Heartless?

Иногда улыбка близких тебе людей делает тебя самого счастливым. Чарли светилась изнутри, её глаза просто кричали о том, как невероятно она счастлива, а я хотел просто подойти и крепко-крепко обнять её. Я не знаю. Я просто хочу обнимать эту малышку. — Ты можешь себе представить? Опубликуют! Мой роман опубликуют! — девушка сама бросилась в мои объятия, и я закружил её в воздухе, засмеявшись. Иногда осознание чего-то очень важного приходит внезапно. Я просто понял, что люблю её, и всё. Боже, я думал, я разучился это делать! У меня просто мозгов нет, я не должен любить Чарли. Ей плевать на меня, да. Но если бы это было правдой, стала бы Брукс посвящать мне свои стихи? Стала бы так упорно прятать свои работы в ноутбуке под десятизначным паролем? Она странная. И я странный. Но это всё закончится, возможно, когда Брукс узнает обо мне всю правду. Она, чёрт возьми, общается с Зейном, которому достаточно просто узнать с кем живёт Чар. Я словно на минном поле. Одно неосторожное движение — и меня разорвёт на части. Бессердечный... стало быть, у меня есть сердце? Любят ведь не умом? Я любил Меган (мою бывшую) сердцем, а потом они его разбили. А Чарли... собрала его по кусочкам, сама того не зная. Но почему я несу этот бред? Почему я вообще, люблю Чар? Может, потому что мне нравится её упрямство? Когда она наотрез отказывается есть, где-то увидев худющую и до ужаса некрасивую модель, или когда заставляет нас с Найлом оторваться от приставок и помочь ей с уборкой? Или же, как Чарли пишет? Я часто являюсь свидетелем её творческого процесса, только не вижу, что именно она пишет. Но то, как она это делает — заслуживает внимания. Постоянно закусывая нижнюю губу, перекладывая волосы цвета корицы на левое плечо, совсем незаметно щурясь и иногда краснея — она настоящая писательница. Я могу сказать, что она изящно пишет. А иногда, когда ей, возможно, в голову вдруг приходит очередная идея к своей книге, она замирает и не двигается около минуты. Возможно, прокручивает в голове сюжет, но в эти моменты Шарлотта великолепна. А может, её глупые шутки? По словам Найла — в этом мы солидарны. Но мы с Чарли понимаем друг друга, а остальные — нет. Я смеюсь над её, а она над моими шутками. А все вокруг думают, что мы идиоты. Но идиот только я. А Чар зануда. Но если раньше меня это выводило из себя, теперь я люблю это. Как Шарлотта забывает о времени, читая книги. Как ругает меня и Хорана за то, что мы называем её «Шарлотта». Как поправляет нашу речь и указывает на те или иные речевые ошибки. Всё это делает её прекрасной. Всё это, так или иначе, заставило меня полюбить её. Не влюбиться. Это присуще подросткам. — Я так рад за тебя, малышка, — прошептал я, поцеловав девушку в раскрасневшуюся щёчку. Это — её жизнь. Вряд ли возможно как-то отобрать у Чарли любовь к писательству. — Спасибо! — счастливо пропела шатенка, крепче ко мне прижавшись. Я почувствовал, как сейчас сильно бьётся её сердечко. — Но ведь если бы не ты, этого и не было бы. Я на секунду замер. Но причём тут я? Я повлиял на её книгу? В каком это смысле? — Э-э-э, то есть... то есть, ты как моя муза, понимаешь? Я смотрела на тебя и писала. Я разговаривала с тобой, а в голове уже зарождался сюжет к новой главе. Ты обнимал меня, и я видела стимул писать дальше. Спасибо тебе за это, идиот. И тогда я понял, что «идиот» — больше не обзывательство. Ну, может у кого-то это и ругальство, но только не у нас с Чарли. Зануда и идиот — это больше не двое людей, раздражающих друг друга. Это что-то гораздо большее. — Только вот ещё рано радоваться, книга не дописана пока что, — продолжала она, когда я положил подбородок на её макушку, по-прежнему крепко обнимая девушку. — Но это всё равно надо отметить, — тихо засмеялся я. — Как насчёт праздничного ужина на крыше, мисс? — Ох, я не против! — голубоглазая кивнула, широко улыбаясь мне. И в такие моменты ты вдруг понимаешь, что счастлив. Приятное тепло разливалось по всему телу, заставляя забиться когда-то остывшее сердце. Я не знал, я просто не мог представить, что это произойдёт. Что я полюблю девушку, которую просто хотел защищать. * * * Сотни тысяч огней, ненавязчивая и приятная мелодия, доносившаяся из моего айфона, вкусная паста с креветками, которую мы приготовили за час и её улыбка сделали сегодняшний вечер невероятным. Чёрное лондонское небо было совсем близко, даже, если не учитывать то, что мы были на крыше многоэтажки. Сегодня мы с Чар впервые за долгое время увидели молнию. Молния в октябре... так странно. Шарлотта прижалась ко мне и нуждалась в моей помощи, а я лишь оставил поцелуй на её макушке, пообещав, что ей нечего бояться. — Я уверена, что будет дождь, — хихикнула голубоглазая, отпив глоток сока из бокала. Странно, но у нас дома не было ни вина, ни виски, ни чего-то ещё алкогольного, поэтому согревались мы бордовым вишнёвым соком. Но я был рад, что мы с Чар в здравом уме, потому как обоим завтра на работу. — Но ещё одного удара молнии я не вынесу. — Да ладно тебе, Чар, — протянул я. — Не будет никакого дождя. И именно в этот момент мне на лоб приземлилась смачная капля, разлетевшись на сотни таких же маленьких. Я лишь засмеялся, сидя за столиком, который мы притащили из квартиры, с писательницей. Я не думал, что какие-то несколько капелек дождя помешают моему желанию поцеловать Брукс. Просто так, я предупреждал её, что тот поцелуй на парковке мы повторим, а она будет знать, что он ничего не значит. В айфоне подошла очередь Birdy, когда я понялся со стула и жестом пригласил Шарлотту за собой. Она не стала возражать и тогда, когда мои руки сомкнулись вокруг её талии. Мы почти не танцевали — Чар разглядывала небо, а я разглядывал её. Как она может быть такой невинной и такой красивой? Как она может кричать на меня, при этом оставаясь самой милой девушкой на Земле? Как она может упорно скрывать что-то, а потом прокольться так нелепо? Это присуще только ей или существуют такие девушки, помимо Брукс? — Красиво, — прошептал я. — Красиво, — подтвердила шатенка кивком. — Но страшно. Мы ведь с тобой так высоко. Несколько капель снова заставили нас одновременно вздрогнуть. Почему я был так уверен в том, что дождя не будет. Я должен поторопиться, верно? Что-то внутри меня боролось с откуда-то взявшейся неуверенностью, но мои холодные губы уже накрыли её. И, знаете, в этот момент я просто проклинал судьбу за то, что всё всегда происходит, как в сопливых мелодрамах. В тот момент, когда она начала робко отвечать на поцелуй, обвив холодными ручками мою горячую шею, на нас двоих просто набросился ледяной дождь. Мы даже осознать не успели — что к чему, потому что ливень просто ошарашил нас. Словно тебя беспрерывно поливают из ведра водой, не собираясь останавливаться. Но почему именно в этот момент? Мой телефон, весь наш ужин, столы и стулья так и остались на крыше, когда я потащил Чарли за руку к запасному выходу. Это заняло какое-то время, потому что найти этот чёртов выход было трудно из-за дождя, который просто закрыл обзор на несколько метров, к тому же, мы не были особо озадачены этой ситуацией, а только безудержно хохотали, пытаясь спастись от дождя. Когда мы, наконец-таки, оказались в коридоре, Чарли потянула меня за собой на пол, снимая с меня свитер, пристально глядя мне в глаза. О да, я подумал то же, что и вы сначала, но не стоит забывать, что это Чарли. У неё там в голове всё по-другому устроено. — Снимай, ну! Ты же заболеешь! Я громко захохотал, выбираясь из под мокрого и отяжелевшего свитера. Пальтишко моей Чар тоже оказалось мокрым насквозь, поэтому, разобравшись со своей одеждой, я принялся стягивать с девушки пальто, которое выглядело довольно старым после такой-то процедуры. Мы сидели на полу и смеялись, пока Шарлотта не начала кашлять. Я испугался за неё, но женщина, открывшая дверь, напротив которой мы сидели, не дала мне начать пламенную речь о пользе имбиря и чая, который я хотел поедложить писательнице. — Ой, а вы почему такие мокрые? — взволнованно пролепетала Миссис Роут (моя соседка сверху). — Словно под этот жуткий ливень попали. — Так и есть, — виновато протянул я. — Я просто хотел устроить ужин и... — дальше я уже говорить не мог, потому что... чихнул. О, боже, кажется, мы начали заболевать. Только бы не это, нет. Я просто ненавижу болеть. Отвратительные куриные бульоны, кашель, температура, ничегонеделанье, вопли Найла о том, что ему надоело быть моей нянькой (хотя я знаю, что он любит меня опекать, когда я болею) и полное отсутствие связи с внешним миром. Иногда, конечно спасал интернет, но это длилось не так долго, как хотелось бы. Ничто же не заменит человеку реального общения. Но болеть вместе с Чарли... такого ещё не было, нет. Я хочу заботиться о ней. Я хочу лежать с ней в обнимку на диване, пить чай с имбирём и донимать Найла вечно. Может, это не так уж и плохо?