Девятый Вал: Эпизод 1

Хоть Ларгентум доказывал, что остается боеспособным, Сэв и наконец прибывший с "Призмой" Кристофер пресекли все его попытки хотя бы выйти из палаты, куда медик, четырехэтажно выругавшись на языке да Винчи и Микеланджело почти насильно запихнул Серафима, поручив его же ("congratulazioni") ученицу последить за ним немного. Ками, чьи навыки слежения за местностью требовались вышедшему на разведку отряду Ратенту, отправилась с Воздушным магистром, как и Элу с небольшим отрядом диверсии. Авак же разгребал воцарившийся в стане ополчения в его отсутствие бардак. Медики и к нему пытались пристать, но "вашвашество" гордо отказался от помощи и продолжил гонять заместителей драным веником. Дираэль исчез бесследно, и его нежить вновь обретшие лидера и заимевшие поддержку ранжеров сталкеры яростно теснили к центру зараженного их скверной города - к императорскому дворцу. Несколькими часами спустя прибытия "делегации" из Ава-Найла прибыл с далеких рубежей на личном звездолете и Флорейн, брат Авака - обманчиво улыбчивый сталкер примерно по плечо старшему Фелликсу ростом, поразительно похожий на него лицом и фигурой, однако характером диаметрально противоположный ему. Обнявшись, братья долго совещались с Сэвом и Файксаром, дабы организовать планы наступлений, а также сложить какие-никакие сценарии восстановления столицы. Флорейн, прикинув ущерб, заявил, что все могло быть и хуже, и спокойно позволил Аваку лететь в Азурекс с ранжерами. По похожему на тест Аксонны испытанию против Авака вышел Файксар, и "вашвашество" блестяще показал себя в бою один на один, великолепно проявив владение магией Природы, невозможной на голом камне и металле, из которых состояла тюрьма. На защиту вооруженного лишь деревянным посохом Авака поднялись и близрастущие деревья, и немногая живность, размахнувшийся хорошенько сталкер мановением руки подымал из почвы новые побеги, оплетающие вызванных Файксаром неведомых существ о трех лапах и его самого и образующие живую стену. Файксар остался очень доволен поединком и забрал перспективного принца в собственные ученики. Дела налаживались, но Аксонна и Ларгентум не разделяли всеобщего оптимизма. Дайвер не упустил случая пошутить про яблоню и яблоко. - Все совсем не так плохо, как вы считаете, - жизнерадостно возвестил Дайвер, встав у раскрытого окна. - Внеплановый отпуск, считай, лепота! Если бы у меня так было, я бы валялся, рубился бы в "Пиратов Элисского моря" и не жаловался. - Ты даже не забавен, - вздохнул Ларгентум, поправлявший на изрытом уже навсегда шрамами лице найденную где-то повязку на потерянный глаз. На его беду и хиханьки Дайвера, выглядела она почти один в один с пиратскими повязками. - Не будь ситуация настолько неприятной, я бы спокойно сидел, составлял план тренировок и не привлекал внимания. - А какие у меня будут тренировки? - полюбопытствовала Аксонна, болтавшая ногами на комоде с постельным бельем. - Физические и магические, - пояснил Серафим, все-таки поставив повязку более-менее удобно на глазу. - Ты должна уметь беспроблемно работать сверх нормативов, должна уметь выживать там, где выжить нельзя. Ты всегда обязана быть готова ко всему, и моя задача - подготовить тебя к тому, чтобы ты была готова. Помимо того, нужно будет решить вопрос твоего жилья, твоего трудоустройства... - Как хорошо, что я окно открыл, - зевнул Дайвер. - А то аж душно стало. - Дайвер, твоя ремарка неуместна. - Как и твоя излишняя серьезность. У нас не каторга! Ей помимо твоей нудятины еще и жить когда-то надо будет. Ей надо будет ходить гулять, ей надо будет заводить знакомства и друзей, ей надо будет... ну, жить, как я сказал. Планировать ты, конечно, планируй, кто тебе запрещает, но эти моменты ты давай не забывай. - Если я что-то забуду касательно Соньи, ты будешь первым, кого я об этом спрошу. - Соньи? - переспросила Аксонна. - У меня есть привычка такая, дурная, наверное: давать прозвища малознакомым инопланетянам, - вздохнул Ларгентум. - Дайвер у меня вообще был Креветка. Элу был Зажигалка. Кристофера называл Авиценной, так по сей день его и кличут, как по позывному. Сонья на сталкерите - "луч". Еще совпало с твоим именем... - Сталкер повел плечами. - Если тебе неприятно, я постараюсь избегать такого именования. - Я... ну, не возражаю, - смутилась анфорка, почесывая за ухом. - Почему Дайвер - Креветка, я... понимаю, почему Элу - Зажигалка - тоже, даже вижу связь между Кристофером и Авиценной. А почему я вдруг - Сонья? То есть, Луч? Ларгентум поднял на нее задумчивый взгляд. Аксонна поначалу растерялась еще больше - так непривычно было глядеть в единственный оставшийся правый глаз и не обращать внимания на повязку на левом. - Я не знаю. Просто... совпало. Понимай это, как тебе захочется. - Луч жизни? - заулыбался Дайвер. - Авак рассказал, что ты его тоже спасла. Тоже реплика? - Без понятия, - потерла плечо Аксонна. - Наверное, я просто искренне не хотела, чтобы вы двое безвременно склеили ласты. - Совершенно логично, без желания ни одно нормальное заклинание не сработает, - поднял взгляд в потолок Ларгентум. - Но эта магия не требует механических действий, это манипуляция с аурами, биополями, если хочешь. Это то, что когда-то сделал со мной Элексис. Реплика работает таким образом, что ты, наблюдая чужое заклинание, в точности повторяешь его, причем без предварительно подготовки. Кто бы показал тебе манипуляции с аурами? Я... рассказал, конечно, но не в таких подробностях. - Я не знаю, - повторила Аксонна. - Я не могу тебе объяснить. Я не хотела, чтобы вы погибли, и... не знаю, наверное, что-то внутри меня сработало на автомате? Знаю, пример такой себе, но, например, если я - каким-то чудом! - не знаю про то, что я как женщина могу родить, это не значит, что после... некоторых событий я не окажусь в роддоме с мелким. - Ты больше этого не будешь делать. - Что? - То, что только что услышала. Считай это запретом, если угодно, но никаких больше таких "спасений". Аксонна обиженно поджала губы. - Я хотела... - Я знаю, что ты хотела, - перебил ее Ларгентум. - И не ставлю твои намерения под сомнения. Меня больше беспокоит то, что ты так безрассудно трогаешь магию, телекинеза ли, жизни самой ли. - Но я же... - Аксонна, - повысил голос сталкер. - Тебе напомнить, что случилось с Элексисом, когда он делал то, что делала ты? А ведь он был куда старше и опытней тебя. Анфорка стиснула губы. Дайвер открыл было рот, явно желая ее приободрить, но тут в палату влетел запыханный Элу со свежей подпалиной в волосах и ярко-красным порезом на переносице. - Подбирайте свои задницы, - задыхаясь, призвал он к действию, - Сэв и Флорейн собирают народ внизу, есть план, как быстро закончить всю эту ересь. Эл Джи, - обратился он к Ларгентуму, - там притащили, что ты просил, забирай и бегом на брифинг. --- Изложенный Сэвом план оказался прост: два основных отряда одновременно выдвигаются к императорскому дворцу и к храму Матери-Богини, где, по словам Флорейна, был тайный ход к катакомбам, внутри которых скрывалась гробница Алонайта, а по два отряда поддержки сопровождают их, дабы не произошло никаких нежданных-негаданных происшествий. Выход к дворцу был рассчитан на отвлечение внимания, так как было рассчитано, что отряд, проникнувший в храм и, таким образом, в гробницу, сумеет захватить Златоцвет раньше Дираэля и потом транспортировать в недоступное для Тертаррила место. Флорейн остался держать позицию в больнице. Первый основной и два поддержки отряды возглавили Сэв, Ратенту и Файксар, Ларгентуму же дали основной отряд, всунув ему в команду всю ту же компанию из Дайвера, Кристофера, Аксонны и внезапно Авака, который объяснил свое присутствие тем, что будет показывать дорогу. Сопровождающие их отряды взяли под опеку Ками и Элу, причем последний обещал по прибытии на место влиться в основную команду. Отряды Сэва, Файксара и Ратенту вышли с закатом, по сигналу, спустя час, вышли и квады Ларгентума, Ками и Элу. Последние двое увели своих подчиненных куда-то во мглу, в темноту улиц, ведший же основную команду Авак уверенным шагом двигался по паутине улиц, шагая по видным лишь ему да Ларгентуму, как сталкерам, ориентирам. Серафим знал этот путь: еще будучи совсем юнцом, он в сопровождении Алаэнора так же шел в храм, чтобы вновь прикоснуться к истории и религии своего народа, с которым по несчастной случайности был разлучен и душой, и разумом. Файксар как-то в гневе выпалил, что Ларгентуму никогда не стать настоящим сталкером, не стать истинным сыном Матери-Богини и Империи. И Ларгентум понимал, что Файксар был прав. Все его знакомые сталкеры в его возрасте были одинаково импульсивны, порывисты, в них чувствовался этот яростный, сильный дух их общего прародителя Алонайта. Воспитанный же этерианином, Серафим знал иные пути: сдержанности, молчаливости. Он несколько раз обдумывал каждый шаг, находил изощренную альтернативу прямому и простому пути. Такова была его натура одиночки, сама по себе чуждая кажущейся странно непривычной и нелогичной натуре любого другого сталкера. Вероятно, поэтому судьба не была к нему благосклонна. Семья Фамленору была его семьей. Фамленору была фамилией его отца, Арйана, и Алаэнор, пытавшийся сначала убедить Сэва, что маленькому сталкеру будет лучше среди своих собратьев, на его родине, дал ему фамилию матери, Найи - Фенариус, чтобы мальчику жилось полегче вне нежелательного внимания. Добросердечный этерианин не мог позволить себе пойти наперекор узам сталкерского народа и тайком возил мальчика на Лами'иду, приучая к тем немногим аспектам сталкерской культуры, которые понимал сам, он даже дал ему истинно сталкерское имя, значившее "пение звезд" - он был настолько мал, что даже документы с собственным именем на момент гибели Фамленору не были готовы. Кому Ларгентум и был искренне благодарен за все, что имел, так Алаэнору. Гигант воспитывал его, как собственного сына, научил почти всему, что знал сам, и всегда был рядом. Но жизнь повернулась иначе. Становление Дираэля, мучительная полусмерть, вынужденное принятие чужой жизни. Втайне Ларгентум предпочел бы погибнуть, нежели забрать жизнь Элексиса, которую он воспринял как еще одно наказание. Гибель троих учеников подряд, неудачи в вербовках, в операциях, провальная трансформация в Аватара... Аватары были особыми порождениями этого мира. Они были воплощениями тех или иных качеств, эмоций или чувств разумных существ, и это давало им почти безграничные возможности. И, как и эти самые эмоции, качества или чувства, Аватары могли быть и Светлыми, и Темными, воплощая либо Добродетели, либо Пороки. Тертаррилы сами по себе были Аватарами: к примеру, тот же Дираэль был Аватаром Ненависти и Лжи одновременно. Его пропитанная коварством и тьмой душа не могла жить без вранья, без приукрасы, без утайки; интриги и обманы были не только его стихией, но и его самой большой силой. Покойный Элексис был Аватаром Альтруизма, и жизнь его была полна самоотверженности, отваги и искренней любви к соратникам и друзьям; он никогда не проходил мимо раненого или обреченного. Если мог, Северное Сияние всегда помогал. И в последний миг своей жизни он помог. Но не зря ли?.. Алаэнор чувствовал, что в его маленьком воспитаннике есть сила потенциального Аватара, и очень гордился им, когда Сэв одобрил заявку Ларгентума на обряд посвящения. Серафим проштудировал все книги в Архивах насчет Аватаров, все расспросил у приемного отца, самого Аватара - Аватара Созидания. Алаэнор с радостью делился знаниями, и чем больше Ларгентум узнавал, тем большие страх и тревога его захлестывали. Для получения Аспекта Аватара требовался особый поступок, достаточно значимый для того, чтобы определить его как контрольную точку для отметки особенного таланта Аватара, который и определяется как Аспект. В своей биографии он ничего не нашел. И ничего удивительного, что ни один Аспект так и не принял кандидата в Аватары. Хоть Ларгентум и заранее знал, что ничего не получится, это было для него тяжелым ударом. Он на несколько лет заперся в Архивах Алаэнора, читая и перечитывая старинные фолианты по древней магии, засыпал с тяжеленными книгами по таинствам и ритуалам и усиленно тренировался. Тяга к знаниям, огромный, развитый насильно и природно потенциал и заветная мечта стать чем-то большим все же привели к тому, что Серафим безо всякого обряда, в обход традиции все же получил свой Аспект - Аспект Мудрости, отозвавшийся на его прикосновения. В честь такого Сэв предложил пост магистра. Ларгентум накинул на голову капюшон - зарядил несильный, но противный и холодный дождь. Аспект, крупный темно-фиолетовый, с пляшущими внутри сиреневыми огоньками камень, теперь был при нем, забранный по межзвездному мосту из дома, и приятно грел правую руку, так как был встроен в металлический наруч и спрятан под рукавом. По крайней мере, он жив. От этого уже можно отталкиваться. - Ларгентум! Сталкер вздрогнул и заморгал, смотря на сунувшуюся под руку Аксонну, как в первый раз ее увидел. - Чего? Что? - Я не мешаю? Как же она доверчива. Ребенок, человеческая девочка, поманенная шоколадным печеньем. Подросток. И выглядит под стать - угловатая, худенькая. Еще больше запустить - загремит с анорексией. Аспиды явно заботились о ней не больше, чем о нелюбимой кошке. - Не мешаешь. Чего ты хотела? - Просто ты так задумчиво молчал, что я решила, что ты занят своими мыслями, может даже планами, и я бы не хотела тебе как-то мешать, в тупик завести или как-то еще отвле... - Сонья! Аксонна подавилась концом реплики и тут же убралась из-под руки наставника. Ларгентум быстро пожалел о своей огрызке и, вздохнув, помотал головой. Она-то в чем виновата? Потерянное дитя, которое до сих пор не знает, как ему быть. - Хорошо. Извини. Я вспылил. Задумался, отвлекся. Что ты хотела мне сказать? Анфорка поежилась от холодных и тяжелых капель воды, и Серафим, поведя над ее головой рукой, наколдовал ей фиолетовый щит над головой, отражающий атаку дождя. - Итак, Аксонна? - Я... я... - Аксонна покосилась на щит, плавающий над ней крупной полусферой. - Насчет всей этой тусовки со Златоцветом, с этой нежитью, заданием, от которого зависит судьба целой расы, с кознями Дираэля... в общем... я чувствую, что должна тебе сказать. Ларгентум, я пиздец как боюсь. - Тебе не стоит ругаться матом, - поджал уголок рта сталкер. - Пожалуйста. А что касается страха... ну что ж, могу тебя заверить, что это абсолютно нормально. Ибо гораздо хуже, если ты не боишься - значит, ты не поняла всей серьезности ситуации. - "Нормально", а? - нервно засмеялась Аксонна, выжимая косу. - Я в руках пистолета не удержу, меня всю колотит, как старую стиралку... - Во-первых, Сонья, если не удержишь пистолета, у тебя всегда есть твои руки, твои ноги, ты даже немножко уже умеешь кидаться не всегда приятным колдовством. А во-вторых, руки твои не из-за волнения дрожат, ты просто замерзла. У нас даже летом дожди ледяные, что поделать. Так, ну-ка, постой, ты ж у меня так простудишься... Остановив дрожащую ученицу, Ларгентум коснулся своей груди, проводя по прочной, похожей на чешую неведомого зверя ткани плаща, и, сосредоточась, начертил впереди себя сложный рисунок в воздухе. Мгновение, и он вдруг схватил, вытягивая из ниокуда дубликат собственного плаща, в который позволил укутаться изумленно засопевшей анфорке, которая тут же зарылась в сохранившую внутреннее тепло оригинала подкладку. - Хм, он тебе великоват, - чуть улыбнулся Серафим, наблюдая за пытающейся устроиться поудобней в действительно крупном плаще Аксонной - плечи плаща без опоры повисли, капюшон закрывал почти все лицо, как маска, в груди и талии тоже была большая разница, полы плаща возились по лужам. - Ничего страшного, - рассмеялась девчонка; шмыгнув, она сдвинула назад висящий перед носом капюшон и подпоясалась копированным же поясом так, чтобы как-то сгладить различия в торсе. - Спасибо большое, я потом его верну. - Он сам исчезнет, когда станет не нужен. А вообще - как прибудем в Азурекс, закаливания тоже надо будет проводить. У Кристофера и так полно дураков в сезоны дождей с бронхитом, тонзиллитом и прочей гадостью лежит. Вон, видишь, как весело Дайвер по лужам скачет? Так вот это ненадолго. Это пока просто Кристофер не ви... а, уже видит. - А отчего Крис так злится? - Оттого, что наш Дайвер совершенно не воспринимает какие-либо методы лечения. Ну, кроме бутылки маронского виски с мятой и льдом. - Это как так? - удивилась Аксонна. - А так, Сонья, что его хоть чем лечи, но у него останутся все симптомы заболевания: кашель, допустим, чих. А как выдует любимого виски, так и жар спадает, и температура, и вообще выздоравливает. Феномен! - Мы на месте! - послышался голос Авака, и весь квад побежал вслед за ним по лужам, разбрызгивая воду и втихую матерясь. Храм Матери-Богини почти ничем не отличался от окружающих народ домов, разве что был побольше и всего с двумя уровнями-шарами. Авак нашел выключатель, и в храме зажглись холодные белые лампы, похожие на какие-то кристаллы. Помещение внутри оказалось каким-то образом больше, чем казалось снаружи. Стояли ровные ряды скамеек, ныне пустовавших, вдоль стен протянулись зеркальные скрижали с высеченными на сталкерите наставлениями и мантрами, а у дальней, куда были обращены скамьи, была великолепная статуя самой Матери-Богини, выполненная из белого мрамора. Это была высокая женщина с распахнутыми в приветственном жесте руками и ниспадавшими до пояса волосами, одетая в легкое платье. На одном ее плече сидела птица, а другое обвивала лоза с резными листьями. Как и статуя семьи Фамлерону, скульптура верховного сталкерского божества словно была живой. Казалось, мудрая Мать вот-вот взглянет на своих гостей и улыбнется им. - Я никогда не был прежде в этом храме, - произнес за спиной Аксонны вошедший за ней Кристофер. - Полукровок и инопланетян сюда обычно не пускают. - Если слова Флорейна - правда, у сталкеров есть на то причины, - вполголоса сказала, закрывая двери, Аксонна. - И где искать ваши хваленые катакомбы? - вопросил Дайвер, приподнимая скамью в поисках какого-нибудь люка или панели. - Флорыч о том не обмолвился? Ранжеры уставились на остановившегося у одной из скрижалей Авака. - Ну, - замялся принц, - дело в том, что о том, что вход в катакомбы находится где-то здесь, знают все... но где именно - не знает никто из ныне живущих. Ну, за исключением, наверное, моего отца. Кристофер картинно закатил глаза, Элу, присоединившийся парой домов назад, раздраженно цыкнул языком и уселся на скамейку, подпирая голову руками. - Не все так плохо, - попыталась найти светлую сторону Аксонна. - Мы можем сами поискать: чай, храм - не гипермаркет. - Поддерживаю, - кивнул Ларгентум, снимая с плеча винтовку и приставляя к одной из скамеек, - не развалимся. Ищите все: от раздвижных панелей до спрятанных кнопок и рычагов. Только постарайтесь ничего не сломать. Они разбрелись по залу храма и выбрали себе по области. Ларгентум и Дайвер обследовали плиты на полу, Кристофер и Аксонна изучали скрижали, осторожно заглядывая и за них, Авак и Элу ощупывали статую Матери-Богини и алтарь за ней. Впрочем, несколькими минутами спустя статуей занимался лишь Элу: заинтересованный огромным фолиантом с чем-то религиозным Авак принялся листать пожелтевшие страницы, покрытые ровными рядами вручную написанных сталкерских рун. Да и Кристофер тоже вскоре прилип к скрижалям, жадно читая каждое слово. Уже пятнадцатью минутами спустя изрядно вымотанный бесцельным обшариванием полов Дайвер поднял голову: - Есть успехи? Ответом ему были красноречивые маты и сдержанное мычание. - А если нету здесь ничего? – буркнула Аксонна. – Авак, ты ничего не перепутал? - Это то самое место, - покачал головой Ларгентум. - Я чувствую. И потом, не стал бы нам Флорейн голову морочить! - Может, стоило у него сначала попросить подсказки? – съязвил Кристофер. - Заткнитесь и ищите, - устало бросила Аксонна, задвигая очередную скрижаль на место. - Уже не нужно, - подал голос Авак, ударяя читаемой книжищей об алтарь, чтобы положить ее на него; от жуткого звука, напоминающего раскат грома, вздрогнули все и сразу. – Согласно этому тексту, - постучал он пальцем по старой странице, когда остальные подошли ближе, - вход в гробницу откроется «не благодаря силе, но благодаря слову, чья сила сдвинет тысячелетние объятия вечности». Короче говоря, вербальный замок. Пароль. - Помидор! – радостно провозгласил Дайвер. Поймав несколько недоуменных и несколько раздраженных взглядов, он улыбнулся и пожал плечами: - Я хоть попытался. - И что это за слово, конечно же, там не написано? – скептически поинтересовался Элу. - Не написано, но дана загадка, - склонился над рунами Ларгентум. - Стишок... Очевидно, что нужное нам слово – ответ на эту шараду. Ах, Алаэнора нет, загадки - его конек… итак. «Чей голос – словно лунный свет в пучине мрака и оков? Чьи руки – на вопрос ответ, дум на сотни лет улов? Чье имя – ключ к другим сердцам, к душам и думам миллионов? И этим обладая сам, ты будешь выше всех законов». - Вай-фай незапароленный! – пискнул Дайвер. У Кристофера задергался глаз. Остальные предпочли промолчать. - Нам никто не запрещает пытаться снова и снова, - сказал неунывающий Торнадо. - Ну давай пытаться, - потер макушку Элу. – У кого-нибудь есть вариант? Все разом посмотрели на Ларгентума и Авака. Серафим приподнял брови: - Ну конечно. - Что, ты самый головастый, - заулыбался Дайвер. - А Авак с синей, то есть, голубой кровью. - Спасибо, Дайвер. Элу предостерегающе хлопнул Кристофера по плечу: у Авиценны задергался второй глаз. - Это не значит, что только мы должны думать. - Но ты можешь нам подсказать, в каком направлении мыслить, - пожала плечами Аксонна. - Дело в том, что и над направлением нужно подумать, - возразил Элу. - Не то мы завернем куда-нибудь в неокибернетику и будем куковать над терминами. - Нет, с направлением все достаточно просто, - покачал головой Авак. – Этой загадке десятки, если не сотни тысяч лет, она происходит, как и Алонайт, из того самого времени, когда сталкерское общество, когда, собственно, сам сталкерский народ только появились, эволюционировали из своей естественной колыбели, и сталкеры открыли для себя язык, письменность, а также свою связь с окружающим миром. Соответственно, ни техника, ни какая-либо развитая наука здесь не подойдут. Полагаю, здесь зашифровано нечто, что было уже известно тогда древним сталкерам, какой-то аспект нашего бытия, особенно значимый как для нас, так и для самого Алонайта. - Короче, гуманитарий, - потер макушку Кристофер, измеряющий ширину зала шагами. – Да еще и праисторический. Cazzo (Блять). - Полагаю, народ, который вообще сталкерскую историю даже в школе не учил, вылетает? – робко подняла руку Аксонна. - Правильно полагаешь, - вздохнул Авак, опираясь на ближнюю стену спиной. – Тут нужно знать определенные нюансы. Не все народы развивались по одному сценарию. - Музыка? – повысил голос, обращаясь к потолку, Кристофер. – Искусство? Ответом ему был лишь глухой стук атакующих снаружи окна капель дождя. - Быть может, нужно что-то более абстрактное? – предположил Ларгентум. – Допустим, единство? Эмпатия? И снова ничего. - Или менее абстрактное. Вера, честность? – Прислушавшись к относительной тишине, Кристофер досадно цокнул языком. – Cazzo. - Да не ругайся ты, - поморщился Ларгентум. - Ты знаешь итальянский? – оживился Авиценна. – Тогда che cazzo (какого хуя) ты молчал столько времени? - Я знаю всего несколько фраз. Поэтому, пожалуйста, fatti i cazzi tuoi. Кристофер заметно надулся и ушел бурчать к скрижалям. - А что ты ему сказал? – полюбопытствовал Дайвер. - Чтобы занимался своим делом. И ты, Дайвер, если не занят ничем полезным, хотя бы мне думать не мешай. - Какой же ты злюка. Тем временем Авак лихорадочно листал том с подсказкой. Аксонна с интересом покосилась на просматриваемые принцем страницы и на самого него. - Не подскажешь, что ты ищешь? Быть может, я сумею тебе помочь. - Ты очень добра, Акси, - несмотря на сосредоточенность, сталкер ответил достаточно мягко, - но я и сам справлюсь. А ищу я… всевозможные… подсказки. Еще одно: не могла бы ты убраться с лампы? Мне тут не очень видно. Аксонна, признав свою бесполезность, послушно убралась смотреть за шухером к выходу, и Авак вернулся к изучению книги, что-то беззвучно шепча. Кристофер начал молча биться головой об стену, экспрессивным итальянским проклиная свое образование; от самобичевания его остановил Элу, уведя от стены. Ларгентум же и вовсе «завис», как выразился Армагеддон, а именно – провалился в медитацию в надежде разыскать ответ в полном спокойствии, не прерываемом всякими там Дайверами. Не занятые же раздумьями над загадкой Элу и Дайвер раскинули на одной из скамей партию в покер; хитрюга-марон уже с первых секунд начал мухлевать, сунув под головохвост крестового короля. - Эврика! Король выпал из головохвоста, и Дайвер получил по затылку. Обиженно шмыгнув на опускающего руку Элу, Торпеда покосился на взъерошенного Авака. - Чего? - Господа, я, кажись, сообразил. - Авак шумно листал страницы в поисках нужного. Откашлявшись, он начал: - "Понятие этого есть ассоциация и с полным своеволием, есть отождествление и с сознательным решением, и с тончайшим мотивированием наших поступков, и с осознанной необходимостью. Идея понятия крайне многосмыслена, неоднозначна и вариативна, точного определения к нему не подобрать в связи с его безграничным смыслом. Неоднозначность понятия связана, в первую очередь, с широким спектром толкований. Необъятные просторы создают такой разворот пространства, что приближают идущего к высшему. Но очень часто блуждающий заражается вирусом непокорности, он как бы исхаживает ее своими ногами. как пахарь - свою межу. И где-то на краю мира, на краю разума и на краю тела наступает слияние мига, вечности и… свободы". Раздался громкий треск, и Аксонна ахнула. - Статуя! И в самом деле, статуя Матери-Богини начала меняться. Руки, разведенные в стороны, опустились вниз, а живот и подол платья начали пластинами расходиться в стороны, открывая зияющий чернотой и холодом проход вниз. Дайвер сунул нос первым, осматривая открытый ход, и крикнул: - Эй, а здесь ступеньки даже есть! Не видно, правда, ничего. - Вот и будешь фонарем, - пнул его вперед Элу. – Как там… во тьме ночной, при свете дня... - Слушай, а как ты догадался? – обратилась к довольному Аваку Аксонна. – Я бы про эту свободу в жизни не додумалась. - На самом деле, здесь все достаточно просто, - улыбнулся Ларгентум, поднимая свою винтовку. – Надо было поразмыслить над теми чертами, которые были присущи нашему народу как и в его рассвет, так и сейчас. Самой очевидной особенностью оказалась именно свобода. Во всех ее смыслах. Ее-то сталкеры ни за что и никому не отдадут. - Ты знал. - Может быть. Не стой же, - позвал он застывшую у входа анфорку, - пора идти. Тряхнув головой, словно отгоняя какую-то дрему, девчушка подскочила к наставнику и преданно вытянулась рядом. - Я готова. - Все еще боишься? - Пи… очень боюсь, да. Но, думаю, я уже могу обуздать свой страх. А может, просто согрелась. - Аксонна улыбнулась, смотря на Ларгентума. – Спасибо, что помогаешь. - Не за что, - усмехнулся сталкер, пропуская ученицу вперед. – Просто ты уж слишком напоминаешь мне меня самого. Что ж, ступай вперед, а то еще потеряем остальных.