Бояться глупо

Стив не спрашивал, куда они направляются, впрочем, Баки вряд ли бы ответил. Он разогнался до восьмидесяти миль в час и, кажется, всецело сосредоточился на дороге. С эстакады они давно съехали, свернув на Юго-Восточный Фривей, добрались до переправы через Анакостию и вскоре оказались на другом берегу. Район этот Стиву был не знаком совсем, а в такой темноте ничего не получалось разглядеть, как следует. Поэтому когда Баки промчался под очередным мостом и остановился на пустыре, он даже немного растерялся. — Приехали, — глуша мотор, объявил Баки. — Но тут ничего нет, — слезая с Харлея, заметил Стив. — Есть. Иди за мной. Сказав это Баки, оставил мотоцикл и подошел к бетонной балке, одиноко торчавшей из земли. Что он сделал, Стив так и не понял. Но через секунду раздался скрип, а потом земля под ногами завибрировала и разошлась в стороны, открывая лаз, ведущий под землю. — Ну и дела, — в изумлении покачал головой Стив. – Подземный бункер «Гидры»? — Вряд ли, — отрицательно покачал головой Баки. – Больше похоже на заброшенное убежище времен холодной войны. — Откуда про холодную войну знаешь? — Читал, — просто ответил Баки и, кивнув на Харлей, спросил: — Поможешь? — Конечно. Баки первым спустился вниз и включил освещение. После этого они втащили в убежище мотоцикл, и Стив наконец смог перевести дыхание и осмотреться. Да, Баки, пожалуй, был прав. На бункер «Гидры» место, в котором они оказались, совсем не тянуло, а вот на роль убежища подходило вполне. Гермодвери, крошечный коридор, куча рычагов и каких-то датчиков на стенах. Приглядевшись, Стив узнал довольно древний счетчик Гейгера и обычный ртутный термометр. Оставив мотоцикл у одной из стен, Баки открыл единственную дверь и скрылся в царившей за ней темноте. Вскоре там тоже вспыхнул свет, и что-то загудело. Вентиляция, догадался Стив и пошел следом за Баки. После маленького коридора-пропускника жилой отсек казался довольно большим. В одном углу стояли в несколько рядов двухъярусные койки, в другом было организовано подобие столовой. Стив заметил три холодильные камеры и десяток шкафов, наверняка забитых просроченными консервами. В центре стояли длинный стол и десяток стульев вокруг него. В помещении имелось еще две двери, и Стив уже собрался спросить, что за ними, но Баки опередил его. — Там туалет с душем, — показал он на правую дверь. – А там – технический отсек. Видишь это – он ткнул пальцем в тянущиеся по периметру помещения узкие и широкие трубы. — По ним в убежище поступает вода, она прогоняется через фильтры, обеззараживается и подается в баки. Система стоков здесь тоже имеется, если что. Как и автономная электростанция, — он улыбнулся. — Жить можно, в общем. И здесь нас точно никто не найдет. Ни «Гидра», ни твои друзья. Он презрительно скривился, говоря это, и Стив не удержался. — Ты неправ, они просто не знают тебя так, как знаю я, — сказал он, понимая насколько глупо звучит подобное оправдание. – На самом деле я даже не представляю, что могло заставить руководство ЩИТа отдать такой приказ. — А ты уверен, что это были люди ЩИТа? – вдруг спросил Баки. – Почему не «Гидра»? — Не думаю, что они так быстро пришли в себя после недавнего поражения. Я бы поверил, если бы это случилось где-то в другом месте, но не здесь, не в Вашингтоне. — На то она и «Гидра», — неопределенно заметил Баки, подошел к баку и налил себе воды. Пока он пил, Стив, как придурок, таращился на его открытую шею и дергающийся острый кадык на ней. Из головы напрочь вылетели все адекватные мысли, Стива снова накрыло с головой сногсшибательно ярким запахом и все тело как будто превратилось в оголенный нерв. Баки уже давно перестал пить и теперь тоже смотрел на него. И было в его взгляде что-то такое, от чего у Стива поджимались яйца и в висках пульсировало навязчивое «взять-взять-взять-мое». — Я в душ, если хочешь есть, в холодильнике возьми консервы, — внезапно охрипшим, словно простуженным голосом сказал Баки. «Я тебя хочу», — мысленно застонав от отчаяния, подумал Стив, но в ответ лишь кивнул. Баки ушел, а Стив тяжело плюхнулся на металлический пыльный стул. Зажмурился и помотал головой, прогоняя неприличные картинки, услужливо подкинутые воображением. Он хотел бы не представлять, как торопливо, путаясь в рукавах и штанинах, раздевается Баки, как он стягивает насквозь пропитавшиеся смазкой трусы и отбрасывает их в сторону, как морщится переступая босыми ступнями по холодному полу, и как по внутренней стороне его бедер при каждом шаге скатываются тяжелые, мутные капли, но искушение было велико. Стив никогда не думал, что будет вот так сходить с ума из-за неудовлетворенного желания, сидя в заброшенном бомбоубежище, и не посмеет даже пошевелиться. Почему-то просто подрочить, сбросить проклятое напряжение и добиться сухой разрядки, пока Баки нет рядом, он не мог. Да и не хотел, если уж совсем не лукавить. По металлическому поддону шумно ударила струя воды, и туго скрученная пружина у Стива внутри распрямилась с громким щелчком. Не помня себя, он сорвался с места и ломанулся в проклятый душ. Наверное, если бы дверь была заперта, он снес бы ее нахрен с петель. Но Баки оставил ее открытой, то ли случайно, то ли намеренно – не разберешь. Да и какая к черту разница. Распахнув дверь, Стив застыл на пороге, как громом пораженный, и решил, что если вот прямо сейчас им на голову сбросят боеголовку, он даже не заметит. В так называемой душевой никакой кабинки не было и в помине. Только выцветшая от времени шторка и шланг, идущий от огромного бака, приваренного к стене. Да и откуда взяться благам цивилизации в старинном убежище прошлого века. Но почему-то именно это дурацкая шторка, за которой очень отчетливо проступал силуэт Баки, стала для Стива последней ступенью перед обрывом, перед манящей невесомостью, перед стремительным полетом, перед полыхнувшей ярким пламенем мечтой. Забывшись, Стив глубоко вздохнул, и густой мускусный запах ударил под дых, заставив корчится от возбуждения и тянущего чувства в переполненных спермой яйцах. А Баки будто вообще не замечал его. Он продолжал стоять, склонив голову и позволяя тонкой струе воды бить себе в затылок. Стив видел только его широкую спину, но по звукам, доносившимся из-за шторки легко догадался, чем сейчас занят ее обладатель. Баки дрочил. Дрочил торопливо и яростно, не пытаясь получить удовольствие, а тупо подчиняясь инстинктам. Металлической рукой он упирался в стену, а живой быстро-быстро двигал по члену. Влажный звук шлепков кожи о кожу завораживал, и Стив вдруг поймал себя на том, что может кончить просто подглядывая за Баки, как подросток, у которого еще ни разу не было секса. То есть, вообще, совсем не было. И тут Баки резко развернулся, отдернул шторку в сторону и уставился на Стива мутным, пустым взглядом. Дышал он прерывисто и часто, сжимал металлической рукой несчастную ткань и смаргивал повисшие на ресницах капли воды. Оказывается, Стив уже успел забыть, какие они у него длинные и густые. Он будто заново знакомился с Баки, жадно рассматривал его и чувствовал себя конченым извращенцем, невольно цепляясь взглядом за протез и представляя, как проводит языком по металлическим пальцам и позволяет протолкнуть их себе в рот. — Со мной что-то не так, Стив, — неуверенно, как будто с опаской сказал Баки, облизнул губы и скользнул языком за щеку. – Ты знаешь, что это? Вот черт! А ведь он даже не догадывался, как выглядел со стороны. Черт-черт-черт! — Знаю, — просто ответил Стив и, не тратя больше ни секунды, стянул футболку и шагнул к нему навстречу. Как же он пах, господи, как же вкусно он пах! Стив зарылся носом Баки в волосы, с восторгом вдыхая знакомый свежий аромат, и никак не мог остановиться. Рот наполнялся слюной, член болезненно упирался головкой в ширинку, хотелось вылизать Баки всего, начиная с ярко-красных опухших губ и заканчивая узкими длинными ступнями. Так было всегда, насколько Стив помнил: рядом с Баки он не совершенно не умел контролировать собственные инстинкты. Не умел и не пытался даже. — У тебя течка, — хрипло проговорил Стив. – Тебе нужно… нужно, чтобы я взял тебя. — Чтобы ты взял меня, — заторможенно повторил Баки, прикрыл глаза и провел здоровой рукой по животу, стряхивая капли воды вниз. — Тогда чего ты ждешь? Стив застыл, пережидая острую вспышку возбуждения, задержал дыхание и застонал сквозь зубы, осознавая, что Баки мгновение назад разрешил ему все. А значит, доверился, подпустил ближе некуда. Едва сдерживая ликование, Стив скользнул рукой по грубому шраму на левом плече. Провел пальцами по краю металлического протеза, оказавшегося в этом месте неожиданно горячим, будто живым. Спустился ниже, положил раскрытую ладонь туда, где колотилось сердце Баки, и еще сильнее прижался щекой к его колючей щеке. — Не надо, — простонал Баки, дергая металлической рукой, но вопреки сказанному толкнулся бедрами и потерся членом о промежность Стива. Наверное, прикосновения к протезу вызывали дискомфорт, будили дурные воспоминания, и трогать его в самом деле не стоило, но Стив не знал, как иначе показать, что Баки ему нравится любым, несмотря ни на что, а, может, вопреки всему. — Я так давно тебя хочу, — Стив начал целовать Баки, скользить губами по обветренным сухим губам, пить с них горячее дыхание и умирать каждый раз, когда в ответ Баки едва заметно вздрагивал и хмурился, сводя на переносице брови. Стиву безумно нравилось смотреть на него. Настолько нравилось, что он, как ни старался, не мог перестать этого делать. Стив помнил свой первый шок узнавания, когда Зимний солдат снял маску и отбросил ее в сторону, помнил его горящие бессмысленной ненавистью глаза и сухое «ты — мое задание», болью отозвавшееся в груди. А сейчас, разглядывая мокрые стрелки ресниц, две складки, прорезавшие лоб и короткую неровную щетину на скулах, он будто стирал то плохое, что случилось полгода назад, и заполнял полувековую пустоту новыми эмоциями и впечатлениями. Не говоря ни слова, Стив развернул Баки спиной, прикусил за загривок, так, что тот зашипел сквозь зубы и опустился перед ним на колени. Брюки тут же промокли. Но кто обращает внимание на такие мелочи, когда член чуть не звенит от напряжения? Дурея от стократно усилившегося запаха, Стив смял в ладонях ягодицы Баки и развел их в стороны. Ох, и не стоило этого делать. Стива аж затрясло от желания, когда из сжатого темного ануса вытекла струйка мутно-белой смазки. Он прижался к нему губами и ткнулся кончиком языка, раскрывая, вылизывая края и стенки, растягивая большими пальцами расслабленное отверстие. Там, внутри, все было горячим, влажным и очень нежным. Низ живота горел огнем, и Стиву до безумия хотелось разложить Баки прямо тут, на мокром кафельном полу. И плевать на неудобства, лишь бы поскорее оказаться внутри, закинуть себе на плечи мускулистые ноги и вломиться в манящую тесноту. Но так ведь неправильно, все должно быть иначе…Черт! Стив сам не заметил, как увлекся. Баки дрожал, глухо стонал и с такой силой упирался металлическим кулаком в стену, что по плитке пошла сеть трещин. От солоноватого привкуса смазки голова шла кругом, Стив высасывал, слизывал ее и трахал языком раскрытый анус. Он выворачивал края дырки пальцами и полубезумно, на грани помешательства шептал, обдавая кожу дыханием: — Можно, можно мне? Разреши мне, Баки… Я все сделаю… Тебе будет хорошо со мной. Стив выпрямился, притираясь пахом к обнаженной коже, собрал губами испарину на здоровом плече и продолжил двигать пальцами в подготовленном, немного припухшем от течки и ласк отверстии. Баки не отвечал, только дышал поверхностно и шумно, и остервенело кусал покрасневшие губы. Поцеловать бы его снова, мелькнула и тут же пропала мысль. Стив рванул пуговицу на брюках и вжался наконец твердым членом в ложбинку между поджарых ягодиц. — Еще, — прорычал Баки, подаваясь назад, и Стив направил себя, скользя головкой вниз, упираясь ею в основание мошонки. – Еще, мало! – выкрикнул Баки, и судорога удовольствия рассыпалась искрами в паху. Стив толкнулся бедрами, потом еще и еще раз. Он медленно входил внутрь, немного отстранившись и наблюдая, как широкая головка натягивает, проминает мышцы, как расправляются складочки, как на бледных ягодицах расцветают красные отпечатки от его пальцев. Когда головка полностью скрылась, и покрасневшие края плотно обхватили ствол, Стив замер, пережидая подступивший оргазм, и начал считать до десяти в обратном порядке. Помогло не особо. А тут еще Баки прогнулся в пояснице, шире расставил ноги и положил голову ему на плечо, жарко дыша в шею. Господи, как тогда. Как в их последний раз семьдесят лет назад. Этого Стив вынести точно не мог. Он обхватил Баки поперек живота и въехал до конца, уже ничего не соображая от тесноты и гладкости, от яркости ощущений и восхитительного запаха, окутавшего с головы до ног. Все смешалось в голове, не осталось ни одной более-менее связной мысли, только член, поршнем ходивший внутри, только сочные шлепки кожи о кожу, только обжигающие губы, касающиеся угла нижней челюсти, и притормозить, остановить мгновение не было ни сил, ни желания. — Что же ты делаешь со мной, Баки? — прошептал Стив, наращивая темп, отдаваясь полностью дурному, невыносимому наслаждению. И тут Баки оторвал металлическую руку от стены и опустил ее себе на член. Сжал кулак и начал дрочить, подхватывая темп, заданный Стивом, отдаваясь безумной долбежке, принимая его жадно, целиком, подставляясь и скуля как когда-то давно, в другой жизни. Все это было так дико, так по животному хорошо, что Стив больше не смог противится искушению. Продолжая обнимать Баки, он накрыл другой рукой его металлическую руку и чуть не взвыл от нереально, запредельно острых ощущений. Металл под пальцами казался раскаленным, твердая плоть – бархатной, и Стив рычал, как оголодавший зверь, рывками вбиваясь в текущий мокрый анус и позволяя Баки трахать их кулаки. Противный свист ввинтился в уши, на макушку брызнули холодные капли – вода в баке иссякла, и Стива выгнуло оргазмом, перекрутило-перемололо, разорвало на части, только больно не было, было слишком хорошо. Кажется, в легких закончился воздух, а Стив вдруг разучился дышать, поэтому получалось лишь бестолково открывать и закрывать рот, кончая глубоко внутри, заполняя Баки спермой, и чувствовать бешенную пульсацию в основании члена. Стив буквально в последний момент вытащил член, не позволяя узлу запереть их, и всунул в растянутое отверстие сразу четыре пальца, собрав их горстью и протолкнув до самой ладони. Двинул ими, скользя по смазке и собственному семени, согнул и в следующую секунду в кулак ударило горячим. Баки затрясло, он с такой силой стиснул пальцы Стива внутри, что едва отступившее возбуждение накрыло с новой силой. — Ох, Баки, — выдохнул Стив, сцеловывая капли пота с его виска. – Ты невероятный. Баки молчал, только до боли сжимал руку Стива металлической рукой и шумно сглатывал, так, что кадык судорожно ходил на шее. — Вода закончилась, — зачем-то напомнил Стив, продолжая поглаживать ложбинку между ягодиц Баки пальцами, все сильнее размазывая по кожи вытекающую сперму. Инстинкты требовали взять его снова – как положено, со сцепкой – но Стив понимал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Ведь Баки даже не до конца понимает, что с ним происходит. А Стив – молодец, еще друг называется, вместо того, чтобы все объяснить полез трахать. И кто он после такого? Острое чувство вины захлестнуло разум. Стив чересчур поспешно отстранился, нашел взглядом полотенце и быстро подал его Баки. — Я подожду тебя в комнате, — сказал он и торопливо скрылся за дверь. Привалился к ней с другой стороны и медленно сполз на пол. Щеки полыхали от стыда, в ушах все еще звучали глухие стоны, и хотелось вписаться башкой во что-нибудь твердое, чтобы выбить из нее все навязчивые мысли и желания, чтобы мозги наконец встали на место. Мокрые брюки противно липли к телу, холодили кожу, и мурашки разбегались по спине и плечам. Но Стив почти не обращал внимания. Ему было так тошно и в то же время так хорошо, что ни о чем, кроме выгибающегося в его объятьях Баки вообще не получалось думать. Какой же он все-таки отзывчивый и горячий, как здорово брать его, такого несопротивляющегося, разморенного внезапной течкой и подпустившего к себе близко-близко. Стив закрыл глаза, и на изнанке век вспыхнул алым образ Баки. Да что же с ним твориться?! Вместо того, чтобы упиваться недавним сексом, лучше бы подумал, как связаться с Фьюри и разобраться с внезапной проблемой, свалившейся в прямом смысле на голову. Стив едва нашел в себе силы подняться и отойти к ящикам, занимающим целую стену. В одном из них, слава конструкторам убежища, обнаружились комплекты с бельем и верхней одеждой. Уже большая удача. Стив меньше всего мечтал ходить голым и ждать, пока просохнут насквозь промокшие брюки. Едва он успел натянуть слежавшуюся, немного влажную одежду, как из душевой появился Баки. И кроме полотенца на нем ничего не было. Вот же черт! Он что поиздеваться решил?! Лишь огромным усилием воли Стив не двинулся с места, хотя бросится к Баки, сорвать с него полотенце и разложить прямо на полу хотелось до спазмов в паху. От густого запаха член снова стал подниматься, и никакие свободные штаны, разумеется, не могли скрыть этого. Как же они попали! И ведь не выйти никуда: даже за таблетками, уменьшающими гон. Мало того, что у ЩИТа камеры повсюду, так еще от Баки не оторваться. Они же свихнуться теперь, оказавшись не рядом. — Нам надо поговорить, — выдавил Стив, чувствуя, как в горле ворочается огромный ледяной ком. — Да, — кивнул Баки. – Только я бы сначала поел. Он подошел к холодильной камере и достал оттуда две консервы. «Я не стану это есть. И тебе не советую. Они полвека тут пролежали», — собирался было сказать Стив, но заметил, что упаковки выглядят вполне по-современному и вовремя прикусил язык. Ну что он в самом деле? Как будто у Баки не амнезия, а маразм. Бред, конечно, но Стив никак не мог избавиться от ощущения, что вся ответственность лежит теперь только на нем. И если с Баки что-нибудь случится, виноват будет тоже он. Кто из них двоих, в конце концов, обещал помочь другому? Пока Стив занимался самокопанием, Баки успел подогреть для них нехитрый ужин и даже выложил его на тарелки. — Никогда не чувствовал себя таким голодным, — задумчиво сказал он, усаживаясь за стол и цепляя на вилку кусок мяса. — Это из-за течки, — отозвался Стив, устраиваясь напротив. Он все-таки решился на нормальное объяснение, потому что дальше тянуть с этим не имело смысла. Пришло время рассказать все, как есть. – Так твой организм готовится к возможной беременности, — добавил он чуть погодя, с опасением наблюдая за реакцией Баки. — К чему? – замерев с вилкой у рта, спросил Баки. В его взгляде читалось неприкрытое изумление пополам с недоверием. — Я уже начал тебе рассказывать, но нас довольно грубо прервали, — постарался улыбнуться Стив. — Но сейчас нам никто не помешает, и я все тебе объясню. Баки отложил вилку в сторону и выжидающе уставился на него. Стив набрал в грудь побольше воздуха и выпалил: — Как я уже говорил, ты – омега. Сейчас у тебя течка, поэтому тебе нужно… — Стив замялся и отвел взгляд в сторону. Никогда еще он не чувствовал себя так неловко и беспомощно. Разве что в юности, до сыворотки Эрскина, в их самый первый с Баки раз. — Трахаться? Поэтому мне нужно трахаться, ведь так? – неожиданно спокойно спросил тот, снова взял вилку и впился зубами в мясо. Жар смущения против воли залил все лицо и даже шею, по вискам на шею покатились капли пота, Стив залпом осушил бокал с водой и снова заговорил: — Да, именно так. Раньше с тобой такого не было? — Нет, — покачал головой Баки. – Я, по крайней мере, не помню об этом. — Все-таки «Гидра» использовала супрессанты, — с каким-то даже облегчением заключил Стив. – Я так и думал. – Он помолчал с минуту, а потом все же решил пояснить: — Течка у повязанного омеги наступает примерно раз в четыре-пять месяцев. В этот период омежьи феромоны вырабатываются особенно сильно. Поэтому я тоже реагирую на тебя, и с этим ничего нельзя поделать, — Стив потер лицо руками и закончил, чувствуя невероятное облегчение: — Наверное, на меня вся эта гормональная херня даже сильнее действует, рядом с тобой совсем себя не контролирую. — Сколько длится течка? – откинув волосы с лица, спросил Баки. — От трех до пяти дней. У всех по-разному. Не знаю, как будет у тебя после такого длительного перерыва. — А что значит «повязанный омега»? — Чего? — Ты упомянул об этом минуту назад, — подсказал Баки. — Ох, — смутился Стив. – Иногда альфы и омеги заключают связь. Ну, когда уверены в своих чувствах и готовы к рождению детей. Господи, что он несет. И почему он всегда чувствует себя не в своей тарелке, когда речь заходит об отношениях? — Связь устанавливается на долгие годы, а чаще всего — на всю жизнь. Однажды заключив ее, альфа и омега словно становятся одним целым. Проще отрезать себе, например, руку, чем разорвать связь. Эта такая невыносимая боль, как будто по-живому сдирают кожу, — сосредоточившись на собственных ощущения, постарался объяснить Стив и с грустью добавил: — На самом деле из меня отвратительный инструктор по половому воспитанию. Вернемся на базу ЩИТа, обязательно подыщу тебе подходящее пособие. — И как же заключается связь? – будто не слыша его последних слов, поинтересовался Баки. — Альфа ставит метку омеге, — чувствуя, как пересыхает в горле, ответил Стив и показал на себе. – Вот здесь. — Здесь? – Баки коснулся здорового плеча и провел пальцами по старому рубцу. — Да, — тихо отозвался Стив – голос совсем сел. — Ты был моим альфой? – без перехода, в лоб спросил Баки, глядя ему в глаза. — Да, — Стив не смог бы соврать при всем желании, хотя понимал, что ложь в их ситуации прозвучала бы милосерднее правды. – Прости, что не спас, не защитил, хотя должен был. Альфа из меня тоже так себе, как оказалось. Баки не отвечал, и это молчание было для Стива в сотню раз хуже, чем любые обвинения. Ну почему ты просто не дашь мне по роже? Почему не врежешь, вкладывая в удар всю злость? Почему не скажешь, что я слабак и никудышный партнер? Почему-почему-почему?! — Жаль, я ничего не помню, — наконец отозвался Баки и медленно облизал блестящие от соуса губы. — Действительно, жаль, — пробормотал Стив. Низ живота наливался знакомой тяжестью, и от одного взгляда на мерцающие из-под полуприкрытых век глаза становилось нестерпимо жарко. Баки отодвинул в сторону пустую тарелку, поднялся и, не говоря ни слова, начал раздеваться.