Пепельный феникс.

Наутро у меня дико кружилась голова. Толи от выпитого алкоголя, толи от головокружительного секса. Я сидел на краю, обернутый по пояс простынею, курил сигарету и вспоминал вчерашний вечер. Рядом сопел этот парнишка, которого я подцепил вчера в клубе. Или это он подцепил меня? Это уже не имело значения. Важно было то, что тогда он лежал в моей кровати, весь обнаженный и безумно красивый. Я сумел затащить его в постель и теперь мог обо всем рассказать Каю. Или это Бекхен затащил меня, соблазнив так немыслимо и глупо? Мои мысли совсем запутались, я не мог разобраться ни в чем из произошедшего. Его черные волосы на белоснежной постели, чуть приоткрытые распухшие от поцелуев губы, спокойное дыхание и легкое дрожащие ресниц. Идеальные очертания и линии тела, которое я испил вчера, но не успел вдоволь насладиться. Правда, тогда меня разрывало дикое сомнение. А нужно ли это было? Всё что произошло между нами вчера, было ли это физическое влечение или что-то большее? Моё сердце на тот момент молчало и не хотело ничего отвечать. Мне оставалось только ждать его ответа. -Что это у тебя? – осведомился вдруг хриплым и осевшим голосом проснувшейся Бекхен. Он подполз и устроился позади моей спины. Я повернул к нему голову и бросил в ответ недоуменный взгляд, а он лишь кивнул и дотронулся пальцами моей горячей спины. - Я про твоё тату, что на спине. Вчера я не видел ее. Что это? Это птица? -Это феникс, - уточнил я. -А-а, понятно, - протянул Бён и стал пальцами выводить на моей лопатке, где был изображен феникс, какие-то замысловатые узоры, известные лишь ему одному. Он уткнулся носом мне в шею и тихо дышал, даже сопел, а потом через какое-то время отстранился, вырвал мягко своими тонюсенькими пальчиками тлеющую сигарету из моих пальцев и туго затянулся, выпуская неспеша клубки густого дыма, оставаясь сидеть за моей спиной и осматривать татуировку распахнувшего крылья феникса. Мы молчали. Тем утром мы просто молчали. После того случая, когда я переспал с Бёном Бекхеном, мои мысли были заняты только этим парнишкой. Какой-то он не такой, не такой как всё. Я до сих пор помню, как наше молчание прервалось лишь завтраком, за которым мы тоже большую часть молчали и изредка перекидывались ненужными фразами об обоях, о китайском сервизе или о вкусе и толщине корейской лапши. Я ничего не ел. Просто в горло ничего не лезло по утрам, хотя желудок громко гудел. Но бывает такое состояние, что кроме сигареты в рот ничего не лезет. Я молча курил и наблюдал за Бекхеном. Поначалу он отказывался завтракать со мной, даже отодвигал от себя тарелку, но видя моё упорство и желание его накормить, он сдался и голодными глазами обвел завтрак, приготовленный мной на скорую руку. Он ел. Очень много ел. Я даже удивился, как в такого хрупкого парнишку может влезть столько еды. Он что совсем не питается? С каждым его движением, вздохом, невольно брошенным взглядом в мою сторону я понимал, что схожу с ума, и этого мальчишки на один раз мне будет мало. Что-то было в нем притягательное и неизведанное. В то утро он не оставил мне свой номер телефона, вынудив меня тем самым после всего произошедшего еще чаще появляться в клубе. Я сидел за своим столиком в самом углу и курил, смотря на изящного, гибкого Бекхена, который сидел за другим столиком в компании высокого темноволосого мужчины. Он пил виски и поглаживал парня по тонкой ноге, а парнишка лишь улыбался, обнажая свои белоснежные зубки. Он изредка бросал на меня робкие взгляды, в которых читалась какая-то непонятная игривость, вызывающая бурю эмоций в моих штанах. Что со мной? Неужели я так хотел этого парня, что от одного его взгляда у меня намечался недельный стояк? Я безумно хотел его… Я помню, как однажды вечером Бекхен ворвался в мою квартиру и набросился на меня без лишних слов, словно голодный зверь. У нас с ним был секс. И значительно лучше, чем в первый раз, но больше всего меня удивил даже не его неожиданный визит, а то, что случилось с нами после секса. Мы разговаривали… впервые за это время, которое отделяло нас лишь мимолетными взглядами в клубе, мы говорили, просто лежа раскинувшись на кровати. Обычно такое бывает, что после случайного секса люди говорят о себе и даже начинают знакомиться, но я ничего не знал об этом парнишке. Знал только его имя и место, в котором могу его найти. Он не рассказывал о себе, и я ничего не повествовал о своей жизни. Самое удивительное было то, что я молчал, курил сигарету и слушал, как Бён говорит о… о фениксах. Я помню, мы часто занимались с ним сексом. Он приходил ко мне всегда, вот так нежданно и негаданно, не прося на то моего разрешения, но я был согласен на это. Мои двери были всегда открыты для него. Тогда я больше получал истинное наслаждение не от того, что мы вытворяли в постели, а я получал настоящее удовольствие от его голоса, который повествовал о фениксах. -Почему именно феникс? – однажды, после очередного секса, спросил Бекхен и, подперев рукой висок, пальцами ласкал мою спину, оглядывая правую лопатку, где была татуировка. -Я не знаю. Просто понравилась мне вот и всё, - пояснил я, даже никогда не задумываясь над этим вопросом. Парень еще долго изучал моё тату пристальным и внимательным взглядом, еле-еле касаясь пальцами изображенной на лопатке птицы. -Горячая, - прошептал Бён и смял под собой белые простыни, развалившись на кровати. Он смотрел в потолок и что-то шептал одними губами, но его слов я не слышал. Какой-то он странный, очень странный. Собственно я не понимал его привязанность и ярую любовь к этим птицам, особенно фениксам. И вообще, почему он любит птиц? Порой, когда мы молча лежали в кровати, я тайком смотрел в его глаза. Они были грустные и влажные. Казалось, что из них вот-вот польются раскаленные слёзы, но он не плакал. Никогда. А только шептал о птицах. -Знаешь, однажды мне приснился сон. Я видел, как феникс стремительно летел вниз, даже не летел, а падал, словно камень, не раскрывая своих рыжих крыльев. На ветру его золотые перья развевались, и от них исходили огненные пламя жизни. Его свинцовые глаза были наполнены безумием, а глубокий голос даже не дрожал в криках о помощи. Это безумное огненное свечение падало, падало, падало…А когда феникс в одно мгновение канул, произошла яркая вспышка, а потом…темнота. Он рассеялся, превратившись в серый пепел. -И он возродился? –спросил я, когда понял, что Бекхен закончил своё рассказ. На секунду Бён замолчал, а потом перевел на меня свой задумчивый взгляд. -Я проснулся, -тонкие губы парня дрогнули в грустной улыбке, -и я не досмотрел свой сон. Я не узнал, восстал ли феникс из пепла, который пал. Может, этот феникс ты? -Я? – я непонимающе уставился на широко улыбнувшегося Бёна. Он снова сказал какую-то безумную и непонятную для меня вещь, снова улыбнулся своей глупости и больше ничего не сказал. Его слова всегда оставались для меня загадкой и не распутанным клубом тайн. Вскоре я понял, что влюбился в Бёна, в его голос, в его рассказы, в него самого. Почему-то с каждым разом это чувство взмывало ввысь всё больше. И я чувствовал, словно это огненные крылья феникса поднимают меня в вышину, оставляя там загораться снова, пылать там, в небе, в этом ярком пожаре собственной страсти и неистовой любви к этому парнишке. Из-за этого я перестал посещать клуб. Я просто не хотел видеть Бекхена в окружении других мужчин, но и запретить ему быть в этом кольце похоти не мог, потому что знал, что имел дело с личным мальчиком хозяина клуба. Но даже не смотря на это меня ужасно тянуло к нему. И мы встречались, тайно, но встречались. Я был безумно рад каждой нашей встречи. Я помню, даже бросил курить и стал завтракать по утрам. А после секса обычные разговоры ни о чем. Они были совсем другие, не как у людей. Люди бы нас не поняли. Я чувствовал, что за моей спиной выросли крылья. Самые настоящие. Они были цвета самого яркого и горячего пламени. Теперь я понимал, что стал похож на эту птицу, что у меня на правой лопатке, которую так любил трогать и рассматривать Бён. Он любил феникса, а я любил его. Я был настолько ослеплен яркой огненной вспышкой любви, что никогда не допускал мысли о том, что порой любовь в самых случайных историях жизни иногда прекращается. Я помню, как однажды в тот день открыл дверь и увидел на пороге Бекхена. Я был счастлив видеть его у себя снова и словно идиот улыбался нашей встречи, но только сердце отчего-то бешено и неспокойно билось в груди. Тогда я еще даже не подозревал, что Бекхен пришел ко мне в самый последний раз…