Так странно в тебе вдохновенье найти, Теперь будет трудно не сбиться с пути. Эх, как я желаю признаться порой, Что ты в моей книге главный герой.
— До вечера, Чарли! Закрыв за собой дверь, да ещё и на ключ, Гарри скрылся за стенами квартиры. Дикое волнение не покидало меня даже тогда, когда материал был готов к сдаче в издательство в назначенные сроки. Сегодня прошло ровно две недели с того момента, как Кетрин поставила меня перед фактом — пятьдесят страниц или расторжение контракта с издательством. Но кто говорил, что написанный мною текст опубликуют? Он похож на мемуары человека, прожившего всю свою сознательную жизнь в псих-лечебнице. В общем, всё сегодняшнее утро я провела за ноутбуком, редактируя текст и добавляя в него больше метафор, эпитетов и сравнений. Найл назвал меня сумасшедшей, когда я закрылась в комнате Гарри, никому не открывая, а сам Стайлс давно уже понял, что в такие моменты ко мне лучше не подходить. Он лишь назвал меня занудой и объяснил Хорану, что я работаю над какой-то книгой. Я невероятно везучая, потому что Гарри всё ещё не догадался, что эта книга о нём. — О, боже, Чарли вышла! — Найл засмеялся, держа в руках какой-то конверт. — У меня для тебя кое-что есть, иди сюда, — присев на диван, парень похлопал ладонью по месту рядом с ним, ярко улыбаясь. — Что там? — я прищурилась, размышляя над содержанием сего письма. — Это было в почтовом ящике. Письмо от какого-то Тео Сорела для тебя, Чар, — ирландец передал мне письмо, в то время, как я, широко раскрыв рот, начала открывать его. Сотни мыслей заполонили голову, первая из которых: «Какого чёрта он мне пишет письма, если может позвонить?». И, действительно, от Teo не было никаких вестей целую неделю, поэтому я уже и выкинула из головы этого милого писателя-гея. Что могло произойти? Может, этот парень, как и Тим — ненавидит электронные гаджеты, поэтому и пишет собственноручно? Раскрыв конверт, я обнаружила там невероятно красивую открытку с изображением Эйфелевой Башни, на обратной стороне которой было написано: «Привет из Парижа!». Сердце затрепетало от одной мысли, что этот маленький клочок бумаги побывал в одном из самых прекраснейших городов на Земле. Но я ничего не понимала до тех пор, пока мои дрожащие пальцы не нащупали письмо, которое и расставило всё по своим местам.«Дорогая Чарли!
Предполагаю, моё письмо является огромным сюрпризом для тебя. Что ж, я люблю удивлять. Ты ведь ещё не забыла безнадёжного паренька, у которого оставалась неделя? Спешу сообщить, что я так и не написал свой роман о трудной жизни гея, потому что стерва-Кетрин разорвала контракт со мной ещё до того, как истёк срок сдачи пятидесяти страниц. Хочешь знать, почему? Её любовник изменил ей... со мной. Ты можешь себе представить? Она встречалась с геем! Впрочем, это не так важно. Я бы хотел извиниться, что не звонил тебе достаточно долгое время — у меня был серьёзный переезд. Отчаявшись, я улетел на родину — в Париж. Ох, милая, я помню, что ты безума от этого города! Дело в том, что я пишу это письмо, чтобы пригласить тебя на слёт молодых писателей в Париже, в районе Тампль, который состоится первого декабря этого года. Прошу, дорогая, соглашайся, совершенно бесплатно! Мой дядя — организатор этого слёта. Это огромный шанс для тебя. Ты можешь стать настоящей парижской писательницей без знания французского языка, если ты вдруг решишь остаться. Напиши свой ответ мне по этому же адресу. И я искренне надеюсь, что твою новую книгу о Ларри и Карли эта грымза опубликует, потому что ты вряд ли спала с её любовником.Исренне твой, Тео.»
Руки задрожали, пока я жадно впивалась взглядом в каждую строчку, написанную кудрявым почерком Тео. Осознание того, что он мне написал, пришло не сразу — я ещё долго пялилась в одно невероятно красивое слово «Париж». Неужели, он захотел исполнить мечту всей моей жизни? Хорошо, она появилась в возрасте шестнадцати лет, когда я уже стала серьёзно относиться к писательству. Один не очень известный писатель рассказал нам о слёте юных писателей в Париже, когда я проходила мастер-класс по стихосложению. Эти слёты — реальная возможность засветиться в писательском мире. Он рассказал, что там нужно показать себя и свои работы профессионалам, которые, возможно, дадут тебе билет в большую жизнь настоящих писателей. Главное — донести до читателя своё творение. А читатели — обычные парижане, пришедшие послушать «юные дарования». Это пленило меня, и я была буквально одержима этой мечтой. Но на её исполнение нужна была огромная сумма денег. Писатель не должен быть обычной школьницей, а человеком, заключившим контракт с издательством. А там, в Денвере, шансов у меня не было, поэтому, узнав, что лучше начинать свою писательскую карьеру в Лондоне, я купила билет в один конец. Почему не сразу в Париж? Это было дороже вдвойне, я не могла себе позволить. В общем, с тех пор я и живу мечтами об этом слёте, попасть на который мне не светит. Неужели у меня появился шанс? Шанс стать настоящей писательницей? Я не в праве отказаться. — Что там? Что там, Чарли? — Найл попытался вырвать из моих рук лист бумаги, но я сама ему его отдала. Моя голова была забита другим, поэтому я не могла спорить. — Оу, а кто такой Тео? — Эм, один мой знакомый писатель, — я улыбнулась, всё ещё раздумывая над словами Сорела. До первого декабря ещё полтора месяца — мало ли, что может произойти за это время? — Ты пишешь книгу о Ларри и Карли? Ларри? Ларри, ты серьёзно? — щёки блондина мгновенно приняли алый оттенок, когда сам парень уже вовсю смеялся. — Это шаблонный образ! — выпалила я. О, боже, если он догадается... — Почему ты смеёшься, Хоран? — Потому что так звали один броманс, когда-то... не важно, — голубоглазый подавил смешок и прищурился. — Но уж больно эти два имени схожи по звучанию с «Гарри» и «Чарли», не замечаешь? Что-то в его голосе заставляло меня ринуться к открытому ноутбуку и запаролить весь текст, который сегодня в три часа дня я должна отнести в издательство, но я продолжала сидеть, как истукан и строить из себя дурочку. — Что такое «броманс»? — перевела тему я, выпучив глаза. Дуэль взглядов меня и Найла могла бы продолжаться вечно, пока Хоран сам не сдался, ошарашив меня: — Ох, прекрати, Брукс! Я знаю, что ты пишешь книгу о вас с Гарри. Нет, моё сердце точно не выдержит столько потрясений за этот час. — Но откуда? — Залез в твой ноут, пока ты была в душе, — Найл пожал плечами, говоря об этом таким тоном, словно ничего необычного не произошло. — Успокойся, я не сказал Гарри. Меня не пугало то, что Тео зовёт меня в Париж через полтора месяца. Меня не пугало то, что сегодня решится судьба моей книги. Меня не пугало то, что Найл залез в мой ноутбук... …меня пугало то, что вчера я писала свои мысли (в моём случае — мысли Карли) по поводу поцелуя. О боже, не могу поверить — я написала, что поцелуй был великолепным и неплохо было бы его повторить. Найл всё понял, и теперь думает, что я влюблена в Гарри. Но ведь это не так! Хорошо, я не в праве отрицать то, что поцелуй мне, действительно, понравился. Эти мягкие губы ещё долго не давали мне покоя поздней ночью, а когда я проснулась часа в три утра, в тёплых объятиях Гарри — решила, что свихнулась. В романах, которые я пишу — после поцелуя парень и девушка идут на свидание и начинают потом маленькие шажки в романтическое путешествие под названием «отношения», но никак уж не едут к ней домой и не готовят курицу, засыпая вместе. Пожалуй, для нормальных людей это странно. Но я каждый раз останавливаю себя на мысли о том, что для нас с Гарри — это нормально. Поэтому я не могу отрицать то, что хотела бы повторить этот поцелуй. Кажется, что Стайлс, вообще, солгал мне, говоря о том, что девушка у него всего одна была — не может человек, у которого были только одни отношения так целоваться. — Чарри, — рассмеялся Хоран и приобнял меня. — Не бойся, я ничего не скажу Гарри. Это же чудесно! А что за слёт? Ты согласишься? Поедешь в Париж? — Найл, это так трудно объяснить, — в кармане завибрировал мобильник — напоминалка о том, что я должна уже отправляться в издательство. — Я тебе позже объясню, хорошо? И спасибо, что не сдал меня Гарри. — Если ты уедешь, я буду дико скучать по тебе малышка, — ирландец поднялся с дивана вместе со мной и заключил меня в тёплых обьятиях. — Полагаю, Хаз и это знать не должен? — Верно, — я улыбнулась, чувствуя, что мне предстоит нелёгкий месяц. Где-то не так глубоко в душе я была неизмеримо счастлива. Но не нужно ведь загадывать, верно? Всё зависит только и только от решения Кетрин Мастерс.***
— Хм, — взгляд Мисс Мастерс переместился на меня, когда женщина отложила в сторону папку с моим недописанным романом, сложив руки в замок. Внутри всё горело от неизвестности. — Почему название именно «Бессердечный», Шарлотта? Сегодня я была готова к любому её вопросу. — Главная героиня отчаянно пытается доказать всему миру, что её возлюбленный — не бессердечный, но сама даже не знает — за что он получил это прозвище. Здесь весь рассказ будет основываться на этой теме, — уверенно заявила я. В какой-то момент я поняла — я полюбила эту историю. И она всегда останется моей, даже, если её никто и никогда не увидит. Мой не-до-роман «Heartless» пусть и слабоват, но я пишу его от всего сердца, может, потому что он частично основан на реальных событиях. И кто знает — что в нём будет дальше? Всё зависит от Гарри. Теперь он — моё вдохновение и моя муза, как бы глупо это не звучало. — Мне нравится ход твоих мыслей, — улыбнулась Кет. — Мне нравится твой стиль письма. Но мне не нравится, что ты вкладываешь в этот роман душу. Потому что, пойми, возможно, что следующие три главы мне абсолютно не понравятся. — Что вы имеете в виду? — Что пока что я даю согласие на публикацию будущего романа, Чарли, — женщина приподнядась со стула, в то время как я широко раскрыла рот. Мой. Роман. Опубликуют? И, подождите, она назвала меня Чарли? — Я невероятно рада, Мисс Мастерс, — я пожала женщине руку, в то время как она вновь улыбнулась мне. — Спасибо, спасибо вам огромное! Это большая честь для меня — работать на Ваше издательство. Волна радости захлестнула меня с головой. Нет, даже целое цунами. Хотелось бегать по всему издательствому с радостными воплями и обнимать каждую серую мышь и каждого клерка этого офиса, но я всё же сдержалась, улыбаясь во все тридцать два. Мне предстоит месяц упорной работы, ведь это только начало моего длинного пути по названием «Бессердечный». Я просто не могу поверить, что если бы я не встретила Гарри — ничего из этого бы не вышло. Я должна поблагодарить его, пусть он и не будет знать — за что.***
Harry's РОVТы держишь меня здесь. В этом чёрством мире. В этом холодном Лондоне. В этой пустой квартире. Ты держишь меня здесь. Ты не даёшь сорваться. Ты держишь меня здесь. И запрещаешь влюбляться...
Медленно ступая по холодному паркету в нашей квартире, я чувствовал, как мои мышцы постепенно расслабляются. Тёплая домашняя обстановка, созданная Чарли, дарила чувство уюта — хотелось заварить огромную чашку чая и засесть на весь оставшийся вечер перед телевизором. Но что-то заставило меня направиться в нашу с Чар комнату, чтобы всего лишь переодеться. Сегодня я был совсем один в квартире, если, конечно, не считать проворного котёнка-Кевина. Найл гуляет со своей новой девушкой, а Шарлотта всё ещё в издательстве. Раньше я любил одиночество и искренне ненавидел, когда рядом кто-то находился, пытаясь превратить тихий вечер в шумную вечеринку. Но сейчас, с появлением Чарли — я полюбил наши выходные, когда мы бродили по осеннему Лондону, рассказывая друг другу разные нелепые истории детства, а вечером устраивали мини-вечеринки только для «Чарри» (как дразнил нас Найл) и Хорана с его девушкой. Это, правда, одно из лучших времён. Я не знаю — как буду привыкать жить без них. Надеюсь, этого не произойдёт. Мой взгляд упал на открытый ноутбук Чарли, мирно лежащий на кровати. Видимо, писательница забыла его спрятать на сто замков в ящик, в спешке убегая в издательство. Отлично, если Чар не хочет показывать мне её роман — я сам его прочту. Просто интересно — почему она так упорно его скрывает? Что там такого может быть написано? Я ведь купил все книги, написанные ею и прочитал! Да, они великолепны. Эта девушка умеет шокировать, несмотря на то, что кажется такой занудной. — Что тут у нас, — прошептал я, предвкушая прочтения чего-то интересного, когда Кевин запрыгнул на кровать, начиная топтать лапками мои ноги. Первое, что я увидел — множество папок, которые девушка так хитро запаролила. Окончательно отчаявшись, что сегодня мне точно не удастся разгадать — что же пишет Брукс, я залез в какой-то документ с её стихами. Да, я уже был там — ничего сокровенного. Лишь рифмованное признание в любви книгам, Парижу и Лондону. Но я поборол-таки небольшую лень и стал листать дальше — вдруг что-то новое написала? — Бинго! — воскликнул я, увидев стихотворение, написанное только вчера. В душе всё переворачивалось с каждой строчкой, прочитанной мною... «А я не забуду... А я никогда не забуду его имя. Гарри. А я не забуду, как мы познакомились в шумном баре. А я не забуду цвет глаз его невероятных, И мне не забыть комплиментов его приятных. А я не забуду это его «зануда». И я его ямочки на щеках помнить буду. А я не забуду наш поцелуй на парковке, А я не забуду, как он подкатывает ко мне ловко. А я не забуду прекрасные его губы. И я не забуду с ним наши походы в клубы. А я не забуду о том, как прекрасен Гарри. И я благодарна, что он напоил меня в шумном баре... 4 октября 2014 года» Я медленно прикрыл веки, не веря своим глазам. Приятное тепло разлилось по всему телу, заставляя сердце бешено забиться. Кажется, мне никто никогда не писал стихи. Кажется, никто никогда не говорил мне хотя бы близко таких слов, которые написала здесь Чарли. Кажется, я чувствую себя счасиливым сейчас. Но это длилось не долго и вскоре сменилось диким испугом, когда я услышал звонкий и такой радостный голос Шарлотты из гостиной: — Га-а-а-арри! Я дома!