Жестокий сезон

С момента возвращения Остролистой прошло несколько дней, но Львиносвет всё ещё никак не мог в это поверить. Происходящее казалось ему сном, одним из тех, что он видел многие луны назад. В те времена, когда их сестра, убегая, угодила под завал, и они посчитали её погибшей. Львиносвет долго не мог смириться ни со смертью, ни с побегом, и часто в своих снах видел Остролистую, живую и счастливую, частью племени. Но прошло время, он успел вырастить собственного оруженосца, и свыкнуться с потерей. Образ Остролистой стал выветриваться из его памяти, а боль превратилась в тихую печаль, которой можно было изредка делиться с братом. И вот теперь он словно отброшен во времени и снова видит сны. Не смешно ли? — Всё в порядке? — Искра ткнулась лбом в его плечо, отвлекая. — Ты рассеянный такой, словно мы на прогулку вышли, а не на охоту. Небо скрыли светло-серые тучи, но снегопада не было, и Ежевика решил, что сегодня отличный день для охоты. Львиносвет и Искра вызвались сами, но едва ли кто-то из них ожидал, что Пеплогривка напросится с ними. Последние дни она предпочитала помогать Воробью перебирать травы и не перебралась к нему лишь потому, что в палатке целителя не было места. — Не трогай его, — строго сказала Пеплогривка, но не выдержала и улыбнулась. — Пусть лучше сейчас думает, чем когда мы дойдём. — И то правда, — фыркнула Искра. — Хорошо, что ты с нами пошла, а не опять в свои травы зарылась. Что ты там вообще забыла? Ты же не целительница! Львиносвет с трудом подавил желание дать ей по ушам, заметив, как вздрогнула Пеплогривка. Она и в самом деле необъяснимо много для других соплеменников времени проводила в палатке целителей, сортируя травы и помогая Воробью, а то и выполняя работу за него. Львиносвет уже знал, что в прошлой жизни она была целительницей, а после отстранения его брата Звёздные предки велели ей занять эту должность снова. Знал — и не понимал, а где смысл? Как они объяснят это другим племенам, расскажут о перерождении? Неплохой вариант, если мы хотим утвердиться в качестве мышеголового племени. — Я помогаю Воробью, — медленно ответила Пеплогривка. — Да, я не целительница, — она запнулась. — Но кое-что помню. Я дружила с Остролистой с самого детства и слушала её рассказы о травах и их применении. — Остролистая сначала была ученицей Листвички, — сказал Львиносвет, видя удивление Искры. — А Воробей учился у Яролики. К нашему большому счастью, недолго. — Но разве Воробей не был слеп с рождения? — спросила Искра, нахмурившись. — Как Огнезвёзд мог позвонить ему стать воином? — Он и не позволил, как видишь, — пожал плечами Львиносвет. — Воробей же стал целителем… возможно, посвящая его в оруженосцы, Огнезвёзд надеялся, что тот сам осознает неправильность выбора. — Неужели он не боялся, что с Воробьём что-нибудь случится за это время? — ещё больше удивилась Искра. — Он же наверняка был самым беспомощным в битве… — Ты можешь спросить у Огнезвёзда лично, — со всей любезностью, на которую был способен, сказал Львиносвет. — Уверен, он ответит. Искра фыркнула и отказалась, а затем сорвалась с места и рванула вперёд, словно дичь учуяла. Львиносвет проводил её взглядом, приглядываясь, не хромает ли она снова, и, стоило только ей скрыться за деревьями, осознал, что остался один на один с Пеплогривкой. Впервые с тех пор, как рассказал ей о пророчестве. И вместе с тем осознал, что понятия не имел, что сказать. Слишком многое изменилось с их последнего личного разговора, прежние темы теперь казались лишними и глупыми. — Я так и не поздравила тебя с возвращением Остролистой, — прервала неловкое молчание Пеплогривка. — Ты, должно быть, очень рад видеть её снова. О, хотел бы Львиносвет в это верить. Он вовсе не желал сестре зла, но глупая, детская обида и непонимание жгли его изнутри, не давая радоваться. Но Пеплогривке он рассказать об этом больше не мог. — Конечно же, я рад, — сказал он, пытаясь улыбаться. — В племени нет кота, счастливее меня. Пеплогривка смерила его внимательным взглядом, и ему почему-то стало стыдно. Захотелось оправдаться. Захотелось высказать всё, что он чувствует на самом деле, и Львиносвет почти открыл пасть, чтобы начать… но зачем? Он уже попытался объяснить что-то важное и личное, и чем же это кончилось? — Ты переживаешь, потому что не она — Третья? — понизив голос, спросила Пеплогривка спустя несколько мучительно долгих секунд. — Ты говорил, что… — О, — прервал Львиносвет, глядя мимо неё, куда-то сквозь чернеющие стволы деревьев. — Всё гораздо сложнее… — Не говори мне, — быстро сказала Пеплогривка. — Это явно не для ушей такой кошки, как я. Львиносвет не в первый раз поймал себя на желании надрать Воробью уши. — Тогда давай поохотимся, такая кошка, — предложил он, надеясь, что не звучит как Воробей. — Будет грустно, если твоя ученица что-то поймает, а мы — нет. Во время охоты не обязательно держаться рядом и уж тем более не стоит разговаривать. Чудесный повод не пересекаться некоторое время, Львиносвет предложил именно с таким умыслом и должен был, наверно, радоваться, когда Пеплогривка охотно согласилась. Но почему-то стало больно.

***

Лес, заснеженный и тихий, словно вымер весь, и к полудню Львиносвет пришёл в лагерь с пустыми лапами. Пеплогривка и Искра, вернувшиеся незадолго до него, принесли тощую полёвку и скворца, и он испытал одновременно гордость за них и отвращение за себя. — Я могу попытаться снова, — сказала Искра, когда Львиносвет поздравил её с удачной охотой. — Тебе надо отдохнуть, — возразил он. — Лучше попробуй вечером, а пока навести Воробья. Я видел, ты прихрамывала. — Навещу, — легко сказала Искра. — А ты? Снова пойдёшь в лес на охоту? Львиносвет неопределённо махнул хвостом. — Или Остролистую искать будешь? Я слышала утром, что она с Ежевикой и Берёзовиком тоже охотиться собиралась… или патрулировать… — она запнулась. — Где-то недалеко от границы с племенем Ветра. — Спасибо, — улыбнулся Львиносвет. — Я… — Спроси у Голубки, — перебила его Искра. — Она здесь и наверняка сможет тебе подсказать. Если бы он ещё знал, нужна ли ему подсказка… и в чём, если на то пошло.