***
Бейон блуждал по лесу в поисках нужных трав. Найти их было не так уж и легко, как думал ранее травник. Как не старался мужчина, ничего путного на встречу не попадалось. Лекарь шумно вздохнул, понимая, что, возможно, ему придется ступать в горы, чтобы найти нужные растения. Лекарь продолжал поиски, но душа его была занята совершенно другим. Альфа думал о своей былой и нынешней жизни. Вспоминал, как познакомился с некой Мирандой, после чего зачал с ней ребенка. Самое удивительнное, что Бейон даже не помнил когда провел ночь с волчицей и как проходило зачатие. Он не помнил совершенно ничего, хоть и упорно старался направить мозги в правильное русло. Новость о том, что у бездетного мужчины есть сын-альфа, который к тому же является уже достаточно взрослым и зрелым, несмотря на то, что ему всего лишь второй десяток, изменила и перевернула жизнь травника с ног до головы. Бейон очень боялся, что Дири прознает истинну и это отразится на неродившемся волчонке. Как ни пытался Бейон сделать все возможное, дабы огородить омегу от депрессии, стресса и каких-либо невзгод, сероглазый все равно умудрялся обвинить любимого в холодности и постоянно давить. Давил юноша морально, жалуясь на то, что альфа не хочет близости и женитьбы. Мужчина терпел, но потом вдруг для себя решил: «Пусть родит, ну, а после жить будем по-отдельности.» Расстраивать еще совсем молодого волка не хотелось, но брюнет не мог поступить иначе. Не сказать, что с Дири он жил только из-за беременности. Омега вкусно готовил, старался сам убирать в покоях, даже если их уже коснулась рука слуги. Омега был заботливым и практически каждое утро будил мужчину теплыми поцелуями и нежным «Утро доброе, любимый.» Однако, конечно же, всего этого было мало, чтобы назвать их любящей и счастливой парой. Омеги перешептывались в сторонке, называя Бейона «будущим рогоносцем, зачавшим ребенка королевской подстилке». Лекарь с дества обладал хорошим слухом, оттого и стискивал челюсть, стараясь сделать вид, что не услышал и не разорвать этих завистливых слуг на кусочки, пусть даже они являлись красивыми, невинными юношами. «Невинный… Дири добрый, красивый, любящий, заботливый, милый…да какой угодно! Но только не „невинный“. Ну не смогу я жить с тем, кто отдал сокровенное вожаку, а потом переспал со всеми альфами, начиная от воина и заканчивая главным поваром. Пусть Доминик родится, и я найду себе порядочного омегу, которого сделаю своим супругом. А Дири…он еще найдет свое счастье. Я не смогу осчастливить этого волка. Я не для него, а он не для меня. Боги посмеялись над нами обоими. Он будет видиться с сыном, но жить вместе мы не будем. Я так решил, и так будет лучше для всех.» За своими раздумьями, бывший друг Михаэля, не сразу учуял посторонний запах. Не услышав сказанного, Бейон продолжал смотреть вниз, пытаясь заметить находку, как незнакомец вновь дал о себе знать: — Здравствуй, отец. Подняв голову, лекарь удивленно уставился на волка, прибывшего из далекой Долины Лиров. — Ты? Но как? — травник расстерялся, завидев Лирого. На подобное удивление молодой мужчина лишь горько усмехнулся. — У меня есть имя. Меня зовут не «ты», а Андреас. Матушка даровала имя при рождении. Ты ведь помнишь мою мать, Миранду? Не выдержав пронзительного взгляда, полного боли и обиды, Бейон позорно отвел очи. — Я, несомненно, помню о ней и о твоем имени. Не поселяй в моем сердце обиду на твои слова. Как ты здесь оказался, сын? Ты ведь живешь в горах, пусть и не на самом верху, — дабы избежать неловкой ситуации, Бейон решли сменить тему. — Но я ведь альфа, отец. К тому же, у меня имеется молодой и красивый супруг. Мне нужно добывать мясо, а не только употреблять овощи и пироги. Николасу нужны ткани, туники, украшения. Мой супруг не должен выглядить дворнягой, коей являлся, живя во дворце, — самодовольно процедил Андреас. — Дворнягой? — подобные слова изрядно удивили старшего мужчину. — Что значит дворнягой? Разве он жил в бедности и голодал? — Причем тут это, отец? Николас был похож на бездомного и дворового щенка, нежели на прекрасного волка, коим он быть обязан. Я его муж, и мне хотелось бы видеть рядом с собой красивого, соблазнительного омегу, а не какое-то бревно. Сказанные слова заставили Бейона призадумиться. Лекарь сделал вывод: «Николас не удовлетворяет лорда как омега.» — У него какие-то проблемы? Может я мог бы помочь чем? Например, приготовить специальный отвар и прислать лекарства твоему супругу? — Бейону не хотелось беспокоиться за здоровье Николаса, потому мужчина старался уменьшить гнев и обиду Андреаса на несчастного омегу. — Благодарю, отец, но я не имел ввиду ничего дурного. Я лишь хотел сказать, что желаю видеть его более раскрепощенным, — переформулировал Лирый. — А как твой омега? Услышав вопрос о беременном юноше, Бейон мгновенно поменялся в лице. Взгляд альфы стал холодным и полным ненависти. — К чему ты спрашиваешь? У Дири все, слава Богам, хорошо, и беременность протекает без осложнений. На это Лирый лишь усмехнулся. Внезапно младший альфа, будто что-то вспомнив или учуяв, ухмыльнулся и произнес: — Надеюсь, он в скором времени подарит тебе альфу, отец. Прошу меня простить, но мне надобно поспешить к супругу. На этом предложении на разговоре отца и сына была поставлена жирная точка.***
Юноша брел по пушистому снегу, на ходу застегивая кое-как наброшенную на тело накидку. Совсем позабыв о холодном и опасном времени года, при котором омега мог и замерзнуть, и заболеть, и подскользнуться на льду, Дири упорно пытался начать бежать, придерживая округлый животик. В покрасневшей от холода руке омега нес небольшой мешочек с золотыми монетами. Беременный помнил, что Бейон, если не находил травы, то ехал на горный рынок, где покупал нужные «белые лепестки». На дворе стояла зима, и найти эти цветы было крайне сложным и практически невозможным. Юноша знал, что любимый потерпит фиаско в поисках, а позже отправится в горы, однако как целитель сможет что-либо приобрести у местных торговцев, если по своей невнимательности забыл взять монеты? Не боясь предстоящего гнева мужчины, Дири хватался за деревья и прочные ветки, стараясь успеть и не подвести травника. Устав, омега остановился и принялся дышать через рот, гладя живот. Внезапно раздавшийся хруст где-то с правой стороны, не напугал и не смутили молодого волка. В этой части леса не водилось какой-либо живности, кроме белок, зайцев и прочего. Не обратив внимания на шорох, Дири начал было идти вперед, но был остановлен. — Господин, что вы делаете в этом лесу совсем один? Испуганно вскрикнув, Дири обернулся и увидил того, чей взгляд и лукавая улыбка вызывали у юноши жуткий страх. Перед ним стоял сам Лирый, как обычно ухмыляясь, и делая удивленное, беззаботное выражение лица. «Что он здесь делает? Как он мог оказаться в этом месте, ведь он живет в горах! Самое главное мне сейчас думать о ребенке и защитить его от этого хищника. Если я покажу страх и беспокойство, он начнет давить и запугивать. Я не должен бояться и быть глупцом. Только не с ним!» Улыбнувшись, омега оглядел мужчину с ног до головы, после чего произнес: — Доброго вам дня, господин Андреас Лирый. Мой мужчина ушел в горы, позабыв взять золотые монеты. Как видите, я иду на его запах, дабы вернуть ему забытые предметы. На такой ответ альфа всего лишь усмехнулся. — Чуждо беременному одному по лесу разгуливать, тем более, сейчас, когда река покрылась совсем тоненьким льдом, а лед снегом. Возможно, вы сейчас стоите на этом самом невидимом льду. Не боитесь, господин? Ведь не дадут Боги, что-нибудь… — Вы считаете меня глупцом? — Дири приподнял левую бровь, небрежно окинув мужчину взглядом. — Я, разумеется, знаю, что стою на земле, а не на замерзшей реке. Наивностью я обделен, как видите, — улыбнулся омега, хотя внутри все трепещало от страха. — Как поживает ваш супруг? — Николас в полном порядке. У него была течка, и я думаю, что супруг забеременел, так как запах заметно изменился, — соврал альфа, желая задеть чувства фаворита. -Думаю, у меня родится альфа. А как ваш волчонок, господин? — Толкается очень сильно, растет. Вероятно, и у вас, и у Бейона родятся сильные, крепкие альфы. — Если родятся, — ухмыльнулся мужчина, оглядев живот юноши. — Простите? — не понял младший. — В том, что у меня родится волчонок, нет сомнений, но в том, что он родится у Бейона, сомнения имеются, — Андреаса забавляла собственная тавтология, ужасно сбивающая беременного с толку. — Даже если первенец будет омегой, все равно я подарю… — начал было блондин. — Прекратите строить из себя саму «уверенность», — Андреас оторвался от дерева, начав приближаться. — Думаешь, я не чувствую твоего страха? Пусть ты держишься достойно, но он очевиден. Боишься, что я причиню вред твоему выродку? — перешел с официального тона. — А, впрочем, бояться есть повод. — У вас нет права обращаться ко мне простым тоном и говорить что-либо оскорбительное в сторону моего ребенка, — Дири зашипел, однако уходить в сторону все-таки стал. — А у тебя нет права из шлюхи превращаться в законного супруга, — рыкнул мужчина со всей злостью. Подойдя вплотную к Дири, лорд перевернул младшего так, что тот оказался прижатым животом к дереву, в то время, как сзади стал пристраиваться обозленный альфа. — Умоляю, не надо! — видимо, страх все же был гораздо сильнее омеги, ведь самообладание вежливо помахало рукой. — Что я вам сделал? В чем виноват мой ребенок? Неужели вы сможете убить нерожденного волчонка без единой причины? Я прошу вас! Я все сделаю, только не трогайте Доминика, — слезы рекою хлынули из глаз. На какой-то момент альфа остановился, отпуская, тем самым, несчастного юношу и смотря как тот медленно оседает на землю, зехлебываясь в слезах. — Говоришь, все сделаешь? — ухмыльнулся мужчина. — Совсем все? — лукаво произнес альфа, начиная расстегивать ремень. Дири протер мокрые глаза, пытаясь сфокусироваться на Андреасе, после чего с большим непониманием посмотрел на альфу. — Ч-что вы дел-лаете? — заикаясь, прошептал паренек. — Какая разница, повелитель сердца моего? Ты ведь сказал, что сделаешь все, дабы спасти своего отрока. Андреас вновь приблизился к беременному, после чего поднял того с земли и вновь повернул того так, что живот стал упираться на ствол дерева. Альфа снял накидку юноши и, приподняв тунику, приспустил омежье белье. Дири молча стоял, глотая слезы и прикрывая руками живот. Он давно все понял. Понял, что черноволосый не отстанет и эта встреча окажется роковой. Блондин догадался, что собрался делать чертов Лирый волк, однако омега не смел сопротивляться. Парень знал, что, скажи он что-нибудь, альфа тутже избил бы его до потери сознания, а после оставил бы умирать на морозе. Дири было наплевать на себя. Единственное, что волновало, так это сын. Волк не мог позволить, чтобы убили его родное дитя. Сероглазый знал, что возможно на этом моменте, закончится его счастье жизни с Бейоном. «Счастье»? А можно ли назвать совместное проживание «счастьем»? Можно ли сказать, что этот омега обрел счастье, живя с любимым, но не любящим его человеком? Дири никогда не чувствовал особой любви, заботы и внимания со стороны лекаря. Травник, безусловно, любил Доминика, но блондину казалось, что случайно зачатый ребенок, является причиной нахождения мужчины возле юноши. — Ааааааай… — выкрикнул омега, сжимаясь. За своими размышлениями бывший фаворит не заметил, как муж Николаса, пристроился сзади и резко вошел, даже не подумав, хотя бы немного растянуть беременного, чтобы ощущалось поменьше боли. Андреас стонал, двигаясь быстро и жестко. Лирого безумно возбуждало, что он насиловал любовника своего родного отца, а вспоминая, что тот являлся беременным, возбуждение увеличивалось с каждым толчком и болезненным стоном омеги. Мужчина сжимал нежные бедра, оставляя на них следы от ногтей, возле которых в скором времени появятся синяки. Почувствовав приближающуюся разрядку, альфа с силой укусил белоснежное плечико, после чего бурно излился в горячее нутро юноши. Дрожащими руками Дири натянул белье, после чего не выдержал и упал спиной на землю. Довольный альфа вновь приподнял юношу, чмокая того в уста. — Мы ведь не закончим на этом, господин? — довольная ухмылка озарила тонкие губы. Не выдержав подобного давления, омега обхватил голову руками, вновь падая и теряя сознание.