Серо-голубые мечты

Цуна меланхолично подцепила палочками разбухшую лапшу и отправила её в рот. Вкус был отвратительным — в мягком виде, разваливающаяся, она не понравилась Цуне, но она сама была в этом виновата. Зато видео с камер было удалено. Лучше поздно, чем никогда. — А ты профи, — заметил Хаято, сидя в соломенном кресле. Недавно он подвинул его, и теперь оно стояло не в изголовье кровати, а сбоку относительно неё. Втягивая в рот длинную, словно нить, разваренную лапшу, Цуна посмотрела на Хаято. — Не без этого, — ответила она. Поставив стакан с остатками лапши на импровизированный столик для еды в постель, Цуна положила сверху на ещё источавшую запах креветок смесь палочки. — Я в этом деле уже лет пять. Тут станешь профи, хочешь или нет. Не станешь — твой конец будет печален. Хаято смотрел прямо в карие глаза гостьи, говорящей, словно о мелочи, но она вложила в слова столько смысла, что он невольно растерялся. Сначала он подумал, что девчонка слабачка, но там, на дороге, несясь на фуру, именно эта слабачка нашла выход, и они спаслись. А потом ещё взлом… Такое он видел только в фильмах. — Ладненько, — Цуна встала с кровати, закрыв крышку ноутбука, — пойду я, пожалуй. Спасибо за спасение. Правда, спасибо. — Хаято ещё ни у кого не видел такого ясного взгляда. Девушка смотрела на него с искренней благодарностью. — Ты даже себе не представляешь, насколько я тебе благодарна… — Она склонилась перед хозяином квартиры в лёгком поклоне. Выпрямившись, Цуна протянула руку ладонью вверх. — Дай свой телефон, Хаято-кун. Хаято опешил. Гостья поражала его всё больше и больше. Хмурясь, Хаято запустив руку в карман брюк и вложил в её руку свой простенький смартфон без лишних наворотов. Цуна взяла телефон и стала что-то сначала искать, а затем вбивать на сенсорной клавиатуре. Закончив, она протянула телефон обратно. — В контактах я вбила себя как Цуна КК. «Кагеро Кагесабуро» — это мой ник, известный в некоторых кругах. Если возникнут какие-то проблемы — обращайся. Мы с друзьями поможем. Девушка подошла к Хаято и неожиданно обняла его. Он испытал шок в который раз за день: его так давно никто не обнимал. Только мама, когда-то давным-давно. В плене этих хрупких, словно кукольных, рук, он чувствовал себя как в мягкой и удобной постели, укрытый толстым одеялом. Ему вспомнилась мама. Цуна, похлопав парня по спине, отпрянула и быстро засеменила к выходу из квартиры, ища по дороге свои белые школьные туфли. Обувшись, она открыла дверь и покинула квартиру не оборачиваясь. …День был в своём разгаре. Из-за туч выглянуло солнце, ненавязчиво лаская своими лучами землю. Наконец-то распогодилось. У Савады была перебинтована голова, а на ногах и руках она чувствовала повязки и пластырь, стягивающие кожу. Коленка была разодрана, зияя дырой на чёрных эластичных колготках. «М-да, видок ещё тот, наверное…» — улыбнулась про себя она, радуясь тому, что она до сих пор жива и может смотреть на небо, любуясь его бескрайностью. Просто жива. Выжила. И тут Цуна опомнилась: её друзья, должно быть, беспокоятся, ведь она до сих пор не дала о себе знать. Поспешно достав свой телефон из кармана школьной юбки, она набрала номер Шоичи, замечая кучу не отвеченных звонков и сообщений. Шоичи принял вызов почти сразу. — Цу, где тебя носит?! — взволнованно воскликнул он. — Мы тебя везде ищем! — Да всё нормально. — Прижимая смартфон к уху, Цуна заковыляла по улице, покидая двор социального жилья. — Правда, меня какие-то хмыри-бандюги преследовали, но я от них убежала, вернее уехала… Я засветилась на куче камер, когда все стало совсем фигово, так что у меня была получасовая миссия по деинсталляции видео… — Цу, какого чёрта было, говоришь?! — взревел Шоичи. — Что ты удаляла и где?! Какого чёрта ты рассказываешь это так, будто и не с тобой было?! А-а… мой живот… Спаннер… Воды… Цуна невольно поморщилась — друг громко кричал из динамика, и его, по всей видимости, доконали события последних дней. Ей даже было страшно представить количество обезболивающих таблеток, которые ему пришлось выпить — когда он волновался, у него в области живота появлялись страшные режущие боли. — Шоичи, я жива, — вздохнула она, понимая, как за неё переживали. — Не это ли главное? Настало время Шоичи вздохнуть. Цуна услышала, как он с шумом принялся запивать водой таблетки. Картина чётко оформилась в её голове. Стало неловко. — Ладно, сейчас-то ты хоть где? — уже более спокойно спросил Шоичи. — Так, я ближе всего к квартире Спаннера сейчас, — ответила Цуна, радуясь, что друг сбавил обороты. — Тогда быстро дуй туда, мы подойдём! — И с этими словами он отключился. Цуна стояла с телефоном в руке, не зная, то ли убрать его, то ли… Искушение было велико. Решив, что можно хоть сегодня позлить брата, она написала короткое сообщение: «Твои головорезы до меня не смогли добраться. Сегодня счет 1:0 в мою пользу, трус!» — и отправила его Акихито. Удовлетворённая, Цуна, прихрамывая, зашагала в сторону дома Спаннера. Она чётко начала осознавать, что больше нельзя давать слабину, иначе Акихито её и правда прибьёт.

***

Реборн стоял, прислонившись к дверному косяку, и смотрел на Акихито, своего подопечного, разворошившего компьютер Цунаёши, а теперь скачущего с пламенем во лбу на остатках «железа». Наконец, действие Пули закончилось, и Акихито, обессиленный, рухнул на пол. — Глупый Акки, чем тебе её компьютер не угодил? — Реборн не сводил взгляда с Акихито, рассевшегося рядом с разбитым монитором на полу. Акихито поднял лицо и уставился на Реборна. Какая-то эмоция промелькнула было в его карих глазах, но тут же погасла. Реборн почувствовал сожаление, но быстро откинул его прочь. — Я её просто ненавижу. И всё, — сказал Акихито, поднимаясь с пола. Реборн проводил его взглядом, когда тот покидал комнату сестры. Он был недоволен: если официальный наследник так относится к собственной семье, то что будет с мафиозной? На что Емицу, чёрт его дери, обрекал Вонголу? В то, что внешний советник не знал о такой стороне своего сына, Реборн не верил. Что-то затевалось, и это что-то очень ему не нравилось.

***

Друзья сидели в комнате Спаннера, попивая чай. Цуна, поведав о событиях этого дня, сидела на подоконнике, свесив одну ногу вниз. Колготки пришлось снять и выбросить — спасать там уже было нечего. — Цуна, а ты не думаешь, что вечно покрывать брата не стоит? — спросил Такеши. Не меняя позы, Цуна чуть повернула в его сторону голову, чувствуя, как совесть внутри копошится и извивается. Такеши пожертвовал очередной тренировкой ради неё и пришёл со всеми. — Значит, это так выглядит? — грустно спросила Цуна. Три головы синхронно кивнули. Цуна вздохнула. Поднеся к губам глиняную чашку без ручек с рисунками камелий, она отпила чаю. — Цу, так больше не может продолжаться. — Спаннер скрестил на груди руки. — Поговори с родителями. Цуна задумчиво покрутила в руках чашку; напиток волнами начал переливаться то на одну сторону, то на другую. Всё было так сложно. Столько сомнений. Изнутри её грыз червячок сомнений, но… Она с того инцидента с щенком больше и не пыталась поговорить с родителями. Похоже, это было ошибкой. — Они правы, — подал голос Шоичи. — Давно хотел спросить, но всё боялся… Зачем ты его прикрываешь уже столько лет? Ты мазохистка? Что-то внутри Цуны треснуло. Получается, она всё это время, годы, истязала себя сама, а этого не стоило делать. Никогда. Даже ради прошлого, которое уже никогда не вернуть. Прошлое должно оставаться там, где ему и место — в прошлом. Акихито никогда не станет таким, как когда-то. Пора это принять и… смириться. Комнату наполнил несколько истеричный смех. Лица не было видно за тяжелыми короткими прядями цвета каштана, упавшими на глаза, но сидящие поняли: она плачет. Горько и навзрыд. Они не могли подобрать слов утешения. А нужно ли оно ей вообще? Цуна никогда не просила, да и жалость она терпеть не могла. И она замолкла, перестала смеяться. Подняв лицо, Цуна посмотрела на друзей. По её щекам тянулись дорожки слёз, веки заметно припухли. Она выглядела жалко, разбито. — Цуна… — Ирие было приподнялся, намереваясь подойти к подруге, но та остановила его выставленной вперёд рукой. Втянув в себя воздух, Цуна спрыгнула с подоконника. Поставив чашку на компьютерный стол, она утёрла рукавом глаза. Мрачная решимость горела в её взгляде. — Знаете, а вы правы, — сказала Савада. — Я одна не видела ничего перед своим носом, но теперь настало время расставить точки над «i». Спасибо, что открыли глаза на правду. Думаю, мне пора. — Да не за что… — растерявшись, ответил Такеши. Друзья ловили каждое движение подруги, взявшей с пола свою школьную сумку и направившуюся прочь из комнаты. Надлом, произошедший на их глазах, не давал им покоя, но Цуна дала чётко понять своим поведением: она хочет остаться одна, потому и ушла. Оказавшись на улице, Цуна почувствовала себя свободной. Впервые за долгое время. Ветерок подхватил волосы девушки, взлохмачивая их. Насладившись моментом, она зашагала в сторону своего дома. Ей в спину были устремлены взгляды друзей, столпившихся у раскрытого окна. Их сердца были переполнены волнением, но они понимали: так надо. Цуна не оборачивалась. Дом семейства Савада встретил её тишиной. Сдёргивая с головы повязку, обеспокоенная Цуна, чувствуя неладное, быстро разулась и, оставив в прихожей сумку, стала искать мать. Нана нашлась почти сразу. Женщина сидела за столом на кухне, уронив голову на сложенные руки. — Мама, что с тобой?! — Цуна подбежала к матери и встряхнула её за плечи. — А, Цу-чан, это ты?.. — Нана подняла на неё глаза. — Ты рано сегодня… Цуне категорически не нравился вид матери. Что-то произошло. Вздохнув в который раз за день, Цуна села на стул и взяла женщину за руку. — Мам, что случилось? — спросила она. — Рассказывай. — Цу-чан… я даже и не знаю, как и сказать тебе… — Нана запнулась. — Как есть, — строго сказала Цуна, готовая уже к чему угодно. Нана убрала за ухо недлинную прядь волос на несколько тонов темнее, чем у Цуны, и горько вздохнула. — Твой компьютер… Ну, тот, который ты выиграла в турнире онлайн-игры со своими друзьями Шо-куном и Спа-куном… Акки сломал его… Я… Его не починить… Нечего чинить… Так сказал мастер… Цуна потеряла дар речи, не в силах сказать хоть что-то. Компьютер — её жизнь. Жизнь хакера. Продолжение его рук и тела. Эти люди привязывались к своим детищам, холя их и лелея. Этот компьютер был её гордостью: мощный, с заменёнными деталями, обновляемый каждые полгода, с написанными ею самолично некоторыми программами, он был её товарищем, памятью о том турнире, благодаря которому их трио прославилось в Сети. И пусть у неё были сохранёнки, но… Сорвавшись с места, Цуна побежала вверх по лестнице. Влетев в раскрытую настежь дверь своей комнаты, она увидела лежащие там и тут детали её любимца. Сердце упало куда-то в область желудка. На заплетающихся ногах Цуна подошла к своему компьютерному столу, перешагивая через части того, что ещё совсем недавно было её компьютером. Мастер, которого, по всей видимости, вызывала Нана, был прав — чинить было уже нечего. Зло пнув стол, Цуна направилась в комнату Акихито. Зажгя на руке пламя, она с особой жестокостью расплавила все приставки своего брата и компакт-диски его любимых групп. — Акки, ты хотел войны? — в пустоту сказала безутешная Цуна. — Ты её получишь. Уничтожив всё, что было дорого Акихито и до чего дотянулись руки, она покинула комнату, намереваясь поведать матери всё с того злополучного дня восемь лет назад.

***

Капитан независимого отряда убийц Варии, Скуало Супербия, в сопровождении своего лейтенанта Бельфегора спустился по трапу самолета. Забрав багаж, они покинули аэропорт. — Ши-ши-ши, капитан, а что именно босс приказал нам сделать? — Бельфегор покосился на мужчину, демонстрируя ряд белоснежных зубов. — Напомните. — Сделать из Савады что-то стоящее. — Последовало в ответ. — Я не зря тащу в чемодане кучу оружия. — Капитан пнул чемодан с последними разработками Варии — оружия с нано-роботами, реагирующими на пламя. Нано-технологии были гордостью их научного отдела. — Но я одного понять не могу… — Улыбка на лице Бельфегора немного померкла. — С какой стати я должен ходить с ней в школу? Пусть мы и одногодки, но это не для особы королевской крови, капитан! Скуало усмехнулся. В кои-то веки их принца-психопата пробрало. Надев солнцезащитные очки, Скуало, игнорируя причитания своего лейтенанта, зашагал к такси — те рядком ютились рядом с аэропортом, зазывно маня табличками. Что Скуало, что Бельфегор смотрелись колоритно, но их это, казалось, ничуть не волновало. Все их мысли были заполнены несовершеннолетней паршивкой, которая успела за небольшой отрезок времени если не полюбиться всей Варии, то прочно прижиться и стать своего рода своей в доску. Цунаёши Савада по мнению их босса стоила того, чтобы сделать ради неё исключение. Поэтому, и только поэтому, Занзас послал своих лучших людей в Намимори, предчувствуя дерьмо, которое в скором времени начнёт происходить в городе.