Игра в жизнь

Я пошел следом за Уильямом по длинному коридору, погруженный глубоко в себя. Из раздумий меня вывел несмелый голос моего сопровождающего. - А вы скучаете по родителям? Я хотел было огрызнуться, что это не его дело, но юноша, которому было от силы двадцать, смотрел с искреннем интересом. - А вы как думаете? Его глаза расширились от удивления. Я не успел даже задуматься над тем, что же его удивило, как следующая реплика Уильяма все объяснила. - Вы обращаетесь ко мне на «вы», мистер Мориарти? - Вас что-то не устраивает, Уильям? – я слегка приподнял бровь. - Нет, нет, что вы! Просто я привык, что меня все называют просто Уиллом, ведь я всего лишь рабочий, - он посмотрел на меня чуть ли не с благоговением. - Уильям, поймите, что я не отношусь к определению «все». Мой сопровождающий тихонько хмыкнул. - Я уже заметил. Мы пришли к комнате на двери, которой было выведено 425. Уильям отдал мне ключ. Индивидуальные ключи - одно из отличий приюта для детей богатеньких родителей, как этот, от обычных. - Это ваша комната, мистер Мориарти. Она двухместная, но соседа у вас пока что не будет, - как-то ностальгично произнес мой сопровождающий. - И что же такого особенного в этой комнате, Уильям, раз вы с такой любовью смотрите на дверь? – я легко мог читать чувства людей. - О, вы наблюдательны, - легкая улыбка тронула его губы. - Возможно, - я же оставался абсолютно невозмутимым. – Так вы ответите на мой вопрос? - Если вы этого желаете, мистер Мориарти, - юноша улыбнулся. – Здесь я провел все свое детство. - Так вы сирота. Я предполагал это. - Мои родители попали в автомобильную аварию, - Уильям резко погрустнел. – Мне было шесть. Я начал открывать дверь, когда тихий, даже какой-то затравленный вопрос Уилла заставил мою руку замереть. - А что случилось с вашими родителями, мистер Мориарти? Он явно не ожидал, что я отвечу, но, открыв двери, я тихо выдохнул: - Их самолет разбился. После чего дверь с громким звуком закрылась, отделив меня от внешнего мира. Вздохнув, я начал рассматривать комнату. Маленькая, но уютная. Письменный стол, шкаф для одежды, окно, выходящее во двор, часы и двухэтажная кровать. Все только самое необходимое. Кинув чемодан на пол, я слегка расслабился. Воспоминания пытались вырваться и заполнить всю душу, но им дать волю, значит дать волю чувствам. Я не любил показывать, то, что твориться у меня в душе. Я предпочитал держать все в себе, но сейчас я просто уже не мог сдерживаться. Я подошел к подоконнику и, слегка подпрыгнув, сел на него, прислонившись лицом к холодному стеклу. За окном стоял дождливый осенний день. Крупные капли били в стекло, образовывая дивный узор. Закрыв глаза, я дал волю своим истинным чувствам. Счастливые воспоминания теперь были отравлены болью потери, образ матери или отца стал вызывать комок в горле… Моей выдержки хватило только на встречу с миссис Прайз, теперь же слезы так и рвались на волю. Сначала я пытался сдерживаться, ведь я не хотел быть слабым пусть даже только в своих глазах. Но любое воспоминание вызывало боль, не было ни одной спасительной веточки, за которую можно было бы ухватиться. Вот один из многочисленных вечеров с мамой, высокой худой женщиной со светлыми волосами и темными, такими же, как и у меня, глазами. Но наши глаза были похожи только лишь цветом, больше ничем. В ее глазах всегда играла нежность и любовь, в моих же отражались лишь пренебрежение и невообразимая скука. Вот мама нежно улыбаеться и говорит: - Иди ужинать, Джей. Я стиснул зубы. - Мама, когда ты уже выучишь как меня зовут? В ее глазах тогда отразилось непонимание и капелька того, что я не смог разобрать. Теперь же я понимаю. Это была печаль. Печаль оттого, что сын растет весь в отца-бизнесмена, постоянно ходящего с таким лицом, как будто все, что происходит за пределами его кабинета, его не касается. - Я же говорила твоему отцу, что нужно назвать тебя по-другому! Джеймс звучит слишком холодно, слишком по-деловому, а сокращений у него нет. - Ну и чудесно! Зато все будут обращаться ко мне уважительно, хотят они этого или нет. В ответ на это мама лишь вздохнула. Как бы я хотел сейчас услышать ее голос, пусть и называющий меня очередным глупым именем… но я уже не был наивным ребенком и понимал, что это не возможно. В памяти выплыл другой день. Я в кабинете у отца, высокого статного мужчины с черными, как смоль волосами и голубыми глазами. Он оживленно рассказывает мне о различных премудростях бизнеса, которые я должен выучить. Я слушаю, но не очень внимательно, мне это уже порядком надоело. У отца же горят глаза от гордости за такого великолепного сына, который станет отличным наследником его весьма не маленькой суммы денег и фирмы. Вот отец быстро встает и подходит к шкафу, я удивленно смотрю на него, не понимая, что он там забыл. Отец достал какую-то коробку и протянул мне. - Что это? – в моем голосе играла капелька пренебрежения, но, кажется, он этого не заметил. - Открой. Я приподнял крышку и посмотрел на то, лежало в коробке. - Костюм? Теперь раздражение четко прослеживалось в моем голосе. Я надеялся хотя бы на пистолет. - Westwood! – отец так и светился от гордости, словно достал что-то такое, что есть только в одном экземпляре на весь мир. Я вообще не очень любил костюмы, предпочитая носить просто светлую рубашку и темные штаны. Через силу улыбнувшись, я выдавил: - Спасибо. В моих мыслях было куда-то спрятать эту злополучную коробку и больше и не видеть, но теперь она лежала в чемодане вместе с остальными моими вещами. Я просто не смог оставить ее дома, этот костюм слишком сильно напоминал об отце. Слезы вырвались из под контроля и хлынули по щеками, вторя дождю за окном.