Согласие на мечту

Художник — это мечтатель, согласившийся мечтать о реальном мире. Джордж Сантаяна

*** — Пожалуйста, входи, — сказал Ганнибал. Затем отступил в сторону, чтобы пропустить Уилла в свой кабинет. Уилл сделал два шага вперед и остановился. Уголки губ Ганнибала были прямыми, но Уилл успел поймать еле заметное движение. Он провел последние несколько часов в морге. А у запаха была нехорошая привычка оставаться на нем дольше, чем ему того бы хотелось. — Тебе, скорее всего, не захочется находиться со мной в закрытом пространстве. Может, мы перенесем нашу встречу? — Возможно, мы сможем прогуляться? — предложил Ганнибал. — Я был бы рад возможности проветрить голову. — Конечно. Ганнибал взял свое пальто и сумку из незаметного шкафа, стоящего рядом с входной дверью. Затем он поочередно выключил все лампы. — Я всегда твой последний прием? — спросил Уилл. — Да. Я обычно не назначаю пациентов после семи. Уилл нахмурился. — Ты никогда мне об этом не говорил. Я мог бы приходить пораньше. — Я предпочитаю видеть тебя последним. Уилл не знал, что ему на это ответить, или как реагировать на улыбку, которая сопровождала эти слова. Даже когда они вышли на холодную улицу, он все еще чувствовал себя в тепле. Ветер ударял о голые деревья. Солнце ушло из вида час назад. Несколько людей на тротуаре спешили домой, их головы были опущены, а руки глубоко спрятаны в карманы верхней одежды. — Мне сложно представить ситуацию, когда тебе нужно прояснить свою голову. — Я так же, как и ты, провожу свои дни в запутанных разумах других людей. — Я не думаю, что тебе так уж сложно отделить их от себя. — Это зависит от пациента. — И какой же тип пациента у тебя был на последнем приеме? — Среднестатистический, нервный пациент, который имеет тенденцию потеть. Уилл покачал головой и подавил улыбку. — Как недобро, доктор Лектер. И не особо профессионально. — Я приношу свои извинения, — ответил Ганнибал, в глазах которого плескалось веселье. — Этот день оказался более длинным, чем обычно, и у меня, к сожалению, очень острое обоняние. Иногда оно бывает полезным, но чаще всего оно мне в тягость. — Насколько острое? — Твой визит в морг был сразу для меня очевиден. Я также могу сказать, что ты ел на обед. При близком расстоянии я смогу назвать марку твоего шампуня. Уилл от удивления поднял брови. — И что же я ел на обед? — Сэндвич с зеленым салатом и тунцом. Слишком много горчицы в салатной смеси. На промышленном белом хлебе, который я назову хлебом только потому, что еще не придумали более подходящее наименование. Уилл решил запастись жвачкой или мятными конфетами перед следующим приемом, но большая часть его внимания была отдана тому, чтобы уложить данную информацию в его вечно меняющуюся конструкцию Ганнибала, которую он всегда держал в своем разуме. Он почувствовал в себе необъяснимую радость от этой новой информации, более странной, чем та, которую он уже знал, и от того, что Ганнибал был готов ей с ним поделиться. — Ты не можешь чувствовать запах хлеба, — сказал ему Уилл. — Он же ничем не пахнет. — Настоящий хлеб пахнет; но я признаюсь, что об этой части я догадался, базируя свою догадку на той информации, которая мне о тебе известна, и на твоем происхождении. — У меня есть чудо-хлебное происхождение? Я уверен, что мне следует почувствовать себя оскорбленным. — Но ты же себя так не чувствуешь. По большей части тебя не беспокоит прошлое. Твои неуверенности берут свое начало в других истоках. Уилл отвел свой взгляд в сторону фонарей и темных домов. — И откуда же берутся твои неуверенности? — Точно не в моем прошлом. Мы все-таки прогрессировали больше, чем наши предки. — Расскажи мне о своих предках, — попросил Уилл. Ганнибал оставался молчаливым какое-то время их пути. Они остановились у перекрестка: достаточно далеко от поребрика, чтобы их не задели брызги из-под колес проезжающих рядом машин. — Запах снега и сосны, — ответил Ганнибал. — Темного ржаного хлеба и воды, бьющей из-под земли, такой холодной, что она несет в себе воспоминания о далеких ледниках. Уилл посмотрел на него. Ганнибал наблюдал за пробкой и позволил ему смотреть. — Ты скучаешь по этому? — спросил Уилл. — Временами. — Ты когда-нибудь вернешься назад? — А ты? Они перешли улицу, когда изменился свет, и продолжили свою прогулку. Уилл поднял воротник своей куртки, но ветер все равно обжигал кожу его шеи. Он сгорбился и опустил голову вниз. — Иногда я думаю, что мне следует это сделать, — ответил он. — Топливо и соль. Ловля рыбы с помощью сети. Я знаю, что для меня это будет лучше. Знаю, что так я продержусь дольше. — И тем не менее ты остаешься. — Я помогаю людям. — Спасаешь жизни, — поправил его Ганнибал. — Да. — Зачем? — Что ты имеешь в виду? — Твое желание помогать никто никогда не подвергал этому вопросу. Но если посмотреть, насколько сильно оно наносит тебе вред, возможно, следовало бы задать этот вопрос. Уилл не мог найти ответа. Они молча шли, пока не столкнулись со следующим перекрестком. Уилл увидел автобус и лужу грязи прежде, чем произошло их столкновение. Он без раздумий встал впереди Ганнибала и принял в спину ледяные брызги. Это приблизило его к Ганнибалу сильнее, чем он рассчитывал. Ганнибал улыбался ему той самой едва уловимой улыбкой, которая была ему присуща: вокруг его глаз образовались морщинки, и в них отпечаталось тепло и что-то еще. — Очень по-рыцарски, — сказал он. Уилл неуклюже пожал плечами. — Все, что на мне надето, можно засунуть в стиральную машину. Ганнибал снял шарф со своей шеи и обмотал его вокруг шеи Уилла, затем спрятал кончики под куртку. — Больше нет. Кашемир и шелк. Приглядывай, пожалуйста, за ним, как подобает. — Постой… Уилл потянул за шарф, чтобы его снять, но Ганнибал остановил его легким прикосновением к центру груди. — Возьми его, — сказал он. — Ты одет не по погоде, а прогулка была моей идеей. Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя неуютно. Легкая ткань, хранящая в себе жар кожи Ганнибала, окутала шею Уилла. Он не хотел возвращать шарф обратно. — Когда-то считалось традицией, чтобы рыцарь нес в битву символ преданности миледи, — сказал Ганнибал с абсолютно серьезным лицом, портя все впечатление лишь дразнящим блеском глаз. Уиллу пришлось улыбнуться. Он опустил глаза вниз и покачал головой. — Ну, а сейчас ты просто надо мной смеешься. — Возможно. И все же я предлагаю продолжить нашу прогулку. Легкое прикосновение Ганнибала привело его в движение. На секунду или две они шли рука об руку. Уиллу нравился вес руки Ганнибала на сгибе его локтя так же сильно, как шарф, обмотанный вокруг шеи. Возможно даже больше.