«Думайте хорошее, делайте хорошее, говорите правду» Заратустра
Пока мы танцевали вокруг Кабуто, события не стояли на месте: Джирайя уже вовсю махался с Орочимару, но отвлечься и проследить мне не давало напряжение. Этот Якуши — противник опасный, вот что я знала точно. И недооценивать его — смерти подобно, особенно когда Цунаде, похоже, всё ещё в шоке. Кабуто демонстративно сжевал какую-то пилюлю, и Шизуне зашипела откуда-то из-за спины, что это кроветворная. Наверное, это должно было меня насторожить, заставить что-то вспомнить, но нет. За это мы поплатились. Не могу сказать, что Якуши разметал нас как младенцев, ведь это была совсем не правда. Но он смог разъединить нас и вывести из строя поодиночке: Наруто подрезал жилы на ногах, от чего он не мог не то что сделать что-то, но даже на ноги подняться, Саске — сломал пальцы, но Учиха смог его порядочно достать. Я кинулась было на подмогу, но десяток сюрикенов заставили меня ненадолго отступить и с бессильной яростью наблюдать, как Учиху укладывают на землю. Неподвижного, мирного такого, в синяках. Но дышащего. Кабуто тоже выглядел потрёпанным, на животе и груди сиял прекрасный шрам, одна штанина в крови, а правое плечо — сплошь в выбитых танкецу. Только вот он был силён, на уровне джонина. Слабее бравого Какаши, но какое-то время сражаться с Цунаде ему удалось. Что самое противное, судя по чакре, он и меня сможет уложить. И козырей, которые наверняка припрятаны у него, в моих рукавах не имеется. Впрочем, разве это когда-то мешало? Мои геройские мысли прервала бросившаяся наперерез Шизуне, быстро побеждённая в своей какой-то отчаянной атаке. Ну вот зачем в ближний-то бой полезла? Она ведь ирьёнин! Яд, иглы, да тот же Скальпель чакры, как у Кабуто! Зато у меня появился шанс, и я ударила. В спину, да, но удары Небес активировать не сумела — парень вывернулся, поймал за волосы, приставил кунай к горлу. Это было неприятно. Волосы у меня не доставали до плеч, но схватиться за них было вполне возможно. Не стоило их отращивать даже до такой длины! — Ну и что ты, храбрая принцесса Хьюга, теперь будешь делать? — мерзко хмыкнул Кабуто. Я скосила взгляд. Цунаде растерянно моргала, приподнимая голову. Взгляд у неё был всё такой же рассеянный, но эмоции сверкали какой-то новой, слабой ещё решимостью, разглядеть точнее мешал триумф Якуши. Липкий такой, неприятный триумф. — Не проще ли сдаться? — Для кого как, — процедила я, не решаясь что-либо делать. Кунай холодил кожу шеи, неприятно и совсем слегка царапая её, даже не до крови. — Я же не так глупа, как великий ирьёнин, проваливший экзамен целых семь раз. — Ну, как знаешь, — даже немного весело заметил Кабуто. Я будто в замедленной съёмке видела, как эмоции его сменились на злость, видела, как он занёс руку — слава бьякугану, — чувствовала, как пальцы на моих волосах разжались. И рвануться успела только частично, хотя и так видела, что оружие Кабуто прокрутил в руке, целя мне в затылок рукояткой. И как сам не поранился? Судя по изменившейся ситуации, я ненадолго потеряла сознание, а когда открыла глаза и приподнялась, то Якуши уже избивал Цунаде, глумясь. Зло вспыхнуло пламенем Аматерасу, расползаясь по венам. Я понимала бой, я понимала даже нечестный бой, но я не понимала вот этого. Получать удовольствие — а Кабуто его получал — от чужой беспомощности? Упаси ками… Голова кружилась, а к горлу подкатывала тошнота, но я попыталась как можно незаметнее встать и активировать отключившиеся при потере сознания глаза. И Саске, и Наруто были живы, и повреждений у них не прибавилось, только Наруто, кажется, чуть подлечился. В любом случае этого было слишком мало, а подвергать его опасности я бы никогда не стала. Да и не до того было — примерные события канона я вспомнила. Осталось лишь вызвать в Цунаде нужную эмоцию, и уж там, я надеялась, она с Кабуто справится. Если же нет… ну, я пыталась. Я не рискнула перемещаться Шуншином, но даже короткий забег доставил массу неприятных эмоций. Зато очередной удар Якуши я отвела, плавно начиная кружиться вокруг шпиона. Ведь джукен — это почти танец, тут по-другому и не скажешь. — Как глупо… Ты могла отлежаться в сторонке, а защищаешь какую-то ни на что не годную старуху. За неё пострадали твои, — он чуть ухмыльнулся, поперхнулся, когда я выбила танкецу на локте, — друзья. И после этого ты так самоотверженно рискуешь своей жизнью. — Зато меня запомнят героем, — нервно усмехнулась я, уходя от Скальпеля чакры. Заметив кое-что бьякуганом, я лишь прикусила губу. Теперь — только суметь дождаться и не дать Кабуто увидеть. Немного не о том я размышляла, когда бросалась в действительно глупую атаку, но что мне ещё оставалось делать? Смотреть, как Сенджу избивают? Да ни в жизнь! — И будут потом говорить: «Она была такой хорошей, такой молодой, такой славной, все её так любили…». О мёртвых ведь или хорошо, или… — И всё это будет ложью, — мурлыкнул Кабуто, почти нежно распарывая мне бок. Я вскрикнула и отшатнулась, но устояла на ногах. В нескольких шагах, за спиной и чуть сбоку, в десятке метров, прямо за спиной Якуши — хромающий, до чёртиков злой Наруто в окружении красной чакры. Чтобы шпион ничего не заподозрил, я сжала зубы и опять бросилась на него. — Не стоит, Хината, — вдруг подала голос Цунаде. Я удержалась от того, чтобы не выругаться: не болтай, помоги мне! Но будущая Хокаге всё так же безвольно сидела на земле, пустым взглядом глядя мне в спину, и я невольно расправила плечи. — Не стоит! В голосе внезапно прорезалась сталь, но я упрямо шагнула к Кабуто, поймала ладонью его кунай и чуть не расхохоталась, поняв, на что это похоже. Кажется, именно так останавливал Якуши Наруто. И, кажется, я даже помню, за что Цунаде прониклась к нему такой любовью и уважением. Но это было не важно — важно было то, что Наруто ударил Кабуто расенганом сбоку (два искажённых яростью лица, да и то клон вскоре исчез), а этот шпион таки успел ударить меня своим Скальпелем чакры. Это не было похоже ни на что. Просто сначала в груди, казалось, всё застыло, а потом волнами начала накатывать слабость. И так же, волнами, с лица Наруто сходила какая-то хмурая улыбка, уступая место обеспокоенности, а потом и страху, когда я закашлялась кровью. Сердце билось натужно, но быстро, и я осела на землю, вскоре падая на не слишком мягкую травку. Сознание туманилось, и я уже не различала не только звуков и картинки перед глазами, но и эмоций. Только в последний момент почувствовала тепло на груди — о, медицинские техники я узнаю из тысячи! — и увидела покачивающееся ожерелье перед глазами. Значит, Цунаде. Тем лучше. Я еле-еле оторвала руку и, повинуясь безотчётному порыву, ухватилась за кристалл. Сенджу под весом моей руки наклонилась ближе, а я старательно боролась с затухающим сознанием. Обмороки… интересно, сколько раз за жизнь я ещё буду вести себя, словно кисейная барышня? Это ведь уже регулярное событие, обморок то есть, а не просто досадная случайность. — Отдайте… его… Наруто, — слабо ворочая языком, выговорила я и закрыла глаза, почему-то ухмыляясь. Жутко хотелось увидеть её лицо в тот самый момент, когда она разобрала слова. Но, наверное, не судьба, нет у меня Лиса в животе, который мог бы подлечить. Рядом раздался громкий голос Хитоми. А вообще… какая там мантра была? Главное — перетерпеть, главное — выжить…***
Открыть глаза было тяжело, веки будто свинцом налились, да и вообще всё тело было тяжёлым, вязким, непослушным. Я поморгала и попыталась приподняться, но потерпела в этом крах, а потому просто повернула голову. Лежала я на кровати в том самом номере, а рядом сидел, уставившись в пол, Наруто, и меня затопило облегчение. Значит, с ним всё нормально. Значит, всё не зря. Почувствовав глухое беспокойство Узумаки, я слабо усмехнулась; парень тут же вскинулся, с секунду смотрел на меня просто так, не веря, а потом затянул в объятия. Ничего не болело и даже не ныло, только слабость не хотела отпускать, так что я с удовольствием уткнулась носом ему в плечо и приобняла одной рукой — на большее пока что не хватало. — Я так беспокоился, — негромко сказал Наруто, а я подивилась серьёзности голоса и огромному количеству сквозившего в нём облегчения. Ещё это было приятно. Очень. — Даже на Цунаде накричал. И на Лиса, хотя чакры, чтобы она подлечила тебя, он так и не дал. Я не стала говорить ему, как благодарна за такое Лису. Чакра биджу для меня — яд, очень и очень токсичный. Даже не представляю, что бы случилось, влей Наруто в меня эту силу. Может, передать Кураме через Узумаки что-нибудь приятное, не сдался ведь под напором?.. Хотя, нет. Обойдётся. Но то, что он уже начал меняться в лучшую сторону — чудо. — Мне было очень, очень страшно. Ты же могла отойти, ты же видела меня, почему ты этого не сделала? Баа-чан сказала, что тебя спасло только чудо. Я не хочу, чтобы дорогие мне люди страдали, — бормотал Наруто, крепче сжимая руки. Я незаметно выдохнула ему в шею. Странно было такое говорить даже самой себе, но, судя по всему, сегодня мой день. Столько приятностей за несколько жалких минут. А всего-то и стоило, что оказаться на волосок от смерти. Нет, понятно, конечно, что рядом был лучший медик мира и тому подобное, но всё же было страшно. Немного. Я заметила на шее у Наруто шнурок от кулона Первого и чуть улыбнулась. Значит, Цунаде всё-таки признала его, значит, она станет Хокаге. С другой стороны — кто ей даст этого не делать? Слишком важная фигура на шахматной доске. И даже странно, что химе Сенджу не доставали ранее. — Зато теперь всё точно хорошо, — медленно заметила я. — Цунаде станет Хокаге, ты в порядке, да и Саске, наверное, залечили руки. Всё будет хорошо. Какое-то время, — беспощадно добавила я, но Узумаки меня, кажется, даже не слушал, потому что молчание у него получалось каким-то странным, слишком не по-нарутовски напряжённым. — С тобой не всё в порядке, — хмуро буркнул он. — И я чувствую себя виноватым. Мне стоило защищать тебя. Просто… не надо больше так. Пожалуйста. Ты… не хочется так глупо терять тебя, — выдохнул он мне в макушку всё тем же непривычно-серьёзным тоном, и я потерялась, чувствуя себя какой-то мелкой и глупой. Да, наверное, он был прав. Не думать о себе в такой ситуации — не очень-то хорошо. Когда он поцеловал меня в макушку, до чёртиков нежно, я только и смогла, что застыть поражённым сусликом и сильнее в него вцепиться. Голосу своему в тот момент я доверять просто не могла, слишком уж сухо вдруг стало в горле, а потому сделала единственную забредшую в голову вещь: сама прижалась губами к его шее. И почти тут же смущённо отпрянула, чувствуя, как неумолимо заливается краской лицо. Успокаивал только один факт — поражённый Наруто выглядел не лучше, а может, даже хуже. Я сделала глубокий вдох. Сердце в груди колотилось как бешеное, а от былой сонливости не осталось ни следа, даже слабость, кажется, чуть отступила. Наверное, это из-за волнения и даже испуга. А что, если всё не так, как я подумала? Хотя, чего тут другого-то думать… Действовать надо, Хината, действовать! И быстрее, а то мало ли, что после такого может случиться. А в эмоциях Наруто был полный кавардак. Если раньше я могла увидеть нежность, облегчение и недовольство, то теперь там, казалось, перемешалось абсолютно всё — и не разобрать, что именно. А раньше всегда ведь получалось, хотя бы примерно. — Т-ты мне нравишься, Наруто. Очень нравишься, и давно, с того момента, как ты меня спас тогда, — запнувшись, произнесла я и помимо воли опустила взгляд, комкая тонкое одеяло. Вот честно: именно так, как сейчас, я не волновалась никогда. Не могла потому что предсказать, что сделают мои слова. Раньше всё было предельно ясно: я смотрю на эмоции и примерно понимаю, что изменит каждое моё действие. Не то чтобы я пользовалась этим часто — а то жить станет совсем уж неинтересно, — но бывало. — Ты мне тоже очень нравишься, — отвёл взгляд Наруто, отчаянно смущаясь, и я еле удержалась от того, чтобы не растечься по кровати розовой клейкой массой от охвативших душу облегчения и радости. Чёрт возьми, как же я долго ждала этих слов! И как приятно их сейчас слышать. — Я… наверное, даже не знаю, что ещё сказать, — он покраснел. Сказать честно, я не так давно выделила несколько «ступеней» моей особой способности. Я могла считывать эмоции человека, которые он испытывал именно в данный момент. Чаще от этого был вред, чем польза: чувства в обычных ситуациях мимолётны, но отвлекают меня жутко, не выключишь ведь. Я могла обменяться эмоциями, как делала это с Саске и потом, с согласия Неджи, попробовала и на брате. Это жутко выматывало, но помогало успокоить или успокоиться, что-то навязать — в общем, чувства человека были ненадолго в моём распоряжении… но вот и мои — у него, так что не всё было так просто. Была ещё и третья ступень, о которой я знала всегда, но часто путала с первой, и только недавно — слава тем самым экспериментам с Неджи! — до меня дошло, что это что-то другое. Когда я того хотела, я не просто считывала мимолётные эмоции — я залезала глубже. Видела отношение к себе, к тому, о чём мы говорим, могла разобраться во всём получше. И это была самая полезная особенность — именно с помощью неё я могла стопроцентно определить ложь, примерно догадаться, о чём человек думает и тому подобное. Прекрасный козырь. Только вот я очень сомневалась, что смогу этот трюк провернуть в боевой обстановке. Считывать — пожалуйста; «меняться», предварительно сосредоточившись — без проблем. Но не забираться непозволительно близко к душе. Я всмотрелась в эмоции Наруто так глубоко, как никогда, наверное, не смотрела, и, на секунду застыв, несколько скованно улыбнулась. Наруто тут же вскочил со своего места, укрыл меня одеялом, поцеловал куда-то в лоб, отчаянно смущаясь, и буквально в приказном тоне сказал отдыхать. Потому что: «Шизуне-чан так сказала, значит, так надо». Я тихонько улыбалась в одеяло и кивала, а когда Узумаки ушёл, криво усмехнулась. Наруто ещё не знает, что я чувствую эмоции — знают об этом только Неджи и Хиаши, и я даже не знаю, радоваться по этому поводу или огорчаться. То есть я не хочу говорить о Наруто плохо и вряд ли когда-нибудь захочу, но что-то обидное так и просится на язык из-за одного простого факта: как бы я ему ни нравилась, любви в нём не было. Не такая, по крайней мере. Я ему нравилась — это правда. Конечно, я ведь была красивой девочкой, а вырасти так вообще обещала в отличнейшую красавицу; ещё я была просто прекрасным другом и понимала его практически всегда. Хорошо, что он не отверг моё признание — а вдруг бы дружеские чувства пересилили? — но обидно, что он мне соврал. Не «очень» я ему нравлюсь. С другой стороны… не мой ли это шанс? Я досадливо покусала губы и закрыла глаза, решив последовать совету Шизуне и отдохнуть. В конце концов, теперь я могу дать себе волю, и если Наруто не влюбился в меня на данный момент, то что-то всё же помешало ему отказать мне. А Узумаки такой человек, что просто так врать не будет даже в мелочах, а уж в такой вещи, как чувства… Нет. Плюс, он рыцарь — и это его главная черта. Рыцарь в сверкающих латах и на рыжем лисе… Я глупо хмыкнула, потёрла переносицу и постаралась успокоиться. Значит, не только красивое личико всему виной. И как бы мне ни хотелось быть сволочью в рассуждениях, у меня есть неплохой шанс занять освободившееся место Сакуры. Ведь давно Наруто не думал о Харуно в том ключе, что я могла сполна прочувствовать в Академии. Зажмурившись, я попыталась перестать строить какие-то теории и коварные планы, а также успокоить бешено колотящееся в груди сердце. Мне, конечно же, всё ещё обидно за… не за ложь, но за недоговорку, от того и реакция на слова была не такой уж сильной — ну и слабость, что помешала сделать что-то более существенное, чем застыть на месте, глупо улыбаясь. Отрицательные чувства скручивались в тугой комок в груди, но вряд ли это выльется во что-то большее, ведь Наруто дал мне шанс. И только за это я готова простить ему всё. «Хм… Интересно, что же такое самоуважение? Как оно ощущается? Нет, правда, как ощущают себя сильные-независимые?» — кисло подумала я, чувствуя, что наконец-то проваливаюсь в сон. Лимит девчачьих страданий перед сном был исчерпан, видимо. На следующий день (или просто после того, как я поспала?) ко мне пришёл не только Наруто, но и Саске, и Шизуне с Цунаде. Две женщины проверили состояние и задали парочку ласковых вопросов да ушли, я только и успела заметить, что та же Цунаде будто освободилась. Не было в ней больше той безумно отчаявшейся и усталой женщины. Мне оставалось только порадоваться тому, что Сенджу больше не мучается прошлым. Саске задержался подольше, какое-то время просто молча сидел, хмуро буравя меня взглядом, пока я устало не вздохнула. Он опять закрывался. Не слишком умело, правда — ненависть или Джуин делали это куда как лучше, но достаточно, чтобы я заметила. И чтобы обеспокоилась — тоже. Он ведь много чего себе может напридумывать. — Всё нормально, Саске? Ты только не ври, — попросила я, садясь на кровати. Слабость отступила, только сердце иногда начинало стучать быстро-быстро, но почти сразу приходило в норму. Цунаде сказала, что так ещё будет какое-то время, а потом сойдёт на «нет». Главное — сильно не волноваться, а то может подскочить давление, а в остальном я уже была здорова. — Со мной всё в порядке. А вот с тобой — нет, и не говори, что скоро всё будет нормально. Ты могла умереть, — неожиданно зло прозвучали его слова. — Мы должны были тебя защищать — я и Наруто. А ты всё равно оказалась в куда более худшем положении, Хината. Неужели ты не могла этого избежать? Ты же… — он осёкся, а я вздохнула, понимая, что Учиха говорит о предвидении. — Честно говоря, попасть под удар должен был Наруто. Но мне не хотелось, чтобы он подвергал себя такой опасности, — я покачала головой. Это было немного глупо, ведь у джинчурики и Узумаки заведомо больше шансов выжить, чем у меня, но я не могла по-другому. Это ведь Наруто. И ради него я могла сделать очень многое, хотя, конечно, и не всё. Наверное, именно это «не всё» и отличало меня от Хинаты. Ну и немного другое мышление, конечно. Я вспомнила свои мысли после того разговора с Наруто и чуть поморщилась, размышляя, не накачала ли Цунаде меня чем-то. А то уж больно подозрительно я страдала от одной мелкой детали. Нравлюсь ведь! И пусть не так, как мне, но какая разница? Всё можно попытаться исправить, когда дают шанс. — Только не говори мне сейчас, что мне нужно было не геройствовать и заставить Наруто подвергнуть себя опасности. Вот ты бы вступился за Ино в такой же ситуации? И не ври мне, что нет, — проницательно прищурилась я. Учиха посмотрел недовольно, но в эмоциях явно просматривалось смущение и согласие. По крайней мере, больше он по этому поводу не возникал и, кажется, успокоил свою совесть. Узумаки успокаивать свою совесть не желал. И, наверное, не видь я чувств, я бы могла подумать, что он носится со мной только из-за вины и беспокойства, — а Саске, судя по всему, думал именно так, — но я видела. И то, что он ощущал, как-то раз неловко клюнув меня в щёку — тоже, потому что ощущения эти у нас были почти одинаковые. В тот же день ко мне пришла Хитоми. С извинениями, почему-то полностью уверенная, что я активирую печать на её лбу, чтобы наказать. И откуда такие стереотипы? Никогда ведь такого ещё не делала. Я только повздыхала и выслушала полный боли и вины рассказ о том, что с утра Хитоми пошла на ярмарку, полностью уверенная, что я буду в безопасности под крылышком у саннинов, и заподозрила что-то неладное слишком поздно. Наказывать, конечно же, не стала. Зверь я, что ли? На третий день после битвы я поднялась на ноги, а ещё через четыре дня, когда Цунаде уладила все свои дела, мы направились в Коноху. Я несколько смущалась сначала непонимающих, а потом и откровенно весёлых взглядов Саске, который уже явно понял, почему Наруто постоянно крутится вокруг меня и слишком явно даже для Узумаки нарушает личное пространство, а потом перестала. В конце концов, у меня всё хорошо, а вот у него с Ино — застой по его же вине. Взрослых, наверное, смущаться надо было сильнее, но я лишь бросала равнодушные взгляды на удивлённого и ехидного Джирайю, понимающую Шизуне и насмешливую Цунаде. От Хитоми веяло неодобрением, но она старалась не показывать своих эмоций, что отлично получалось. Всем наверняка казалось, что ей всё равно… но не мне. Только вот мне было как раз-таки всё равно. У меня есть разрешение старейшин клана, у меня есть моя любовь. Что ещё-то нужно? Вошли в Коноху мы победителями. Ну, по крайней мере, эмоции у Наруто были именно такие, и не заразиться ими было невозможно. Меня тут же утащили в клановый квартал, я только и успела, что попрощаться с друзьями и с сочувствием пожелать удачи Цунаде. Сенджу посмотрела на меня очень-очень грустно, явно понимая, что бумаг накопилось много, а разгребать их теперь её обязанность. И держать деревню — тоже. Дома меня ждал обеспокоенный до чёртиков Неджи и нервно жующая нугу Ханаби. Вид сестрёнки меня настолько умилил, что я еле удержалась от протяжного «Каваиии!» и просто радостно поздоровалась. Оба родственника не кинулись меня обнимать, но взгляды явно говорили, что они как бы не против. И что мне определённо, под страхом смерти, нужно подойти поближе. — Ну, и что вы хотите услышать? — тоном опытного психолога спросила я, поправляя воображаемые очки. Ханаби скривила губы, а Неджи только закатил глаза. И выдавил ёмкое: «Всё». Я хмыкнула и покорно начала рассказывать. Ну, всё так всё… тем более что за тонкой стеной стоял напряжённый, словно струна, Хиаши, заодно и ему рассказала. Дойдя до момента с Наруто, я замялась и пропустила это, поймав на себе внимательный взгляд Неджи. Тот смотрел слишком понимающе, настолько, что мне хотелось позорно спрятаться. Эй, почему гениальные люди гениальны во всём, а такие, как я, — во всём с успехом тормозят? — Да, таких приключений и врагу не пожелаешь… — покачала головой Ханаби, когда я закончила. Неджи кивнул, соглашаясь. — Хотя теперь у тебя в должниках Хокаге, это классно, — она вдруг ухмыльнулась, а я только улыбнулась в ответ. Скорее, это я в должниках у Хокаге, да только какая разница? Ведь заставил её подняться всё равно именно Наруто — я была лишь спусковым крючком, без которого вполне можно было обойтись. Пообещав себе, что обязательно расскажу Неджи и остальным друзьям, как всё было (только без подробностей!), я помахала родственникам ручкой и направилась к отцу. Наверняка и у него для меня есть какой-нибудь разговор.