Я дам клятву. Любую, даже кровью! - А вот этого, пожалуйста, не надо. Клятвами по каждому пустяку разбрасываться не стоит. Не по пустяку тоже. - Хорошо, не буду, - юный король с надеждой всматривался в лицо мужчины. Пусть он скажет правду. Ну, пожалуйста! – Это очень важно, поверьте. Я должен знать. Я сделаю все как вы скажете. Прошу вас! Ответьте! - Я не ваш отец, - герцог спокойно встретил его взгляд. - Правда?! Прозвучало глупо и невежливо. Но Рокэ Алва ответил. - Я не имею привычки лгать. Я не ваш отец. С плеч юноши словно гора свалилась. Карл и сам не сознавал, как же давила на него неизвестность, пока не избавился от неё. Дышать стало легче, и мир засиял более яркими красками. Где-то в вышине послышалось пение птиц, подул свежий ветерок, опьяняюще запахли какие-то цветы. Не выдержав своей радости, юный король подпрыгнул и сорвал с ветки лист. - Спятили? – склонив голову к левому плечу, поинтересовался его собеседник. - Надеюсь, вы не будете больше никого спрашивать – не он ли ваш не отец? - Нет! Какая разница кто! Главное, что не вы! – Карл не обиделся. – Я так рад! Я так рад! Как же я рад! - Экая малость способна вас так осчастливить, - усмехнулся регент. Юноша внезапно сообразил, что был не тактичен. Вряд ли герцогу Алва было приятно наблюдать столь бурную радость со стороны короля. Конечно, Алва ему не отец, но ему, может быть, неприятно видеть насколько его не хотели в отцы. - Ваша светлость! Вы не подумайте! Я вас очень уважаю! Я вас даже люблю! – В этот момент юный король любил весь мир. Благоговение перед чужим совершенством и печаль от осознания собственной ничтожности куда-то исчезли. От избытка чувств Карл бросился к регенту, намереваясь заключить его в объятия. Но Рокэ Алва ловко уклонился, и юный король чуть не свалился в фонтан. Сильная рука удержала его на самом краю. - Ваше величество, то что нас не слышат, еще не означает, что нас не видят,- очень серьезным тоном, которому противоречили смешинки в синих глазах, поведал регент. – Новые слухи, разумеется, развлекут ваших подданных, но вряд ли понравятся вам. Да и я предпочел бы, чтобы свое уважение ко мне вы выразили несколько иначе. Юноша оторопело смотрел на него, не зная что сказать. - И чем же для вас так был важен ответ? – регент поправил манжеты. - Чем?! - истинную причину Карл не назвал бы никому. – Я теперь знаю, что не отобрал у вас трон. - Даже так?! Изумительно! Не умеете, но лжете. - Я сказал правду, - возмутился пойманный с поличным юноша. – То есть, я не то хотел сказать. Мне просто перед Луисом было неудобно. - Не хотите – не говорите! – покачал головой Алва. - Но я тоже счастлив… Тем, что вы не мой сын. Никогда не хотел быть отцом короля. Радость его величества несколько поблёкла. Но он все равно был доволен. - Кстати, - заметил регент. - Я тоже волновался в юные годы, не спал ночами, смотрел на луну и писал сонеты. Только не стоит показывать другим, что у тебя на сердце. Если решили, что-то сделать, делайте или забудьте об этом. Другие с удовольствием извлекут выгоду из чужих слабостей. Последние фразы прозвучали жестко, но Карл обрадовался. Он все узнал, а регент на него не обиделся. И даже о себе немного рассказал. А остальное? Юноша решил, что будет стараться. Он сделает все, чтобы герцог Алва однажды был бы счастлив назвать его своим сыном.3
- Наш милый воспитанник наконец-то задал мне свой вопрос Круга, - усмехнулся одними губами Рокэ, плеснув из кувшина красного вина в узкий бокал. В темной комнате, освещаемой лишь мерцанием камина, вино казалось черным. Летиция, чуть пригубив вино, спросила: - И что же тревожило Карла? - До чего же живучи сплетни и сплетницы, - муж уселся в кресло, посмотрев бокал на свет, ответил. – Разумеется, вопрос о собственном происхождении. - Бедненький, - прошептала женщина. - Конечно, - согласился супруг. – Мне таких трудов стоило заставить юношу решиться спросить. Иначе бы мы до конца этого Круга не узнали, что его волнует. Герцогиня хмыкнула. Рокэ в своём непревзойденном стиле. Но Карл бы не стал ждать конца Круга. Ему нужно было узнать правду гораздо раньше. - Он не трус. Просто… - женщина замялась, подбирая слово. - Он слишком деликатен, Летиция. Для короля - существенный недостаток. - Ты, конечно, с ним деликатен не был, - с притворным осуждением проговорила женщина. - Не был, - кивнул муж, ставя бокал на подлокотник. – Хорош бы я был, если бы был. - Ты не очень его обидел? - Как бы сказать… Если бы не обидел, он бы не спросил. - Рокэ! – запротестовала женщина. – Ну нельзя же так! Мальчик так тебя уважает, а ты… Ты вечно его провоцируешь, а потом иронизируешь. - А пусть не провоцируется! Король не может быть нежным и чувствительным. Иначе ему не править. То есть править, но не ему. Я с удовольствием бы был добрым и тактичным, но другие не будут. Пусть учится! – герцог Алва залпом добил вино. Летиция согласно кивнула – муж был прав. Другие не будут. Другие используют чужую чувствительность и доброту, чтобы подчинить, ударить, предать. В наше время никому не стоит быть нежным и чувствительным. Рокэ, налив еще вина себе и жене, опять уселся в кресле спиной к камину. Они молчали и пили вино. Трещали дрова в камине, сгущалась темнота за окном. Багровые отсветы огня на безупречном лице, длинные пальцы, сжимающие ножку бокала. Так бы и смотрела, смотрела вечно. Как же Летиция любила эти редкие часы у камина. Дети уже спят, дела отложены до завтра, а они принадлежат друг другу. Огонь в камине взметнулся и опал. Темные волосы Рокэ в его свете приобрели чуть красноватый оттенок, словно нимб вокруг бледного лика. Сейчас его лицо напомнило ей святых, с тех древних икон, что видела она в юные годы. Женщина тряхнула головой и тихо проговорила. - Душа моя, о чем же ты молчишь? Рокэ повернулся к жене. - Об одной маленькой странности. - Какой? – она медленно встала и подошла к его креслу. - Карл задал не тот вопрос. Не кто его отец, а не я ли его отец. Почему? - Он тебя уважает. Да и сплетни… - Летиция уселось на подлокотник. - Юноша был рад, что не я его отец. Мне даже на миг стало обидно, - усмехнулся её синеглазый герцог. – Но только на миг… И ему было все равно, кто его отец. Забавно. Маленькая странность. - В чем же? – Летиция провела рукой по густым черным волосам супруга. Он обнял её за талию, поставив бокал на низкий столик рядом. - Карл слишком переживал. Если его волновало, сын он короля или нет, то все понятно. Но мальчик боялся оказаться именно моим сыном. А ты говоришь, Летти, что он меня уважает… - Неужели ты не видишь! И не только уважает, он тебя любит, как близкого родственника, - женщина поцеловала мужа в волосы. - Как отца, ты хотела сказать? Не так ли? – Рокэ посадил жену к себе на колени. – Видеть-то я вижу. Но не сходится. Тогда его бы так не беспокоило мое предполагаемое отцовство… Что вы думаете по этому поводу, моя дивная дора? – синие глаза внимательно вгляделись в её серые. Летиция прижалась к мужу сильнее. Бедняжка Карл! Росио такой проницательный, он уже раскрыл его великую тайну. И что теперь будет? Герцогиня давно удостоилась чести узнать секрет юного короля. Карл всегда ей все рассказывал. А она обычно никому не выдавала его маленькие тайны, особенно если мальчик просил. А в этом случае он просил. Женщина к тому же считала, что детская влюбленность пройдет. Ведь это же нелепо - влюбиться в маленькую девочку. Хотя… Любовь тут поначалу была не при чем. Мальчишке приснился сон, что через два дня он возьмет на руки свою будущую жену. А тут, она, Летиция с маленькой Иньей на руках поскользнулась на лестнице. Мальчишка поддержал её и взял на руки девочку. Маленькую черноволосую синеглазую девочку, такую же черноволосую и синеглазую, как та дама из сна, что обещала жену. Смешно! Или нет?! Маленький король не рассказал никому, кроме герцогини Алва. Ведь нельзя же такое так долго в себе держать! А она…Она тоже молчала. Потому что некогда было, потому что не поверила, потому что… Да, причин нашлось много! А детские игры были невинны. Они ведь на самом деле подружились. И Карл всегда защищал её шуструю дочурку. За сколько её проказ он ответил, а сколько совершил, чтобы порадовать подружку. Летиция вспомнила, как однажды они с юношей серьезно поговорили. Она сказала, что Инес может и не полюбить его, и что снам верить не стоит. Карл сказал, что понимает, и если Инья не увидит в нем любимого, то он не будет ей мешать своей любовью. Неужели все же любит или все это блажь?! Но Рокэ говорить женщина ничего тогда не стала – хватит с него других сложностей, а до этих еще и дожить надо. - Карлу всего пятнадцать лет, а Инес - восемь, - её проницательный муж размышлял вслух. – И он помогает нашей красавице во всех её проделках. В том числе и в ловле будущих женихов. Вечно она в кого-то влюблена. В кого это Инья такая ранняя? - Может быть, в Раймонду или в Терезу? – предположила герцогиня. Сама она в столь младые лета влюблялась только в героев книг или в давно почивших героев истории. – В любом случае, пока это только детские шалости. А что сказал сам виновник по поводу своего интереса? - Юноша начал врать. Бездарно. Ему следует учиться. Сначала он врал про трон, который он не хотел у меня отбирать. Где логика? Сам забыл, о чем говорил до этого, - поморщился супруг, как от лимона. – Потом объяснял, что ему было бы неудобно перед Луисом. - Росио, он наверно, чего-нибудь из древней истории о первородстве начитался, вот ему и неудобно было бы перед Луисом. Рокэ, поцеловав Летицию в щеку, с улыбкой сказал: - Будем надеяться, что его юношеская придурь пройдет. Меньше всего мне бы хотелось быть отцом королевы. Надо бы, пожалуй, нам посетить Кэналлоа. Как вы смотрите на это, моя дивная дора? - Я буду счастлива повиноваться вам, монсеньор, - она уткнулась в его плечо. – А уж как будут рады дети! - Вот и прекрасно!