Гарри Поттер и шаманский гашиш

— Вон он, смотри!  — Где?  — Да вон, рядом с рыжим.  — Это тот очкастый дрищ?  — Ты видел его рожу?  — Ты видел у него хуй на лбу? Этот шепот Гарри слышал со всех сторон с того самого момента, как на следующее утро вышел из спальни за порцией антипохмельного зелья. За дверями кабинетов, в сортирах, собирались толпы школьников желающих взглянуть на него. Особо упоротые люди заглядывали даже в кабинку туалета, не давая Гарри спокойно посрать. Девчонки со всех курсов лезли к нему с предложением потрахаться, так что вскоре Гарри потерял им счёт. Поначалу эти домогательства его радовали, но вскоре надоели, к тому же они мешали сосредоточится на учёбе. В Хогвартсе было сто сорок две лестницы. Одни из них были широкие и просторные, другие — верёвочные и ветхие. Были лестницы, которые вечером приводили Гарри совсем не туда, куда вели утром. Были лестницы, у которых внезапно исчезало несколько ступенек и десяток первокурсников уже сломали в таких местах ноги, а один и вовсе убился. С дверями тоже можно было мозг сломать. Некоторые из них не открывались до тех пор, пока их не обматеришь как следует. Другие открывались только если поссать на них. Девушкам было особенно тяжело, каждая вторая дверь требовала показать сиськи. Запомнить расположение лестниц, дверей, классов, коридоров и спален было практически невозможно. Похоже, что архитектор Хогвартса был отъявленным торчком, и не начинал работу, не обдолбавшись до состояния космического сверхчеловека. Добавляли проблем и привидения. Гарри всегда оказывался в шоке, когда сквозь дверь, которую он пытался открыть, вдруг просачивалось привидение и голый член проходил через его лицо. С Почти Безхуйным Ником, призраком башни Греххертона и, следовательно, союзником, отношения были заебись. Но вот Пивчик был опаснее двух домогающихся дверей и ведущей в небытие лестницы — особенно если встретить его, когда опаздываешь на занятия. Пивчик ронял на бошки первокурсникам кирпичи, выталкивал их из окон, забрасывал их кусочками говна или, благодаря своей невидимости, незаметно подкрадывался и внезапно совал палку в жопу с хриплым криком: «Твоя мечта сбылась маленький пидор!». Казалось, что хуёвее Пивчика ничего и никого быть не может, однако это было не так. Школьный завхоз Дядя Фёдор оказался куда более паскудной фигурой. В первое же утро Гарри и Рон влипли. Дядя Фёдор спалил их, когда они пытались поссать на одну из дверей, чтобы она открылась. Как назло оказалось, что за этой дверью, тот самый закрытый для всех коридор на третьем этаже, про который говорил Альбус Дамблдор. Дядя Фёдор отказывался верить, что ребята просто заблудились. Он был уверен, что они специально хотели проникнуть на запретную территорию, и угрожал распять их на кресте. Но, когда пиздец уже был неминуем, их спас проходивший мимо профессор Квиррелл. У Дяди Фёдора был кот по имени Матроскин — тощее полосатое создание с выпученными горящими глазами, почти такими же, как у хозяина. Когда-то вместе с ними был пёс Шарик, но он сдох от скуки. Стоило коту Матроскину заметить, что кто-то нарушает правила — срёт мимо унитаза или курит школьную травку, — и он тут же начинал истерически визжать. А через две секунды, кряхтя и матерясь, прибегал Дядя Фёдор. Но найти нужный кабинет было еще не выносом мозга, настоящим адом были занятия — они заставляли мозги растекается в черепушке как говно на жаре. Гарри быстро понял, что магия вовсе не сводилась к ударам в бубен и выкрикиваниям весёленьких заклинаний. Каждую среду ровно в полночь они приносили богу Пердуну в жертву барашка. Большинство девчонок получили психическую травму на этом жертвоприношении. Трижды в неделю их водили в расположенные за замком оранжереи, где растили школьную коноплю, опиумный мак и коку. А низкорослая жирная дама — профессор Хи-хи-хи — заставляла их удобрять, поливать и разрыхлять грядки. А в это время она рассказывала лекции — типа, при какой температуре в конопле накопится наивысшая концентрация психоактивных веществ, или, как из одуванчика сделать мощное ширево. Самым мутным предметом оказалась история шаманизма — это были единственные уроки, которые вел призрак. Профессор Биздакол, как-то вечером засунул шлюхе, а на следующее утро он пришел на занятия уже без тела, которое остались лежать с инфарктом. Биздакол говорил ужасно монотонно и к тому же нёс такую херню, что ученикам оставалось только тихо мастурбировать под партой. Профессор Фиалковый Бес, преподававший заклинания и заговоры, был такого крошечного роста, что вставал на стопку книг, чтобы видеть учеников из-за своего стола. На самом первом уроке он, взял журнал и начал по порядку зачитывать фамилии. Когда он дошел, до Гарри, то возбужденно пискнул и свалился со своей подставки. Однако на его уроках было довольно весело. Профессор был ужасным пошляком и мог пол-урока рассказывать о своих молодых похождениях с девками или юморить анекдоты. А вот профессор МакГонагалл была совсем другой. Умная, но занудливая, она произнесла крайне скучную речь, как только первокурсники в первый раз пришли на ее урок.  — Трансфигурация — один из самых сложных и опасных разделов магии, которые вы будете изучать в Хогвартсе, — начала она. — Любое нарушение дисциплины на моих уроках — нарушитель получит пизды и вылетит из школы. Я вас предупредила, один лишний пук или чих — вон из школы, подрочил под партой — вон из школы, нарисовал в тетрадке голую девушку — вон из школы. После такой речи все скисли. Затем профессор МакГонагалл перешла к практике и превратила свой фаллоимитатор в статую Христа, а потом в жирную свинью. Все охуели и начали изнывать от желания поскорее превратить своего друга в унитаз, но вскоре поняли, что это не так просто. Профессор МакГонагалл продиктовала им пару очень непонятных и сводящих язык судорогами песен, которые предстояло выучить наизусть. Затем она дала каждому по овечей какашке и приказала, превратить их в шоколадную конфету. К концу урока только у Гермионы Грызунчиковый какашка стала похожей на шоколад. Но когда она попробовала своё творение, оказалось, что на вкус оно осталось говном. С особым нетерпением все ждали урока профессора Квиррелла — по половой грамотности, однако занятия Квиррелла скорее походили на посещение кинотеатра. Он показывал им сериал «Секс в большом городе», а когда требовалось разъяснить конкретные моменты — включал немецкие порнофильмы. За первые несколько дней учёбы Гарри с облегчением убедился в том, что он не хуже, чем другие. Большинство школьников были такими даунами, что даже читать не умели. Пятница стала для Гарри и Рона великим днем. Они наконец смогли спуститься в Большой зал на завтрак ни разу не сбившись с пути.  — Чё за хрень там по расписанию? — спросил Гарри, кладя на бутерброд: колбасу, морковку, чеснок, овсянку, горох, сметану, апельсиновые корки и поливая всё это чешским пивом.  — Пара зельеварений — заниматься будем вместе с Склизкими, — ответил Рон. — Занятия ведет профессор Снег, а он, сука такая, декан их. Говорят, что он им пятёрки на халяву ставит, а остальных жёстко дискриминирует. Провинившихся заставляет делать себе минет. Хотя некоторым девкам это нравится — он красавчик. Они даже организовали фан-клуб и придумали ему ласковую кличку — Снежный препод. Снежный не из-за имени Снег, а из-за того, что перхоть у него на башке — как снежком припорошило. Пока они завтракали, раздалась оглушающая сирена и прибыла почта. Теперь Гарри уже привык к этому, но в свое первое утро в школе он чуть не обосрался, когда во время завтрака в Большой зал с громким кукареканьем влетело несколько сотен куриц. Они начали кружить над столами, высматривая своих хозяев и пикируя на них с целью уебать по затылку посылкой или письмом. Требовался немалый навык, чтобы не получить сотрясение мозга от этих шальных птиц. Пока курочка Ряба не принесла Гарри ни одного письма. Курица иногда залетала в зал вместе с другими, чтобы нагадить на плече и напопрошайничать вкусняшек. А потом, съев кусочек торта, улетала в курятник, и там спокойно засыпала. Но этим утром курочка Ряба, приземлившись между сахарницей и блюдцем чёрной икры, уронила в тарелку с борщём запечатанный конверт. Гарри тут же вытащил его, слизал борщ и вскрыл. Дорогой Гарри, — было написано в письме кривыми буквами. — Я знаю, что в пятницу у вас мало занятий, поэтому, если захочешь, заходи ко мне побухать вечерком. Хочу знать, как прошла твоя первая неделя в школе. Твой Хагрид. Гарри повезло, что впереди его ждала попойка с Хагридом, потому что занятия по зельеварению оказались самым неприятным из всего, что с ним пока произошло в школе. Кабинет Снега находился в одном из подземелий, прямо над главным сортиром. Тут было жутко холодно и воняло канализацией. Вдоль всех стен стояли стеклянные банки, в которых плавали заспиртованные младенцы и какие-то страшные существа. Все углы и потолок были покрыты белоснежным инеем. Снег, как и Фиалковый Бес, начал занятия с того, что открыл журнал и стал знакомиться с учениками. И, как и Бес, он остановился, дойдя до фамилии Поттер.  — Мда, блять — негромко произнес он. — Гарри Поттер-ебавротор. Наша новая сраная знаменитость. Малыш Секси и его друзья Крабик и Голый издевательски заржали, держась за животы. Закончив знакомство с классом, Снег обвел аудиторию внимательным взглядом. Глаза у него были черные и пустые, словно у неживого киборга.  — Вы, хуеплёты ебучие, здесь для того, чтобы изучить науку приготовления колдовских зелий, лекарств и наркотиков. Дурь варить — это вам не хуй сосать. — Начал он. Снег обладал даром без каких-либо усилий приковать к себе внимание класса. Здесь любой бы очканул перешептываться или заниматься посторонними делами.  — Идиотское похлопывание в бубен этой науки близко не касается и потому многие из вас, тупорылых придуроков, с трудом поверят, что мой предмет — главное в шаманизме, — продолжил Снег. — Я не думаю, что ваши куриные мозги в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, навсегда порабощая его чувства… Я могу научить вас, как залить в мозг вселенную, как сварить непобедимость, как заткнуть анальной пробкою смерть. Но все это, только при условии, что вы, блядская школота, хоть чем-то отличаетесь от стада безмозглых ебланов, которое обычно сидит на моих уроках. После этой короткой речи царившая в курсе тишина стала абсолютной. Гарри и Рон, подняв брови, обменялись охреневшими взглядами. Гермиона Грызунчкова нетерпеливо заерзала на стуле — судя по ее виду, ей не терпелось доказать, что уж ее никак нельзя отнести к стаду ебланов.  — Поттер! — неожиданно произнес Снег. — Что получится, если я смешаю асфальт с настойкой полыни? «Из полыни вроде абсент мутят, или меня глючит, блять?» — подумал Гарри. Он покосился на Рона, но тот, похоже, так же охуел от вопроса. Зато Гермиона Грызунчикова явно знала ответ и ее рука поднялась, словно эрегированный член.  — Может быть асфальтированный абсент, сэр, — ответил Гарри. На лице Снега появилось презрительное выражение.  — Так, так… Похоже, передо мной очередной алкаш-дегенерат. Но давайте попробуем еще раз, Поттер. Если я попрошу вас принести мне лярфермонтертное говно, в чьей жопе вы будете его искать? Гермиона продолжала тянуть руку к небу, словно хотела сунуть палец в задницу сидящего на облаках бога. А вот Гарри медленно скис.  — В ляфи…хер знает, как там дальше-ерне, — предположил он.  — Похоже, в вашу миниатюрную черепушку не смогла вместиться мысль почитать учебники, а не сидеть на них жопой Поттер?! Гарри заставил себя не отводить взгляд и смотреть прямо в эти холодные глаза. По правде, он не только сидел на новых учебниках, пока жил у Дурслей, но и читал шаманскую камасутру, однако другие книги открывать было лень. Снег продолжал игнорировать дрожащую от перевозбуждения руку Гермионы.  — Хорошо, Поттер, а в чем разница между волчьей отравой и мочой японского монаха? Гермиона, не в силах больше сидеть спокойно, начала прыгать, вытягивая руку к потолку.  — Хуй знает, — окончательно сдулся Гарри. — Но мне, блять, кажется, что Гермиона это точно знает, почему бы вам не спросить ее, а то она щас прошибёт рукой потолок. Послышался смех. Гарри нервно оглянулся, чтобы увидеть, кто еще над ним смеется, кроме Малыша и его гопников, — ему показалось, что смеявшихся было человек десять, как минимум, — и встретился взглядом с Симусом. Симус показал большой палец, и Гарри понял, что смеются, не над ним, а над его ответом, который почему-то всем показался остроумным. Но Снег его таковым не нашел.  — Приземли жопу на базу! — рявкнул он, на мгновение повернувшись к Гермионе.— А ты, очкастая пидорасина, запомни: из асфальта и полыни приготавливают усыпляющее зелье, настолько сильное, что его называют напитком живой смерти. Лярфермонтертное говно высерают норвежские кролики-оборотни и оно является противоядием от большинства ядов. А волчья отрава и моча монаха — это одна и таже жидкость, — также известная, как вино чупакабры. Поняли? Так, какого хуя вы не записываете это в тетрадь, тупорылые мудоблядские идиоты! Все поспешно схватились за перья и зашуршали пергаментом. Но тихий голос Снега перекрыл поднявшийся шум.  — А за ваш мат, Поттер, я записываю пять штрафных долларов на счет Греххерторна. Снег разбил учеников по схеме «сообразим на троих» и дал им задание приготовить простейшее зелье для исцеления сифилиса. Он кружил по классу, давая всем подзатыльники, и следил, как они взвешивают кусочки тротила и толкут в ступках высушенную сперму шимпанзе. Снег дал пиздюлей всем, кроме Малыша, в которого, по мнению Гарри, влюбился. В тот момент, когда Снег призвал всех полюбоваться, как изящно Малыш курит лавровый лист, пепел которого нужно добавить в зелье, темница вдруг наполнилась едким вонючим дымом и громким шипением. Неввил каким-то образом умудрился поджечь задницу Симуса, и из неё теперь валил чёрный дым, а зелье, которое они готовили в котле, стекало на каменный пол. Через мгновение все с ногами забрались на стол, а Невилл, которого окатило выплеснувшимся из котла зельем, застонал от боли, так как его лицо покрылось язвами и начал отваливаться нос.  — Долбаёб! — прорычал Снег, пинком ноги затыкая жопу визжащего Симуса. — Как я понимаю, ты высморкался в зелье, когда растворял в нём яйца скунса? Невилл вместо ответа сморщился и заревел — нос его окончательно отвалился.  — Отведите этих мудаков в больничку, — скривившись, произнес Снег. А потом повернулся к Гарри и Рону, работавшими за соседним столом. — Ты, Поттер, какого хуя не перехватил соплю этого дауна? Или подумал, что если он ошибется, то будешь выглядеть умнее его? Из-за тебя я записываю ещё пять штрафных долларов на счет Греххерторна. Гарри уже открыл рот, чтобы послать Снега, когда Рон придавил ему ногу под столом.  — Не нарывайся, — прошептал Рон. — Или хочешь ему минет делать после урока? Час спустя, когда они вышли из темницы и поднимались по лестнице, голова Гарри была полна всяких неприятных мыслей, а кайфовое настроение, с которым он приехал в Хогвартс, улетучилось. В первую же неделю пребывания в школе он подставил факультет на десять долларов — и все из-за того, что Снег почему-то возненавидел его.  — Не бзди, чувак, — подбодрил его Рон. — Первый и Второй тоже получают пизды от Снега. Знаешь, сколько штрафов они заработали, а хуй сосали у него? Слушай, а можно, я с тобой побухаю у Хагрида? Без девяти три они вышли из замка и Рон, руководствуясь картой, начал искать дом Хагрида. Когда спустя полчаса они третий раз прошли мимо статуи писающей девочки Гарри начал раздражаться.  — Блять, мы ходим кругами.  — Да нихуя не кругами, эти статуи все одинаковые, — возразил Рон.  — Ладно статуи, вон возле того куста ты отливал. Не твоя лужа скажешь?!  — Ну моя, — принюхался Рон. — Я шёл точно по карте. Четыре поворота налево.  — Блять, четыре поворота налево это и есть круг, идиот! — Гарри выхватил у него карту и повёл сам. Наконец они добрались, до маленького деревянного домика на опушке Весёлого леса. Над входной дверью висела кастрюля с холодцом и презерватив. Когда Гарри постучал в дверь, ребята услышали, как кто-то подтянул штаны. А через мгновение до них донесся зычный голос Хагрида:  — Ёбаный в рот, блять, нахуй! Дверь приоткрылась, и за ней показалось знакомое лицо, заросшее волосами.  — Ну ебать вы вовремя, я только решил лысого погонять — сказал Хагрид. — Проходите! В доме была только одна комната. С потолка свисали окорока и выпотрошенные лягушки, на открытом огне работал самогонный аппарат.  — Вы… бляха-муха… устраивайтесь — сказал Хагрид, — а я пока схожу в туалет, закончу начатое. Вернувшись из туалета Хагрид наполнил рюмки самогоном и выложил на тарелку солёные огурцы. Огурцы протухли и, очевидно, давно.  — Это Рон, — представил Гарри.  — Еще один рыжий Уизли? — спросил Хагрид, глядя на Рона. — Я полжизни провел, охотясь на твоих братьев-гомосеков. Они все время пытаются в Весёлый лес пробраться, а я их потом оттуда вытаскиваю с пеной во рту и мокрыми штанами. Какое, бляха-муха, удовольствие эти галюны ловить? Лучше старый, добрый алкоголь. Самогон был настолько мутным и крепким, что жёг горло, подобно кипятку, но Гарри и Рон делали вид, что им очень нравятся, и рассказывали Хагриду как прошли первые дни в школе. Они ужасно развеселились, услышав, как Хагрид назвал дядю Фёдора старым пидорасом.  — А этот кот его сраный, кот Матроскин… ух, пустить бы его на шашлык. Он, сука такая, стоит мне в школьный сортир зайти посрать, садиться возле кабинки и мяукает, как резаный. Дядя Фёдор его на меня натаскал, сто пудов. Гарри рассказал про урок Снега. Хагрид, как и Рон, посоветовал Гарри забить.  — Да, он гондон ебаный, опустил меня ниже пола.  — Ну, это ещё не ниже! — возразил Хагрид. — Вот я, как-то раз в карты ему проиграл, так он запряг меня вместо лошади в телегу и я целую неделю возил его от Хогвартса до города и обратно! И всю неделю жил в конюшне, а ел только овёс и свинячье говно. Хагрид вдруг подумал, что зря начал рассказывать такую историю и поспешно сменил тему.  — А как твой брат Чарли? — поинтересовался Хагрид, повернувшись к Рону. — Мне он жутко нравился: уж больно хорошые анекдоты морил, и собутыльником был заебатым. Пока Рон рассказывал Хагриду о Чарли, который организовал сеть борделей в юго-восточной Азии, Гарри почувствовал, как самогон начал действовать, но что-то было не так.  — Хагрид ты из чего самогон бодяжил?  — Да, как обычно из куриного говна и сахара. Ну ещё немного на дурмане настоял и пару капель Циклодола добавил.  — Блять, Хагрид, ну ты и торчок. Побазарив ещё, они решили сыграть в дурачка. Когда Гарри с Роном шли обратно к замку, в одних трусах (остальную одежду они проиграли Хагриду в карты) душа их летала в заоблачных высях, а ноги заплетались в самые изощрённые фигуры. Сделав шаг вперёд, они делали три шага вправо и восемь влево. Пытаясь определить направление на север, они пошли на полярную звезду, но в итоге оказалось, что это был фонарь над уличным сортиром. Гарри поскользнулся на траве, а Рон споткнулся об его тело и кувырком скатился в овраг. Продравшись через колючие кусты Гарри начал вытаскивать его оттуда. Рон вдруг полез к нему целоваться и признаваться в любви. В итоге они всё-таки добрались до замка и уснули в обнимку на крыльце школы — грязные, но счастливые.