Шепотом

Часть первая: «Шепотом»

Чей это шёпот, скажи мне, родная? Не ты ли меня тихо-тихо зовёшь? Вот так, как тогда, на околицах мая, В задворках судьбы, в перекрёстках дорог. Стоишь, прислонившись к родному порогу, Улыбка твоя навевает печаль, Ты в дальнюю будто собралась дорогу, Ты вся уже там, только шепчешь: «Так жаль…» В напутствие мне, как малому ребёнку, Коснуться потянешь рукою чела. Уходишь. И хочется крикнуть вдогонку: «Куда ты, родная? Так жизнь не мила?» Шепчу. Ну а ты налегке обернёшься, Ты – Нежность, та сила, которой живу. Пошлёшь поцелуй, помолчишь, засмеёшься. Исчезнешь, плюя на людскую молву. Вдовец. За плечами прожитые годы. Где сон, а где явь, не могу распознать. Наш мир – лабиринт, непочатые своды, Но мне почему-то так хочется спать…

Моя жена умерла три года назад, оставив неизвестно на кого вдовца с пятилетней дочерью на руках. История болезни Аньки проста: сначала всё выглядело как обычная ангина, а потом осложнения, осложнения… После её смерти я плакал, как ребёнок, неспособный понять, почему его бросили. Но оставалась Соня. Её нужно было одевать, её нужно было кормить, за ней нужно было следить. Поэтому я не посмел расклеиться или запить, хотя очень хотелось. Я далеко не ангел, не знаю, как она всё это терпела, но моя погибшая жена научила меня главному – самостоятельности. Мне кажется, это самое лучшее, чему я смог от кого-либо научиться. С детства я был тем ещё дебоширом. Не зря покойная ныне бабушка не уставала повторять: - Самодур, ты, Сашенька. Самодур и гуляка. Ни одна нормальная девка за тебя не выйдет, а коли выйдет, то такая ж, как и ты. Хорошие девки выбирают мужиков себе под стать – у них чуйка на это есть. Уж поверь мне, старой карге. Да, со временем я стал вдумчивее, пообтесался об осколки мира, но что-то от былого авантюриста все же осталось. Ведь только с Анькой я смог на время стать примерным семьянином – на время, которое она прожила со мной в качестве жены. Хотя не скажу, что сначала это напоминало брак по любви. Мы расписались по залёту, случившемуся на выпускном: она вся такая невинная, соблазнённая мной – коварным козлом. Да, я мог её бросить, мог уговорить сделать аборт, но… я не знаю… совесть не позволила. А потом всё случилось так, как случилось – любовь, если это слово сможет описать то восторженное состояние лёгкости, подарки, её исколотые шипами роз руки, совместные поездки, жаркие поцелуи. Это было началом маленькой и, к сожалению, короткой истории. Сейчас смерть Ани воспринимается под другим углом, как бы со стороны, но иногда… иногда, бывает, тоскливо покалывает в груди. * * * Вы когда-нибудь пробовали делать онигири? А удон? А покупали за один раз коврик для суши, десяток палок для еды, соевый соус, специальный рис и ещё много всякой мути, от коей у кассирши полезли на лоб глаза? Нет – тогда можно смело заявить: Вы настоящий счастливчик! Я откровенный прагматик и отношусь к жизни с львиной долей скептицизма, но когда Сонька запросила китайской жратвы, ненадолго завис. - Не китайской, а японской, – авторитетно заявила дочь, указывая пальцем на экран телевизора. О да, я знал этот мультик, ведь он так прочно вошёл в мою жизнь. Как же он назывался… как-то на «Б»… или на «В»… В общем, что-то из серии детского порно для узкоглазых, если такое бывает. Но оттащить ребёнка, или хотя бы сманить его на что-нибудь нормальное вроде Винни Пуха или Простоквашино, не удавалось. Ровно в N часов по будням крутили эту лабуду. Если детка лабуду по определённым причинам пропускала, детка принципиально досматривала недостающую серию в Интернете. Хотя нужно радоваться, что детка благополучно упускала сенсации века вроде Лунтика, Губки Боба и прочих глазообразных. - Какая разница, – я дипломатично пожал плечами и со вздохом посмотрел на поедание героем чего-то длинного, скользкого и отдалённо похожего на спагетти. Снова завис. - Па-ап, ты как маленький, – Сонька посмотрела на меня с укором, – я тебе напишу, что купить и как приготовить, а ты сделаешь? - Ну-у… – почесав в затылке, я подумал, что не грех побаловать ребёнка, тем более мы только переехали. – Ладно, но лучше мне продиктуй, а то так, как ты пишешь, только в крестики-нолики играть. Я ни разу не повар, готовить не слишком люблю, однако прекрасно соображаю, что травить дитё полуфабрикатами может только последний козёл. Приходится импровизировать. В общем-то, с утра пораньше скупив пол-отдела восточной жратвы, я понёс хозяйство домой. Дверь с горем пополам открыл сам. - Ребёнок, ты здесь? – громко позвал. - Ребёнок занят, – деловито ответили мне из спальни. Маленькая нахалка. - Тогда, если ребёнку не нужны китайские вкусности, я отнесу их назад, – уже разуваясь. - Врёшь, – эта зараза даже фыркнула, пока я ставил пакеты на пол и стягивал ветровку. – Назад не примут. - Ещё как примут. Если хорошенько попросить… – мне удалось одной рукой подхватить два фирменных пакета с логотипом «АТБ», а второй закрыть входную дверь. Сонька не удержалась и подскочила ко мне. С блестящими глазами проникновенно уставилась в мои. Выжидающе протянула: - Па-ап?! Я торжественно протянул ей одну из сумок. Дитё ухватилось за неё, как за спасательный круг – обеими руками, но вес не удержало, и содержимое грохнулось на пол. Но Соня не сдалась: она закинула пакет на плечи и с кряхтением отволокла его в залу. Выглядело как последствия охоты на мамонта. Посмеиваясь, я раскладывал по тумбочкам кухонного гарнитура и холодильнику остальные продукты, а затем отправился к дочери. Та светилась от восторга, перебирая непонятные банки и упаковки. Через пару минут заметила меня и радостно бросилась на шею: - Я тебя люблю. Честное слово, ради такого стоит потратиться. Засмеявшись, я обнял малышку в ответ. Заодно напомнил: - Ты не забыла, завтра понедельник. Соня немного отстранилась, насупившись. Села на диван, скосив взгляд на прозрачную банку с кунжутом. - Помню, – искривила губы, неожиданно выдав: – Пап, я не хочу ни с кем дружить. - Почему это? – её слова заставили меня нахмуриться и присесть рядом с диваном на одно колено. Не то, чтобы я не предвидел такого расклада, но всё равно… - Понимаешь, – Сонька как-то слишком по-взрослому пожала плечами. – Мы же скоро опять уедем, и мы с ними больше не увидимся. Нечестно. Дочка сложила руки лодочкой между сомкнутыми коленями. Мы молчали, не требуя друг от друга чего-то слишком жалкого – вроде слов. По прошествии нескольких минут я сгрёб дочурку в медвежьи объятья. - Да ладно тебе. Не такая уж трагедия, – пробурчал, утыкаясь носом в её шею. Знаю, может, для меня это не было проблемой, но я давно не ребёнок, и уж точно не маленькая восьмилетняя школьница, единственный родитель которой постоянно переезжает. Я всё это понимаю, но… по-другому жить не могу. Из-за моего шила в заднице мы после смерти Ани не задерживались нигде более полугода. Я получил диплом инженера и рванул куда глаза глядят. Сонька, естественно, со мной. Работа по моей специальности есть практически всегда, а если не складывалось, приходилось подрабатывать грузчиком, а один раз даже барменом. Правда, здесь мы надеемся задержаться подольше – квартира у нас не арендованная, а переданная по наследству Анькиными родителями – они когда-то жили здесь, но потом переехали в другой город. По сути, просторная двухкомнатка на девятом этаже достанется Соньке по наследству. Вспомнив, чего, собственно, хотел, склонил голову набок: - Слушай, пошли в парк. Говорят, здесь очень красиво осенью. Листьев насобираем, уток покормим, – Сонька заколебалась, видимо, то самое «дело» звало. – Не хочешь? Она покачала головой: - Давай потом, хорошо? - Как скажете, миледи, – поднимаясь, я шутливо поклонился. Сонька, захватив с собой парочку китайских харчей, слиняла обратно в спальню, а я поискал взглядом ноутбук. Ещё одна причина нашего приезда: выгодная работа. Можно сказать, очень выгодная. Такой зарплаты мне ещё не предлагали, а учитывая, что последний год я и так получаю немало… Спустя полчаса я переговаривался по скайпу с работодателем. Собеседование назначили на среду, но понадобилось уточнить пару моментов. Незаметно прошло время до вечера. Вытащить Соньку на улицу так и не удалось, зато она легла спать пораньше – около девяти вечера. Мы собрали портфель, я дочитал ей сказку про очередную прынцессу и усмехнулся, слыша тихое сопение. Беззвучно ступая по линолеуму, я пошёл в залу. Там стояло несколько нераспакованных ящиков, оставленных «на потом» – мы ведь меньше недели назад приехали. В одном из них лежала некоторая часть моей одежды. Отыскав нужное, принялся переодеваться. Выбирал недолго, но и не первое попавшееся – сегодня мне хочется произвести впечатление. Знаю, безответственно оставлять ребёнка одного на целую ночь, но по-другому не могу. Мне морально и физически нужно иногда расслабиться, забыть обо всех существующих проблемах. Как бы грубо это не звучало: трахнуться, в конце концов, я же не импотент. А затяжные отношения… нет, они мне не нужны – после Аньки всё покажется не стоящей внимания фальшивкой. Фарсом. Переодевшись, подхожу к зеркалу в коридоре. Свет включаю самый слабый и осматриваю своё отражение. Октябрь. Прохладно. А у меня из тёплой одежды только «рваные» джинсы и длинный серый кардиган. Придётся завтра идти на рынок. Взъерошиваю волосы, пытаясь превратить расчёсанные пряди в творческий беспорядок. Затем поправляю толстую серебряную цепочку и низ белой боксёрки. М-да, а на модельку всё равно не тяну, разве что рост около метра восьмидесяти. Всё-таки снова захожу в спальню и целую Соньку в макушку. Надеюсь, никакого ЧП не случится. Засовывая в карман деньги, натягиваю кроссовки и выхожу. Прихватываю шлем, осторожно закрываю за собой дверь. Слишком хочу забыться. Рядом с подъездом к железной трубе пристёгнут байк. Нужно бы его куда-то сплавить, пока не украли, но это потом. Отстёгиваю цепь и достаю из багажника перчатки. Надеваю их на руки, на голову – шлем. А потом завожу мотор, чтобы секундой позже стартануть в город. В голове ветер. В прямом и переносном смыслах. Неповторимое, незабываемое ощущение, когда мчишь по малолюдным улицам, иногда забывая, что максимум на дорогах: шестьдесят километров в час. Рискую, но как же в жизни без риска? Навигатор показывает расположение ближайшего ночного клуба. Немного покатавшись по городу, направляюсь туда. Сейчас я – один из тысячи, такой, как миллионы. Не исключение из правил, но и не позорная тень самого себя. Оставив байк на парковке, захожу в мир музыки, выпивки и раскованных девчонок. Привычная среда. Плачу за вход, мгновенно вливаясь в толпу. Основной зал содрогает очередной клубняк, но сначала я предпочитаю немного выпить: совсем чуть-чуть, не хотелось бы грохнуться с мотоцикла. Преграда – жаркие, извивающиеся в глухой жажде тела, но это тоже привычно. К тому же, где-то здесь должна находиться гардеробная – не помешало бы снять кардиган… К полночи я почти не пьян и тоже танцую. Случайные и неслучайные касания будоражат похлеще алкоголя. - Эй, блондинчик, – от массы отделяется одна из девушек. Какое-то время мы танцуем, не отрывая друг от друга глаз. Усмехается: нагло, самоуверенно, обещающе и лукаво. Местная бродячая кошка. Блуждающие «дискотечные» огни порой слепят глаза. Зеркалю её улыбку, представляю, как при этом выгляжу, и нахально обнимаю девчонку за ягодицы, притискивая её к себе. А затем плавным, почти танцевальным движением вырываю нас из толпы. Музыка отдаётся вибрациями от пола, стен и потолка, она глушит, уволакивает за собой, и мы оба под её воздействием. Не отпуская новую знакомую, иду к барной стойке. Девчонка, не возражая, сплетает наши пальцы в замок. Заказываю себе и ей какую-то взрывоопасную смесь непонятного цвета, и мы садимся на соседние высокие стулья, чтобы немного отдохнуть. - Криста, – перекрикивает музыку, подавая руку для пожатия. - Саша, – отвечаю на приветствие. Никогда не любил коверкание своего имени на американский манер, пусть сейчас это и в моде. Попивая коктейль, мы разговорились, а через пять минут снова отправились танцевать. В какой-то момент Криста прошептала прямо в ухо: - Пойдём отсюда. Надоело. Своего красавчика я уже подцепила. Слегка касаюсь её губ, почти в поцелуе. Играем, поэтому она тоже не подаётся вперёд. Зато коленом, будто нечаянно, задевает пах. Дрянная клубная девчонка. Слегка стискиваю её в объятиях и тяну уже к выходу, по пути прихватывая свой кардиган. Сразу становится холодно, поэтому накидываю своеобразный плащ Кристе на плечи. - Ты на колёсах? – спрашиваю на всякий случай. - Нет, друзья подвезли, – беспечно поводит плечами. Мне кажется, ей не впервой добираться домой под самое утро. - Тогда прокатимся на моём. - С удовольствием, – довольно улыбается, и меня заводит её озорная, полудетская-полуразвратная улыбка. Мы оба знаем, чем окончится это спонтанное недосвидание, ведь за тем и пришли. Едва доходим до байка, когда Криста рывком разворачивает меня к себе и целует. Пытается играть первую скрипку, но я обнимаю её за податливую талию и перехватываю инициативу. Её губы немного пухлые, мягкие и нежные. Сплетая наши языки, целуемся то ласково, то жёстко. Снова играем – до победного. Одной рукой нащупываю сзади сидение байка и сажусь, утягивая дрянную девчонку на свои колени. Здесь, на месте, отведённом под парковку, стоит один блёклый фонарь, едва освещающий наши лица, но видно, как Криста, задницей ощущая мой стояк, соблазнительно облизывается. По-кошачьи прогибает спину и перед тем, как прикоснуться к моим губам, шепчет: - А сможешь трахнуть меня здесь? Сейчас же… С хрипотцой смеюсь в её губы: - Ни за что. На слабо меня не возьмёшь, и я не эксгибиционист. Поехали, снимем номер, если не хочешь кататься. - Лучше ко мне, я живу неподалёку. Когда я сажусь за руль, Криста усаживается сзади, обнимая меня за талию. - Давай, показывай, где твоя берлога, – завожу мотор. Парой секунд позже мы стартуем обратно на городские улицы. * * * Домой я вернулся ближе к рассвету. Мы с Кристой не успокаивались всю ночь, а оставаться на утро мне не захотелось. Усталость приятной негой разливалась по всему телу. Хотелось прямо в одежде завалиться спать. Из памяти никак не хотели выпадать слова Кристины. Пока я, наскоро приняв душ, одевался, она развалилась на кровати, попросив подать сигареты: то ли пошутила, то ли на чистоту ответила, что после секса её всегда тянет либо курить, либо блевать. Затянулась и, выпуская дым в потолок, задумчиво, будто для себя произнесла: - Мы все ищем тепла, только мало кто находит. Несправедливо, правда? - Се ля ви, – я пожал плечами, застёгивая пуговицы на кардигане. - Да уж. Но так жить нельзя, – и разочарованно покачала головой. Она больше не напоминала мне бродячую кошку: косметика размазалась, шикарная копна вьющихся каштановых волос разметалась по подушке. Красивая, но не кошка – женщина. Вчера я был уверен, что ей едва исполнилось восемнадцать, теперь же видел перед собой ровесницу. Кристина не прощалась, а я не просил закрыть за собой дверь. Соня, конечно, ещё спала. Дитё требует, чтобы мы с ней ночевали в одной кровати, а желание принцессы, как известно – закон. Переодеваюсь и осторожно, чтобы не разбудить, ложусь рядом. Несколько минут спустя отвоёвываю себе краешек одеяла. Мелкая ворочается и в итоге утыкается носом в моё плечо. Постепенно засыпаю. «Так жить нельзя…» Как «так»? Как неполноценным уродам? А можно ли чёртовым моральным импотентам существовать по-другому?..