Наш рассвет

- Куда вы меня везете? В «Гильдию Воров»? Кладу сумку на колени и начинаю вытягивать ремень безопасности. Пристегиваюсь только после напоминания. Забываю о правилах в последнее время. В салоне пахло чистящими средствами, кожей, табаком и лимоном. На заднем сидении валялись журналы об автомобилях, пустые банки из-под колы и неоткрытый блок сигарет. - Твое представление об этом месте неверное. - Откуда вы знаете, какое оно – мое представление? Жан-Люк хорошо вел машину. Не гнал, но и не тащился. Средняя скорость – то, что люблю. На самом деле мне нравится ехать куда-то на машине. Просто, чтобы была дорога, за окном мелькали пейзажи, а нога жала на газ. Жаль, что мне не разрешают водить. Не надо было пытаться задавить брата, когда тот телепортировался прямо на капот тренировочной тачки. Логан посчитал, что моя психика не стабильна. Чтобы сесть за руль снова, я должна сшить нервы одной ниткой, которая их не расшатает. - В первую очередь, ты законопослушный гражданин, Роуг. - Казалось, что Жан-Люк может крутить руль силой мысли, настолько безмятежным было лицо, настолько легкими были движения рук. - А законопослушные граждане всегда неправильно трактуют смысл деятельности нашей семьи. - Я послушный гражданин?! – повышаю голос, посчитав определение шуткой. - Не обижайтесь, конечно, но я могу дать фору любому вашему представителю в количестве совершенных правонарушений. Побег, кража со взломом, порча школьного имущества, спасение самого опасного мутанта всех времен и народов от вечного сна. Да уж, мне есть, что рассказать внукам, если они у меня будут. Дети. Рано или поздно все заводят детей. Маленьких копий самих себя, чтобы было кому посвятить жизнь, когда собственную уже не подправить светлыми моментами. Ну, или когда выкладывать фотографии своих завтраков в истаграмме становится неактуально. Я не смогу иметь детей. Они умрут в утробе из-за моей силы. Да и зачать ребенка без контакта с мужчиной нельзя. То есть можно. Искусственное оплодотворение. Усыновление тоже неплохой вариант. Дерьмо. Как я перешла к размышлениям о том, откуда взять ребенка, если самой родить не вариант? Какие могут быть дети? Я – мутант. Мне семнадцать. У меня нет парня. И замужество в далеких краях родилось и знакомиться не собирается. - Удиви меня. Внутренний голос заорал во все горло, заставив уши сжаться, осуждая за халатное поведение. Я еду на Фольцвагине в дом к парню, в которого втюрилась. За рулем отец этого парня. А обсуждаем мы не внуков, а профессию вора и то, почему, в сравнении с моими злоключениями, Гильдия Воров - ангелы. Тайм аут. ВНУКИ?! Приклей Кончита мне бороду, чтобы списать дурные мысли на неправильное расположение полушарий мозга. Вспомнила Евровидение в Дании. Я офигеваю от своих мыслей так же, как здравая половина Европы, когда баба-мужик с бородой выиграло место под солнцем конкурса песен. Никогда больше не позволю лучшей подруге тащить меня в гостиную, чтобы насладиться шоу, в котором США не участвует. - Роуг, - позвал Жан-Люк. – Ты тут? - Да. Я тут. Вроде. - Удиви меня. Что такого ужасного могла сделать столь милая девушка, что даже Гильдия Воров ей не ровня? Убираю отросшие передние белые пряди с лица. Картинки с начала лета мелькают перед глазами. Тогда я не только испортила выпускной Джине и Скотту, всем старшим однокашникам. - По моей вине человечество едва не было стерто с лица земли. Или не совсем по моей вине. В любом случае, силу Апокалипсис получил благодаря мне. Если бы не обладала даром перенимать способности других мутантов, то эта тысячелетняя мумия бы никогда не поднялась из гробницы. Но я прошлась по всем знакомым мутантам в городе, одолжила их способности, побыла игрушкой приемной матери и лысого чудика Месмеро, подняла из мертвых старейшего мутанта и… поцеловала Гамбита в первый раз. И плевать, что была под гипнозом. Тот поцелуй - единственный цветной кадр в фотоальбоме с пометкой «активация прибора, который из всех людей должен был сделать мутантов». Прошло не так много времени, но кажется, что все произошло столетия назад. - Признаю поражение, - Жан-Люк понимающе кивнул. Блеск. Последнее, что мне было нужно, чтобы на меня снова смотрели как на игрока реалити-шоу, который прошел в полуфинал, но занял второе место и не получил ничего. - Долго нам ехать? Направляю корабль с обсуждениями в параллельный канал. От вокзала отъехали довольно далеко, хотя пределы города не покинули. По-прежнему много жилых построек и общественных заведений. - Нужно покинуть город. И отсчитывай ровно полчаса. - Не боитесь, что я подосланный шпион? Жан-Люк рассмеялся. Задорно так. От души. - Не боюсь. Что Людям Икс нужно от простых карманников? Помощь в том, как вскрыть сейф? Вы обладаете уникальными талантами, которым отмычки с динамитом в подметки не годятся. От наших советов толка не будет. Что правда - то правда. - Вы не простые карманники. Не стоит понижать статус. Насколько мне известно, ваша организация одна из сильнейших на Юге. - Бери выше. Мы сильнейшие во всей стране. Самая известная и неуловимая гильдия. Самые коварные и ловкие воры в Америке. - И в одного из таких преступников я влюбилась. Невидимая сковородка метко угодила в мой затылок. Очередная случайно вырвавшаяся фраза. Но в присутствие Жан-Люка меня ничто не сковывало. Возникло чувство уважения, словно я давно знала мужчину, могла положиться на него. Я не из тех, кто слепо разбрасывает доверие, но в ситуации с отцом Реми я чувствую, что могу верить Жану. Правда, смущение забило тревогу. Неловко обсуждать с отцом потенциального парня этого самого парня. Хотя когда я успела стать такой скромницей? - Реми хороший человек. Несмотря на все грешки, его ждет хорошее будущее. Вдали от прошлого. Вдали от меня. - Очередной тоскливый взгляд. Начинаю думать, что мужчине и в самом деле не все равно на судьбу сына. - И, знаешь, это к лучшему. Недавно на меня снизошло озарение. И я осознал, насколько был не прав по отношению к сыну. Он мутант – да. Но я не должен был использовать его силу в корыстных целях. Хотел бы все исправить, только Реми не хочет подпускать меня к себе. За четыре месяца почти не разговаривал со мной. От того, с какой скоростью повернулась, шея хрустнула. - То есть, вы соврали о том, что обо мне вспоминает? Придираться к словам. Самое время начать придираться к словам, слышать скрытые намеки во фразах. На улице Жан-Люк сказал, что Реми вспоминает обо мне. А теперь постановка предложения изменилась. Это не перестановка мест слагаемых. Сумма – смысл – другой. Абсолютно не тот, который требует сердце. - Нет. Не соврал. Ты – единственное, о чем он говорит со мной. Если честно, это моя вина. Я ведь ничего не слышал о нем около года. А затем он пришел спасать меня с тобой. Сама понимаешь, я решил, что ты его подружка. Вот и завожу время от времени разговоры о тебе. - А сам он обо мне не вспоминает. - Роуг… Как наследник многомиллионной корпорации, не оправдавший надежд общественности и семьи, не сумевший продолжить семейный бизнес в нужном ключе, Жан-Люк попытался замять сказанное, исправить положение. Но слов не воротишь. Я слышала все. Каждую букву. Как достало, что обманывают, принимая наивность за чистую монету. - Не стоит. Я хочу побыть наедине со своими мыслями. Не обращайтесь ко мне до самого прибытия Жан-Люк тихо выругался, но, и за это ему большой респект, не продолжил беседу, как я и попросила. В воцарившейся в салоне тишине, я нашла необходимый простор для потока мыслей, внезапно охватившего разум. Куда еду? К парню, которому на меня, скорее всего, плевать. Зачем еду? Получить доказательства того, что мои чувства ответные. Но ведь Гамбит не из тех, кто способен остепениться, осесть на одном месте, завести семью. Да и какая семья, когда я убиваю прикосновением? Да я же только что услышала, что он обо мне даже не хочет говорить. Если бы Жан-Люк не заводил обо мне разговор, то креол бы мое имя забыл. Показалось, что на душу накинули веревку, поставили на тумбу и, прочитав приговор, повесили. Душа отяжелела, бремя – безответная любовь – предстало тьмой. Я перестала видеть дорогу, салон. Лишь лицо Габмита, его красно-черные глаза, в которых был упрек, губы, искривившиеся в усмешке, и хохот. Злорадный, холодный. И без того пессимистические ноты звучали громче, перерастая в отчаяние. Гамбит меня не ждет. Не любит. Не вспоминает. Все надежды – иллюзия. От встречи получу очередной повод не желать жить дальше. Не потому, что с психикой не в порядке, а потому, что лягушатник был последним целым якорем, помогавшим держаться на плаву. Оборвется он – волны безысходности унесут в пучину неизвестности, в сторону водоворота пустоты. Я опущу руки и буду жить в ожидании того дня, когда мучения закончатся. Вот что меня ожидает по месту прибытия. Зря я приехала.