Любовь Белого волка. Любовь Волков

— Ты уверен? Пойми, аборт не проходит без последствий, — Бейон пытался отговорить омегу от его решения.  — Уверен. Я не хочу ребенка от мужа. Мне он не нужен. Если этот волчонок родится, я никогда не смогу полюбить его. Когда я смогу прийти к тебе вновь? — Николас нашел в себе смелость поднял глаза на лекаря. Бейон тяжело вздохнул, не зная что ответить юноше. Парень был настроен решительно. После того, как Николас узнал, что беременный, омега медленно осел на кушетку, тяжело дыша. У него будет ребенок. Еще один. Маленькое чудо с голубыми глазами и темными волосами. Черноволосый малыш. Такой же, как и его отец. Николас поник, обняв себя руками. Такой же, как и Андреас: черноволосый, с голубыми глазами, белой кожей. Копия своего отца совершенно во всем: коварный, хитрый, жестокий, бесчувственный. Юноша опустил голову, беззвучно всхлипывая. В его животе зародился волчонок Андреаса. Этот ребенок, который станет такой же сволочью, как и его отец. Он также возьмет в супруги омегу и будет издеваться над ним. Николас залился слезами. Несчастный парнишка не желал ребенка от Лирого. Не желал его вынашивать, рожать, кормить, растить. Молодой человек знал точно: Ник никогда не сможет полюбить этого ребенка, будь он омегой, бетой, альфой, да кем угодно! Волчонок, зачатый от Лирого будет обладать тем же характером и темпераментом. От папы, разумеется, кое-что достанется, но это ничего не меняет. Николасу было все равно, что малыш в первую очередь является его родным ребенком, точно таким же, как Мик. По крайней мере, Майкл был рожден от любимого человека. Да, Гастон побрезговал жениться на том, чью невинность сам же забрал. Андреас был вовсе не таким. Полная противоположность: и подарки дарил, и в любви признался, защитить прилюдно смог, да позора не постеснялся, раз к самому вожаку попросился с целью на слуге жениться. Все равно. Ребенок никогда не будет любим со стороны младшего родителя. Николас это твердо решил, даже поклялся самому себе ненавидеть еще нерожденного малыша ни чуть не меньше, чем мужа. Омега плакал, но потом решил резко взять себя в руки. Умывшись, и, извинившись перед лекарем, парень молча сел, будто чего-то дожидаясь. Бейон не стал говорить этому мальчику, то что сказал бы любому другому омеге. Не стал говорить, что нельзя делать аборт, Боги покарают или про то, что это великий грех — убивать волчонка, который может стать либо хорошим воином, либо подарить жизнь. Брюнет всего лишь спросил уверен ли Николас в своем решении, а также не забыл предупредить, что пожелав ребенка в будущем, омега может потерпеть фиаско. «Ничего не говори мне, прошу. Я все понимаю и осознаю. Не нужно!» — выкрикнул Ник, перед тем как заплакать. Лекарь вздохнул прижав омегу к себе, и, стараясь успокоить. Бейону было вдвойне паршиво, ведь он, по сути, решает судьбу своего собственного зятя. Убить родного внука было бы крайне жестоко со стороны мужчины, а тем более лекаря всего племени. Альфа не знал, что ему делать. Омегу было крайне жаль, ведь тот не был виноват в своей судьбе и свадьбе с Лирым. Мужчина еще немного успокаивал омежку, пока тот резко не прекратил плакать. Извинившись, юноша подошел к умывальнику, дабы смыть следы от слез. Приведя себя в порядок, паренек повернулся к лекарю и, как ни в чем не бывало, повторил некогда заданный вопрос.  — Приходи через неделю, — кивнул мужчина.  — Хорошо. Благодарю тебя за помощь, Бейон, — кивнул, покидая покои лекаря. Николас вышел из комнаты с изображением кленового листа, шмыгая носом. Омега ясно понял, что ему не нужен больше ребенок. Один есть, и достаточно. По крайней мере, Майкл был желанным, так как он был зачат от любимого человека. Ник облегченно вздохнул. На душе стало легче от осознания того, что он, в некотором смысле, поможет этому малышу. Уж лучше пусть зародыш умрет совсем неразвитым, не успевшим стать ребенком. Если даже волчонку удастся родиться, он не сможет быть счастливым, так как его родитель не сумеет дать ему любовь, заботу и прочее. По телу Николаса прошел неприятный холодок. Он ведь, действительно, не сможет ни кормить, ни укладывать спать, ни любить своего второго сына. За своими мыслями, омега не заметил стоящий в другом конце коридора силуэт. Внезапно подняв глаза, юноша испуганно охнул, забыв, как дышать. Казалось, к нему приближалось само привидение. Бледный, с кругами под глазами, исхудавший омега с пустым взглядом стоял впереди, вглядываясь в бывшего слугу. Дири стал медленно приближаться к супругу дето-убийцы. Склонив голову на бок, некогда беременный медленно приблизился к Николасу. Когда между ними оставалась пара сантиметров, голубоглазый прижался к стене, испуганно смотря на несчастного. Дири был бледным, словно призрак. Его взгляд выражал пустоту, несчастье и какое-то безумие. Этот странный огонек сумасшествия в глазах… Николас сглотнул, понимая, что бывший фаворит может в такую минуту даже убить. «Ну и пусть убьет. Мне нечего терять.» — подумал юноша. Дири, тем временем, рассматривал омегу Лирого с каким-то удивлением, будто пытаясь что-то найти и для себя решить. Этот взгляд испепелял Николаса изнутри. Сам того не ведая, омега инстинктивно положил руку на живот. Данный жест не ускользнул от глаз Дири. Увидев руку на плоском животе, сероглазый понял. Зрачки расширились, рот приоткрылся. Безумный взгляд направился на лицо Ника.  — Николас, — заговорил Дири, странно улыбаясь.  — Да, это я, — Ник опустил глаза вниз, не смея сталкиваться взглядом с несчастным.  — Похорошел. Украшенье дорогое, да и тряпки, — горькая усмешка растеклась по лицу, в то время как ее обладатель рассматривал чужие одежды.  — Муж подарил, — стыдливо прикусил губу.  — Муж. Ну да, ты ведь замужем, — во рту у обоих мгновенно пересохло.  — Дири, послушай, я не знал, клянусь тебе, — начал было оправдываться.  — Зачем приходил? Беременный? — перебил омега, кивнув на живот.  — Нет, я, — глаза предательски забегали в стороны.  — Ты беременный. Какой срок? — глаза сурово блеснули, давая понять, что правды не утаишь.  — Несколько недель, — прошептал одними губами.  — А твой муж тоже здесь? — поинтересовался Дири.  — Нет, он уехал по делам. Он не знает, где я нахожусь, — опустил голову, казалось, в сотый раз.  — Ему все равно на собственного ребенка, раз он отправляет тебя одного? — Дири приподнял бровь.  — Нет, мой муж не знает, что во мне зародился волчонок. Я сам только сегодня узнал, — пояснил Николас.  — Бейон тебя осмотрел, — кивнул сам себе. — Кого желаешь? Омегу?  — Нет, я, — выдержал паузу. — Мне лучше уйти, — Ник попытался было сделать шаг от фаворита.  — Стоять, — Дири сильно сжал чужую руку. — Кто у тебя будет? Кого желаешь?  — Дири, мне больно. Пусти, — взмолился юноша, но увидев взгляд омеги продолжил: — Никого. Ребенка не будет. Я сделаю аборт.  — Что? — шепнул омега Бейона, не сразу все поняв. — Как это? Лирый не хочет ребенка?  — Хочет. Он очень хочет волчонка, но я не хочу, — отчаянно закричал парнишка. Дири молчал с минуту, после чего прикоснулся к животу юноши. Николас также не произносил и звука, не замечая текущих по щекам слез.  — Не надо. Не делай аборт, — произнес Дири, вздыхая.  — Я не люблю своего мужа. Мне не нужен этот ребенок, — расплакался юноша, что так нуждался в чье-либо поддержки на данный момент.  — Потерпи пару месяцев. Отправь своего мужа куда-нибудь, когда вот-вот рожать соберешься. А после его возвращения, притворишься горем убитым и скажешь, что выкидыш случился, — серьезно зашептал Дири.  — За- зачем? — не понял супруг Андреаса.  — Ребенка мне отдашь, — громким тоном оповестил фаворит. — Скажешь, что выкидыш, а сам родишь и ребенка мне отдашь, — повторил вновь.  — Нет. Нет, я не отдам, — покачал головой. — Я не отдам его! — закричал Николас на весь коридор, сам не понимая почему, по сути, отказывается избавляться от ненужного волчонка.  — Отдашь! Твой муж убил Доминика и насиловал меня не раз. Ты отдашь мне его. Отдашь! — с ненавистью стал трясти собеседника. «Дири!» — раздался голос позади. Омеги обернулись и увидели непонимающего Бейона. Младший зло рыкнул, продолжая с негодованием смотреть на Николаса. Лекарь тут же подбежал к омегам, пытаясь отцепить несчастного Дири. Юноша барахтался, кричал, просил отпустить. На крик прибежали слуги, и взволнованный Кайлин с мужем. Бейон попросил извинение у королевской четы, успокаивая любимого. У Дири произошла самая настоящая истерика: он кричал, готов был разорвать на куски, а потом резко смолк и заплакал. Николас молчал, чувствуя себя виноватым во всем случившемся. Он жалостливо смотрел на убитого горем Дири и умоляюще на Бейона, пытаясь выразить соболезнования и попросить прощение за своего мужа. Лекарь беззлобно рыкнул, повелевая Нику уйти или хотя бы спрятаться от взгляда Дири. Прикусив губу, Николас поклонился, после чего побежал прочь из дворца, словно изгнанный и опозоренный. Кайлин попытался успокоить друга, гладя того по спине. Арен вздохнул, с жалостью смотря на бывшего любовника и его нынешнего альфу. Король похлопал Бейона по плечу, словно поддерживая. Кареглазый мольбой посмотрел на вождя и что-то шепнул. Поняв все верно, вожак молча кивнул и, взяв возмущенного супруга на руки, покинул коридор, приказав слугам ступать по своим делам. Волки остались одни. Дири больше не кричал, а лишь иногда всхлипывал, оседая на пол. Бейон молчал, не в силах произнести и слова. Ему, как никому другому, была известна причина истерики и вновь накативших слез. Ну вот что он мог сказать? Попросить парня не сидеть на полу? Не плакать и перестать себя убивать? Или может и вовсе не позорить мужчину всеми этими сценами?  — Дири, малыш, — замолчал, не зная, что сказать дальше. — О Боги, за что нам это, — осел на пол, в пару сантиметров от омеги. Юноша вновь всхлипнул, отвернувшись от мужчины. Кричать, прося оставить в покое, уже не было сил.  — Родной, давай поговорим. Прошу тебя, нам обоим это нужно. Просто поговорим. Я не буду запирать дверь, касаться тебя и что-либо навязывать. Умоляю, Дири, — просил Бейон.  — Не хо-хочу, — шепнул омега еле-еле.  — Дири, давай хотя бы не здесь. Родной, пойдем в наши покои. Не сиди на холодном полу, — попросил мужчина.  — Заботливый, — выплюнул омега ненавистно, поднимаясь с пола. Дойдя до общих покоев, юноша тут же завалился на кровать, накрывая себя одеялом. Мальчик съежился в комочек, дотрагиваясь пальчиками до стены, и, вырисовывая невидимые узоры. Подсев рядом, Бейон обнаружил, что юноша завалился в постель, забыв снять с себя мягкую, тряпичную обувь. Нахмурившись, мужчина напомнил об этом Дири, но тот, как неудивительно, никак не отреагировал. Вздохнув, мужчина оповестил, что снимет с младшего обувь. Дири и глазом не моргнул. Тогда Бейон осмелел и коснувшись тонких ног, снял мягкие туфли-чешки. Юноша устало прикрыл глаза. Принеся кувшин с водой и таз, лекарь с нежностью наблюдал за тем, как Дири умывается, смывая соленые дорожки слез. Когда же процедура была завершена, парень лег обратно и прикрыл глаза, думая, что Бейон оставит в покое хотя бы теперь. Подобного не последовало. Лекарь присел на край кровати, вглядываясь в похудевшего омегу. Голые участки ног покрылись мурашками, оповещая, что их хозяин немного замерз. Бейон аккуратным движением коснулся омежих ног, принимаясь их массировать. Дири испуганно взвизгнул, смотря на альфу. Целитель зашептал слова успокоения, совершая лечебные процедуры. Спустя минуту терапия переросла во что-то большее. Мужчина заботливо стал гладить ступни, икры ног, мучительно медленно поднимаясь к коленам. Дири затаил дыхание, а через секунду охнул, почувствовав губы на правой коленке. За все время, Бейон прекрасно смог узнать одно из чувствительных местечек омеги. Юноша едва слышно застонал, ворочаясь на кровати, пытаясь оттолкнуть от себя альфу. Лекарь же действовал, усердно стараясь доставить удовольствие своему мальчику. Дири хотел крикнуть, оттолкнуть, запротестовать, но вместо этого лишь тихо, еле-слышно вздыхал. В горле застрял ком, а язык, будто прилип к небу, не давая возможности выговорить слова. Пользуясь слабостью омеги, Бейон продолжал выцеловывать тонкие ноги. Лекарь ликовал в душе, понимая, что юноша не сможет вытерпеть это, а после близости обязательно простит и даст шанс все исправить. Через пару секунд, Бейон набрался смелости и стал подниматься вверх. Одежда, что была на Дири очень сильно мешала и закрывала юное тело. Брюнет понимал, что если начнет расстегивать пуговицы, омега закричит и вновь начнет истерить. Этого допустить нельзя было, оттого мудрец племени переходил в наступление медленно и крайне осторожно. Альфа присосался к ключицам, целуя, вылизывая, постепенно поднимаясь к лицу. Дири мотал головой из стороны в сторону, пытаясь справиться с соблазном. Это было крайне тяжело, ведь искушал некогда любимый человек. Почувствовав горячее дыхание на своих губах, омега резко поднял голову, встречаясь с шоколадным взглядом. Бейон чуть сжал узкое бедро, собираясь начать поцелуй. Бейон был почти на правильном пути, как все будто растворилось. Дири вскрикнул, колотя мужчину, и, крича, чтобы тот убрался из комнаты. Альфа постарался успокоить парня, но ничего не получилось. Сероглазый рычал, скалился и случайно поцарапал мужчину по ключице. Бейон зашипел и рыкнув: «Успокойся! Я ухожу.», покинул комнату.

***

Молодой принц смотрел на любимого мужа со счастливой улыбкой. Арен заботливо качал на руках маленького альфу, шепча малышу о том, как сильно отец любит его. Остальные волчата спокойно лежали в кроватке. Кайлин хихикал, отмечая заботу вождя. Арен улыбнулся супругу, кладя ребенка к братикам. Подойдя ближе, мужчина крепко прижал омегу к себе, целуя того в губы. Кайлин охнул, прижимаясь сильнее. Альфа резко остановился, показывая на детей. Принц покраснел, а потом и вовсе возмутился, услышав о том, что он безумно страстный и ужасно нетерпеливый. Арен со смехом подхватил любимого на руки и положа того на кровать, принялся щекотать и целовать одновременно. Вожак остановился только когда увидел, что Кай лежит без сил, расставив руки в стороны. Хитро улыбнувшись, альфа устроил голову на животе, который лишь месяц назад был большим и круглым, нося в себе три маленьких счастья. Кайлин погладил мужа по голове, расслабленно развалившись на кровати. Все бы ничего, как внезапно его голову посетили странные мысли. Вожак физически почувствовал, как омега сжался и занервничал. Подняв голову, Арен встретился с взволнованным взглядом голубых глаз.  — Что такое, родной? — не понял мужчина.  — Арен, я, — во рту мгновенно пересохло. — Я…  — Ну-ну, говори, — нежно перебил супруга. — Что тебя беспокоит?  — Вилберн, — шепнул юноша. — Где Вилберн? Арен молчал около трех секунд, после чего резко засмеялся. Кайлин понял, что подобный смех далеко не к добру. Омега сжался, боясь услышать приговор вожака. Смех прекратился, и мужчина устремил веселый взгляд на юнца. Белый умоляюще смотрел на своего мужа. Поняв, что вопрос не является шуткой, король в одно мгновенье нахмурился. Взгляд сменился с нежного на сурово-холодный.  — Прошло почти тридцать дней. Ты только сейчас решил узнать о нем? Не все ли равно, что с этим жалким койотом? — вождь хотел встать с кровати, но был остановлен хрупкой рукой.  — Родители, роды, наши малютки. Я совсем запутался и обо всем забыл. Мне стыдно, — прикусил губу, опуская голову вниз. — Но все-таки, я должен знать. Где Вилл?  — Вилл? Опять Вилл? Ты его так называешь уже не в первый раз, — вспылил альфа.  — Любимый, прошу тебя. Не надо вновь, — вздохнул принц. — Я просто забылся. Он… Он ведь в темнице, да? Уже как месяц, Арен, — прикусил губу.  — Да! Он в темнице и будет там сидеть столько, сколько я захочу. Смерть слишком легкое наказание за такой дерзкий поступок.  — Отпусти его, прошу. Я молю вас, мой король, — жалостливо взглянул на мужа.  — Еще на колени встань, — зарычал мужчина. — Что за наглость, Кайлин? Он выкрал тебя, подверг риску наших волчат, а тебе все равно? Ты жалеешь его. А если бы произошел выкидыш? Я не отпущу его и не смей мне противоречить, — отрезал муж.  — Арен, пожалуйста, дай ему шанс стать счастливым. Пусть уедет и найдет себе хорошего и любящего омегу. Он отступился, потерял разум. Его бес попутал, клянусь тебе, — принц пытался образумить и достучаться до упрямого короля. Вожак хотел было возразить, как резко смолк. Взгляд устремился на шею супруга, а точнее на украшение. Кайлин был одет в бирюзовую тунику, что подчеркивала цвет его глаз, впрочем, как и украшение. Подойдя к супругу, Арен прикоснулся к ожерелью, после чего сжал кулон.  — Я дарил тебе украшение из бирюзы, но это другое, — сурово посмотрел в глаза юноши.  — Я, — омега сжался под таким взглядом. — Арен, я…  — Это он тебе подарил. Это Вилберн подарил, когда украл тебя, верно? Отвечай мне! — потребовал разозлившийся мужчина.  — Да, это он, — губы задрожали от страха.  — Даже под одежду ты выбрал ожерелье, подаренное им, нежели мною, — прошептал Арен, выходя из комнаты. Кайлин попытался остановить мужа, но тщетно. Дети заплакали, видимо, почувствовав, что между родителями произошла размолвка. Взяв себя в руки, принц подошел к малышам, успокаивая, и, укладывая спать.