Шестое января триста шестьдесят третьего года
Совет магов собрался на первое послевоенное заседание, и Фиор затаил дыхание, ожидая перемен. И Совет их не разочаровал… – Минувшая война послужила нам горьким, но необходимым уроком, – голос Ингвара Дреяра разносился по всему залу. – И мы обязаны приложить все усилия, чтобы подобное бедствие не могло повториться. Прежде всего, необходимо полностью запретить использование магии Жизни, Смерти и химерологии, а также любые исследования в этих областях, допуская их только по специальному разрешению Совета и под его постоянным контролем. Предложение было принято единогласно. Кивнув секретарю, Дреяр продолжил: – Также представляется необходимым распустить оставшиеся темные гильдии и прекратить выдачу лицензий. – Я испытываю определенные сомнения в разумности этого шага, – подала голос Кана Кари. – Деятельность легальных темных гильдий можно было контролировать хоть как-то… – А деятельность нелегальных – безжалостно пресекать на законных основаниях, – парировал председатель. – Скажите, достопочтенная Кана, разве требования Совета помешали всем легальным темным гильдиям присоединиться к Зерефу? Нет, коль скоро магия Тьмы отныне находится под запретом, то и гильдий, сосредоточившихся на ней, быть не должно… Я рассеял ваши сомнения? Собравшиеся неопределенно, но согласно заворчали. В конце концов, это было разумно – если темная магия оказалась под запретом, то и темные гильдии последуют за ней… – Итак, достопочтенные советники, ваше решение? Предложение было принято единогласно. – И последний вопрос, который я хотел бы предложить на ваше рассмотрение – реформа системы магической власти в Фиоре, – в зале воцарилась абсолютная тишина. Ингвар дреяр наполнил кубок, отпил воды и заговорил: – До сего момента в нашем обществе существовало фактическое двоевластие – Совет магов и совет Мастеров. Я полагаю – и многие Мастера со мной согласны – что именно такое положение дел и привело к восстанию Зерефа. И поэтому я предлагаю распустить совет Мастеров, как полностью утративший все свои функции. На сей раз ни у кого не появилось даже тени сомнения – Совет проголосовал еще до того, как Председатель призвал к голосованию. Разумеется, предложение было принято единогласно.Совет магов давно подкапывался под совет Мастеров, и Ингвар Дреяр знал это лучше всех. – Итак, доспочтенные советники, коль скоро мы решили ключевые вопросы, предлагаю перейти к текущим делам, – Дреяр положил на стол толстую пачку бумаг и несколько свитков. – Поскольку, как мы все знаем, Совет долгое время не мог нормально функционировать, страдать от безделья на не придется… Заэль Гартц, быший Мастер «Огня беды» стоял на улице, наблюдал за Рыцарями Рун, выносящими из гильдии все артефакты, и старался не выдать своей ярости. Его гильдию – легальную темную гильдию, не поддержавшую Зерефа – ликвидируют! Этим трусливым придуркам из Совета вдруг показалось, что его гильдия опасна – и все, нет гильдии. Артефакты конфискованы, пенчать испорчена, гильдия распущена, здание – и то отобрали! И они думают, что Заэль Гартц молча проглотит это и покорно перестанет колдовать? Ну уж нет! Громко и недвусмысленно высказав гвардии Совета свое мнение о них самих, Совете, его решениях и тех, кто их одобряет и поддерживает, бывший Мастер удалился. В конце концов, у него еще было много дел… Как и большинство темных магов, Заэль был весьма предусмотрительным человеком. И его гильдия отнюдь не ограничивалась только зданием и домами магов – помимо этого, имелось изрядное количество разнообразных схронов и тайников. И в одном из таких укрытий как раз и собрались старшие маги распущенной гильдии во главе с Мастером… – Начну с того, что любого, кто сунется в бочку, я в ней же и утоплю, – заявил Мастер, оглядывая подчиненных и задерживая взгляд на некоторых лицах. – Всем понятно? Маги разочаровано вздохнули – встреча происходила в винном погребе дальнего родственника Заэля – и сосредоточились. – Ну что, братва, – начал Заэль, – Совет думает, что взял нас за жабры… Так вот, пусть Дреяр этими жабрами себе причинное место зажмет. У нас полно заначек с артефактами и деньгами, связи никуда не делись, место есть… Короче, переходим на нелегальное положение. Войну совету объявлять нам, конечно, не по зубам, но палки в колеса – это обязательно. Есть возражения? Естественно, возражений не нашлось ни у кого. А спустя четверть часа и полдюжины кружек вина (на каждого) темная гильдия «Огонь беды» была восстановлена – на нелегальном положении. Первая, но далеко не последняя…Десятое января триста шестьдесят третьего года
Магнолия, вотчина «Небесной плети», лежала в руинах.Город – уже не полностью разрушенный, но еще не стертый с лица земли – обходили стороной даже мародеры… Но жителей его это не останавливало. Уцелевшие горожане бродили по грудам щебня, разбивали палатки на пожарищах и пытались искать под грудами битого камня свое имущество. И, что самое удивительное – иногда даже что-то находили. Жизнь возвращалась в Магнолию, но Курибаяши, королевский комиссар, присланный для обследования города, рад этому не был. Слишком уж отчетливо он представлял себе сумму, которую придется выложить на восстановление города, да и состояние казны ему было известно… И разница между этими двумя цифрами и угнетала комиссара. Разница была не слишком велика. Нет, Фиор не обанкротился бы от восстановления города или двух, но вот только было их не один и не два. Конкретно же здесь проще было построить город на новом месте, но вот жители… Осадив коня, Курибаяши отмахнулся от раздражающих мыслей. Все это потом, а сейчас необходлимо оценить урон и доложить королеве об очередном разрушенном городе. А затем – идти и разбираться, можно ли еще что-нибудь сделать, или проще будет попросту бросить это место и построить город заново где-нибудь поблизости…Вот только горожане явно собирались воспротивиться этому решению, а распоряжение королевы было абсолютно недвусмысленным – никаких конфликтов, причем последне слово в любом случае остается за горожанами. И сейчас это распоряжение не казалось мелким неудобством… – Мастер Леон, прошу вас, – Курибаяши выкинул из головы все посторонние мысли. – Лично мне кажется, что восстанавливать здесь нечего, но я не архитектор… Леон величественно кивнул, поправил кожаный шнурок, стягивающий его седую гриву и спешился. – Разбейте лагерь, я вернусь только к вечеру, – бросил он через плечо, раскурил трубку и двинулся по бывшей улице. На первый взгляд, город был разрушен полностью. На второй, если уж быть честным – тоже. Но Леон Мине, королевский архитектор, сам был родом из Магнолии – и бросать город не собирался. К тому же, это было вызовом его искусству – не просто заново отстроить город, а возродить ту Магнолию, которую он помнил… Обойдя стороной площадь, где еще недавно стояла гильдия и где суетились Рыцари Рун, архитектор пересек сожженный парк, прошелся по набережной канала, бросил в воду обломок каменной облицовки и посмотрел, как тот прыгает, оставляя цепочку кругов и повернул назад. Если раньше он был уверен, что город будет восстановлен, но не знал, как именно, то сейчас у него имелся план – пусть черновой, но вполне реализуемый… И даже не слишком дорогой. – Добрый вечер, мастер Леон! – окликнул архитектора кто-то из солдат, когда он явился в лагерь. Кивнув, Мине выбил трубку, убрал ее и отправился в комиссарскую палатку. – Итак, мастер, ваше мнение? – без предисловий спросил Курибаяши. – Нашли место для нового строительства? – Даже не искал, господин комиссар, даже и не искал… – Леон покачал головой. – Город можно восстановить. Недешево, конечно, но на новом месте строить будет куда дороже… –Но ведь город полностью разрушен?.. – Здания – да. Но сохранились подвалы, канализация, подземный акведук и многие колодцы. Все это значительно упрощает дело, а я уже набросал предварительный план, который, к тому же, позволит минимизировать траты казны… Последние слова заставили королевского комиссара насторожиться. – Вот как? В таком случае, полагаю, вас не затруднит поделиться с нами своими соображениями? – Ни в малейшей степени, – кивнул архитектор, разложив на столе план города. – Смотрите. Комиссар и помощники архитектора склонились над столом, внимательно слушая мастера и следя за отметками, оставляемыми пером на плане. Идея была весьма смелой и, как отлично понимал Курибаяши, обойдется минимум в полтора раза дороже, чем выходит по расчетам – но даже это действительно получалось гораздо лучше его первоначальных ожиданий. – Что ж, похоже, корона все-таки не разорится на восстановлении хотя бы этого города, – хмыкнул комиссар. – Предлагаю отдыхать, господа – завтрашний день будет не из легких, и будет только первым в череде своих собратьев… Подписав очередной документ, королева отложила перо. Проклятье, времени не хватает вообще ни на что, даже на самое необходимое… И лучше в ближайшие несколько лет не станет, а ведь она уже далеко не молода, а за ее плечами остались две войны… Но она закончит свой труд, чего бы ей это не стоило. Она выиграла войну – справится и с миром. А на случай, если цена окажется слишком высокой… Королева снова взялась за перо и пододвинула зачарованный пергамент. Некоторые вещи нельзя доверить бумаге, и королевское завещание – одна из них. Вопроса, кому завещать корону, перед ней не стояло – только Келло, племянник, уже сейчас не уступавший легендарному прародителю династии. Юноша, в отличие от отца, свалившего все заботы на сестру, весьма живо интересовался делами государства и прекрасно в них разбирался – настолько, что королева подумывала года через два отречься от престола в его пользу. Возможно, когда ему сравняется восемнадцать… А пока необходимо позаботиться о непредвиденных случайностях. Закончив завещание, королева встала, прошлась по комнате и остановилась перед зеркалом. В нем отразилась высокая, рано поседевшая женщина, видевшая слишком много смертей. Ничего не осталось от той веселой и чуть наивной принцессы, что много лет назад взошла на трон… В дверь осторожно постучались. – Опочивальня готова, Ваше величество, – прошелестела служанка, приоткрыв дверь. – Прекрасно, – в последний раз взглянув в зеркало и убедившись, что стража на галерее под окнами не прохлаждается, королева вышла из своего личного кабинета. Время позднее, да и день выдался утомительным – даже голова болит. Пора бы, наконец, и отдохнуть хоть немного…Одиннадцатое января триста шестьдесят третьего года
Королева умерла во сне. На рассвете, как заявил осматривавший тело лекарь, и все сочли это благом, ибо умерший на рассвете оставляет ночи свои грехи, свободным и чистым восходя к Зентопии… Было оглашено завещание, и, едва прозвучало последнее слово, взгляды нобилей скрестились на принце. Шестнадцатилетний юноша встретил их с равнодушием, едва оттененным презрением. Поднявшись, он спокойно произнес: – Так как королева покинула мир живых, и так как она назвала своим наследником меня, я, Келло Е Фиор, с сего момента принимаю из рук ее всю власть над Фиором, покуда не истекут дни моей жизни. Да будет так! Нобили вздрогнули. Не ребенка, которым легко управлять, видели они перед собой, но истинного короля, и следующшие его слова окончательно повергли их в уныние. – Я знаю, о чем вы думали, нобили Фиора, и о чем думаете сейчас . И я говорю вам – не надейтесь. Довольно вами и той власти, что вы имеете сейчас… А теперь уходите и готовьтесь к похоронам. Король покинул зал, и нобили, глядя ему в след, почувстовали: если они не поспешат, то готовиться будут уже не к похоронам королевы, а к своим собственным… Коронация должна была состояться на следующий день после похорон, похороны же Келло приказал устроить в тот же вечер – и нобили оказались бессильны. У них было слишком мало времени, чтобы принять хоть какие-то меры, да и слова юного короля заставили многих примкнуть к нему, а других напугали…Третьи же просто не успели бы привести своих вассалов в город и надавить на короля прежде, чем он будет коронован. И если до коронации еще можно было сомневаться, на чьей стороне будет армия, то после нее никаких соомнений уже не оставалось – армия поддержит короля. А нобилям придется приложить немало усилий только для того, чтобы просто выжить… Завещание королевы требовало, чтобы ее тело было сожжено на костре, а пепел опущен в текучую воду, чтобы она вынесла его к морю. Ее воля была исполнена… На закате четверо рыцарей вынесли на площадь носилки с телом королевы, подняли их на огромный костер из лучшего кедра. Поставив носилки, они спустились, уступив место второй четверке, залившей носилки и костер маслом. Брат королевы совершил возлияние Алой Луне, прочитал молитву священник – и толпа на площади замерла. Некоронованный король поднял факел и произнес: – Многое можно было бы сказать о сестре отца моего, но и сотой доли должного не отдать ей словами. Потому скажу лишь одно: все вы помните, какие бедствия обрушились на Фиор в дни ее царстовавния – и все же наша страна устояла. Пусть же королева, на чью долю выпали столь великие труды, теперь покоится с миром… Факел коснулся щепок, те мгновенно вспыхнули, а Келло обошел вокруг костра, поджигая растопку, после чего бросил факел в разгорающееся пламя. Огонь поднимался все выше, облизывал носилки, потянулся дымок над тлеющей одеждой... А вместе с пламенем поднималась и Луна – полная, смутно-багряная. Алая Луна, что привела в эту землю Морских королей… Костер полыхал так, что на площади стало светло, словно днем, а людям пришлось отойти к самому дворцу, спасаясь от жара. Но все смотрели только на костер, и потому никто не увидел, как мелькнула в небесах крылатая тень. А багряный дракон, сделав круг над площадью, исчез в ночи.Двенадцатое января триста шестьдесят третьего года
К полудню с площади исчезли последние следы погребального костра – ничто не должно было омрачить день коронации. Суетились слуги, суетились нобили и придворные, у собора скапливалась толпа… И только сам принц был абсолютно спокоен. Он сидел на своем любимом балконе, неспешно завтакал, наблюдал за суматохой в столице… и беседовал с молодым темноволосым человеком довольно непримечательной внешности. Человеком, прекрасно известном по всему Ишгалу – и при этом неизвестном почти никому. Арк Харт, легендарный маг-разведчик Фиора, докладывал: – Таким образом, назвать это заговором пока нельзя, но активность данных нобилей внушает подозрения. Остальные в большинстве своем пока не определились, примерно треть безоговорочно поддерживает Ваше Величество, но эти пятеро… Повтороюсь: пока еще это не заговор, но уже приближается к измене. – Благодарю вас, мастер Харт, – пока еще принц сам наполнил кубки вином и кивнул разведчику. – Продолжайте наблюдение и докладывайте мне обо всем, что вам покажется существенным. И… Если возникнет необходимость в решительных действиях, я даю вам разрешение на использование любых методов. – Подобное доверие мне нечасто встречалось, – Харт пригубил вино. – И я оправдаю его, чего бы мне это ни стоило. – Я не ожидал от вас меньшего, – кивнул Келло, задумчиво разглядывая одного из очень немногих людей, которым действительно доверял. – Но все же, надеюсь, вы сможете ограничиться умеренной платой – ваше искусство необходимо Фиору… И мне лично. Ровно в полдень суета стихла и над городом поплыл размеренный колокольный звон. Распахнулись ворота дворца, и на мостовую ступили четверо рыцарей королевской гвардии, за ними – двое пажей, разбрасывавших крокусы, а следом за ними – сам король. В полном облачении, с непокрытой головой – и с мечом в руках, словно напоминая всем, что за изменой неизбежно следует кара. Еще один паж держал край королевской мантии, а замыкала процессию вторая четверка гвардейцев. Отставая от короля на десять шагов, следом потянулась толпа придворных, разодетых еще пышнее, чем обычно, под присмотром оруженосцев гвардии. По краям площади, за двумя цепочками городской стражи, зашевелились простые горожане, стараясь протиснуться в первые ряды и как можно лучше рассмотреть шествие, но ни придворные, ни король не обращали на них внимания. Одни тщательно следили за королем и друг за другом – мало ли какой может представиться случай? Другой, мерно шагая по площади, размышля о зреющей среди нобилей Фиора измене. Пусть она еще была лишь тенью замысла – но сама мысль восстать против короля появилась, а это значило только одно – заговорщики доллжны быть уничтожены. Не сейчас, не – это только привело бы ко всеобщему мятежу, но позже, когда у него будут доказательства… За этими рамышлениями Келло не заметил, как процессия достигла собора. Рыцари гвардии замерли у дверей, Король отсалютовал им мечом, а затем отдал его храмовому стражнику – даже монарх не мог войти в церковь вооруженным. – Храни его пуще своей жизни, ибо это – Меч Державы, – произнес Келло, и стражник преклонил колено со словами: – Да, о мой король. Что ж, остался последний ритуал… Священник ждал у алтаря, преклонив колени перед лежащей на нем короной, но едва Келло вошел в собор, он поднялся. – Я приветствую тебя, Келло Е Фиор, именем Зентопии и во благо народа! – Я приветствую тебя, святой отец, именем народа и Фиора! Король остановился в шаге от алтаря, поклонился и произнес: – За тем, что принадлежит мне по праву, закону и обычаю, пришел я ныне, чтобы принять долг и честь отцов моих. – Прими же их, как велит закон человеческий и закон небесный, – ответил священник, взял корону с алтаря и поднял над головой. – Перед ликом Зентопии, на глазах у народа, я, Хранитель Короны, отдаю тебе, Келло Е Фиор, корону, дабы утвердилась твоя власть во всем Фиоре! Подняв руки, король принял из рук Хранителя корону и ответил: – Перед ликом Зентопии, на глазах у народа я, Келло Е Фиор, второй этого имени, принимаю у тебя, Хранитель, корону, дабы утвердилась моя власть во всем Фиоре! Да будет так! – Да будет так! – отозвался священиик, и корона увенчала короля. Келло Е Фиор, теперь уже окончательно ставший королем, повернулся к толпе, собравщейся в соборе, и поднял руку в приветствии. И сотни людей всех возрастов и сословий в едином порыве закричали: – Да здравствует король!