Victim Play

Проблема интерфейса в ставке десептиконов игнорировалась изначально, считаясь несущественной и вполне решаемой на местах. Возможно, потому что сама ставка обычно располагалась в крупных городах, где улицы кишели интерботами всех альтформ и умений, способными удовлетворить кого угодно – от кассетника до авианосца. Однако ближе к линии сражений увеселительные заведения резко редели, а большие боевики, обвешанные броней и стволами вперемешку, уже могли рассчитывать на весьма узкий круг особо прочных интерботов, а если в таковых в локации не наблюдалось, то разве что друг на друга. Или на автоботов. Если энергон еще хоть как-то поставлялся даже на самые отдаленные участки фронта, то проблемы интерфейса каждый решал сам, как умел, благо вариантов была масса: интерсервис, сговорчивые сослуживцы, несговорчивые автоботы, ну или деактивация джампера для самых неудачливых. Впрочем, автоботы, обнаружившие, что их гораздо чаще атакуют совсем другие виды войск, особо не подставлялись и передвигались в основном небольшими вооруженными отрядами по 50-100 единиц. Иногда Брейкдауну казалось, что если какой-нибудь танкобот не найдет себе подходящего интера или автобота, то ему сойдет любой колесный меньшего размера. Например, такой, как стантикон. Отчасти поэтому он предпочитал в некоторые районы Каона без плазмомета не заглядывать, ибо прецеденты уже были. После знакомства с Кнокаутом Брейкдаун с изумлением не раз наблюдал за медиком, периодически разгуливающим по таким злачным местам, куда не всякий боевикон сунется. Вызывающая внешность медика, небольшие размеры и отсутствие видимого оружия просто должны были притягивать неприятности к его сверкающему бамперу, но дела обстояли с точностью до наоборот. Кнокаут спокойно приходил туда, куда ему надо, общался с теми, с кем хотел, и даже в случаях, когда он не получал желаемого, до нападений доходило крайне редко. Порой медику приходилось применять энергошокер, что его не особо смущало; получивших разряд в центральные магистрали, впрочем, тоже. Как-то им пришлось срочно спасаться бегством от одного из особо крупных и особо недовольных клиентов, но и тут Кнокаут остался невозмутим, деловито указывая по коммлинку маршрут отступления, пока Брейкдаун простреливал гусеницы преследователю. У стантикона в процессоре долгое время не укладывалось, как устраивающий скандалы из-за одной царапины отполированный изящный трансформер спокойно спорит с громадинами в три раза больше себя, а в случае необходимости – и сцепляется с ними в драке. Брейкдаун подозревал, что медику оставаться целым и невредимым позволяет либо репутация патологоанатома, либо хорошие связи. Причем, поскольку весь Кибертрон с Кнокаутом знаком быть не мог, то хорошие связи должны были быть с не менее хорошей репутацией. Время шло, никаких протекционных знакомств Брейкдаун не обнаружил и решил на нерешаемый вопрос попросту забить, как на несущественный. Кнокаут агрессивно укусил его за кабели на шее, и Брейкдаун с трудом удержал руку, чтобы не сбросить его. К подобным выходкам во время интерфейса он привык, хотя и не сразу, но Кнокаут всегда находил, чем удивить его. Или шокировать. Вот как к примеру, сейчас, когда медик с многообещающей улыбкой спустил руку с платформы. Наверняка достанет какую-нибудь очередную безумную игрушку... шлак. Медик покосился на стантикона, смотрящего на стандартные наручники, как на киберкобру, и усмехнулся. Обычно все, кто был знаком с ним не слишком близко, реагировали на подобное предложение без энтузиазма, не зная, что желай он кого-то действительно обездвижить – не стал бы тратить время на вопросы и уговоры. Последний его партнер оригинальностью тоже не отличился. Пронаблюдав за сменой выражений его лица, Кнокаут снисходительно улыбнулся: – Обычные, не стазис. Почему-то этот факт мало утешил стантикона – до сих пор они общались вполне неплохо, и Брейкдаун был не против разнообразить интерфейс, но свою безопасность он ценил дороже любого коннекта: – Даже думать забудь. – Но это ничего не меняет. Всего лишь игрушка, – слегка удивился Кнокаут. – Нет. – Брейкдаун, мы, кажется, друг друга не понимаем, – терпеливо проговорил медик. – Ты действительно полагаешь, что я тебя тут же разберу на кучку параноидальных запчастей? – Я в такие игры не играю и не собираюсь, – отрезал Брейкдаун, не покупаясь на шутку. – Нравится – поищи другого партнера для них. – Найти-то не проблема, – протянул Кнокаут, внимательно к нему приглядываясь. – Но в твоем случае дело не в этом. От оценивающе-изучающего взгляда Брейкдауну показалось, что его если не препарируют онлайн, то сейчас будут, и он невольно поежился. Однако Кнокаут не стал тратить время на чушь вроде: "Ты мне доверяешь?" – а просто сменил тактику. – Хорошо, – он пожал плечами. – Если это так тебя пугает, ты можешь лично убедиться в своей безопасности, – наручники застегнулись на золотистых запястьях со звонким щелчком. – Шлак, – Брейкдаун на автомате протянул к нему руку. – Слушай, не стоило... – он запнулся, встретив внимательный и спокойный взгляд. – Ты сейчас чего, собственно, боишься? – невозмутимо поинтересовался Кнокаут, расправив плечи. На какой-то момент стантикону даже показалось, что он стал чуть больше и выше ростом. Даже не смотря на скованные за спиной руки. – Ничего, – пробормотал он, отгоняя нелепую мысль. – Просто меня такое не заводит. – Да ну? – протянул медик низким голосом, и Брейкдаун понял, что попал. – Сядь, – улыбка Кнокаута отчасти была снисходительной, отчасти... – И просто смотри. От тебя никаких действий не требуется. Брейкдаун послушно сел на платформу, недоуменно глядя на медика – какую деятельность тот намерен развивать со связанными руками? Упомянутый медик тем временем легко шагнул на стол напротив, развернувшись к нему спиной и слегка вызывающе отставив бампер, и обернувшись через плечо, поинтересовался: – Тебе все хорошо видно? Все еще запутавшийся Брейкдаун смог только утвердительно кивнуть. Еще бы. Ему и без спецрежима просмотра был отлично виден даже узор протекторов, благо в мойке медик проводил в декаду больше времени, чем отряд боевиконов за орн, и его колеса едва ли не сверкали, как и он сам. Кнокаут прогнулся, расставив ноги так, чтобы Брейкдаун увидел сегменты брони, скрывающие порт, которые медик вовсе не позаботился сводить, и медленно выпрямился, сверкая подсветкой на спине. Развернувшись, он слегка повел плечами, чуть подавшись вперед. Отражателя здесь не было, но он и так помнил каждую деталь своего корпуса и то, как падает свет на гладкие панели, как при малейшем движении разбегаются блики, как вспыхивает под неровным освещением пластик фар... Он прекрасен, и он это отлично знал. Собственное совершенство кружило процессор и заводило не хуже любой прелюдии. Кнокаут прогнулся, насколько позволяла конструкция, чтобы свободно дотянуться до раскрытой брони между ног, и фыркнул, выпуская горячий воздух, когда собственные тонкие пальцы коснулись полураскрытых деталей. Он нарочито медленно по очереди коснулся закрывающих сегментов, загоняя их в пазы, а затем узкие когти скользнули в порт. Кнокаут на мгновение притушил оптику и медленно выдохнул теплый воздух, сладко поежившись от приятных ощущений. Поглаживая деликатные детали, он спонтанно сбрасывал легкие разряды, и уже одно это заставляло его в нетерпении дрожать от удовольствия и увеличивать напряжение, трансформируя пальцы в более подходящие для стимуляции инструменты, почти рискуя вывернуть нежные детали, жадно втягивая воздух, чтобы немного охладить разогнавшийся двигатель. Ему всегда было слишком мало, и он никогда не отказывал себе в большем, как и сейчас. Струйки смазки уже вовсю текли по ногам, а оптика настолько потемнела, что он не видел почти ничего вокруг себя, но в данный момент это было неважно. Сейчас для него существовал только он, все остальное было второстепенно и могло подождать. Брейкдаун наблюдал за потоками сыплющихся искр, вздрагивающими пальцами медика, явно, трансформированными во что-то интересное, и терялся в догадках, как тот умудряется все это проделывать со скованными руками, а главное – получать столько удовольствия. Капли смазки сбегали по ногам медика и падали на стол, растекаясь сверкающей лужицей, и в какой-то момент Брейкдаун подумал, что Кнокаут в партнерах не так уж и нуждается – ему было хорошо с собой. Крайне хорошо. Спорткар негромко застонал, выгнулся и резко задрожал, и Брейкдаун почувствовал, как его системы поневоле начинают откликаться на столь захватывающее действо. Кнокаут с трудом притормозил, прекратив стимулировать себя разрядами – для перезагрузки еще не время, хотя сам он был крайне близок. Впрочем, ему нравилось быть на грани, в пограничном состоянии, когда достаточно одного разряда до перезагрузки – как на последних метрах до финиша. Но сейчас определенно нужен перерыв, пока он еще мог удержаться на столь сложной трассе. Он медленно сел, расставив ноги и заодно сцепившись с магнитными дисками на столе, с удовольствием откинулся назад и посмотрел на Брейкдауна. Почти полностью свесившись, гоняя воздух по разгоряченным системам, Кнокаут отметил, что выражение лица его напарника успело смениться с угрюмо-настороженного до крайне заинтересованного в немедленном коннекте, и ухмыльнулся. Не сводивший с него оптики стантикон ухмыльнулся в ответ. Судя по всему, наручники мешали Кнокауту развлекаться не более, чем Демолишеру на трассе – пара миниботов под колесами. И в какой-то момент Брейкдаун обнаружил, что загадочность происходящего затягивает его, даже заводит. Впрочем, вид Кнокаута в такой позе с подтеками энергона на ногах способен был завести даже столб. Судя по ухмылке медика, перемену настроения Брейкдауна он заметил, грациозно перевернулся, встал и в несколько шагов оказался перед стантиконом. Брейкдаун на автомате потянулся к нему, но Кнокаут уселся к нему на колени и спокойным и твердым голосом произнес: – Не смей меня касаться без разрешения. У Брейкдауна снова появилось четкое ощущение искажения реальности: наручники были на медике, а связанным по всем конечностям чувствовал себя он сам. Кнокаут же чувствовал себя свободно и раскованно во всех смыслах: поерзав, он удобно устроился на коленях стантикона и насмешливо заметил: – Обрати внимание, тебя никто и ничто не держит. Расслабься. Брейкдаун активировал было вокалайзер, чтобы возразить, но низкий голос почти в самом аудиодатчике перебил его: – Расслабься. Желание спорить было не настолько сильным, и Брейкдаун уступил – в конце концов, медику правила собственной игры явно известны куда лучше. Кнокаут аккуратно потерся шлемом об его шлем, притушив оптику, и Брейкдаун невольно расслабился, откинув голову и открывая шею. Горячая глосса скользнула по толстым кабелям, медленно проходясь по каждому, стимулируя небольшими разрядами, и стантикон почти впал в транс под этой непривычной, медленной лаской, когда внезапно в одну из ведущих магистралей впились острые дентапастины. – Шлак, Кнокаут! – стантикон едва не подпрыгнул вместе с сидящим у него на коленях медиком, но тот лишь негромко рассмеялся в ответ, снова прижавшись к нему разгоряченным корпусом, и Брейкдаун почувствовал, как жажда коннекта буквально восстает в нем под клики расходящейся брони. Напарник приподнялся на нем, давая джамперу полностью раскрыться, в последний раз игриво прикусил пару шлангов, после чего плавно опустился, медленно подключаясь ко всем штекерам. Брейкдаун видел, как он дрожал от нетерпения, и мысленно изумлялся, как при всей увлеченности процессом Кнокаут еще сохранял самоконтроль. Самому стантикону не пускаться во все тяжкие не давали остатки скованности и странность происходящего, иначе он бы давно уже повалил медика на платформу. Полностью состыковавшись, Кнокаут тут же переключил управление на себя, и на Брейкдауна обрушилась волна разнообразных сигналов от фоновых разрядов до информационных пакетов, и он едва успел синхронизироваться, как поток неожиданно прервался. Стантикон непонимающе посмотрел на напарника, мысленно чертыхнувшись – он-то посчитал, что сюрпризы на этот цикл кончились. Но Кнокаут только довольно улыбался, прищурившись, и едва Брейкдаун собрался вежливо поинтересоваться, какого шлака тот вытворяет, как лавина ощущений повторилась с новой силой. Брейкдаун ухмыльнулся, включаясь в игру, и довольно быстро им удалось добиться почти идеальной синхронизации, несмотря на резкие скачки и рваный ритм. Воздух вокруг медика дрожал из-за тепла, волнами расходившегося от разогретых пластин, оптика то гасла, то снова вспыхивала, и остатков внимания Брейкдауну хватало на то, чтобы успеть восхититься выдержкой и самоуверенностью медика. Впрочем, по мнению Брейкдауна, уверенности Кнокаута хватило бы на то, чтобы развернуть Юникрона вокруг своей оси и погонять вокруг их галактики пару кругов, плюс еще останется на разные мелочи, вроде вечного двигателя. Медик то стискивал его ногами, то умудрялся влезать в кабели кончиками длинных когтей, активируя дополнительные каналы, и, наконец, помедлив, поднял и поставил одну ногу на платформу, почти накрыв колесом его ладонь. В этой раскрытой позиции, видимо, часть проводки замкнуло, и напряжение подскочило еще больше, потому что медик резко зашипел и от избытка ощущений почти рухнул на него, а дальше Брейкдаун регистрировать происходящее уже не успевал - отключающиеся системы партнера увлекли за собой его собственные. Более взвинченный Кнокаут вылетел на перезагрузку первым, мощным импульсом увлекая за собой напарника, и оффлайн накрыл обоих почти одновременно. Брейкдаун очнулся первым, и, вспомнив, кто–где-на ком, некоторое время размышлял, снять ли ему наручники со столь мило прикорнувшего на его плече медика, или познавательная интерфейс-программа еще не закончена. Пришедший в себя Кнокаут принял решение за него – потянулся, слегка повел плечами, сделав какое-то неочевидное для Брейкдауна движение, и наручники со звоном упали на пол. Стантикон наблюдал за разминающим запястья медиком и прикидывал, не использует ли тот редкую и почти утраченную технологию масс-шифтинга, позволившую Кнокауту встроить в свои руки такое огромное количество разнообразных инструментов. Медик тем временем слез с его колен и направился в мойку, судя, по всему – изводить полностью запас очистителя. Брейкдаун покосился ему вслед, все еще пытаясь сообразить, что, собственно говоря, было и какого болта оно вообще могло быть. К возвращению тщательно отмывшегося Кнокаута вразумительный ответ так и не был найден, и Брейкдаун выжидательно уставился на напарника, зная, что тот не сможет долго устоять перед искушением покрасоваться в процессе объяснения. Но его ожидания сбываться не торопились, и стантикон не выдержал: – Ну? – он сцапал медика за руку и притянул к себе. – И что это было? Кнокаут снисходительно улыбнулся, устроившись рядом: – Кажется, я стал причиной острого приступа когнитивного диссонанса, – он посмотрел в оптику окончательно ничего не понимающего Брейкдауна и пояснил: – Частичная смена директив. – Необязательно, – буркнул стантикон. Признаваться в том, что его как-то изощренно нейроцеребрально поимели, а он так и не понял, не очень хотелось. Но отрицать очевидное было еще нежелательнее, к тому же, Кнокаут, вроде как все еще был на его стороне, даже несмотря на непонятные фокусы. Брейкдаун твердо был намерен в них разобраться – не позволять же медику и дальше продолжать в том же духе. – Ничего не хочешь спросить? – лукаво поинтересовался Кнокаут. Это был прямой вызов, и Брейкдаун решительно посмотрел в ему в оптику. – Да, – уверенно сказал он, – Хочу. Выкладывай все – что и как. – Слова тебе много не объяснят, – Кнокаут сделал свободной рукой неопределенный жест. – Здесь нужна практика. – Шлак с тобой, давай практику. Медик ослепительно улыбнулся, демонстративно взвесив на когте наручники. Брекйдаун некоторое время смотрел на него, после чего пожал плечами и подставил руки.