По ту сторону заката.

Прогулка на KTLA на следующий день была длинной и мучительной. Во-первых, она находилось далеко, и мы ехали туда около сорока минут в душном автобусе, и каждый желал высунуть хоть миллиметр своего тела в малюсенькое окошка (только смысла в этом не было – он ехал как беременная улитка). Во-вторых нас битый час не хотели пускать, говоря, что там идет работа и мы будем мешать. Но одно замечательное качество миссис Лоури – она, может, и мягкая, но свое отвоюет. Думаю, все порядком удивились нашей учительнице сольфеджио, которая чуть ли не с кулаками набросилась на охранников, так отчаявшимся нас сплавить куда подальше. Поднимались мы туда довольно шумно, так как на лестнице слышалось эхо, и каждый раз, когда кто-то что-то громко говорил, кто-нибудь шикал: «Да тихо ты!», и все начинали смеяться. Зайдя в небольшую студию, мы увидели, что работа действительно идет полным ходом. За столами, заставленные аппаратурой сидят напряженные мужчины, в свете высоких прожекторов блестят лысины, она что-то сосредоточенно печатают на компьютерах, покачивая головой, на которые надеты громоские, черные наушники. Есть даже небольшая комната, отделенная стеклом, в которой, видимо, делают записи голосом – в ней стоит небольшой стул и сверху свисает микрофон. Ну, мы потоптались, потоптались, но так ничего и не добились – работники были заняты и отвечали осторожно, или просто мычали в ответ что-то неразборчивое. Когда мы выходили из башни охранник, стоящей возле нее посмотрела на нас самодовольным взглядом, словно говоря: «Вот видите. Зря распылялись». После этой изнуренной поездки, которую скрасили лишь леденцы, купленные Джошом для всеобщего преободрения, нас запихали в автобус и мы поехали домой. Ну, как домой – на пляж, где нас должны высадить. Кто-то из девушек, прислонившись к окну даже крикнул: «Пока, Голливуд! Мы еще встретимся!» И сзади донесся чье-то тихое бормотание: «Не дай боже…» Хотя большинства ребят были довольны и уже бурно обсуждали поездку, показывали сделанные фотографии, с кем-то разговаривали по телефону. Едва выдержав конца поездки, мы вывались из автобуса на нагретый за день песок. Автобус уехал. Некоторые сразу попрощались с друзьями и взяв свой багаж, направился домой. Первокурсники, визжа от радости, бросились к воде, снимая с себя одежду и бросив чемоданы. Лэсли, стоя рядом со мной, фыркнула. - И ради этого мы все были обязаны выходить тут. – Буркнула она. - А почему бы и нет? Это ведь так романтично. – Прозвучал позади нас низкий, напущено сексуальный голос. Развернувшись, я увидела Карла, улыбающегося во все тридцать два и покачиваясь, смотрящего на Лэсли. Та сразу покраснела и забегав глазами, начала заикавшись, что-то бормотать. - Ну, да.. Я же это так… - Она нервно стала теребить кудряшки, и Карл уже положил ладонь на ее талию. - Может, пройдемся? – Он взглянул на меня. – Позволишь мне украсть твою подругу? Я едва удержалась, чтобы не закатить глаза. Мажорный альфа-самец. Нда, Лэсли, вкус у тебя отменный. - Ты уже ее похищал без моего разрешения, так что… - Махнула я рукой, не обращая внимания на нахмуренный взгляд подруги, говоривший: «будь вежливей!» Улыбнувшись еще шире, Ший утащил Бридс в левую сторону, на берег. Я вздохнула, посмотрев на пирс. Он пустовал – все в основном носились на пляже или плескались в воде. Почтит пустовал. Лишь одинокая, темная фигура стояла на краю, смотря на заходящее солнце. Я улыбнулась, хлопая ресницами. Ну конечно. Никто другой не будет так наблюдать закат, как Эйдан. А ведь это его любимое зрелище. Я направилась к нему, думая о том дне, когда мы были здесь, так же смотря на заходящее солнце. Как он без причины скинул меня в воду, как я потянула его за собой. Как красиво отражается солнце на его лице, делая черты мягче. Я как можно медленнее подошла к парню, став сзади за шаг от него. Эйдан запустил руки в передние карманы. Он не оборачивался, не шевелился, не вздыхал. Стоят, как статуя. Я уже хотела подать голос, но тут он заговорил: - Я уже думал идти за тобой. Сделав этот разделяющий нас шаг, я встала рядом, посмотрев на него. Эйдан не смотрел на меня. Он щурился от солнца. Челка спуталась с длинными ресницами и теперь топорщилась. - Ты ждал меня? Он медленно начал улыбаться и наконец-то взглянул на меня. - Мне больше некого ждать. Я зачем-то кивнула и обхватила себя руками. - Вижу, ты рад, что мы сюда приехали. – Сказала я. - Я сам настоял, чтобы конечная была на пляжу. Я удивленно вздернула брови. - Да? - Да. - А… зачем? Эйдан не ответил, вновь посмотрев на горизонт. Немного помолчав, я произнесла: - Ты жить не можешь без заката. Это была констатация факта, но Обернетти засмеялся. - А ты без вопросов. - Это был не вопрос! – Воскликнула я, а Эйдан взглянул на меня, в его глазах загорались искорки. - Вот за это я и… - Он осекся, словно прикусил язык, и тут же взяв меня за ладонь, вдруг обвил руками, оказался позади, и мы встали на самом краю. Я была в его объятиях, без возможности на побег, о котором и не мечтала. У него такое теплое тело, запах кофе… Эйдан начал меня опускать над водой, наклоняя корпус, и я крепче вцепилась в его руки. Он наклонил голову к моему плечу и кивнул на воду. - Смотри. Я посмотрела вниз. Вода была чистая и прозрачная, отблески заходящего солнца отбрасывали лучи, создавая причудливые узоры на песке дна. - Красиво… Только не урони меня! – Твердо сказала я, вспоминая, что у Эйдана есть предрасположенность к сбрасыванию с пирса. – Я не хочу вновь оказаться в воде. Парень усмехнулся. - Нет-нет. Больше никаких неожиданностей. – Он немного промолчал, так и надвисая со мной над водой, а потом задумчиво сказал: - Нас окружает так мало по-настоящему красивого. Я усмехнулась. - Ну и что же по-твоему, о великий критик, имеет честь называться по-настоящему красивым? - Ты. – Просто сказал он, а потом… Эйдан резко вернул меня в стоячее положение, и вот он уже стоит напротив меня, его руки – на моих щеках, а его глаза смотрят в мои. У меня екнуло сердце, от того, КАК они на меня смотрят. - Ты самое красивое, что меня в последнее время окружает. Я помню, как тогда ты вышла на балкон и прикрыв глаза, улыбалась. В эти две секунды я успел подумать, что твои глаза – точь-в-точь как ночное небо перед рассветом. И оказался прав. – Его губы тронула улыбка, а я даже не успела испугаться, как Эйдан склонился ко мне, и поцеловал. Не медленно, не томно и еле-еле, а чувственно и нежно, так, словно хотел это сделать уже давно. Он раскрыл мои сжатые губы, и я тяжело вздохнула. Неосознанно тяну свои руки к нему, запуская пальцы в густые волосы. Мечта сбылась, да еще как! Эйдан… Хочу выдохнуть его имя, но не могу оторваться от этих теплых, мягких губ, так настойчиво целовавших меня. И сейчас, честное слово – мне было плевать, даже если нас увидит сам президент, - я не отстранюсь от него. Знаете, мне нравится читать романы. И так часто я натыкалась на описание первых поцелуев, ощущения при этом, эмоции. Но ни одни слова не могут по-настоящему передать то, что чувствуешь, когда впервые целуешь того, кого любишь. Люблю. Так нереально и так очевидно… Эйдан наконец-то отстраняется от меня, гладя по щекам. Я лукаво улыбнулась. - Это называется - «никаких неожиданностей»? – Боже, какой высокий у меня голос! Юноша усмехнулся. Он выглядел… счастливым. Как и я, наверное. - Прошу прощения. – Произнес он, но я его перебила: - Не проси. И вновь притянула его для поцелуя. Вот так это и случилось. Неожиданно, мгновенно, после стольких упущенных мгновений и кромешной, неловкой тишины. Потом мы с Эйданом еще немного походили по пляжу, держать за руки. Он то и дело шептал мне на ухо какую-то шутку, и постоянно отдергивал футболку, чтобы оголить мое плечо, сказав, что ему нравится этот треугольничек из веснушек. Кажется, я давно так много не смеялась. Лэсли давно ушла домой, видимо, увидев меня рядом с Эйданом, решила не беспокоить. Мы еще долго о чем-то говорили возле моего дома, держась за руки, после чего Эйдан еще раз поцеловал меня долгим, мягким поцелуем, а затем ушел, оборачиваясь и улыбаясь, едва не впечатавшись в фонарь. Мама долго спрашивала, все ли со мной хорошо, и почему я лежу и лыблюсь, смотря в потолок, а я просто думала о том, что если счастье от любви все же существует, то сегодня оно постучалось в мои двери, и теперь я повешу на них замок, проглотя ключ.