Гарри Поттер и шаманский гашиш

Мистер и миссис Дурсль проживали в доме номер тринадцать по улице Вязов и всегда с гордостью заявляли, что они, слава богу, люди с традиционной сексуальной ориентацией. Мистер и миссис Дурсль весьма неодобрительно относились к любым извращенцам, гомикам и прочей хрени. Мистер Дурсль держал сеть магазинов под названием «Mandix Sex», которая специализировалась на продаже презервативов. Это был мужичок-колобок с густыми прокуренными усами и очень короткой шеей. Что же касается миссис Дурсль, она была тощей блондинкой с огромными, как у африканского слона, ушами. Впрочем, этот недостаток пришелся ей весьма кстати, поскольку большую часть своей жизни она подслушивала подробности интимной жизни соседей. У мистера и миссис Дурсль был маленький сын по имени Падли, и, по их мнению, он был самым няшным кабанчиком на свете. Дурсли жили, как мыши на сыроварне, как алкаши на ликёро-водочном заводе. Но был у них и один секрет. Их ужаснейшим ночным кошмаром был сон, что кто-то узнал о нём. Дурсли думали, что их повесят или посадят на кол, если выплывет правда о Поттерах. Мистер Поттер приходился миссис Дурсль родным братом, но они не виделись вот уже несколько лет. Миссис Дурсль даже делала вид, что у нее нет никакого брата, потому что брат и его никчемный муж были гомосеками. Дурсли содрогались при одной мысли о том, что скажут соседи, если на улицу Вязов пожалуют Поттеры. Дурсли знали, что у Поттеров тоже есть маленький сын — первый ребёнок в мире рождённый из лона мужчины. И они категорически не хотели, чтобы их Падли общался с отпрыском таких родителей. Когда в понедельник мистер и миссис Дурсль проснулись серым и тяжёлым похмельным утром, — а именно с этого утра начинается наша весёлая история, — ничто, включая летающие в небе НЛО, не предвещало, что вскоре по всей стране начнёт происходить какая-то хренотень. Мистер Дурсль что-то напевал себе под нос и справлял малую нужду через щёлку в заборе на соседский двор. А миссис Дурсль, с трудом усадив сопротивляющегося и обделавшегося Падли на унитаз, со счастливой улыбкой пересказывала мужу последние сплетни. Никто из них не заметил, как за окном пролетела курица-несушка. В половине девятого мистер Дурсль взял свой портфель, дал пиздюлей дворовой собаке и попытался на прощанье поцеловать Падли, но промахнулся, потому что Падли выпустил струю, что с ним происходило довольно часто. Он раскачивался взад-вперед на стульчике, ловко держа в руках пенис и рисуя струёй рожицу на стене.  — Ух, ты моя крошка, — со смехом выдавил из себя мистер Дурсль, выходя из дома. Он сел в машину и выехал со двора. На углу улицы мистер Дурсль заметил, что происходит что-то странное, — на тротуаре сидела кошка и сосредоточенно играла в Angry Birds на смартфоне. В первую секунду мистер Дурсль даже не понял, что именно он увидел, но затем, уже миновав кошку, затормозил и так резко оглянулся, что пёрнул. На углу улицы Вязов действительно стояла полосатая кошка, но никакого смартфона видно не было.  — Что только с похмелья не померещится! — буркнул мистер Дурсль. Мистер Дурсль закрыл глаза, потом открыл их и уставился на кошку. А кошка уставилась на него. Мистер Дурсль прихуел, отвернулся и поехал дальше, продолжая следить за кошкой в зеркало заднего вида. Он заметил, что кошка пометила столб с табличкой, на которой написано «Улица Вязов». Мистер Дурсль потряс головой и попытался выбросить из нее кошку. И пока его автомобиль ехал к Лондону из пригорода, мистер Дурсль думал о новой секретарше, которая сегодня к нему устроилась. Но когда он подъехал к Лондону, красивая задница и большие сиськи, заполнившие его голову вылетели оттуда в мгновение ока, потому что, попав в обычную утреннюю автомобильную пробку и от нечего делать матеря всех вокруг, мистер Дурсль заметил, что на улицах появилось множество очень странно одетых людей. Людей в кожаных трусах и ошейниках. Мистер Дурсль не переносил людей в нелепой одежде. Мистер Дурсль послал нахуй бибикающих ему сзади водителей. Его взгляд упал на сгрудившихся неподалеку странных типов, пьющих вино из бутылки. Мистер Дурсль пришел в ярость, увидев, что некоторые из них совсем не молоды, — подумать только, один из мужчин выглядел даже старше него, а позволил себе ходить в одних стрингах и шапочке с зелёными помпончиками! Ну и тип! Стоявшие в пробке машины наконец тронулись с места, и несколько минут спустя мистер Дурсль въехал на парковку магазина «Mandix Sex». Его голова снова была забита задницей секретарши. Кабинет мистера Дурсля находился на чердаке, где он всегда сидел рядом с сортиром. Сегодня он сел в самом сортире, так как от вчерашней попойки у него начались проблемы с обоими концами пищеварительного тракта. В сортире не было окон и он не видел пролетающих куриц — подумать только, куриц, летающих словно соколы, когда им и положено сидеть на фермах, гадить и нести яйца! И это уж не вспоминая о том, что курицы в принципе не умеют летать. В отличие от мистера Дурсля, находившиеся на улице люди отлично видели этих куриц, стремительно пролетающих мимо них одна за другой и, широко раскрывая рты, словно дауны показывали на них пальцами. В общем, у мистера Дурсля было вполне нормальное, лишенное куриц утро. Он накричал на пятерых подчиненных и оттрахал новенькую секретаршу. Так что настроение у него было просто заебись — до тех пор, пока он не решил немного размять ноги и купить себе пивка. Выйдя на улицу мистер Дурсль внезапно столкнулся с группкой странных типов неподалеку от булочной где к пирожкам прилагалась охрененое пиво в подарок. Эти типы тоже вовсю бухали, обливаясь водкой. Выйдя из булочной с банкой Балтики, мистер Дурсль вновь вынужден был пройти мимо этих странных личностей, и в этот момент он абсолютно случайно услышал: —… ёб твою мать, в натуре, это Поттеры, я отвечаю, бля… —… да, их сын Гарри… Мистер Дурсль замер. Очко сузилось. Он ощутил, как трусы непроизвольно намокли. С перекошеной рожей он посмотрел на шептавшихся типов так, словно приготовился спугнуть их громким пуком. Но он передумал. Мистер Дурсль побежал со всей дури через дорогу, поспешно поднялся в офис, послал в жопу секретаршу, сорвал телефонную трубку и уже набирал предпоследнюю цифру своего домашнего номера, когда вдруг передумал и положил трубку обратно на рычаг. Затем он сунул руку в штаны, думая о том, что… Нет, конечно, это был идиотизм. Поттер — не такая уж редкая фамилия. Мистер Дурсль легко убедил себя в том, что в Англии живет множество семей, носящих фамилию Поттер и имеющих сына по имени Гарри. И он даже не может со стопроцентной уверенностью утверждать, что его племянника зовут именно Гарри. Вполне возможно, что его зовут Георгий. Или Гарфилд. В общем, мистер Дурсль решил забить на это. В пять часов вечера он вышел из магазина, он был настолько взволнован, что, выходя из дверей, не заметил проходившего мимо человека и врезался в него.  — Извините, — пробурчал он, видя, как маленький старикашка упал с размаху в лужу грязи. Старикашке похоже было плевать, что его опустил по полной программе, он широко улыбнулся и произнес высоким кастратным голосом, заставившим прохожих обернуться:  — Не извиняйтесь, мой дорогой господин, даже если бы вы проломили мне череп, сегодня меня бы это совсем не огорчило. Ликуйте, потому что Тот-Чьё-Имя-Хрен-Выговоришь наконец сдох! Даже такие унтерменши, как вы, должны бухать и веселиться в этот самый счастливый день! С этими словами старикашка обеими руками обхватил мистера Дурсля где-то в районе жопы, поцеловал в пах и ушел. Мистер Дурсль охуел. Подумать только, его поцеловал какой-то алкаш! Мало того, его назвали унтерменшем. Что бы там ни означало это слово, мистер Дурсль находился в полном ахуе. И когда ему наконец удалось сдвинуться с места, он быстрым шагом пошел к машине, надеясь, что все происходящее сегодня — не более чем похмельная горячка. Когда он свернул с Улицы Вязов на дорожку, ведущую к дому номер тринадцать, он сразу заметил уже знакомую полосатую кошку. Мистер Дурсль не сомневался, что это та самая кошка — у нее была та же окраска и облезлый хвост. Теперь кошка сидела в мусорном баке.  — Пошла нахуй! — громко крикнул мистер Дурсль. Но кошка не шелохнулась. Более того, она посмотрела на мистера Дурсля как на говно, так, что он даже подумал, что кошка обдолбилась какой-нибудь сильной дурью и возомнила себя львицей. Затем он вошел в дом. Для миссис Дурсль этот день был, как всегда, весьма приятным. За ужином она охотно рассказала мистеру Дурслю о том, что у их соседки дочка скончалась от героина, и напоследок сообщила, что Падли выучил новую фразу «Иди ф зопу!». О перепихоне с сантехником она тактично умолчала. Мистер Дурсль прошел в гостиную и включил телевизор. По одному из каналов как раз заканчивались вечерние новости. «И в завершение нашего выпуска о странном поведении кур по всему миру. Хотя куры и считаются самыми глупыми птицами на планете, вопреки этому, сегодня поступали сотни сообщений от людей, которые видели, как с самого рассвета куры парят в небесах и кружатся в вальсе с облаками вместо того, чтобы работать! Специалисты считают, что не так уж всё однозначно с интеллектуальным способностями кур. — Тут диктор позволил себе ухмыльнуться. — Очень неоднозначно. А теперь я передаю слово Теду Макгаффину с его прогнозом погоды. Как ты думаешь, Тед, не будет ли сегодня вечером дождей из куриного помёта?» «В душе не ебу, Джим. — На экране появился метеоролог. — Однако сегодня не только куры ведут себя необычно. Наши зрители из таких отдаленных уголков мира, как Крым, Йоркшир и Гарлем, звонили мне, чтобы сообщить, что вместо метеоритного дождя, который я пообещал вчера вечером, у них был настоящий ценопад! Цены на бухло упали на девяносто процентов во всех магазинах! Магазины заявляют, что не затевали такой акции и всё это чрезвычайно необычно…» Мистер Дурсль застыл в своем кресле. Падающие цены, куры в небесах, изращенцы в мантиях. И еще перешептывание по поводу этих Поттеров… Миссис Дурсль вошла в гостиную с двумя горшками мочи и велела мистеру Дурслю их опорожнить, а затем отправляться в постель. Когда миссис Дурсль уложила Падли в кроватку, мистер Дурсль трахнул её и закурил сигару с марихуаной. Мистер Дурсль почувствовал, как расслабляет и дурманит травка, и решил поговорить с женой.  — Э… Петунья, дорогая… Ты давно не получала известий от своего брата? Как он и ожидал, миссис Дурсль изобразила удивление, а потом на ее лице появилась отвращение.  — Давно! — тявкнула миссис Дурсль. — А какого хера ты спрашиваешь?  — В новостях говорили всякую дребедень, — пробормотал мистер Дурсль. Несмотря на огромную разницу в габаритах, он все же побаивался жену, и именно она была хозяйкой в доме. — Летающие курицы… в городе всюду бухают толпы странно одетых людей…  — Ну и что, блять? — резким тоном перебила его миссис Дурсль.  — Ну, я подумал… Может быть… Может, это как-то связано с… Ну, ты понимаешь… С такими, как он… Мистер Дурсль наклонился к ушку жены и выдохнул неуверенным шёпотом, — п-п-пидорасами. Миссис Дурсль сунула палец в левую ноздрю. А мистер Дурсль задумался, осмелится ли он сказать жене, что слышал сегодня фамилию Поттер. И он очканул. Вместо этого он произнес как бы между прочим:  — Их сын — он ведь ровесник Падли, верно?  — Хуй знает. — Голос миссис Дурсль напоминал лай Чихуахуа.  — Не напомнишь мне, как его зовут? Гарфилд, кажется?  — Гарри. На мой взгляд, мерзкое, простонародное имя.  — О, конечно. — Мистер Дурсль ощутил, как очко сжалось вновь. — Я с тобой полностью согласен. Больше мистер Дурсль не возвращался к этой теме — ни когда он докурил косяк, ни когда они ещё раз трахнулись. Но как только миссис Дурсль ушла в ванную, мистер Дурсль открыл окно и выглянул в сад. Кошка гадила возле мусорки, — кучка была уже довольно приличная — и смотрела на улицу, словно кого-то ждала. Мистер Дурсль обматерил её и лёг спать. Медвежий храп мистера Дурсля уже раздавался на весь дом, а сидевшая на его заборе кошка спать совершенно не собиралась. Она сидела неподвижно, как столб, и, не мигая, смотрела в конец улицы Вязов. Она даже не шелохнулась, когда пьяные подростки грабили пивной ларёк, и не моргнула глазом, когда на неё сверху нагадили две курицы. Только около полуночи будто окаменевшая кошка наконец ожила. В дальнем конце улицы — как раз там, куда неотрывно смотрела кошка — появилась постреливающая молниями светоносная сфера. Она напоминала портал из Терминатора, и как и в фильме оттуда вывалился голый человек. Кошкин хвост дернулся из стороны в сторону, а глаза ее расширились от возмущения. Никто на улице Вязов никогда не видел этого человека. Он был высок, худ и очень стар, судя по серебру его волос и бороды — таких длинных, что их кончиками он мог бы подтереть задницу. Он был совершенно гол, а член его был ужасающе огромен. Звали этого человека Альбус Дамблдор. Казалось, Альбус Дамблдор абсолютно не понимает, что совсем непохож на Арнольда Шварцнеггера, и его кубики пресса давно превратились во впуклости пуза. Он явно чувствовал, что за ним следят, потому что внезапно поднял глаза и посмотрел на кошку, взирающую на него с другого конца улицы. Странно, но вид кошки почему-то развеселил его.  — Этого следовало ожидать, — пробормотал он, усмехнувшись, и двинулся к дому номер тринадцать. А дойдя до него, взгромоздился на мусорный бак, уселся на дёргающийся хвост, и, даже не взглянув на его обладательницу, сказал:  — Из вас плохая кошка, профессор МакГонагалл. Вы так и не научились закапывать за собой. Он улыбнулся и повернулся к полосатой кошке, но та уже исчезла. Вместо неё сидела довольно сурового вида женщина в очках. Женщина была в мантии. Ее черные волосы были собраны в косички. И сразу было заметно, что вид у нее раздраженный.  — Могли одеться поприличней? — спросила она.  — Мой инструмент вас пугает, дорогой профессор? Что ж я прикроюсь. Дамболдор сорвал несколько больших листьев лопуха и прикрыл пах.  — Закопаешь тут — всё асфальтом покрыто. Весь день тут сидела, от поноса мучилась. Оказывается в помойке еда не очень полезна для желудка, — ворчала профессор МакГонагалл.  — Целый день? В то время как вы могли зажигать вместе с другими? По пути сюда я стал свидетелем, как минимум, полсотни вечеринок и наиклевейших тус. Профессор МакГонагалл рассерженно фыркнула.  — О, да, действительно, все празднуют, — недовольно произнесла она. — Казалось бы, им следовало быть немного поосторожнее. Но нет — проклятые унтерменши заметили, что что-то происходит. Они говорили об этом в новостях. — Она резко кивнула головой в сторону темного окна, за которым находилась гостиная Дурслей. — Я слышала. Летающие курицы… чьи-то физиономии в облаках… Что же, они ведь не полные идиоты. Они просто обязаны были что-то заметить. Подумать только — огроменная облачная жопа над Биг Беном! Не сомневаюсь, что это дело шаловливых ручонок Дедалуса Дингла. Его задницу легко узнать. Она искоса взглянула на Дамблдора, словно надеясь, что он скажет что-то в ответ, но Дамблдор молчал, и она продолжила:  — Будет просто превосходно, если в тот самый день, когда Тот-Чьё-Имя-Хрен-Выговоришь наконец сдох, унтерменши узнают о нашем существовании. Кстати, я надеюсь, что он на самом деле подох, это ведь так, Дамблдор?  — Вполне очевидно, что это так, — ответил тот. — Так что у нас есть повод. Не хотите булочку с гашишем?  — Что?  — Булочку с гашишем. Это такие сладости, которые употребляют унтерменши, торкает мягко, но надолго — лично мне они очень нравятся.  — Нет, я хочу оставаться в адекватном состоянии. Взгляд профессора МакГонагалл уткнулся в Альбуса Дамблдора.  — А по сравнению с теми слухами, которые курсируют взад и вперед, наши курицы — это просто ничто. Вы знаете, о чем все говорят? Они гадают, что же наконец смогло его остановить? Дамблдор, увлекшийся булочкой, с ответом не торопился.  — Говорят, — настойчиво продолжила профессор МакГонагалл, — говорят, что прошлой ночью Тот-Чьё-Имя-Хрен-Выговоришь появился в Годриковой Заднице. Что он появился там из-за Поттеров. Если верить слухам, то Джон и Джеймс Поттеры… то они… они скопытились… Дамблдор склонил голову и профессор МакГонагалл смущённо пукнула.  — Джон и Джеймс… Не может быть… Я так не хотела в это верить… О, Альбус… Дамблдор протянул руку и коснулся ее плеча.  — Я понимаю… — с горечью произнес он. — Это полный пиздец. Когда профессор МакГонагалл снова заговорила, голос ее дрожал:  — И это еще не все. Говорят, что он пытался замочить сына Поттеров, Гарри. Но не сдюжил. Он не смог убить этого маленького мальчика. Говорят, что, когда Тот-Чьё-Имя-Хрен-Выговоришь попытался убить Гарри Поттера, и не смог, то его голова взорвалась от злобы — и он помер. Дамблдор мрачно усмехнулся.  — Это… это просто слух? — запинаясь, спросила профессор МакГонагалл. — В любом случае там произошло нечто необычное… он не смог убить мальчика. Каким чудом маленькому засранцу удалось дать ему сдачи?  — Мы можем лишь предполагать, — ответил Дамблдор. — Возможно, рождённый из лона мужчины обладает до сих пор неизвестными человечеству способностями. Профессор МакГонагалл достала из кармана рулон туалетной бумаги, извинилась, и отошла в кусты. Дамблдор шумно втянул носом воздух, вытащил из бороды золотые часы и начал пристально их разглядывать.  — Хагрид, блять, задерживается. Кстати, я полагаю, именно он сдал меня?  — Да, — подтвердила профессор МакГонагалл.  — Кидала. Я прилетел, чтобы по-тихому отдать Гарри его тете и дяде. Они — единственные родственники, которые у него остались.  — Неужели вы… Неужели вы имеете в виду тех, кто живет здесь?! — вскрикнула профессор МакГонагалл, вскакивая на ноги и забыв подтянуть трусы. — Дамблдор, вы шизанулись! Я наблюдала за ними целый день. Вы не найдете другой парочки, которая была бы так похожа на нас… в самых худших чертах. Жена изменила мужу с сантехником на глазах у своего маленького сына. И вы хотите, чтобы Гарри Поттер оказался здесь?!  — Не перечьте мне, — твердо ответил Дамблдор. — Когда он повзрослеет, его тетя и дядя смогут все ему рассказать. Я написал им письмо.  — Письмо? — очень тихо переспросила профессор МакГонагалл, и только сейчас поняв что стоит с голой жопой, быстро подтянула мантию. — Помилуйте, Дамблдор, неужели вы на самом деле думаете, что сможете объяснить в письме все, что случилось? Эти люди никогда не поймут Гарри! Он станет легендой — я не удивлюсь, если сегодняшний день войдет в историю как день Гарри Поттера! О нем напишут книги, каждый уёбок в мире будет знать его имя!  — Базаришь верно, — согласился Дамблдор, с глупой улыбкой глядя на профессора. — И этого будет достаточно для того, чтобы вскружить голову любой мелкой пиздюшке: стать знаменитым прежде, чем научится самому ходить на горшок! Неужели вы не видите, насколько справедливее, если он будет жить здесь, далеко от нашего мира, думать, что он днище, до тех пор, пока не вырастет и будет в состоянии насладиться своей славой? Профессор МакГонагалл поспешно открыла рот, чтобы сказать что-то резкое, но, снова дерзко пёрнула и поспешила в кусты. Оттуда донеслось: — Да… Да, конечно же вы правы. Но скажите, Дамблдор, как мальчик попадет сюда? Она внимательно посмотрела на его задницу словно подумала, что в ней он прячет Гарри.  — Его привезёт Хагрид.  — Этот алкаш? Да он же пропьёт малыша за полтинник.  — Да, я бы доверил Хагриду свою жизнь, — мечтательно покивал Дамблдор. Внезапно ночную тишину нарушили приглушенные раскаты грома. Дамблдор и МакГонагалл стали вглядываться в темную улицу в поисках приближающегося света фар. А когда они наконец догадались поднять головы, сверху послышался рев, и с неба свалился огромный мопед. Он приземлился прямо перед ними. Мопед был исполинских размеров, но сидевший на нем человек был еще больше. Он был почти вдвое выше обычного мужчины и по меньшей мере в пять раз шире. Попросту говоря, он был охрененно огромен, и к тому же имел вид бомжа — спутанная борода и заросли черных волос практически полностью скрывали его грязное лицо. Его ладони были размером с крышки от мусорных баков, а обутые в кожаные сапоги ступни — величиной с маленьких дельфинов. Его гигантские мускулистые руки прижимали к груди сверток из одеял.  — Бля, я уже заебался ждать, жирдяй. — В голосе Дамблдора явственно слышалось облегчение. — У кого спёр мопед?  — У семьи Уизли, — ответил гигант, осторожно слезая с мопеда. — У Билла — моего минисобутыльника. Его фараоны повязали, ну я и подсуетился, хуль добру-то пропадать. А насчет ребенка — я привез его, сэр. Дамблдор и профессор МакГонагалл склонились над свернутыми одеялами. Внутри, еле заметный в этой куче тряпья, лежал крепко спящий маленький мальчик. На лбу, чуть пониже хохолка иссиня-черных волос, были видны странные порезы, похожие на слово ХУЙ.  — Значит, именно сюда… — прошептала профессор МакГонагалл.  — Да, — подтвердил Дамблдор. — Этот шрам останется у него на всю жизнь.  — Вы ведь можете что-то сделать с ним, Дамблдор?  — Да пусть ходит. Прикольно. И вообще шрамы могут сослужить хорошую службу. У меня, например, есть шрам над левым коленом, который представляет собой карту Средиземья. Толкиен мне его собственными зубками грыз, мырр-рь. Ну, Хагрид, давай ребенка сюда. Дамблдор взял Гарри на руки и повернулся к дому Дурслей.  — Мне предлагали продать его за двести пятьдесят, — сказал Хагрид. И вдруг завыл, как раненая собака.  — Тс-с-с! — прошипела профессор МакГонагалл. — Ты разбудишь унтерменшей!  — П-п-простите, — прорыдал Хагрид, вытаскивая из кармана гигантский носок, с бухающими жирафиками, и пряча в нем лицо. — Но я п-п-п-просто… Такие деньги…  — Чёрт, Хагрид, я дам тебе сотню, если замолчишь, — прошептала профессор МакГонагалл. А Дамблдор перепрыгнул через забор и пошел к крыльцу. Он бережно опустил Гарри на порог, достал из кармана мантии письмо, сунул его в подгузник и вернулся к поджидавшей его паре.  — Что ж, — произнес на прощанье Дамблдор. — Вот и все. Больше нам здесь делать нехер. Погнали бухать со всеми! Это будет ЛЕГЕН… подожди, подожди.  — Ага, — радостным голосом согласился Хагрид. — Я это… продам, заодно, мопед. Доброй ночи вам. Смахнув катящиеся из глаз слезы рукавом куртки, Хагрид вскочил в седло мопеда, резким движением завел мотор и с ревом умчался в небо.  — ДАРНО! Легендарно! — Дамблдор повернулся и лунной походкой потанцевал вниз по улице. Гарри Поттер ворочался во сне в своих одеялах, маленькая ручка нащупала письку и стиснула её. Он продолжал спать, не зная о том, что он особенный, о том, что стал знаменитостью. Не зная, что он проснётся через несколько часов от крика миссис Дурсль, которая выйдет накормить собаку. Не зная о том, что несколько следующих недель кузен Падли будет его щипать и тыкать ему в задницу карандаши. И еще он не знал, что в то время, пока он спал, люди, тайно либо открыто собиравшиеся по всей стране, чтобы отметить праздник, поднимали рюмки и произносили шепотом или во весь голос:  — За Гарри Поттера — за мальчика, который дал сдачи Тому-Чьё-Имя-Хрен-Выговоришь!