Чего хотят...

Вчера я встречался со своим биологическим отцом. Так мне и хотелось налету выпалить Ветрову, когда я увидел его в коридоре. Но потом вспомнил, что мы поссорились, и прошел мимо. Ну вот, в моей жизни такое происходит, а рассказать я никому не могу. Мне это уже порядком надоело, висит на шее, как тяжелый валун. Но не все же мне рассказывать Дэну, много чести. С другой стороны, желания поделиться с Олегом тоже нет. Уж ему-то это вряд ли интересно. Сегодня опять сидел вместе с ним за одной партой, потому что странная парочка – Женя и Лера – опять оккупировала мое место. Вот же прохвост этот Леонов, не успел с Катей разойтись, как уже кружит голову другой девушке. В столовой я успел перехватить Женюльку и расспросить его. – Ну, мы случайно встретились в торговом первого числа. Она сбежала от телохранителя и спряталась в раздевалке мужского магазина. Потом мы разговорились, посидели в кафешке, и я пригласил ее в кино. Вот, собственно, и все. Черт, это невероятная удача, джекпот. – Оу, понятно. А как же Катя? – Кто? А, Катя, это же вчерашний день, не стоит на нем останавливаться, надо идти дальше и покорять новые высоты. Конечно, в этом весь Леонов. Раньше меня не особо заботили его романы, но теперь это немного другое. Лера очень помогла мне, да и общаемся с ней мы хорошо. Как сложатся ее отношения с Женей, я не знаю. Смутным шепотком до меня донеслись мысли Берто, когда я проходил мимо. «Он очень классный, мне давно такие не встречались. Может, у меня есть хоть маленький шанс. Но все равно я очень боюсь, что он узнает…» Интересно, узнает что? Что Лера ходила к психотерапевту? Или то, что у нее было с этим психотерапевтом? Так, Котов, хватит лезть в чужую жизнь! А я виноват, что ли? Это все мой новый, хотя, нет, уже такой приевшийся, дар. Благодаря ему я тут могу написать личное дело почти каждого моего одноклассника. Я уже привык к чужим словам в моей голове. Но смогу ли я так прожить всю свою жизнь? Есть ли у этой способности срок годности? Если бы я только мог еще разок поболтать с Маркизом. Но его теперь днем с огнем не сыщешь. Вечером дома меня ожидал очередной сюрприз. Начать хотя бы с того, что я едва не расшиб лоб, перелетев через чемодан, стоящий в коридоре. Пока я вспоминал всех нехороших людей, из комнаты выбежала маман, держа в руках охапку вещей. – Ой, Витенька, ты не ушибся? Сергей, и кто поставил этот чемодан сюда? Александр Сергеевич? – Нет, Алексей Николаевич, – донесся из ванной голос отчима. – Что такое? – спросил я, потирая ушибленную коленку. – Вас рассекретило ФБР, и мы срочно бежим из страны? – Не паясничай. Как же хорошо, что все хорошо. У нас радостная новость! – торжественно заявила мама. – Нас с Сережей отправляют в совместную командировку в Питер. – Оу… Вау! – не сразу собрался с мыслями я. – Поздравляю. Когда? – Завтра! – И насколько? – На… на… – внезапно улыбка стерлась с лица мамы. – На двенадцать дней… Ой. Какая же я идиотка. Она прикусила нижнюю губу и замолчала. Я тоже это понял, но не подал виду, широко улыбаясь. – Вот и хорошо. Отдохнете, по набережной погуляете, в Эрмитаж сходите. Ты же давно об этом мечтала. – Но как же… твой день рождения. Прости нас, солнышко. – Ничего страшного, – махнул рукой я. – Подумаешь, я и не особо люблю его отмечать. Все в порядке. – Нет, нет, дорогой, прости нас ради Бога. Обещаю, что привезу из Питера самый лучший подарок! И не говори так, это же день твоего совершеннолетия, отпразднуй его с друзьями. Мы оставим тебе денег. И никаких «но», молодой человек! – погрозила мне пальцем родительница. – Окей, босс, – отдал честь я. – Только не пить, не курить, девочек легкого поведения не приводить. – Вот ты меня обломала, ма. Ну как ты могла? И что же мне теперь делать? – Очень смешно. Сереж, ты там скоро? Тебе джинсы упаковывать или ты в них поедешь? Оставив маму разбираться с багажом, я пошел в свою комнату. С одной стороны, конечно, грустно от того, что родители не смогут поздравить меня лично. Но ведь мама с молодости мечтала попасть в Санкт-Петербург, и я не хочу портить ей праздник. С ума сойти, мне будет восемнадцать уже через неделю. И когда я успел? Только что ведь учился ходить. Хотя, я до сих пор спотыкаюсь на ровном месте. Весь вечер у нас прошел под знаменем подготовки багажа и оставлением мне всех указаний. Родители, конечно, и раньше уезжали на несколько дней, но это была неделя, максимум. И мне пришлось пообещать кучу всего, начиная с обязательства не есть дошираки и заканчивая клятвой не пускать домой незнакомых людей и возвращаться не позже одиннадцати. Наконец, все утихомирились, чемоданы были собраны, документы и билеты уложены. Отъезд был запланирован на семь часов утра. – Круто, значит, у тебя хата свободна? – загорелся Женек. – Нет-нет-нет, даже не думай, – погрозил я ему. Мне в прошлый раз и так досталось за ковер. – Да? А жаль. Но ведь у тебя есть какие-нибудь планы на днюху? – Пока нет, – пожал плечами я. – Но если что, я же приглашен, да? – Я еще подумаю, – съязвил я и с прозвеневшим звонком отправился на свое новое место, гордо проигнорировав Ветрова. – У тебя родители уехали? – спросил меня Олег. – Так, они… не разг… – Угу, – кивнул я, не понимая, почему до меня доносятся только такие обрывки. – Не боишься один ночевать? – А что, хочешь составить мне компанию? – без всякой задней мысли поинтересовался, и только потом до меня дошло, что я ляпнул. – Не отка… бы… Я подумаю над твоим предложением, – усмехнулся парень, открывая учебник. – Кстати, я забронировал нам столик на воскресенье. Ты же помнишь? – Да-да, помню, – ответил я. Такое забудешь. Какие бы я ни придумывал отговорки, но все это сильно смахивает на свидание. Можно ли назвать нас парой? Вполне возможно. Но я все еще не понимаю, что именно испытываю к Релинскому. Он опять провожал меня до дома и на этот раз только легко укусил за ухо. И все равно я нервно дернулся. Хотел что-то спросить у него, но передумал и, попрощавшись, вышел из машины. А потом долго провожал автомобиль взглядом. А у подъезда мне пришлось остановиться. На лавочке сидела тетя Маша-Даша и горько плакала. Я просто не мог пройти мимо. – Теть Аш, что случилось? – подошел я к пожилой женщине. Она подняла на меня заплаканные глаза. – А, это ты, Витя, – шмыгая, пробормотала она. – Что такое, тетя Аша? – вновь спросил я у пытающейся успокоиться дворничихи. – Ти… Тимоша потерялся-а-а-а, – вновь залилась слезами Мария-Дарья. – Ну-ну, успокойтесь… Кто такой Тимоша? – неужели у женщины пропал внук? – Ко-кот мой, Тимофей, – объяснила она мне. – Уже второй день его найти не могу. Все соседние дворы обошла, все оглядела, а его нигде нету-у-у. – Ну, может, он гуляет где-нибудь, а потом вернется? – Нет, раньше такого никогда не было. Он вечером всегда домой приходил. Тимошенька мой… Я ведь его еще котенком у мальчишек-хулиганов отобрала. Издевались над ним, ироды. А я его выходила, вырастила. Вот только все равно он инвалидом остался, немой он, совсем не мяукает. Поэтому и не отзывается-а-а, – вновь зашлась слезами тетя Маша-Даша. – А как он выглядит? – я не мог смотреть на ее страдания. – Черный такой, с белыми опалинами… Хвостика нету, а на левом ухе шрам. А что, Витенька, ты его видел? – с надеждой посмотрела на меня пожилая женщина. – Нет… не видел. Но я обещаю, что найду его, – неожиданно вырвалось у меня. – Ой, Витя, мальчик мой. Золотое у тебя сердце, помоги, Христа ради, – чуть ли не бросилась мне на шею дворничиха. А я и сам начал понимать, на что подписался. Назвался груздем - полезай в кузов. Но я чувствовал, что должен помочь этой женщине. И несчастному Тимофею, который и так натерпелся от жизни. Вечером я накинул толстовку и вышел из дома с четкой целью найти потерявшегося кота. И примерно знал, с чего мне следует начать. У скамейки противоположного дома сидели две кошки. Рыжая и трехцветная. Уже подходя к ним, я слышал обрывки их разговора. – Огромный сенбернар… – И что только люди… – Извините, – я сел на лавку, огляделся и полушепотом обратился к кошкам. – Вы случайно не видели черно-белого кота без хвоста? – Неужели Тимофей… – Я слышала… – кошки словно продолжали разговаривать между собой. – Ну пожалуйста, помогите, – чуть ли не взмолился я. – Это же ради его блага. Он же тоже кот, в конце концов. Наконец, рыжая повернулась ко мне и окинула взглядом зеленых глаз. – Ты… тот самый смертный… сильный… до полнолуния два дня… успеешь? Лишь путем мысленных догадок я достроил ее фразу. До полнолуния два дня! Kaк я мог об этом забыть? Ведь Марк говорил, что к полнолунию мои способности будут уменьшаться в силе. А я даже не догадался посмотреть лунный календарь. Два дня, значит, полнолуние будет в воскресенье. Вот почему чужие мысли, в том числе и кошачьи, доходят только отрывками. И успею ли я найти Тимошу, пока могу хоть чуть-чуть слышать его? – Я должен успеть, – решительно кивнул я. – Прошу, вы можете мне помочь? – На улице Красильникова… – донеслось от трехцветной. – …белая… Золотце… спроси… – Вы хотите сказать, что белая кошка по кличке Золотце может знать, где находится Тимофей? Кошки слегка кивнули, а в следующую секунду вновь забыли про меня, возвращаясь к своей беседе. Я поблагодарил их и поспешил к улице Красильникова, которая шла перпендикулярно нашей Береговой. Эту кошку я искал и звал минут пятнадцать. И уже выдохшись, заметил животное, сидящее на заборе. Вот же противная, слышала, что я ее зову, и даже поленилась откликнуться. Кроме того, она оказалась весьма жадной. И забесплатно говорить со мной не собиралась. Пришлось мне идти в ближайший магазин и покупать ей баночку консервов. – Открывай, – махнула хвостом она, пожирая глазами угощение. – Ну уж нет, – убрал я его за спину. – Сначала стулья, потом деньги. Сперва расскажи, как давно ты видела Тимофея? Кошка недовольно фыркнула и задумалась. Но алчность, горящая в ее голубых глазах, победила. – В конце прошлого… навещал… опять отшила… не видела. Эй! Куда? – Раз ты не можешь мне сказать ничего конкретного, что может мне помочь, то и кормить тебя просто так не собираюсь. – Стой! Клянусь… здесь не проходил, ищи в… стороне. Я бы учуяла… В параллельном дворе Алкаш видел. – Что ж, – вздохнул я, открывая банку при помощи кольца на крышке. – Поверю тебе на слово. Но если обманула, то найду и отдам дяде Вазгену на базар. Оставив Золотце наслаждаться консервами, я вернулся в свой двор, а затем направился в противоположную сторону. Эх, надо было расспросить про того Алкаша. Интересно, кто мог дать коту такую кличку? Раньше я не обращал внимания, как много у нас во дворах кошек. Или они стали появляться тут только в последнее время. Нет, Котов, у тебя точно паранойя. Прямо в детской песочнице развалился здоровенный котяра. Он сонно моргал маленькими глазками, но стоило мне сесть на край песочницы, сразу широко распахнул их и уставился на меня. – Я знать, кто ты… Слышащий есть, да? – Угу, – кивнул я. – Знать, кого ты искать… Тут нет. Уйти к саду детей, – этот кот разговаривал как-то странно, с акцентом. Хотя, тут и гением быть не надо, ведь даже у кошек есть национальности. Так, к саду детей? – К детскому саду, что ли? – переспросил я у иностранца. – Но ведь он через три двора отсюда. – Знать... Искать Золотце подарок… чтобы… любить… Искать его там, Слышащий. Наконец, у меня появилась зацепка. Поблагодарив толстяка, я было бросился к детсаду, но притормозил. Это редкий шанс, ведь кот не игнорирует меня и ничего не требует, а ведет себя вполне достойно. К тому же, он достаточно умен. – Скажите, пожалуйста, – тихо, оглядываясь по сторонам, вновь обратился я к коту. – Вы случайно не знаете, как долго я буду… ну, как долго действует эта способность? То есть, я хочу сказать, не может же это продолжаться всю мою жизнь? Толстяк вопросительно посмотрел на меня. Наконец, он, видимо, осмыслил, что я имел в виду. Но вот не совсем понимал, что мне ответить. – Я плохо постигать… не каждый… спросить у той, кто дать тебе его. – Но ведь я даже ее не знаю… Постой, ты знаешь, где ее можно найти? – Нет, я не знакомиться с Идой лично. То здесь… там… Извини, не мочь помочь, Слышащий… – Ладно, ничего страшного, – успокоил я его, но моя надежда самому хоть что-то постичь лопнула как мыльный пузырь. – Спасибо еще раз. До свидания. Какая-то проходящая мимо почтенная бабушка подозрительно уставилась на меня. Конечно, не каждый день видишь, как кто-то на полном серьезе беседует с котом. Поэтому я поспешил скорее скрыться из этого двора. Пока я брел до детсада, все время мысленно звал Тимошу. Я помнил, что тетя Маша-Даша говорила про его немоту. Но если она не могла его услышать, то я точно должен и смогу это сделать. Но все равно, как бы я ни старался, уловить нужную кошачью мысль у меня не получалось. Так я и добрался до садика. На меня сразу напала ностальгия, ведь именно в этот сад я ходил, когда был ребенком. Жизнь тогда была легка и беззаботна. А теперь… – Тимофей! – отчаянно громко крикнул я, уже теряя веру. И тут он откликнулся. А точнее, в моей голове зашуршало слабое: «Я здесь…» И доносилось оно из маленького решетчатого окошечка у фундамента дома. Которое, как было понятно, ведет в подвал. Я подошел к нему и заглянул внутрь. Но там было темно, хоть глаз выколи. Я позвал кота по имени, и он откликнулся. Что-то в тоне его «голоса» мне не нравилось. Надо поспешить и как-то вытащить его оттуда. Я бросился к подъезду, на мое счастье там не стояло домофона. Зайдя внутрь, я тут же нашел дверь под лестницей. Она была заперта на деревянный засов. Я поднял его и открыл дверцу - на меня тут же дохнуло сыростью. "Такое ощущение, что спускаюсь в преисподнюю", - подумалось мне. Но я быстро отогнал эти мысли, достал телефон и осветил им себе путь. Помещение было довольно низким, до потолка можно было дотянуться рукой. Было довольно душно, пахло чем-то тухлым. Прямо перед дверью через два-три шага находилась стена, и в стороны уходил узкий коридор. Я повернул вправо и, пройдя по нему, попал в небольшую комнату с сырыми стенами. Через решетчатое окошко сюда пробивался слабый сероватый свет. Я осветил комнату телефоном, но она была пуста, только вдоль стен шли какие-то трубы. Мне ничего не оставалось, кроме как идти по коридору дальше. И войдя в следующую комнату, я увидел лежащий на полу пушистый сверток. Кот лежал, вытянув лапы, и не шевелился. Я бросился к нему и положил руку на грязную шерсть. Он был еще теплый и слабо дышал. Мысли были очень неясные и слабые. Я подхватил кота на руки, прижал к себе и помчался обратно по коридору. Но стоило мне дернуть на себя дверь, как я заметил, что она… не открывается.