Мы - вечность

      Это был ее день рождения. Двадцатый. Оперативник Ночного дозора Надежда Антоновна Городецкая, светлая Иная, абсолютная волшебница, планировала честно отдежурить, после чего устроить небольшой праздник для коллег, где получить положенную порцию поздравлений, восхищения и прочего, и прочего, и прочего. А в выходные отметить еще раз в кругу семьи. Не получилось.       «Ну, почему мне так не везет? – тоскливо размышляла девушка, глядя на полыхающее древнее заклятие вызова. - А ведь Борис Игнатьевич и Ольга столько раз предупреждали, что нельзя поддаваться на провокации!»       «Надежда, ты – абсолютная волшебница. Ты – главное сокровище нашего дозора… - она будто наяву слышала голос бессменного главы московского отделения Ночного дозора. Он был мягким и спокойным, но произнесенные им слова каменными глыбами падали в душу. - Если потребуется, мы все ляжем в землю, чтобы защитить тебя. И это делает тебя главной мишенью для Тьмы. Тьма помнит о тебе. Всегда. Каждую секунду. Она ищет способ уничтожить тебя. Темные будут провоцировать тебя, но ты должна держать себя в руках. Будь выше этого. Игнорируй их. Самая безобидная ситуация, самый ничтожный конфликт могут таить в себе ловушку. Помни об этом, девочка. Свет и Тьма сейчас в равновесии, но это хрупкое равновесие. Наша задача сохранить его, как можно дольше. Пока ты не наберешься опыта и знаний. Пока не войдешь в полную силу и не научишься управлять ею».       В эту минуту девушке совершено искренне хотелось провалиться сквозь землю. От стыда. И от безысходности. А все началось с пустяка. Во время патрулирования она засекла несанкционированное темное вмешательство шестого уровня. Мелочь. Такие регистрировались на каждом дежурстве пачками. Она появилась вовремя, четко и красиво пресекла действия темного, парализовав его простеньким заклинанием, и уже собиралась вызвать помощь, как…       Она так и не поняла, что он сказал, но в следующий миг ее захлестнула волна бешенства. Чистейшего. Абсолютного. Неуправляемого. Оно смело ее разум, отдав тело во власть инстинктов. И вот перед ней красовался результат работы этих самых инстинктов. И все было бы ничего, если вызов был брошен нарушителю - с ним светлая разобралась бы за минуту, не приложив особых усилий. Разумеется, за этим последовали бы претензии со стороны Дневного дозора, но лишь формальные. В конце концов, темный нарушил Договор и заслуживал наказания. А спровоцировав дозорного при исполнении – заслуживал вдвойне. Нет, Дневной дозор не стал бы раздувать из этого конфликт. Темный получил бы свое, ей пришлось бы выслушать нотации от Гесера, затем от Ольги, затем от отца, затем от мамы, стерпеть пару-тройку насмешек со стороны других оперативников и дело с концом.       Но утратив контроль над собой, она бросила вызов Тьме, и Тьма получила право выбора. А ей оставалось лишь принять бой и надеяться выиграть его. Надя облизнула пересохшие губы. Во рту было горько, словно от желчи. Глаза жгло, тело бросало то в жар, то в холод. Она чувствовала себя больной. Она чувствовала себя предательницей. Двадцать лет. Двадцать лет интриг, жертв, компромиссов, а она пустила все насмарку!       Девушка обреченно закрыла глаза. В спину ударил ветер открывшегося портала. И такой же ветер ударил в лицо. Она не открыла глаза, чтобы посмотреть на прибывших. Гесер, Ольга, Антон и Светлана Городецкие и… Завулон. Светлые стояли за ее спиной, темный прямо перед ней. Воцарилась тишина. Надя чувствовала, как снег оседает на лице. Холодный-холодный снег на пылающей коже.       - Я принимаю твой вызов, светлая!       Голос Высшего темного сочился самодовольством. Урчал, словно кот, объевшийся сметаны, или, скорее, лев, настигнувший вожделенную добычу.       «Ты знал! - Ольга была в такой ярости, что забыла поставить щит, и Надя отчетливо слышала ее мысли, ощущала бушующую силу и ярость. - Как ты допустил это?!!»       «Уймись! – Гесер был сух и лаконичен. И совершенно спокоен. – Сейчас не время!»       «Не время?!!» - а вот это уже Светлана. Надю обдало адским жаром материнского гнева и тревоги.       «Слишком поздно. Вызов брошен и принят. Мы ничего не можем сделать. Только верить, что Надя победит», - Гесер пытался утихомирить страсти.       «Победит Завулона?» - в отце Надя не почувствовала гнева. Только страх за нее.       «Борис, сделай что-нибудь! Бой не должен состоятся! Не сейчас! Надя не готова!» - судя по всему, Ольге удалось взять себя в руки. По крайней мере, накал эмоций исчез, а мысли стали более четкими и рациональными.       «Я была против того, чтобы Надя стала дозорной! – кипела Света. – Вы уговорили ее и меня! Вы дали слово, что будете защищать ее! Так вот какова ваша защита?!!»       «Замолчите! – это была ее собственная мысль. Вокруг, как по мановению волшебной палочки воцарилась тишина. – Пожалуйста… Простите меня. Мама, папа, это моя вина. Только моя. Борис Игнатьевич не раз предупреждал меня, но я… Я не сдержалась. И я приму бой. Даже если моим противником будет Завулон. Поймите, иного выхода нет. Спасибо, что столько лет вы охраняли меня. Простите, что не оправдала ваших надежд».       «Подожди, Надюша, - голос Гесера звучал ласково и успокаивающе, словно ничего особенного не происходило. - Дай мне пару минут поговорить с ним. Нам терять нечего, а чем черт не шутит?»       Глава Ночного дозора направился к давнему врагу.       - Здравствуй, Завулон.       Темный чуть прищурился. Взгляд серых глаз вонзился в стоящего напротив в жадной попытке добраться до его мыслей. Увы, щиты Ночного дозора были не хуже его собственных.       - И ты здравствуй, Пресветлый, - с усмешкой поприветствовал он.       Гесер поморщился.       - Не юродствуй.       - Зачем отказывать себе в чем-то? – пожал плечами темный. - Это доля светлых – жертвовать всем и вся во имя непонятной цели.       - Откажись от боя.       - Нет.       - Она сильнее тебя.       - Ей двадцать.       - Мы можем договориться?       - Нет.       Они говорили спокойно, не повышая голоса. Ни просьб. Ни угроз. Светская беседа двух Великих о пустяке – жизни абсолютной волшебницы.       - Почему?       - Я слишком долго ждал. Целых двадцать лет я подстерегал этот шанс и не упущу его. Что бы ты ни предложил - я не откажусь от боя.       - А если откажется Надя?       Усмешка исчезла, серые глаза сверкнули сталью. Ледяной. Опасной.       - Ты знаешь, что влечет отказ от вызова, брошенного изначальной сущности. Тьма заберет ее.       Еще минуту Гесер смотрел на Завулона. Просто смотрел, по его лицу невозможно было что-либо прочесть.       - Ты в своем праве, - наконец, признал он.       - Да, в своем, - высокомерно бросил темный.       - Где и когда?       - Здесь и сейчас.       Гесер молча кивнул и пошел назад. Поймав напряженно-вопрошающий взгляд Ольги, он лишь покачал головой.       «Прости, Наденька, не получилось. Теперь вся надежда на тебя. Помни, ты сильнее его, а мы здесь, рядом. Прости старика, что не смог уберечь тебя».       Прощание. Ее учитель прощался с ней. Значит, предстоящий бой может стать последним. Почти наверняка. Да, она сильнее, но Завулон прав – ей только двадцать лет. Чистая сила против опыта тысячелетий, против древних знаний. Каковы ее шансы? Надя сосредоточилась, прислушиваясь к себе, к силе, к свету. И внезапно на нее снизошли покой и уверенность. Она все сделала правильно.       «Полно каяться, Борис Игнатьевич. Все так, как должно быть. Спасибо, что дали мне эти двадцать лет. И если я не вернусь, то хочу чтобы вы помнили: я ни о чем не жалею!»       Она так и не открыла глаза. Зачем? Она знала, что боя не избежать. Это знание жило в ее сердце с того мгновения, как оно исторгло вызов. А потому Надежда Городецкая, светлая Иная, абсолютная волшебница улыбнулась и... выставила щит, принимая первый удар.       Это был хороший бой.       Лучший.       Никогда еще у него не было столь сильного врага. Молодость. Неопытность. И абсолютная сила. И столь же абсолютная несокрушимая вера. Она не хитрила, не увиливала. Она била наотмашь, прямо в лицо. И его щиты разлетались вдребезги. Но он не оставался в долгу. Пару раз Плеть Шааба хорошо прошлась по светлой, отметив ее кровавыми следами.       Сколько времени заняло их противостояние? Мгновение? Век? Впрочем, что значит время в битве изначальных? Его там просто нет, оно не существует. Существует лишь сила.       Сила Тьмы.       Сила Света.       Он.       И она.       Но у любой силы есть предел. И они дошли до него. Вместе. И когда Свет потускнел, он нанес последний удар, вложив в него всю свою Тьму.       Она не вскрикнула - с побелевших губ не сорвалось ни звука. И только глаза изумленно расширились, словно не веря. А затем сумрак расступился, принимая ее в свои объятия. Мир вокруг стремительно выцветал. И нужно было сделать лишь один шаг назад, но… Силы кончились.       Темный медленно опустился на колени, уходя вслед за своей кровавой добычей.       Все вокруг было серым. Вернее, бесцветным. Он лежал на земле, раскинув руки, и смотрел в небо. Или что там распростерлось в вышине? Ему не было плохо. И не было хорошо. Но он несомненно был жив. Приподнявшись, он увидел ее. Она сидела в нескольких шагах, обняв колени и глядя куда-то вдаль.       - Светлая, - почему-то не получилось произнести ее имя, хотя и хотел.       Она посмотрела на него. Равнодушно. Пусто. Не улыбнулась. Не испугалась.       - Очнулся.       Не спросила. Сказала.       - Где мы?       - Не знаю.       Он поднялся на ноги и осмотрелся. Вокруг доколь доставал взгляд, стелилась степь. Ровная и бесконечная. Ветер неслышно колыхал серую траву. Вдали у горизонта темнела ломаная линия гор.       - Не обращай внимания на пейзаж. Это я его создала.       - Ты?       - Все лучше пустоты.       «Иллюзия».       Он сосредоточился, пытаясь изменить ее. Увы, поединок выпил все его силы. И это обстоятельство не могло не беспокоить, тем более что у его противницы, судя по всему, силы восстанавливались. Оставалось лишь надеяться, что их тоже немного.       - Не могла создать что-нибудь получше, - раздраженно пробормотал он, открывая глаза.       - Например? – в ее взгляде мелькнуло удивление.       - Мой кабинет, - едко усмехнулся глава Дневного дозора Москвы.       - Я никогда в нем не была. Я могу воссоздать лишь то, что видела.       - А мысли прочитать можешь?       - Твои?       - Мои.       - Хорошо.       Щиты осыпались трухой. Она поймала образ и тут же прервала связь. Это темным позволительно вторгаться в чужое и творить, что вздумается. Для них иное существо – пешка, разменная монетка в большой игре во имя Себя. А она - светлая. Светлым не дано. Светлым нельзя. Даже если это враг. Ибо ступивший за черту запрета перейдет ее снова. И снова. И снова. Пока грань не сотрется. А там, за тонкой линией ждет Тьма. Манит лживой свободой без запретов.       Закрыв глаза, Надежда сосредоточилась. Пейзаж дрогнул, поплыл...       Завулон подошел к высокому кожаному креслу и плюхнулся в него, с видимым наслаждением вытянув ноги.       - Иллюзия, - с усмешкой пробормотал он, глядя на девушку своими холодными стальными глазами. - Но очень хорошая. Сильна ты, светлая. Слишком сильна, чтобы я мог позволить тебе жить.       - Неужели? – в голосе Нади прозвучало высокомерие. – Только вот убить не получилось.       Он проигнорировал ее выпад, словно не услышал.       - Узнать бы, что это за место, - вздохнул он, глядя перед собой.       - Сумрак, - прошептала девушка.       Завулон чуть прищурился       - Откуда знаешь?       - Чувствую. Мы в сумраке. Но не в слое. Где-то еще.       Он откинулся на спинку и закрыл глаза.       - Вот, значит, как. Мы думаем, что знаем о сумраке все, но так ли это? Порой в нем пропадают Иные – это известно всем. Их нет среди развоплощенных. Развоплощенного можно вызвать, того, кого забрал сумрак – нет. Куда они уходят? Не сюда ли?       - Кому-нибудь удалось вернуться?       - О, да. Удалось.       - Это случилось лишь однажды. Больше тысячи лет назад. Материалы строго засекречены и хранятся Инквизицией.       В кабинете Гесера было сумрачно и душно. Лицо хозяина обиталища было мрачно, как никогда. Брови сурово сошлись над переносицей, отчего и без того массивное лицо стало казаться высеченным из гранитной глыбы.       - Ерунда! – раздраженно отмахнулась Ольга. - Главное, что вернуться можно - остальное не имеет значения. Что нужно сделать?       - Ничего, - коротко отрезал глава Ночного дозора, закрывая глаза. – Мы ничего не можем сделать. Только они. И вернуться они смогут только вдвоем.       - Вдвоем? – Антон нахмурился. – А если Завулон мертв?       - Тогда Надя не вернется.       - Не может быть, - прошептала совершенно раздавленная Светлана. – Этого просто не может быть! Должен быть еще выход! Обязательно должен! Если его не знаем мы, то быть может, знают темные или Инквизиция.       - Информацией такого уровня среди темных мог располагать лишь Завулон, что касается Инквизиции… Обратиться к ним - подлить в огонь такого масла, что спалит всех. И Надю – в первую очередь. Не забывайте, она – нарушитель равновесия. Если Инквизиция пронюхает о том, что случилось сегодня, московские дозоры вычистят так, что нам небо с овчинку покажется! К тому же, если они вернутся, то Завулон отвертится – он еще тот скользкий гад, а вот Надя… Надя попадет прямиком в лапы инквизиторов. И что с ней будет, не берусь предсказать даже я. Но, полагаю, ничего хорошего.       - Но… Надо же что-то делать!       - Мне надо подумать. Оставьте меня.       - Ушли двое Высших: темная ведьма и светлый маг. Двое вернулись. Ни темная и ни светлый.       - Что это значит?       - Они смешали ауры, и сумрак отпустил их. Но счастье было недолгим. Они попали прямиком в нежные объятия Инквизиции. Мне довелось познакомиться с протоколами допросов. Весьма интересно и познавательно. Жаль, не предполагал, что потребуется, а то читал бы повнимательнее.       Девушка, казалось, не заметила его издевки.       - Что стало с ними? – тихо спросила она.       - Ее убили инквизиторы, - также тихо ответил он. Тихо и жестко. Без привычной усмешки. Как ударил. - Он развоплотился. Ушел вместе с ней. Это был эксперимент Инквизиции.       - Это жестоко.       Мужчина пожал плечами.       - Они всего лишь хотели проверить, насколько сильна связь. Как выяснилось – связь смертельна. Если один из двух, чьи ауры смешаны, погибает, то второй следует за ним.       Они помолчали. Надя пыталась справиться с эмоциями, одновременно осмысливая полученную информацию, а Завулон... Его мысли были известны лишь ему.       - А… А что значит – смешать ауры? – наконец, спросила девушка.       - Контакт, - последовал невозмутимый ответ. - Близкий физический контакт. Оч-чень близкий.       - Ох, - Надя задохнулась на мгновение, чувствуя, как запламенели щеки. И тут же мысленно отчитала себя:       «Взрослая женщина! Уже двадцать, а все краснею, как девчонка! Что за глупость?!!»       - А… А если попробовать силу? – предложила она, чтобы отвлечь внимание от собственного смущения.       Завулон пожал плечами.       - Пробуй. Я пуст.       Девушка отвела взгляд.       - Если честно – я уже пробовала.       - И?..       - Ничего. Сумрак просто поглотил всплеск.       - Ясно. Итак: Свет не работает, Тьма не работает. Остаются лишь Свет и Тьма, слитые вместе.       Повисла многозначительная пауза.       - Полагаю, у меня нет выбора, - пробормотала девушка, не поднимая глаз.       - Выбор есть всегда, - мягко возразил Завулон.       - Ну да, - Надя подавила вздох. - Смерть – это тоже выбор.       - Именно.       Она помолчала минуту, глядя вдаль и размышляя о чем-то своем, а затем посмотрела на него. Их взгляды встретились – морская волна, озаренная солнцем, и туманная мгла неба перед бурей.       - Я выбираю жизнь, - решительно заявила девушка.       Лицо мужчины не дрогнуло, и лишь чуть приподнявшиеся брови дали понять, что ее слова услышаны.       - Ты… уверена? – наконец спросил он.       Вместо ответа она принялась расстегивать блузку. Завулон поднялся из кресла и почти неуловимым движением скользнул к ней. Широкая мужская ладонь накрыла тонкие напряженно подрагивающие пальцы.       - Только не надо мученичества, светлая. Это не так уж страшно. Быть может даже, тебе понравится.       Его прикосновение было теплым и уверенным, а самое удивительное - оно принесло успокоение. Оно и его голос. Глубокий, чуть насмешливый. Слова шелковой лаской скользили по коже. Надя вдруг почувствовала себя легкой. Словно многотонная гора упала с плеч, а вместо нее распростерлись крылья. Казалось, еще мгновение – и она взлетит, белоснежной птицей взмоет в бесцветное небо сумрака…       - Сними щиты, - прошелестел колдовской шепот у самого ушка, обдав теплом дыхания. - Иначе никакого смешения аур не произойдет. Будет только контакт.       Щеки заполыхали ярче, но она сняла заклятия. И едва не вскрикнула, впервые по-настоящему ощутив его мощь. Тьма накрыла ее, словно цунами. Заглянула в душу с настороженностью и любопытством, словно пробуя на вкус, но не пытаясь поглотить, а пытаясь понять. И удивленно замерла. Мужские пальцы стальной хваткой впились в тонкие запястья.       - Нетронутая. Почему?       Не открывая глаз, Надя улыбнулась.       - Свет не давал, - шепнула она одними губами. – Берег.       - Для кого? – усмехнулся он, но в его усмешке ей почудилась горечь.       - Не знаю.       - Для меня? Для Тьмы?       - У сумрака свои дороги, - пожала плечами девушка. - Что мы знаем о нем? Мы ходим по его слоям, не постигая его сути. Я готова стать твоей, темный.       - Ой ли?       Она повернулась и взглянула ему в глаза.       - Ты знаешь иной путь?       - Нет. Но прежде, чем скажешь «да», послушай: они были здесь и вырвались только потому, что смешали ауры при помощи физического слияния. Но после этого разъединить ауры невозможно. Я стану частью тебя. Навсегда. Как и ты - частью меня.       Мгновение она смотрела на него, а затем улыбнулась.       - Разве у нас есть выбор?       - Нет, - тихо ответил он. - Выбора у нас нет.       Тьма и Свет, но не враги, а любовники. Половинки единого целого, неведомо когда и неведомо как расколовшегося надвое. В слепой бесконечности Вселенной они нашли друг друга, коснулись… И это прикосновение взорвало уютный привычный мир подобно вспышке сверхновой.       Они стояли друг перед другом. Нагие. Открытые. Истинные сущности. Хрустально чистый свет и первородная тьма. Ангел и демон. Ужас и радость. Сладкая ненависть и горечь сострадания.       Все его тысячи лет жизни обрушились на нее. Интриги, предательства, жертвы. Реки крови в аду без начала и конца, из которого нет выхода и где царят отчаяние и безнадежность. И она все приняла. Все простила. Завулон был потрясен. Он не мог постичь этого всепрощения, ибо Тьма не прощает. Тьма все помнит. И рано или поздно предъявит счет и возьмет свое. Но сейчас, в этот благословенный и проклятый миг он предстал таким, как есть, со всей своей Тьмой. И она не отшатнулась, не осудила. Свет ослеплял. Он тонул в ее сиянии и внезапно понял. Истина была проста и очевидна, и, быть может, потому давно и навсегда забыта. Первый закон, начало начал – принять можно, лишь познав. Свет принял его, ибо знал Тьму.       Надя горела заживо. Чужие грехи кислотой разъедали душу, черным могильным пеплом скрипели на зубах. Как же больно это было - видеть, как он меняется. Как предает и убивает. Как лжет. Как использует. Равнодушно. Обдуманно. Зло. И помнит. Все помнит. Все хранит в сердце. И сердце становится льдом и камнем, забывая о любви, о сострадании, о прощении. О свете, что живет в изначальной Тьме. Но теперь, в его объятиях ей было доступно все. Света мессии хватит на двоих. Может, ради него она и пришла в этот мир? Ради демона, не знавшего любви, забывшего о надежде и презиравшего свет? Ждал ли он ее? Вряд ли. Он признавал лишь интриги и власть, холодную силу разума. И Тьму это устраивало. Но сердце из льда и камня позвало, и сумрак ответил, дав ей возможность появиться на свет и прожить двадцать лет, чтобы двое вновь стали единым целым. Тьма взыскала плату за свои дары, а свет простил совершенное зло. Протянув руки, Надежда обняла дрожащими ладонями черное сердце, согревая его своим теплом.       Они были такими разными.       Они были противоположностями.       Они стали вечностью.       Надя открыла глаза. Пришлось сделать почти невероятное усилие, чтобы совершить это простое движение. Она смотрела поверх широкого мужского плеча в серое ничто. Иллюзия исчезла. Их снова окружала пустота, в которой началом и концом всего сущего был жар мужского тела, все еще слитого с ее собственным. Девушка отчетливо слышала тяжелый стук его сердца. Облизнув припухшие губы, она ощутила солено-металлический привкус и прислушалась к себе. Что-то изменилось. Вокруг. И в ней. Она была полна силы. Непросто полна, а переполнена ею, словно чаша, налитая до краев. Она вновь была абсолютной. Повинуясь какому-то смутному желанию, Надя повернула голову и коснулась губами его щеки.       Завулон вздрогнул. Они все еще были соединены. Он чувствовал жар и податливую нежность ее тела. Никогда ему не было так хорошо. Никогда. За все тысячи лет. Он вдруг представил, что уничтожил этот жаркий сгусток абсолютной любви и никогда не познал бы этого безумия. Ощущение было незнакомым и крайне неприятным. Ему стало… страшно? Ошеломленный, он невольно сжал объятия, отчего девушка тихо вскрикнула. Завулон заставил себя немного ослабить хватку, но так и не отпустил вожделенную добычу. Повернув голову, он встретился взглядом с глазами цвета морской волны. И этот взгляд стал их откровением, печатью на договоре, заключенном Светом и Тьмой в их сердцах. Теперь она знала о нем все, все его грехи и тайны. Но в ее глазах он не нашел отвращения или презрения, а лишь свет. Он чувствовал себя свободным, хотя истинный смысл этого слова познал лишь сейчас. Да, это была она - полная абсолютная свобода, к которой стремится каждый темный.       «Мы вернулись? Вот так просто?»       Не в силах поверить, Надя запрокинула голову, вглядываясь в мутно-серое родное московское небо, откуда сыпал мелкий снег. Снежинки оседали на коже и таяли...       «Да, мы вернулись… Мы вернулись!»       Мгновение назад они были объяты сумраком, а спустя удар сердца оказались на том самом месте, где закончилась их битва. Когда это было? Секунду назад? Минуту? Вечность? Они стояли друг против друга, но светлая не могла заставить себя взглянуть на того, кто так жаждал ее смерти, но по прихоти сумрака стал ее любовником. Но, даже не видя Завулона, она остро ощущала его близость. Словно электрические заряды танцевали по коже. Знакомый мужской запах щекотал обоняние, туманя разум. Она задержала дыхание, пытаясь избавиться от наваждения. Не помогло. Его молчаливое присутствие заставляло ее тело пылать. Надя невольно отступила на шаг. Затем еще один. Еще. Еще.       - Я… Я, пожалуй, пойду.       Он не ответил. Отвернувшись, девушка бросилась к стоящему поодаль такси.       - Поехали, - задыхаясь, бросила она удивленно воззрившемуся на нее шоферу. – Прошу вас… Пожалуйста… Быстрее…       Таксист пожал плечами – в этом огромном, вечно куда-то спешащем городе ему доводилось видеть и не такое, - и повернул ключ. Машина плавно двинулась вперед. Вжавшись в сидение, Надя закрыла глаза и сосредоточенно отсчитывала секунды. Предстояло многое осознать, обдумать, понять. Но самое главное – как жить дальше в рухнувшем в бездну безумия мире, где она навеки связана с самым заклятым врагом узами, которые не дано разрушить никому. Даже смерти.       Мигнув фарами, такси скрылось за поворотом. Завулон проводил его взглядом и зашагал в противоположную сторону. Можно было, конечно, вызвать машину, или также взять такси, или попросту открыть портал, но он предпочел прогуляться в надежде, что мороз остудит разгоряченную голову. Главному темному Москвы как никогда раньше нужны были покой и холодный рассудок. Предстояло многое обдумать, проанализировать, просчитать. Если, конечно, то, что связало его и светлую, можно было просчитать.       - Спасибо.       Выбравшись из машины, Надя направилась к дому, но у самого крыльца остановилась. Подняв голову, она отыскала взглядом знакомые окна. Они были темны.       «Должно быть, мама и папа у Гесера. Конечно же, они там. Наверное, мне следовало отправиться туда же. Нет, позже! Сейчас я не вынесу расспросов! Нужно все обдумать. И прежде всего – что именно из случившегося стоит рассказывать и кому. И стоит ли вообще! Хотя без ответов не обойтись, ситуация слишком серьезная. И не без моей вины. Черт, если бы я только сдержалась!!! Ладно… Поздно каяться! Что сделано, то сделано. Я заварила эту кашу – мне и расхлебывать. В конце концов, нельзя же вечно прятаться за спинами родителей, Бориса Игнатьевича и Ольги!»       Надя вошла в подъезд.       «Но о нем я говорить не буду! – размышляла девушка, поднимаясь по лестнице. - Хотя… Если Завулон знал, как можно выбраться, то возможно знает и Борис Игнатьевич. Он тоже мог видеть протоколы допросов той несчастной пары. Пожалуй, так даже лучше: если все всё знают, то подробности можно будет опустить, а то и вовсе избежать объяснений».       Возле квартиры Надя помедлила.       «Господи, пусть дома не будет никого! Хотя бы час, чтобы прийти в себя - это все, о чем я прошу!»       Нашарив в кармане ключи, она открыла дверь.