От начала к началу

      Тащить по коридору сладко мурлыкающего нечто невразумительное Сурану было не очень удобно, особенно не зная дороги. Но, на счастье, человек, которому тоже недавно выпала честь носить Сурану и в котором Зевран без особого труда опознал часто упоминаемого в письмах Натаниэля, нарисовался позади со столь необходимым сейчас указанием «по коридору до конца, потом вверх по лестнице и третья дверь слева». На лестнице, впрочем, пришлось задержаться: Сурана сообразил, видимо, что прошло аж целых пять минут с их встречи, а он до сих пор теряет время даром, и решил немедленно это исправить. Целовался он жадно и почему-то так неумело, словно за год разлуки напрочь позабыл всё, чему успел выучиться. Руками, впрочем, владел чуть получше и даже ухитрился без отрыва от процесса расстегнуть половину застёжек на куртке Зеврана. Потом, правда, он запутался пальцами во второй половине и обиженно засопел ему в шею, и пришлось возвращаться к поиску спальни. — Зачем их так много, — бормотал Сурана, точным пинком распахивая дверь и втягивая его внутрь, — зачем ты вообще как капуста вырядился... это что, вторая котта, да ты рехнулся, тут вторую неделю теплынь стоит, я вообще без шапки хожу, что ты за мерзляк такой, куда это годится... Создатель милосердный, как же я по тебе соскучился... куда собрался, нет, не смей, я с тебя до утра не слезу, так и знай!.. — Идея достойная, — отозвался с кровати Зевран, — но могу я хоть сапоги сначала снять? — Нет. Оставь в покое сапоги. Прекрасные сапоги. Я люблю эти сапоги, я люблю тебя, я люблю весь этот проклятущий мир, как расстёгивается эта мерзкая штуковина?.. Ты даже не предупредил, что приедешь! — возмутился он, запутавшись в рукавах собственной рубашки. — Что, нельзя было как-то намекнуть? — «Обаяшка говорит, если ты не приедешь, он меня утешит», — процитировал Зевран, помогая ему освободиться. — По-моему, это само по себе — достаточный намёк, разве нет? — Вообще не помню такого! — снова возмутился Сурана и в подтверждение своих слов укусил его за плечо. — И вовсе никто меня... не утешал. — Тебе продемонстрировать письмо? Они у меня все с собой. Также считаю своим долгом предупредить тебя, что из-за вашей отвратительно холодной погоды я не мылся пять дней. — Наплевать!.. Слушай, с тобой невозможно разговаривать, у тебя акцент стал раза в три хуже, неужели там совсем не с кем было поговорить, как тебя остальные ребята поймут, мне что, переводить тебя придё...ай! Не смей щекотаться! Я тебя сейчас опять укушу! Без труда увернувшись от наклонившегося исполнить угрозу Сураны, Зевран сбросил его на постель, придавил собственным весом, пресекая любые попытки побега, и взялся за шнуровку на его штанах. — Как небрежно, радость моя. Совсем не следишь за флангами. Ты позабыл, чему я тебя учил? А если бы это было порождение тьмы? — Они, ай... туда не... лезут... — простонал надёжно зафиксированный Сурана, изнывая от невозможности потереться о раздевающую его руку. Которая, как назло, никуда не торопилась. — Вот как. А куда, в таком случае, они лезут? Расскажи мне о своём волнующем опыте общения с порождениями тьмы. В деталях. — Зев, ты извращенец, я не... меня не... не возбуждают... порождения!.. — Неужели. А это тогда, — тут ладонь Зеврана, преодолев наконец вторую линию обороны в лице завязок подштанников, сомкнулась на его члене, и Сурана резко позабыл дышать, — ты как объяснишь? Ответом ему послужило невнятное хныканье. — А ещё я помню, как на Глубинных Тропах, — продолжал Зевран, неспешно двигая рукой, — на нас напал тот огр, и ты... был более чем рад, скажем так, поздравить меня с удачно нанесённым ударом. — Зевра-а-ан!.. — Мне кажется, у нас не выйдет дискуссии, — с некоторой долей печали в голосе отозвался тот. — Как насчёт... — Сразу да! — прервал его наконец совладавший с собой Сурана. — И сними ты наконец сапоги свои! — Радость моя, — обратился к нему Зевран много, много позже, — как думаешь, уместно ли будет сейчас воспользоваться твоим служебным положением и потребовать устроить нам горячую ванну? — Ха! Ты, похоже, невнимательно читал мои письма, — ответил Сурана, лениво накручивая прядь его волос на палец. — Вон там дверь. За дверью ванная. В ней благодаря гению Осмара есть горячая вода. Донесёшь меня туда — потру спинку.       Жизнь была хороша. Горячая вода и впрямь оказалась горячей, мыло — в меру душистым, а предусмотрительно запасённое Сураной с предыдущей поездки в Антиву массажное масло внесло особенно приятную нотку в их времяпровождение. Сурана, впрочем, не угомонился, и вместо уместного сейчас отдыха занимался тем, что весьма целеустремлённо покрывал поцелуями татуировку на его животе. Учитывая её расположение и направление основных линий рисунка, а также то, что поцелуи по мере продвижения вниз становились всё более затейливыми, должно было получиться интересно. Когда Сурана добрался наконец до цели и вдумчиво, словно примерный ученик — кстати, какая замечательная идея на будущее — принялся облизывать его член, Зевран откинул голову на подушку и прикрыл глаза, мысленно поздравив себя со всеми пройденными испытаниями, включая отвратительный морской переход, не менее отвратительную ферелденскую зиму и прочие лишения. Воистину, оно того стоило. В тишине спальни вдруг раздался душераздирающий вой. — Hostia! Что за!.. — вскинулся Зевран. Сурана посмотрел на него снизу вверх долгим задумчивым взглядом. — Что-то не так? — спросил он сахарным голоском. — Это... что сейчас было? — О, — сказал Сурана и углубился в изучение своих ногтей, — это, дорогой мой, в трубах шумит. Как всё затихнет, так и слышно становится. Прелесть, правда? — Звук такой, словно демона за яйца тянут. — У них нету, — кротко заметил Сурана. — Разве что у Хотелки, когда она в мужской образ перекидывается, но это, как ты понимаешь, исключительно для отвода глаз... Я продолжу, ты не против?..

***

      Завтракать новичков усадили за один стол с Серыми Стражами: до тех пор, пока ото сна не воспрянет Страж-Командор, отправлять Солону и Мэри на Посвящение не имело смысла, но и сажать их отдельно, видимо, не посчитали уместным. Сол налегала на кашу с энтузиазмом человека, всю жизнь питающегося казённой пищей, Мэри с суеверным ужасом поглядывала на сидящего по соседству с ней Вигмара. Тот с мрачной отрешённостью грыз баранье ребро. Судя по треску, шансов у ребра не было. Карверу тоже перепало баранины, и с ребром в руке он радостно сунулся под стол, собираясь облагодетельствовать командорского мабари. Мабари, которого безобразно избаловала вечно умиляющаяся его трогательным глазкам Кара, опознал в Карвере своего и, несмотря на сытость, предложенное ребро принял. — Погодите, — сказал Карвер под столом, — а это что такое? Тут бумажка какая-то. — Посмотри, может, нужная, — сказала Сигрун. — У нас вечно Осмар свои чертежи теряет где ни попадя. — Ща, — отозвался он, вылезая, — это не чертежи, тут написано... Вот: «для достойного продолжения же нам понадобится всесторонне полезное твоё заклинание холода: очень надеюсь, что ты способен поддерживать чары не только в раненом, сонном или усталом состоянии, но и задыхаясь от неземного наслаждения, потому что именно в подобном качестве я намерен»... Стоп, что?! — О, — сказала Кара, интимно прижавшись к его боку и заглядывая через плечо, — это то самое. Он так и не дал мне прочесть, маленький негодяй. — Ты дальше почитай, — сказала Сигрун, подпирая стремительно краснеющего Карвера со второго бока, — там интереснее. — Господа, — начал Ларк, откладывая ложку, — не находите ли вы, что это не слишком уместно — просматривать чужую корреспонденцию без предварительного согласования с... — Ай, зануда! — хлопнул его по спине Рогек-Ронус. — Вслух читай, малой! Всем интересно, да? — Говори за себя, — скривился Огрен. — Ну читай же! — пнула Карвера под столом Солона. Поняв, что выбора ему не оставляют, тот пробежал глазами ещё пару строк, зацепился за что-то, поразмыслил, а потом спросил в недоумении: — Что такое «антиванский молочный сэндвич»? Они что, жрать готовить собирались там? Кара посмотрела на Карвера взглядом, каким обычно смотрят сердобольные женщины на безногих щенят и ушибленных на голову детей, и легонько погладила по плечу. Обаяшка и Сигрун же, не сговариваясь, захихикали. — Погодите, — продолжал недоумевать Карвер, просматривая лист дальше, — а перья зачем?.. Слушайте, я вконец запутался, что происходит-то? Чьё это?.. — Скажи мне, дорогой наш новобранец из Вольной Марки, — довольно прохладно сказали у него за спиной, — ты зубную щётку с собой захватил? Сигрун и Кара, недолго думая, подались в стороны, и вокруг Карвера немедля образовалось небольшое пустое пространство. Он осторожно обернулся и встретился взглядом с растрёпанным со сна, слегка зарумянившимся, но тем не менее злющим как оса Стражем-Командором. — Ну... захватил, — сказал Карвер на всякий случай. — Отлично! — притворно обрадовался Сурана. — Потому что общая уборная — там. Намёк понял? Дай сюда сию секунду. Отобрав листок, он окинул гневным взором притихших Стражей. — Убью к демонам, — посулил он и удалился из зала нетвёрдой походкой. Кара проводила его по-матерински нежным взглядом. Посмотрела на всё ещё озадаченного Карвера и пребывающую в священном ужасе Мэри. Вздохнула: — Эх, молодёжь... И после этого они продолжили завтракать как ни в чём не бывало.