It's where my demons hide

То нетерпение, с которым Давид ждал начала мундиаля в Бразилии, не сравнится ни с одним другим чувством, которое он испытывал в жизни. Слишком многое зависело от выступления сборной на турнире. Вот он – новый и такой необходимый шанс показать себя, проявить свои профессиональные навыки и в очередной раз влиться в сплочённый коллектив. Для того, кто пропустил предыдущий Чемпионат Европы из-за глупой травмы, не имея возможности ни помочь в борьбе за медали, ни продемонстрировать эффективную игру, а лишь только наблюдая с трибуны, такой шанс ценен вдвойне. В первом же матче предстояло бороться с не самым простым соперником – именно тем, который хотел увести у Рохи чемпионство в 2010-ом году. Сборной Нидерландов было, что доказывать самим себе и всем вокруг. Давид всем своим существом стремился выйти на поле, он знал, что окажется нужен. Игра обещала быть крайне напряжённой, а стала в итоге… пощёчиной. Хлёсткой и очень болезненной. А Вилью так и не выпустили на помощь терпящим крах друзьям, и ему пришлось беспомощно наблюдать за этим безобразием со скамьи запасных. Недоумевая, почему он не в гуще переплетённых мотивов на поле, а здесь, в никчёмности просиживания фирменной формы. Ночью Сеск пытался его утешить, так, как умел он один, и родным голосу и взгляду не получилось сопротивляться. Тот самый Франсеск, которому самому требовалась поддержка в связи с тоннами дерьма, которые на него вылились после объявления о трансфере в Челси, сумел-таки развеять депрессивное настроение своего любимого нападающего. Как бы там ни было, на следующей тренировке Давид выкладывался на двести процентов своих возможностей, показывая, что вот он, тот, кто обязательно нужен в матче со сборной Чили. Висенте благосклонно кивал, по привычке хмуря кустистые брови, улыбался краешком губ, что могло иметь сотню-другую значений. И, засыпая ночью перед второй игрой в уютных объятиях Фабрегаса, Вилья был полон надежд. Которым, как оказалось, не суждено было сбыться. Матч с чилийцами не получился вызовом или реваншем. Он вышел недостойным завершением провала. И снова ему не позволили ни помочь, ни разделить поражение, оставляя в бездне собственных переживаний. Решение тренера не обсуждается – это аксиома, без которой далеко не убежишь, будь ты обладателем хоть двух Золотых бутс. И пришлось сжимать зубы, не позволяя вырваться ни одному слову против. Судя по глазам Фабрегаса, он держался не лучше всех, но и озлобленного бродячего пса перестал напоминать. Осознать же главное – выступление триумфальной Красной Фурии на этот раз закончилось, не успев начаться – оказалось непосильной задачей. За шесть лет побед команда просто отвыкла от поражений. Они не понимали, как такое могло произойти. Не верили в то, что сказка уже завершилась совсем не счастливым концом. Но об этом они все подумают после. Оставался последний шанс, хотя не многие смогли бы его таковым назвать. Действительно, зачем стремиться к призрачной мечте, если исход уже известен? Давиду выбирать не приходилось. Знаете, как человек, который не ел несколько дней, будет рад любой пище – сырой, чёрствой или горелой? Так и Вилья просто ждал возможности. И вот она настала – его выпустили на поле с первых секунд матча с австралийцами. И он бегал, демонстрируя свою знаменитую способность ускоряться, пасовал, открывался, метался с одного фланга на другой, пробовал, пытался – и забил. Забил изящно, так, как нравилось ему самому. Уходя с поля после окончания первых сорока пяти минут, Давид планировал десятки вариантов очередного взятия ворот. Придя с перерыва, он начал их осуществлять, уверенный, что времени ещё много. За целый тайм можно показать массу всего, если у тебя есть желание доказать что-то кому-то – и себе в первую очередь. Но Вселенной (или же почтенным тренерам с сединами) плевать на планы отдельно взятых песчинок. Замена. Как много в этом коротком слове обречённости. Тринадцатый номер вместо седьмого. Хуан Мата вместо Давида Вильи. Едва удалось сдержать слёзы. Или не удалось. Давид не помнил. Он не видел ни второго, ни третьего мячей в сетке ворот Райана. Не видел выхода на поле Франсеска. Не видел, какие обеспокоенные взгляды бросал на него Икер. Не видел даже мимолётной вины в глазах Дель Боске. И только в подтрибунном помещении, чувствуя крепкую хватку тёплых знакомых ладоней Сеска на талии, он очнулся от состояния невесомости. «Иди» – шепнул Фабрегас, и Вилья даже не успел поинтересоваться пунктом назначения, как уже стоял перед камерами, держа в руках награду Лучшему игроку матча Австралия – Испания. Конец фильма. Титры, пожалуйста. И той же ночью, судорожно срывая одежду с опешившего Франсеска, заглушено шепча «давай же, Сеск, пожалуйста», он не просто хотел забыться – он хотел забыть. Всё, начиная от переезда в Нью-Йорк и заканчивая скептицизмом большинства людей насчёт его последующего вызова в сборную. Хотелось просто отдаться полностью, со всеми своими недостатками и плохими мыслями, ведь он точно знал – Франсеск примет его любым. И Фабрегас принимал. Поначалу осторожно, с непривычки волнуясь, опасаясь сделать больно и игнорируя желание Давида получить как можно больше неприятных ощущений, чтобы эмоциям внутри стало тесно, потом – всё глубже и острее, до выгнутых сильных спин и слившихся в экстазе губ, до переплетённых пальцев и покалывания щетин, до всполохов наслаждения в открытых глазах и шёпота, полного нежности и хриплых стонов. Погружаясь, наконец, в то, чего так долго не хватало – в спокойствие. Временное, но необходимое больше жизни. Один – один. Первый отрезок новой борьбы с демонами не выявил победителя. Впереди – напряжённые сотни таких таймов и тысячи беспокойных минут. С переменным успехом. С вывихнутыми суставами и искривлёнными в судороге конечностями. С потом, кровью и слезами, которые не успеваешь сдержать. Это – жизнь. Это – игра. И пока ты в состоянии бороться, ты живёшь дальше.