***
Солджер второго класса Габриель Спейс ничего не имел против бумажной работы, офисной рутины и вообще скучного рабочего быта. Возможно, именно поэтому он не вырос в статусе за все три года службы в отделе СОЛДЖЕР. Ну то есть он иногда получал миссии, как и все, оттачивал навыки рукопашного и ближнего боя, и управлением Материей, но как боец, он настолько не выделялся среди своих коллег, что отчасти подозревал, почему ему даже не предложили в своё время дезертировать к Холландеру за мифическим исцелением от потенциальной деградации и превращения в монстра. И хотя мужественной внешностью, богатырским разворотом плеч и телосложением в целом, мироздание его явно не обидело, для полноценного Солджера это было лишь вторичной характеристикой. Но теперь времена изменились и сравнивать было особенно не с кем. Так что Гейб вполне заслуженно считался самым сильным (уж точно самым старым) из расформированного отдела суперсолдат, и был негласным лидером для их подразделения до того, как в Компании появился Сефирот. И хотя его обязанности мало изменились, он с облегчением передал номинальные бразды руководства, и снова занял необременительную должность сержанта, разом избавившись от ответственности перед Компанией за действия своих товарищей. Став правой рукой нового главы военного отдела, Гейб с радостью забрал себе всю бумажную и организационную работу, втихаря радуясь, что его избавили от обязанности принимать самостоятельные решения. Заодно привёл в порядок учебные планы и планы тренировок, получив доступ к закрытым ранее документам отдела СОЛДЖЕР и переписав их под современные реалии. Для него не стала откровением засекреченная часть, в которой говорилось о проводимых генетических экспериментах, стоящих у истоков создания Солджеров: слухи об этом ходили ещё во времена его официальной службы. Но более глубокое понимание своей природы стало однозначным плюсом при планировании новой жизни и самого Гейба, и всех остальных, кого он когда-то смог собрать на осколках старого мира. Ещё ему нравилось, что как заместителю главы отдела, ему выделили аж целый кабинет, который он, набегавшийся за свою жизнь по сдельным заработкам, очень быстро обжил и неохотно вылезал отсюда лишь по очень большой необходимости. Гейб как раз недавно начал подумывать о том, чтобы присоединить к нему соседнюю комнату для брифингов и устроить в ней полноценную зону отдыха и комфорта. Чёрт, да он спать здесь был готов, и работать 24/7, лишь бы его не таскали на бесконечные и давно ставшие рутинными миссии по отлову монстров и наведению порядка в городе. Утренняя разминка в спортзале на первом этаже и плотный завтрак в кафетерии здесь же, давно переварились ускоренным метаболизмом. Ближе к часу дня Гейб начал посматривать на часы в раздумьях, не пора ли уже и пообедать, но пока его держал учебный план на ближайший квартал, бросать который пока не хотелось. Учебный план прислал ему Сефирот вчера с просьбой (в которой между строк читалась отчаянная мольба) помочь составить тематическое расписание лекций и тренировок для своих студентов из Военной Академии. Руководствуясь планами прошлых лет, Гейб довольно легко сориентировался в требованиях, параллельно согласовав уроки в Академии с личным расписанием своего начальника: персональными занятиями, и занятиями с Солджерами для индивидуальных тренировок. Расписание вышло плотным и структурированным, что не могло не радовать педантичную душу Гейба, правда в итоге оказалось, что времени на обеды-ужины Сефироту он позабыл оставить и теперь ломал голову над тем, куда бы засунуть лишние пару часов для удовлетворения этих низменных человеческих потребностей. От размышлений его отвлёк стук в дверь, и вскинув голову, Габриэль увидел, как в кабинет просачивается Шеймус с заговорщическим выражением на лице. Ради выходного дня он даже побрился, и теперь сиял всем лицом, как начищенная монета. В переброшенном через плечо рюкзаке что-то стеклянно звякнуло, когда Шеймус небрежно поставил его у стенки и с комфортом развалился на небольшой диванчике под окном. ― Привет, лейтенант, ― бросил он, войдя, привычным взглядом оценивая уровень вовлечённости старого друга. ― У начальства выходной, не пора ли нам в запой? Гейб кивнул, критически окинув взглядом расписание Сефирота ещё раз, и со вздохом сдался и закрыл ноутбук. На голодный желудок всё равно не думалось. ― Как не пора? ― хмыкнул он. ― Самое время. Только пойдём перекусим сперва. ― А у меня всё с собой! ― Шеймус радостно осклабился, потянулся к рюкзаку, раскрыл молнию и принялся выкладывать на диван перед собой упакованные в бумагу огромные сендвичи. ― Есть с грудинкой, есть с салом и чесноком, и вот ещё с беконом и омлетом, правда помялся. Тебе какой? ― С беконом! ― Гейб поленился вставать и вытянул вперёд руки. ― Кидай, я поймаю. ― Ну вот ещё, едой кидаться, ― фыркнул Шеймус, и встав, переложил на стол два слегка помятых свёртка. Дополнительно поставил стеклянную бутылку с пивом и пакет с сушёными рыбными палочками. ― Я вообще думал, мы на полигоне перекусим. Но чёт мне так лениво стало туда ехать. Может в спортзале попризываем? ― Такая себе идея, ― Гейб помотал головой, открывая сендвич и пытаясь собрать развалившуюся начинку. ― Запрещено использовать силовую волну в здании - раз. Запрещено использовать призывы сфир рядом с гражданскими - два. И три - Сефирот отменил тренировку в связи с неполным составом и сегодняшним обследованием. Ты не получил моего сообщения разве? Я вроде бы всем полчаса назад разослал. Шеймус задумался, достал телефон из заднего кармана штанов, и сощурившись, уставился на экран. ― Блин, не видел. Хотя мне Тед вчера говорил, что они сегодня в старом Шин-Ра Билдинге, в архиве работают. Ну тогда тем более ешь. Это Авель твой готовил, я утром в бар забегал. ― Я уже понял, ― невнятно пробурчал Гейб, пытаясь прожевать откушенную половину сендвича с пересолёным омлетом. ― Забей, позвоним попозже, напомним. Шеймус согласно кивнул, достал для себя ещё одну бутылку из рюкзака, и легким движением, выдававшим богатый опыт, вскрыл крышку голыми пальцами. Под ней тут же зашипела и запузырилась желтоватая пена. ― А что за обследование? ― спросил он, подождав, пока друг расправится с закуской. ― Недавно же вроде бы стандартный осмотр проходили. ― Теперь нестандартный пройдём, ― Гейб вытер пальцы о бумагу и принялся разворачивать второй сендвич. ― Вчера Сефирот в Мидгарском Шин-Ра Билдинге такое представление устроил. Ты не слышал? ― Шеймус помотал головой. ― О, это очень классная история. Как раз под обеденное пивко... Габриэль довольно живо пересказал происшествие вчерашнего вечера, насколько он смог понять из объяснений приятеля, который как раз настраивал там оборудование. Но не сама тренировка представляла для них интерес, а прилюдно продемонстрированное Сефиротом проявление своего внутреннего монстра. Оба помнили, как в былые времена подобное интерпретировалось строго однозначно: неуправляемая потусторонняя сущность, существующая в каждом Солджере, вырвалась наружу и Солджер, в каком бы статусе он ни находился, объявлялся опасным и подлежащим немедленной ликвидации. Но правды ради, никогда ничего подобного не случалось ни с одним Солджером, кроме самых первых, Анджила и Генезиса, и со временем все уверились в том, что новые поколения Солджеров устойчивы к родственным монстрам метаморфозам. А вот теперь и сам Сефирот открыто продемонстрировал, что имеет родство с геномом мако-монстров, и его даже не объявили вне закона, а наоборот, отнеслись как к чему-то, само собой разумеющемуся. И это было ещё более странно. ― Словом, док считает что те исследования ранее слишком быстро прикрыли, ― подвёл итог своему рассказу Гейб, неторопливо смакуя своё пиво из кофейной кружки, которую нашёл в ящике стола. ― И что если в каждом из нас поковыряться, точно найдётся что-то подобное. Просто раньше руки не дошли, а теперь сам бог велел. Шеймус, расправившийся со своей частью обеда гораздо быстрее увлечённого пересказом приятеля, задумчиво потянулся на диване и закинул за голову сцепленные пальцы рук. ― Положим, от Сефирота логично ожидать чего-то подобного. Когда его облик принимала Дженова, она не скрывала этого крыла. Я это даже видел однажды, когда нес вахту в Шин-Ра Билдинге, почти перед появлением Метеора. К моему счастью, Дженова меня не заметила, или просто проигнорировала. Ну а я тоже не полез на рожон. Но нам тогда вообще ничего не рассказывали, кого объявили целью, тот и враг. После той истории с деградацией Генезиса и других, самое ожидаемое, что могло произойти, это что Сефирот со временем проявит те же признаки. Так что лично я даже не удивился. Габриэль согласно покивал, задумчиво устроив подбородок на кулаке. ― Значит в нас тоже будут искать скрытые возможности отрастить крылья? ― Шеймус усмехнулся своим мыслям, и довольно потянулся всем телом. ― А я вообще-то не против. Должны же мы поиметь хоть какие-то привилегии от того, во что нас превратили. ― Да ты раньше не жаловался, ― Гейб рассмеялся в ответ. ― Да и во что этакое нас превратили? Компания дала нам новые возможности, способности, навыки... ― И высокую смертность на миссиях. ― Ну не без этого. Но мы знали, куда шли, когда устраивались. И кстати, у пехотинцев смертность была больше. А зарплата меньше. Смертность вообще штука такая, непредсказуемая. У нас по крайней мере больше шансов выжить в любых катаклизмах. ― Да только нормальные люди от катаклизмов убегают, а мы в самую середину лезли, ― вздохнул Шеймус, впрочем, без явной претензии. Верно, в самом деле вспомнил, что шёл устраиваться на военную службу, а не в доставку пиццы. ― Да нет, я и сейчас не жалуюсь! ― добавил он торопливо. ― Наоборот, говорю, что не отказался бы стать ещё более особенным! Ну знаешь, мне вполне нравится мой статус и мои умения! А если ещё и крылья вырастут... Да я просто в восторге буду! ― Насколько я понял, об этом речи пока не идёт, ― Гейб понимающе улыбнулся, но обнадёживать приятеля не стал. ― Просто что-то связанное с нашими ментальными способностями. Вся наша жизнь сплошные исследования, я уже привык. И тебе советую. Надеюсь, теперь-то от нас не будут скрывать никакие результаты... Шеймус пожал плечами и только усмехнулся. ― Надейся. ― Кстати, я ещё вспомнил, ― после небольшой паузы вскинулся Габриэль, ― насчёт Солджеров. Вчера меня поймал один из Турков, спрашивал, знаю ли я ещё кого-нибудь из наших и остались ли у меня их контакты. С тобой никто ни о чём таком не беседовал? Шеймус снова задумался, по привычке почесав отсутствующую щетину на шее. ― Да вроде нет. Может не успели ещё. А что ты ответил? ― Ответил как есть, ― Габриэль пожал плечами. ― Что если бы я кого-то ещё из наших встретил, они бы уже давно были здесь. Но те электронные адреса, которые у нас когда-то были, уже или устарели, или адресат не горит желанием отвечать. Я им дал некоторые контакты, пусть сами пробивают, если не верят. Я и так сделал всё, что было в моих силах, чтобы разыскать вас, кто остался. ― А помнишь, у нас были двое из Вутая? ― Помню. Только это в твоём наборе было двое. А всего их было прилично так, не меньше двух десятков. Я тогда начал заниматься как раз базой данных, и на тот момент их было процентов пять от общего количества. И это прям считалось много. Учитывая, что тогда у нас был разгар войны. Но я им точно не писал. После закрытия программы, когда нас всех расформировали, они наверняка вернулись к себе домой, на острова. Ну и мне как-то неловко было их искать и приглашать сюда жить обратно. Шеймус хмыкнул. ― Надо было их контакты тоже Туркам передать. ― А я их не сохранил, ― снова пожал Гейб плечами. ― Ну и вообще, я думал, что в отделе ТУРК хранят сведения о каждом сотруднике Компании, так что пусть сами ищут, если хотят. Или спросят у своего бывшего начальника. Он так-то тоже вутаец, и не из последних в Шин-Ра. ― То есть ты посоветовал рядовому Турку обратиться за консультацией не просто к начальнику отдела, а к начальнику этого начальника? ― Шеймус не сдержался и громогласно взоржал. ― Уж послал так послал! Он тебе этого не скоро забудет! ― Да я не помню, чтобы в Турки дураков набирали, ― Гейб только покачал головой, впрочем, не скрывая и своей улыбки. ― Мало ли кто что посоветовал. У них своя голова на плечах. ― Ну просто если придут разбираться, за кого прятаться будем? ― Шеймус лукаво подмигнул приятелю. ― За Сефирота? ― Этот нам ещё от себя добавит, ― Гейб представил перспективы и расхохотался, а Шеймус рассмеялся за ним вслед. ― Ладно, хватит начальству кости перемывать, у него уже, небось, уши горят. Будь дружочком, маякни нашим, скажи, чтоб подтягивались на обследование. А я пока документы на распечатку перешлю. Отсмеявшись, Шеймус кивнул, достал телефон и принялся набирать рассылку остальным Солджерам, а Гейб, махнув рукой на исправление расписания Сефирота, открыл ноутбук и отправил готовый документ на почту секретарям. В конце концов, Сефирот никогда не придерживался никаких правил и сам разберётся, где и как выделить себе отдых в своём плотном графике.***
Руфус пробежал глазами по перечню архивных томов, оцифрованных для общей базы данных, согласно отчёту Винсента, кивнул и опустив планшет, с прищуром взглянул на нового главу Турков. В отличие от предыдущего, тот не держался с молчаливым достоинством безэмоционального телохранителя, и на службе поза его всегда была скорей расслабленной. Но в лице было столь же мало жизни, как и в лице Ценга. Руфус поймал себя на мысли, что снова сравнивает их, с каким-то ревнивым вниманием выискивая в Валентайне недостатки, которых был лишён его бывший Турк. Но снова не смог найти ничего такого, что подспудно раздражало бы его. И даже это, чёрт побери, не раздражало. Так что ему оставалось просто смириться с тем, что место за его плечом теперь принадлежит совсем другому человеку. Винсент держал его взгляд неприлично долго, будто смотрел вовсе сквозь Президента, или напротив, куда-то в свой внутренний мир, но безусловно видел всё вокруг. Недвижное лицо казалось застывшей ледяной маской, сверкающе-белой в контрасте с обрамляющими её чёрными прядями волос. И единственным оживляющим пятном сквозь длинную чёлку проглядывала багровая плотная лента, опоясывающая голову - всё, что оставил себе Винсент-Турк от старого костюма Винсента-наёмника Лавины. Правда теперь она была тоньше, аккуратнее, и пряталась под волосами, а не над ними. Руфус как-то раньше не спрашивал его об этом элементе одежды, долго привыкая в принципе к новому человеку в своём окружении. Но Валентайн уже доказал свою верность и лояльность Президенту лично, а Президент предпочитал знать о своих приближённых даже незначительные сведения, чтобы решить, достойны ли они сами верности с его стороны. Руфус окончательно отложил планшет на стол и откинулся в кресле, расслабленно свесив руки вдоль подлокотников, демонстрируя переход к неофициальной обстановке. ― Винсент, ― окликнул он Турка, наблюдая за ним из-под прикрытых глаз. Тот едва вскинул лицо, ожидая приказа. ― Ты отличный профессионал и неплохой человек. У меня раньше не было времени просто побеседовать с тобой, и я хотел бы исправить эту оплошность. Но мне всё же не до конца ясно, почему ты решил вернуться в Компанию после м-м-м, некоторых разногласий в прошлом? Турк не улыбнулся на размытую формулировку, и вообще никак не показал своё отношение к личному вопросу, но всё же, выражение его лица неуловимо смягчилось. И Руфус, слишком много времени проведший с подобным айсбергом эмоционального плана, не упустил этого изменения. ― Я буду полезен тут, сэр, ― ответил Турк, после короткой паузы. И дрогнув ресницами, перевёл взгляд чуть в сторону. ― Я должен был вернуться, чтобы сохранить этот мир. И вы этого хотите. Значит мы на одной стороне. ― Ты в самом деле был Турком в Компании при Артуре? ― Руфус продолжал расслабленно лежать на спинке кресла, но скрывать заинтересованность в голосе всё же не стал. ― Знаешь, в документах, особенно старых, всегда полно ошибок. Ты же понимаешь, что мне пришлось разузнать всё, что связано с тобой, чтобы позволить допустить тебя в моё личное окружение. Но некоторые данные противоречивы... Он оборвал мысль, ожидая, на какую часть вопроса Винсент отреагирует в первую очередь, и миролюбиво улыбнулся самыми уголками губ, демонстрируя полнейшую готовность внимать. Последовала ещё одна короткая пауза. ― Да, я был Турком с семьдесят шестого по восьмидесятый год. Документы, которые касаются меня, вероятно, не содержат ошибок. Но может быть некоторое недопонимание о присвоенном мне статусе. Официально, я числюсь мёртвым. Но думаю, правильней будет сказать, что я находился в летаргическом сне до ноль седьмого года. Руфус перетёк в устойчивое положение на кресле, и положил руки на стол, как-то заговорщически склонив голову к плечу. ― И как так вышло, что ты остался жив после огнестрельного ранения в область сердца и длительных экспериментов? Не пойми меня неправильно, я не подозреваю и не обвиняю тебя, но давай будем честны друг с другом. Ходжо был любимчиком моего отца, ему разрешалось буквально всё, что взбредёт в голову. Но Турки всегда были особенным отделом, и подобное происшествие не могло не всплыть. И я действительно пытаюсь понять, что именно случилось с тобой. И как мне обратить это на пользу Шин-Ра. Винсент заметно вздохнул, отчего ледяная маска истончилась, позволив ему на несколько мгновений отобразить вполне человеческие чувства: сомнение и лёгкую печаль. Руфус мысленно улыбнулся, сохраняя на лице выражение полной участливости. ― Вероятно вы могли читать в отчётах, сэр. Проводимые эксперименты были связаны с усилением выносливости и регенерации человеческого тела, а также с метаморфозами, позволяющими телу принимать новые формы. По какой-то причине, эксперименты были сочтены неудачными и были завершены через четыре года. Меня поместили в саркофаг и захоронили. Тем не менее, регенерация поддерживала моё тело в неизменном состоянии до момента пробуждения. Когда я вернулся, рядом не оказалось никого, кто интересовался бы моим состоянием и жизнедеятельностью. Так что я счёл, что интерес к моей персоне был утрачен. Забавно было наблюдать, как Валентайн говорит о себе, словно о ком-то другом, не демонстрируя никаких неудобств от столь личной темы разговора. Руфус не мог подметить ни одного расхождения с тем, что он и сам уже знал, и заключил, что глава Турков говорит абсолютную, хоть и очерченную общими определениями правду. И по выражению его лица можно было понять, что переживания в самом деле не провели между ним и Компанией совершенно непримиримую черту. Пожалуй, Руфусу действительно не стоило бояться, что однажды эта случайная жертва ужасной политики Шин-Ра предпочтёт внезапно отомстить за всё, что с ней произошло. Да, у него были рычаги управления этим странным человеком (и человеком ли?), но привыкший всё контролировать и над всем доминировать, Руфус почувствовал необъяснимое чувство доверия, которое раньше принадлежало лишь одному Ценгу. И это было странно, но правильно. Проклятый вутаец. Как всегда знал, что делал - подумал он и прикрыл глаза. ― Когда ты вернулся к жизни, Шин-Ра находилась на грани распада, ― заметил он с теплотой, куда большей, чем сам от себя ожидал. ― Артуру было не до экспериментов и вообще ни до чего. Он окончательно спятил на своей земле обетованной. Но я уверен, что ещё множество неприятных сюрпризов от него мы обнаружим со временем. И я действительно рад, что ты... Что смог отделить прошлое от настоящего и не держать на меня зла. ― Я не держу зла на вас, сэр, ― Руфусу показалось, что Винсент усмехнулся, но быстрый брошенный взгляд на его лицо не обнаружил ни тени улыбки. Лишь сосредоточенное и спокойное выражение контролирующего себя профессионала. ― Вы можете использовать мои возможности, если сочтёте нужным. Ценг, вероятно, сообщил вам, на что я способен. ― Да, он много о тебе рассказывал. И я имел возможность наблюдать твои способности в действии, это действительно выглядело восхитительно. Хотя я уверен, что мы знаем о тебе далеко не всё, что стоило бы, ― А вот Руфус позволил себе усмешку, впрочем, не злую. ― И как я понимаю, твои метаморфозы тебе полностью подконтрольны? ― У меня было время научиться их контролировать, ― уверенно ответил Винсент. Хотя Руфус обратил внимание, что от однозначно прямого ответа Турк уклонился. Это должно было всколыхнуть в нём опасения, но с другой стороны подтвердило его уверенность в честности Валентайна. И это снова было правильно и хорошо. Руфус помолчал, укладывая полученную информацию у себя в голове, руки сами собой потянулись в ящик стола за сигаретами. В мысли вдруг толкнулось что-то, давно отложенное за ненадобностью, и уже прикурив, Руфус вспомнил о главном. ― В таком случае, как эксперт, можешь ли ты мне сообщить, как мне отнестись к метаморфозам другого человека? Мне сообщили, что Сефирот, ― имя далось ему с трудом, но Винсент, кажется, не заметил, ― тоже демонстрирует некоторые нечеловеческие изменения. Пугающе-знакомые изменения. Да, он тоже жертва эксперимента, но всё, что касается него... Всё ещё более запутанно и противоречиво, чем с тобой. Я не могу отличить, что можно считать нормальным в его случае. В твоём отчёте об инциденте в Северном кратере говорилось, что Дженова была полностью уничтожена ОРУЖИЕМ планеты, и что... Он... стал просто человеком. Я понимаю, что привитые способности Солджера были развиты в нём изначально, но возможность призывать магию Древних, его крыло, его метаморфозы... Согласись, что они не могут быть присущи обычному человеку... Речь давалась ему действительно нелегко, но это не помешало ему по-прежнему цепко отслеживать изменения в самоконтроле Валентайна. И он увидел то, что хотел: выражение лица Винсента отразило определённую степень беспокойства, а потом снова заледенело, точно превратилось в тревожную маску. ― Вряд ли Сефирот сам знает, что он такое, сэр, ― напряжённо произнёс Винсент после раздумья. ― Вряд ли кто-то вообще знает, что он может. Я прошу прощения, если ввёл вас в заблуждение, предоставив некорректные данные в отчёте. Я сообщил, что разум его не подконтролен Дженове. Следов её присутствия в нём больше нет. Всё, что было ему присуще изначально, вероятно, осталось, и теперь проявляется по его собственной воле. Он был рождён таким. Если завтра у него вырастет третья рука, это тоже будет только он, но мы не узнаем об этом, пока он сам не сочтёт нужным продемонстрировать её миру. Да, он сложный человек, и в нём много негативных качеств, умений и возможностей. Но сейчас он может сам контролировать себя, а я... Могу уберечь его от себя самого, если что-то выйдет из-под контроля. Но если вы будете подозревать или обвинять его в том, что он может совершить, но ещё не совершил, это ожесточит его и только гарантирует, что именно так он и поступит. Он всё это время живёт с гнётом осуждения, но вы обещали принять его таким, какой он есть, и поддержать его. Так что если Сефирот и превратится в чудовище, то только в ответ на ваше ожидание такого исхода. Это была самая длинная речь Валентайна на всей памяти Руфуса. И самая пылкая, хоть и сказанная с таким мёртвым выражением лица. Так что он ещё некоторое время смотрел на Турка, словно не веря тому, что услышал, а потом покаянно улыбнулся и поднял вверх ладони, демонстрируя отступление. ― Это звучит убедительно, Винсент, и похоже на правду. Да, не буду скрывать, я опасаюсь его. Но я опасаюсь всех, кого не могу понять и не могу контролировать. И знаешь, месяц назад я, возможно, был бы глух к твоим доводам. Но время играет на твоей стороне. Я предпочту поверить всему сказанному. В конце концов, самых лютых монстров можно усмирить лаской и добротой. Уверен, ты понимаешь, о чём я. Винсент медленно кивнул и несколько расслабился. Напряженные плечи опустились. Руфус снова провёл параллель с Ценгом: тот бы не стал меняться ни в голосе, ни в позе, но может быть потому, что он не имел личной заинтересованности, и ему было бы всё равно, что думают о Сефироте другие люди. Винсент же, сколь бы впечатляющие способности самоконтроля не демонстрировал, определённо не владел собой, когда кто-то касался темы обсуждения опального Солджера. Его, похоже, по-настоящему заботила безопасность сильверхэда, и это говорило кое о чём Руфусу, привыкшему копаться в истинных мотивах людей. Например о том, что подобное беспокойство было ему знакомо, хоть и было ориентировано на другого человека. ― На самом деле, ― продолжил Руфус, словно размышляя вслух, и неторопливо прикурил вторую сигарету от останков первой, ― не только время успокаивает меня. Есть много других причин для беспокойства в данный момент. Более реальных и более неприятных, потому что они касаются дел Компании в целом и меня в частности. Как я тебе говорил, я опасаюсь того, что не могу контролировать и на что не могу повлиять. Сейчас меня больше волнует ослабление Шин-Ра тем, что мой самый ценный и самый верный сотрудник покидает меня на необозначенное время. Ты знаешь, что очень многие нити управления держит в своих руках мой Вице-президент. А мы всё ещё в достаточно неустойчивом положении, чтобы его исчезновение не сказалось на качестве нашей работы. И если Сефирот может причинить неудобства в обозримом будущем, то Ценг, и вся эта Вутайская кампания, причиняют мне неудобства прямо сейчас. А я привык решать проблемы текущего момента, а не потенциально возможные в дальнейшем. Знаешь, я многое бы отдал, чтобы вместо Ценга, к этим ублюдкам отправился именно Сефирот. Но это бы означало начать новую бессмысленную войну просто ради принципа. И даже если откинуть эмоции, такая перспектива может привести к совершенно непредсказуемым последствиям. ― Ценг справится, сэр, ― успокаивающе заметил Винсент, когда Руфус затянулся сигаретой и выпустил продолжительную дымную струю. ― Он делает всё ради Компании. Первое правило Ценга - жизнь ради Компании. Он столько принёс в жертву ради неё. И эта операция необходима для того, чтобы Шин-Ра продолжала безопасно развиваться. Сколько бы времени ему ни понадобилось... Ради вас он сделает всё. Не сомневайтесь в его мотивации. Отстраненно наблюдающий за дымом, Руфус с подозрением скосил глаза на Турка. Ему снова послышалась усмешка, столь явная, что он почти покраснел. Винсент не улыбался. Но чёрт возьми, в его странного цвета глазах точно было что-то кроме вежливого внимания. Что-то пылающее и до предела эмоциональное. Обязанностью каждого руководителя отдела Турков было знать всё обо всех. И этот новый руководитель, похоже, успешно стравился с этой обязанностью. Руфус почувствовал, как скулы медленно затапливает жаром, а дрогнувшие пальцы уронили наросший столбик пепла прямо на столешницу.***
Винсент наконец справился с сердцебиением. Он сам не ожидал от себя такой эмоциональности, но неприкрытое подозрение в голосе Президента словно выдернули из глубины души самые страшные опасения. Всё, что касалось Сефирота, мгновенно запускало сердце вскачь и заставляло немедленно выискивать всевозможные оправдания и объяснения всех его действий. Так что когда Руфус сменил тему, Винсенту потребовалось непривычно много времени, чтобы вернуть себе контроль над эмоциями. Это было даже сложнее, чем возвращать себе контроль над монстрами, рвавшими его душу и тело на части в самые первые годы его новой жизни. И он не был уверен, что полностью подавил в себе всё несвойственное и излишнее в данный момент. И что оно вновь не заставит его внутренне сжаться от мимолётного упоминания о том, что Сефирот, его Сефирот, может показаться кому-то не заслуживающим существовать на свете. Пока Руфус задумчиво обрисовывал волнующие его проблемы, Винсент продолжал размышлять о том, какие ещё действия он может предпринять для реабилитации облика Сефирота перед Президентом. Он действительно не беспокоился о Ценге, как никто уверенный в том, что бывший Турк справится с поставленной перед собой задачей. Думать иначе было бы своего рода неуважением к его профессионализму. Он попытался успокоить Руфуса, поделиться своей уверенностью, но внезапно, в его голове словно щёлкнуло и сложилась идеальная картинка. И она была настолько прекрасная и само собой разумеющаяся, что Винсент чуть не расхохотался. О Гайя, он был готов рассмеяться в голос. Как это вообще возможно? Руфус, похоже, что-то почувствовав странное в его голосе, скосил прищуренный взгляд на собеседника. Пепел с отставленной сигареты неаккуратно осыпался на стол. ― Сэр... ― Винсент понял, что смех сдержать он сумел, а вот вкрадчивый восторг всё-таки просочился в голос и во всё его существо. ― Безусловно, Вице-Президент справится с задачей в одиночку. Но может быть вам будет спокойней, если его будет кому прикрывать в недружественной обстановке? ― Вряд ли, ― хмыкнул Руфус, продолжая сверлить Турка странным взглядом. Он даже словно бы покраснел, но Винсент не особенно отмечал такие нюансы, пытаясь сформулировать свою мысль максимально аккуратно. ― Впрочем... ― медленно добавил он, протянул руку и смял недокуренную сигарету в массивной пепельнице, ― ход твоих мыслей... Мне понятен... И красивое молодое лицо, всего секунду назад бывшее подозрительным и растерянным, раскроила невероятно злая змеиная ухмылка, а льдисто-голубые глаза вспыхнули решимостью. Винсент едва ощущал, что растягивает губы в ответной улыбке. Спокойной, но не менее демонстративной. Пусть мальчик думает, что он радеет за дело Компании. Он это делает ради Сефирота. Ради его принятия себя и возвращения потерянной уверенности в собственных силах. Ну а если параллельно он успокоит эту мятущуюся, почти семейную пару в своих недосказанных отношениях, никто из них больше не посмеет даже помыслить о том, что бывший Солджер опасен для их общего дела. Через пару часов Винсент вышел из своего кабинета и запер его на ключ. До конца рабочего дня оставалось ещё несколько часов, но у него была работа поважнее. Предупреждённый водитель подал машину ко входу в новый Шин-Ра Билдинг. Винсент сел на заднее сидение, каким-то забытым движением попытавшись спрятаться в воротник пальто. Но это был не его старый плащ, и получилось не очень. ― К торговому центру, ― бросил он коротко, и водитель, покосившись на него, завёл мотор. Недалеко от площади с памятником Метеору, Винсент вышел. Торговый центр был не из самых больших, но это было ближайшее место к работе, а он не хотел задерживаться. День был удивительно ясный, даже мороз отступил, и вокруг были толпы людей, снующих взад и вперёд и совершенно не обращающих внимания на Валентайна. Он нехотя зашёл в стеклянные крутящиеся двери и пошёл по многолюдным коридорам, выискивая нужную ему лавку. Вероятно, ему было бы легче ориентироваться, попроси он помощи у того же водителя, но не возвращаться же теперь. Так что пришлось отдаться на волю случая и просто смотреть по сторонам в надежде обнаружить искомое не совсем уж к вечеру. Нужная ему лавка нашлась на третьем этаже, когда он почти потерял надежду. Розовые ворота в фермерском стиле были приветливо распахнуты, а над ними яркой завлекательной надписью светилось приглашение "Посетите сладкое королевство Мэнди". Гайя, что я делаю? - С внутренней усмешкой спросил себя Винсент, и решительно прошёл внутрь. Увы, здесь спокойно побродить в одиночестве ему не дали. Почти сразу, заметив явно богатого покупателя, к нему подскочила девушка с двумя рыжими косичками, в розовом платье в горошек и кокетливом фартуке, на котором были изображены улыбающиеся леденцы. ― О мистер, мистер, вы пришли куда надо! ― принялась она безостановочно щебетать, восторженно всплеснув руками. ― У нас самый большой выбор сладостей и конфет! Хотите сделать подарок любимой? Выбрать угощение детям? У Мэнди только самые проверенные товары и самые низкие цены! Что я могу вам предложить? Что любит ваша избранница? В больший ступор Винсент не впадал, пожалуй, никогда в жизни. Назойливая продавщица предлагала без остановки буквально весь ассортимент, но перебить или оттолкнуть её было бы невежливо, ведь она просто делала свою работу. Поэтому Винсент, пытаясь совладать с лицом, просто слушал её бойкий щебет, ожидая, когда она выдохнется. ― Шоколад. ― сказал он в конце концов, когда понял, что остановки просто не дождётся: рыжая трещотка пошла на второй круг перечислений. ― Мне нужен шоколад. Много. ― О, мистер, у нас огромный выбор шоколада! ― с готовностью переключилась продавщица, схватив его за запястье и потянув к одной из витрин. Винсент едва подавил стремление вырвать руку из её хватки: по иронии судьбы, она схватила его именно за ту, которую он только недавно освободил от плена металлической перчатки, пытаясь скрыть свою нечеловеческую природу. ― У нас есть белый, молочный, с орехами, с мармеладом, с сахарной посыпкой. Есть конфеты с начинкой, просто тают во рту! Шоколадные фигурки, посмотрите, как настоящие! А вот здесь шоколадные батончики, очень полезные для здоровья и для тех, кто следит за фигурой! ― Просто. Шоколад. ― Винсент невольно повысил голос, выдрав-таки руку из её цепкой ладошки. Он в целом избегал чужих прикосновений, особенно таких беспардонных. ― Плитки. Самые большие, какие у вас есть. С трудом объяснив, что именно ему необходимо, Винсент заставил девчонку перестать мотылять его по всему магазину и дойти-таки до кассы. Пока его заказ несли со склада, девчонка начала выспрашивать, кого же столь представительный господин хочет порадовать таким замечательным подарком и не упаковать ли его в самую большую и самую красивую подарочную коробку. Эти две минуты показались Винсенту бесконечностью, но наконец, ему принесли заказанный товар - несколько килограммовых брусков кондитерского шоколада в бумажных обёртках, и он чуть не испустил стон облегчения. Расплатившись и закинув шоколад в сумку, он пулей вылетел из дверей "Сладкого королевства", мысленно клянясь себе, что больше никогда в жизни не переступит их обратно. Конечно, он надеялся, что шоколад понравится Сефироту, и в этом случае, ещё не раз его придётся приобретать здесь. Но в дальнейшем он просто будет отправлять сюда Рено. Два болтливых рыжих создания определённо найдут между собой общий язык. А его ноги здесь больше не будет. Никогда. Даже если на кону будет стоять спасение половины мира. Только захлопнув за собой дверь автомобиля, он позволил себе медленно выдохнуть. Водитель искоса посматривал на него в зеркало заднего вида, но молчал и это молчание было благословенно. ― Поехали домой, ― произнёс Винсент, совершенно успокоившись. Одной рукой он прижимал к себе свою сумку, в которой обычно носил документы, а второй нервно прочесал волосы. ― На сегодня это всё. Водитель кивнул, поправил зеркало, и повернул ключ зажигания. Двигатель уютно заурчал, машина плавно сдвинулась с места, а Винсент ещё раз вздохнул и прикрыл глаза. Ему ещё ни разу не приходилось прибегать к подкупу и он опасался, что потрясение, которое он только что прошёл, просто цветочки, по сравнению с тем, которое ждёт его сейчас дома. Но мысль о Сефироте всё же была приятна и не рушила его самообладания. В конце концов, он любил его даже бесконечно ворчащим на порушенные планы, внезапные командировки и перспективу расстаться со своим избранником на неопределённый срок.***
Ценг наконец добрался до дома. Как всегда кружным путём, успев нанести визит Риву и основательно его пропесочив по поводу финансовых трат. Его вид был ещё более мрачным, чем обычно, и чуть ли не в два раза старший его мэр даже не попытался вставить хоть слово. Ценг понимал, что очень хорошо знавший Шин-Ра изнутри Рив Туэсти не нуждается в наставлениях, но он никак не мог отделаться от ощущения, что должен оставить перед отъездом как можно больше распоряжений. Дома его ждал курьер, готовый увезти чемоданы на отправляющийся утром корабль. Ценг мимоходом расписался в сопроводительных бумагах, расплатился за доставку, и закрыв за курьером дверь, рухнул на кровать, только сейчас почувствовав, как гудят ноги от бесконечной ходьбы по городу. Мелькнула подленькая мысль сунуть голову под подушку и проспать до ночи, но он, посмаковав её, привычно отогнал усилием воли. Стоило бы поесть. Со вчерашнего дня у него во рту не было ни крошки, и это было неправильно. Но желания не было. К ифритам. Завтра поест. Сейчас мозг был занят безотчётным проматыванием принятых и упущенных решений, которые следовало успеть сделать за эту неделю. И укоренившаяся требовательность к себе привычно сообщала, что нужно было сделать гораздо больше. В кармане пиджака пискнул телефон. Ценг неторопливо перевернулся, достал раскладушку и открыл присланное сообщение. "Мы утвердили на должность ведущего юриста Даймона Прува из градоуправления. Надеюсь, ты его помнишь." Ценг мысленно усмехнулся и захлопнул телефон. Руфус всё утро бомбил его сообщениями, не несущими никакой смысловой нагрузки. Ни одно из них не требовало ответа. Что это? Альтернативная попытка помириться? Демонстрирование умения принятия решений? Или наоборот, манипуляция тем, что Ценг предпочитал оставлять последнее слово за собой, и прямое ожидание, что сейчас он вернётся в офис и всё переиначит? Дудки! Руфус хотел принимать решения? Руфус получил желаемое. Оставшиеся рядом с ним советники не позволят молодому Президенту сотворить откровенную херню. Так что пусть наслаждается свободой сколько душе угодно. Это принятие давалось действительно сложно, но Ценг умел дрессировать и себя в том числе. В целом, дел на сегодня он уже не оставил, и к Риву то заехал только для того, чтобы куда-то деть нескончаемое время бездеятельности. Он к ней не привык и не знал куда деть себя, свои руки, свои мысли, не занятые никакой созидательной деятельностью. И если бы не ожидающий курьер, Ценг так бы и мотался по городу, нанося неожиданные визиты совершенно не нуждающимся в этом людям. Но сейчас выходить из дома уже было глупо. Через несколько часов к нему приедет кто-то из Турков, чтобы отвезти в Джунон. Так что до этого момента Ценгу осталась только самая сложная миссия: занять себя хоть чем-то, не связанным с благосостоянием Компании и Руфуса. Всё же он задремал через некоторое время: сказывалась бессонная ночь накануне и приближающийся нервный срыв от нескончаемого трудоголизма. Некоторая часть его разума говорила, что он ведёт себя как идиот и самодур, и никто не оценит его саморазрушения. Но она была слишком небольшой, чтобы сформировать какой-то другой вариант выхода из этой ситуации. Так что Ценг был вынужден сознаться себе, что самообман не удался. Он просто не хотел уезжать. Не хотел оставлять своего глупого мальчишку без присмотра и опеки. И делал всё, чтобы его возненавидели, потому что так разорвать связи будет гораздо проще. С этим состоянием он уже был знаком раньше. Когда, после падения Шин-Ра и последовавших мировых катаклизмов, приведших к разрушению Мидгара, он осознал, что Руфус бесследно исчез, он вёл себя практически также. Он мало спал, пытаясь собрать и удержать огромное количество связей и нитей управления рушащейся Компанией. Он рыскал по миру волком, прочёсывая каждый угол, каждую повстанческую группировку, и истреблял всех без сожалений, когда убеждался, что они ему бесполезны и никак не могут навести на след пропавшего господина. Его бы мог ненавидеть каждый человек в Эдже, каждый беженец из умирающего Мидгара, если бы он оставлял свидетелей, но в те времена и без него хватало неразберихи, так что он успевал проделывать все действия из тени, наращивая о себе тёмную и пугающую славу лишь среди тех, кто был с ним заодно. Что творилось с ним самим и его психикой, даже Турки предпочитали не спрашивать. Им хватало вида его заострившегося лица и лихорадочного блеска в глазах. И голоса, от которого стыла кровь в жилах, когда Ценг подозревал, что в очередной раз напал на след, могущий привести к пропавшему наследнику Шинра. Взрастить ненависть к себе было легко, и Ценг успешно балансировал на этой границе. Справиться с ненавистью к себе было абсолютно невозможно. И он наказывал себя каждый миг, запрещая себе спать, есть, сочувствовать и помогать кому угодно, если это не приближало его к цели поисков. Он надеялся, что это время прошло и ему больше не придётся прибегать к подобному насилию над собой. Но судьба над ним посмеялась. Следовало опять научиться ненавидеть и бояться себя, игнорировать доводы разума, отвергать дружбу, чувства, собственные желания, если он хотел достичь цели своих новых поисков. Следовало снова всё потерять. Но по крайней мере, теперь Руфус был в порядке. Ближе к полуночи, стук в дверь вырвал его из полудрёмы. Ценг со стоном приподнялся, свёл расфокусированный взгляд на часах на запястье, и уронил руку на кровать. Кого там ифриты несут на ночь глядя? Но через несколько секунд, когда сознание и память окончательно проснулись, он распахнул глаза и вскочил с постели. Бездеятельность немедленно сменилась лихорадочной активностью. За дверью оказался смуглый лысый Турк в чёрных, не смотря на ночь, очках, с коробками для пиццы подмышкой. ― Босс, ―кивнул он вместо приветствия, по глянцевым стёклам очков прокатился блик. Ценг отступил внутрь квартиры, пропуская гостя, и попытался улыбнуться. ― Начальник охраны. Рад видеть тебя в полном порядке. Руд неясно хмыкнул, прошёл в комнату, не разуваясь, поставил коробки на стол, и взглянул на свои часы. ― В два ночи мне придётся уйти, поведу вертолёт Президента. А к тебе в четыре утра Рено пригонит вертолёт на крышу. Ты можешь отдохнуть, я покараулю. Слушая его короткие рубленые фразы, Ценг ощутил полузабытое приятное чувство из тех времён, когда они на равных прикрывали друг другу спины на миссиях. Мулат не любил говорить. Он вообще плохо управлялся со словами, и иногда казался из-за этого смешным и несообразительным. Но он был надёжным и верным, как собственный пистолет, и ни разу не подвёл и не дал осечки. ― Я отдохнул, ― сказал он почти с теплотой. Но на голосе это едва ли отобразилось. ― Спасибо, что приехал. И спасибо за ужин. Это мне, я правильно понимаю? Руд снова хмыкнул. Кивнул. И отошёл к окну, принявшись внимательно изучать происходящее за пределами дома, словно чтобы не смущать бывшего босса. Но Ценг решил сперва сходить в душ. Плыть им предстояло не меньше трёх дней (дурацкие островные принципы), и он совсем не был уверен, что на корабле, да ещё в статусе политического диссидента, у него будет возможность с комфортом помыться. ― Босс... Ценг. Тебе точно не нужен напарник? ― в конце концов спросил Руд, когда Ценг, уже вымытый и одетый в новый костюм, расправился с поздним ужином. Сам он не присоединился, хотя Ценг звал его, и сложив руки в кожаных перчатках за спиной, продолжал вполглаза следить за улицей. Вутаец как раз заварил себе чай и развалившись на кресле, грел пальцы о чашку. Травяной аромат успокаивал. ― Не нужен. Это моё дело на этот раз. ― Неправильно это. Ценг перевёл взгляд на Руда, вопросительно склонив голову, и тот, будто почувствовав, развернулся к начальнику. ― Не по уставу, ― объяснил мулат, сурово сведя брови. ― Без напарника на опасную миссию Туркам строго запрещено отправляться. Кто прикроет тебе спину? Ценг с пониманием усмехнулся, покаянно опустив ресницы. Ему не хотелось объяснять, что это не задание, а его собственное решение, принятое задолго до этого дня и задолго до этой зимы. Что один он будет мобильней и свободней, и не должен будет контролировать ещё одного потенциального смертника. Что в конце концов он не собирается решать проблемы привычными методами, а пойдёт напролом наглостью и обаянием, а может быть хладнокровием и безжалостностью. Что он намеревается оказаться в самом центре урагана и устроить по меньшей мере государственный переворот. А если ему не повезёт - затеряться среди простолюдинов и своих шпионов, и выведать всё, что ему будет необходимо. И здесь чужой человек, не похожий на вутайцев, не знающий языка, окажется для него огромным балластом. Свой тилак он вполне мог скрыть налобной повязкой. Скрыть лицо чужака... Это стало бы проблемой. Хотя вот Винсент мог бы стать для него напарником. Полукровок в Вутае хватало. Но совсем оставлять Компанию без человека со здравым смыслом было ещё рискованней. Ценг осознал, что молчание длится до невежливости долго, вздохнул, демонстрируя раздумья, и вытащил из портсигара предпоследнюю сигарету. ― Это моё личное дело и я должен сделать его сам. Вертолётные площадки Верхнего Джунона были отстроены в конце прошлого года, и хоть с того времени прошло всего пара месяцев, все парковочные места, отмеченные алым кругом с заметным обозначением в центре, были заняты дежурными геликоптерами города. Цветные лопасти и отметки на пузатых кабинах сигнализировали о том, что приписаны они были пожарным частям и организациям экстренного реагирования. Строительство второго вертолётного завода было только вопросом времени, и в Джуноне, Верхнем и Нижнем, уже отмечался огромный прирост населения, ориентированный на новые рабочие места. Всё это было, безусловно, замечательно, но занятые площадки заставили Рено сдавленно матюгнуться и уйти в разворот. Посадить вертушку здесь было решительно негде. Ну то есть он мог бы рискнуть и вписаться между стоящими машинами, но не был уверен, что сделает это без повреждений. Так что мысль эта не задержалась в его голове, сменившись грустным сожалением, что вот и наступил этот кошмарный момент окончания безбашенного детства тридцатилетнего мальчишки. Посадить машину пришлось в Нижнем Джуноне, на широком пирсе, достаточно крепком, чтобы выдержать вес в неполных пятьсот килограмм. Но до пристани пришлось идти около двух километров, что совершенно не радовало ни Ценга, ни бесконечно ворчащего рыжего пилота. Если утро и готовилось наступить, то зиме об этом сказать забыли, так что Туркам пришлось брести по едва расчищенной линии вдоль пляжа в кромешной темноте. На горизонте путеводным маяком светил комплекс сооружений Джунонского порта, но идти до него пришлось в обход, периодически торя дорогу через снежные заносы. И это тоже не добавляло положительных эмоций мужчинам. Времени у них было с запасом, но к назначенным шести часам Ценг и Рено всё же опоздали. Их уже ждали под крытым навесом вокзала. Руфус, очевидно, тоже не выспавшийся и зябко кутающийся в длиннополую двубортную дублёнку. Винсент в своём драповом чёрном пальто с обшлагами на рукавах. Ещё один Турк-телохранитель, которого Ценг с ходу не узнал, но вежливо кивнул. Поодаль маячила фигура третьего провожающего, пытающегося прикрыть воротником тлеющий огонёк сигареты, и Ценг опознал в ней Руда, но приветствовать не стал. Вчера виделись. Больше встречающих не было и не должно было быть. Зато у сходней, готовые к отплытию, стояли три корабля узнаваемой островной геометрии, с надстроенными палубами для комфортного путешествия пассажиров, и высокими фальшбортами, защищающими от зимней непогоды в море. И вокруг них суетилось полтора десятка матросов, проводящих последнюю проверку перед отплытием. Ценг подавил привычное раздражение, отвернулся и зашагал к ожидающим его людям. Приблизившись, он понял, что ошибся. Увидев, что он подходит, из застеклённого здания вокзала вышло ещё трое человек в просторных одеяниях, и Ценг без удивления опознал в центральном ДаЧена, с выражением лица, не уступающем лицу бывшего Турка в презрении и ненависти к окружающему миру. ― Как на кладбище, ― метко заметил Рено вполголоса, приотстав от Ценга на полтора шага. ― Хотя, хоронят и то веселее. Ценг не отреагировал. ― С возвращением, ― поприветствовал его собрат с неприятным выражением на уставшем, но зримо торжествующем лице, когда молчаливая пауза встречи стала совсем уж неприличной. Ценг, ждавший именно этого, снисходительно кивнул в ответ, а когда поднял голову, на его губах змеилась высокомерная улыбка. Оказавшийся заложником этикета, ДаЧен был вынужден поздороваться первым, принизив тем самым своё положение в глазах сопровождающих, перед осуждаемым предателем. ― Сэр! ― к ним стремительно приблизился один из Турков, и Ценг настороженно полуобернулся к нему. ― Ваши вещи на корабле. Всё готово к отправлению. Но если вы разрешите... Президент хотел бы переговорить с вами. Его поведение показалось Ценгу слегка театральным. Он куда более внимательно присмотрелся к своим провожающим, перевёл взгляд на Президента, на вежливо склонившего голову Валентайна, и уверился в своих подозрениях. Похоже, ему пытались сделать хорошую мину при плохой игре. Ценг незаметно скосил глаза на вутайцев и с усмешкой отметил, что эта демонстративная всеобщая почтительность произвела на них впечатление. ― О тебе так сильно беспокоятся... ― донеслось до него ироничное замечание ДаЧена. Ценг не совсем понял, что именно вложил он в это ядовитое высказывание, и предпочёл как всегда не отвечать. Он кивнул Турку, соглашаясь, неторопливо отдёрнул рукав с запястья, чтобы взглянуть на часы, и обернулся к вутайцам. ― Не буду доставлять неудобства, ― сказал он на родном языке. ― Вы можете подняться на борт. Здесь холодно. Я оставлю последние распоряжения и взойду на палубу. Что ж, это буквально граничило с наглостью, но в текущей ситуации было как нельзя кстати. Безусловно, никто никуда не поднимется. Они здесь в некотором роде конвой, а не присягнувшие слуги. Но то, что Ценг ни одним движением не принимал их навязанные правила игры, должно было их злить каждую секунду. Злить и... заставлять теряться. Но как только он отвернулся и вознамерился подойти к Руфусу, недремлющее чутьё заметило новое движение. Из предутренней темноты на освещённый участок вышел ещё один участник этого представления. И только огромная сила воли заставила Ценга не сбиться с шага, когда он невольно повернул лицо навстречу гостю. Сефирот неторопливо вышел на свет и остановился за спинами людей, глядя на всё вокруг своим фирменным высокомерным взглядом. Жёлтый свет ламп пристани облил его волосы искрящимся золотом, высокий воротник светло-серого пальто не скрывал длинной шеи и горделивой посадки головы. Сейчас он казался очень похожим на Руфуса, и как только первый миг потрясения сошёл, Ценг преисполнился удивительной теплоты и благодарности. Солджер не был обязан здесь сегодня находиться, но он пришёл проводить его, как старого друга. Это, на самом деле, многое значило для бывшего Турка. Руфус неторопливо приблизился, сделав сам шаг или два навстречу. Двое мужчин оказались друг напротив друга как-то по-отдельности от всех остальных. Его лицо было как всегда надменным и ироничным, но Ценгу показалось, что за этим выражением прячется нечто большее. Он не успел его проанализировать - Руфус подался вперёд, словно хотел сократить разделявшее их расстояние полностью, и Ценг, помня об окружающих, был вынужден отстраниться. ― Я писал тебе весь день, ― вполголоса произнёс Руфус и Ценг услышал в нём позабытые капризные нотки. ― Ты был так занят, что не смог ответить? Что-то в душе, задавленное давным-давно, встрепенулось и потянулось навстречу этим звукам. Но Ценг жёстко напомнил себе, что они принадлежат манипулятору и кукловоду, и только кивнул. ― Ты видел сообщение про юриста? Дэймона? Он работал с нами в Мидгаре. Помнишь? ― Руфус продолжал тянуться к нему, и теперь отступать было уже неудобно. Расстояния между ними почти не осталось, а голос звучал всё тише и при этом, проникновеннее. ― Я помню, Президент. ― Знаешь, над чем он и его команда будет работать в Шин-Ра? ― Руфус мягко изогнул губы в улыбке, ничуть не стесняясь зрителей, и приблизил голову к нему так, что чуть не коснулся губами уха. Пока Ценг пытался справиться со внезапным ступором и решить дилемму, сделать шаг назад, или изобразить обоюдные, крайне секретные перешёптывания, он почувствовал, что его замёрзшие кисти рук коснулись чужие пальцы. ― В рамках свода законов, я попросил заняться в первую очередь разработкой контрактов. Брачных контрактов, Ценг. Ты... вернёшься... Ко мне. И мы оценим их работоспособность вместе. Хочешь? Обжигающий, забытый, распаляющий шёпот оглушил его, разом выметя из головы банальные серые мысли. Где-то на краю сознания проверенный годами опыт кричал о том, что эта мелкая сучка снова идёт кратчайшим, самым действенным путём, но... Ценг растратил своё самообладание. Снова. И оглушённый, стоял, подобный дереву, ощущая, как стреляет искрами тепло от переплетённых пальцев. А Руфус, закрепляя успех, положил подбородок ему на плечо и прижался виском к его щеке. ― Я не разочарую тебя. Просто возвращайся. Ради меня. Ладно? ― Мы всё уже обсудили, Президент, ― пробормотал Ценг, отчаянно цепляясь за незыблемость формальных сухих фраз. И ещё не договорив, понял, как отреагирует Руфус, и мысленно застонал от грядущего действия. Руфус игриво отдёрнул голову и склонил набок, позволив взглядам наконец пересечься. Между ними не было пространства вообще. Ни приемлемого, ни личного, и Руфусу требовалось лишь слегка привстать на носках, чтобы завладеть его губами. Ценг с ошеломляющей ясностью осознал, что не сможет заставить себя отстраниться. Но вместо ожидаемого поцелуя, Руфус прищурил светлые глаза и незнакомо, смущённо улыбнулся одним уголком рта. ― И ещё отвечай иногда на сообщения. Знаю, что со связью в Вутае всё плохо, но если получится... Я буду ждать. Кто ты и что сделал с моей блондинистой блядью? - буквально прыгнул на язык искренний вопрос, но пока Ценг пытался его проглотить, Руфус шагнул назад и обернувшись, с невозмутимым видом поманил к себе Турков. Разговор был, похоже, закончен, как всегда оставив последнее слово за Шинра. Но это были не все потрясения, уготованные Ценгу на сегодня, потому что в ответ на жест блондина, к ним приблизился Винсент, на губах которого, черт побери, змеилось что-то вроде улыбки. Винсент был непохож на себя, но он был похож на Турка гораздо сильней, чем когда-либо. ― Я обнаружил, что допустил ошибку в документации, ― произнёс он негромко, со скрытым торжеством в голосе, и доверительно положил Ценгу руку на плечо. ― Неверно было предоставлять тебе отпуск. Ведь ты служишь на благо Компании. Так что сойдёмся на том, что ты отправляешься на миссию с открытой датой окончания. Я буду ждать от тебя отчёта по возможности, и успешного завершения миссии по результатам. Помни, что твоя смерть это провал миссии, чем бы она не окончилась. Ценг внутренне вздрогнул, подняв на него внимательный взгляд. Такие напутственные слова ему говорил только Вельд, его бывший начальник. Это была выдержка из устава, третий пункт, и Вельд считал, что это самое человечное пожелание, которое может позволить себе Турк на задании. Можно было бы с усмешкой возмутиться, что сам Ценг больше не Турк и не обязан подчиняться нынешнему главе, но это напутствие словно вернуло его в те времена, и где-то внутри ожило стремление бодро отрапортовать "Есть, сэр", и немедленно приступить к исполнению приказа. ― И поскольку ты отправляешься на миссию, Компания озаботилась твоей безопасностью, и выделила тебе напарника, который наилучшим образом поспособствует успеху твоего задания, ― Винсент улыбнулся заметнее и слегка вздернул голову, призывая оглянуться. Ценг, не успев возмутиться и вообще открыть рот, обернулся, невольно выискивая глазами отряжённого ему спутника. ― Возражения не принимаются. Взгляд Ценга мазнул по собравшимся провожающим, споткнулся, и вернулся назад, к троим сородичам, за спинами которых возвышался очень недовольный, но определённо знающий, что происходит, Сефирот. Увидев, что Ценг его заметил, Солджер ухмыльнулся так, что блеснули клыки, и утвердительно кивнул головой. ― Ты... С ума сошёл? ― прошипел Ценг, не в силах скрыть раздражение и непонимание. ― Мы же всё обсудили! ― сейчас он обратил внимание, что на плече сильверхэда висит дорожная сумка, достаточно небольшая, чтобы не привлекать внимания, но всё же не повседневная. ― Я не могу его взять! Нам объявят войну сразу в порту Вутая! ― Я уверен, что вы найдёте, что сказать принимающей стороне, ― примиряюще заметил Винсент и слегка сжал ладонь на его плече. ― Он обещал хорошо себя вести и приглядывать за тобой, если потребуется. В конце концов, ваш статус, старший сын рода Токугава, обязывает иметь телохранителя и спутника, каким бы словом вы его ни назвали. И он - лучшая кандидатура для этого звания. ― Даже если я назову его своим слугой? ― усмехнулся Ценг, найдя в себе силы отвернуться и скептически взглянуть на Валентайна. ― Даже если ты назовёшь его своей наложницей. ― улыбка напротив стала явственней. ― Ну а если тебе придётся скрываться, он как никто другой сможет отвлечь внимание на себя. Ты ничего не теряешь, Ценг. Но отправить тебя безоружным я не позволю. Ценг уже мысленно перебирал в голове варианты, когда Сефирот как раз помешает и более того, заранее вызовет волну непринятия у местных, прекрасно помнящих эту машину для убийств на поле битв. Но чёрт возьми, Винсент был прав в том, что иметь в слугах самого Сефирота, нереально поднимет его авторитет среди островитян. И когда он воззовёт к своему праву требовать и говорить, никто не посмеет заткнуть ему рот, сославшись на его исторжение из права наследования. Здравый смысл ещё возмущался в его душе, но перед глазами уже стояла картина абсолютного смятения его бывших родичей. Что и говорить, это был бы красивый ход. ― Но я не собирался подводить всё к столкновению, ― заметил Ценг со вздохом. ― Наша тактика была избежать любого противостояния. ― Теперь они тоже попытаются его избежать, ― Винсент перестал улыбаться, убрал руку и сжал её в кулак, одновременно прижав к своей груди каким-то нерешительным движением. ― Просто присмотри за ним, а он присмотрит за тобой. Договорились? Ценг очень медленно и очень глубоко вздохнул, примиряясь с разрушенными в последний момент планами. ― Есть, сэр. Винсент кивнул, перевёл взгляд на Руфуса, всё это время пребывавшего в какой-то отчуждённости, и холодно приказал: ― Приступайте к миссии. Ценг отвернулся и зашагал прочь. С первыми лучами солнца двигатели кораблей шумно взвыли и взбили бурлящую пену вдоль всех бортов сразу. На палубах уже никого не было, двигатели управлялись изнутри, и суда, построившись клином, быстро набирали ход, унося Ценга и Сефирота в светлеющий простор горизонта. Руфус и Винсент, одинаково осиротевшие и встревоженные, провожали их взглядом в молчании. И даже непривычно тихий Рено за их спинами испытывал внутри гнетущее беспокойство, которого не испытывал практически никогда за свои неспокойные рабочие будни. Руд прикурил очередную сигарету и с шумом выдохнул дым во влажный и морозный воздух. ― Ты говорил, Винсент, что сможешь оградить его от потери контроля, ― вдруг подал голос Руфус, зябко кутаясь в воротник дублёнки, и Винсент понял, что речь идёт о Сефироте. ― Но если он потеряет контроль там. Тебя ведь не будет рядом. ― Это будет их проблемой, сэр, ― ответил глава Турков после очень длинной паузы.