Умершая жизнь

Перед глазами поволока; словно то, что происходит вокруг, намеренно скрывается от глаз, дабы не рассекретить какой-то важный объект. Сквозь тишину, жуткую, необычную, словно вакуумную, начал пробиваться какой-то тихий взволнованный женский голос, незнакомый и неприятный; за ним появился еще один, а за ним еще и еще. И вдруг их оказалось очень много. Голоса то удалялись, то приближались снова, и, наверняка, именно из-за них начала кружиться голова, но тот самый неприятный женский голос никуда не перемещался, а оставался где-то очень близко. Внезапно, даже для самого мальчика, он резко вдохнул, и только в этот момент ему стало понятно, что до этого он не дышал. За этим вдохом он также неконтролируемо открыл глаза, и тут же в них брызнул яркий солнечный свет, отравляющий зрение, но закрыть глаза у него не получалось. - Дастин, ты слышишь меня? – сказал тот самый женский голос, и его обладательница появилась перед глазами. Ее лицо имело аристократические черты, слегка подпорченные выражением страха. Глаза ее были яркого синего цвета, выделяясь на ее бледном лице, обрамленном такими же бледными светлыми волосами. Вся она словно выцвела; даже одежда ее была бледна в сравнение с одеждой людей вокруг. - Дастин? – услышав свой голос, мальчик вздрогнул, но и это его движение было им не контролируемо. - Подожди, ты не помнишь, как тебя зовут? – женщина, выглядевшая до этого момента, несмотря на все свои эмоции, статной, вдруг содрогнулась, и ее тело мгновенно потеряло все ее выявление величества и грации. – Но меня-то хоть ты помнишь? Она с надеждой посмотрела на него своими большими то ли от страха, то ли по природе глазами, и ее рука невольно дернулась, но, несмотря на это, она осторожно провела ею по щеке мальчика и ласково и тихо сказала: «я твоя мама». - Так, женщина, отойдите куда-нибудь, - громогласно сказал врач, отодвинув ее в сторону. Все его лицо было покрыто морщинами, каждая из которых словно всегда была там, где находилась и сейчас, белесые глаза выглядели уставшими, словно после бессонной ночи, но взгляд был строгий и уверенный. Весь его образ словно был пропитан временем, которое прошло уже лет тридцать назад, и он никак не вписывался в окружающую атмосферу; все выглядело слишком современным по сравнению с ним. Он прощупал пульс и с безразличным выражением лица крикнул одному из своих коллег: «клиническая смерть – шесть минут». Сам же он взял большой белый журнал и начал быстро выводить в нем слова, проговаривая некоторые из них одними губами. В это же время к Дастину уже подбежал молодой человек, одетый не как все остальные врачи: на нем не было никаких опознавательных знаков, которые могли бы говорить о том, что он тоже работник. Он достал из кармана врача с уставшими глазами маленький фонарик и стал светить им в глаза мальчика. - Как тебя зовут? – сказал он, сделавшись очень важным, и с умным видом стал его ощупывать. - Дастин, - тихо прохрипел мальчик, и, наконец, смог закрыть глаза. - Сколько лет? Для Дастина все вопросы, кроме «как тебя зовут», были тупиковыми, поскольку ни на один из них он не смог бы ответить. Он замолчал, силясь вспомнить хоть что-нибудь. - Сколько лет? – повторил свой вопрос с той же интонацией молодой человек, словно тот его не услышал, и снова потянулся к карману врача, который продолжал вести записи. - Я не знаю. - Какой сейчас месяц? – он внимательно посмотрел на Дастина, впервые придав своему лицу выражение легкого удивления, но и оно казалось каким-то неестественным. - Не знаю. На этот раз врач, оторвавшись от своих записей, подошел ближе к своему помощнику и что-то сказал ему на ухо. - Дастин! – подбежала к нему женщина, взяв его за руку, - Где Дарси?! – она была напуганной, и взгляд ее был безумен. – Где Дарси, Дастин?! Где она? - Успокойтесь, женщина, - громко сказал врач, легко отодвинув ее в сторону, как пушинку, - не мешайте нам выполнять свою работу. Эта фраза, по-видимому, говорилась раз десять на дню, поскольку звучала она, как на автомате. Его помощник понимающе кивнул, но этот его жест был лишь формальным, неискренним и бессмысленным. Несмотря на творившуюся вокруг суматоху, на бегающих вокруг пожарных, тушивших дом, эти два человека оставались совершенно спокойными. - Вы понимаете, он должен вспомнить, где моя дочь. Ее нет в доме, и я не представляю, где она может быть, - женщина закрыла лицо своими дрожащими руками и, не зная, что ей делать, тяжело вздохнула, и вздох ее перебился всхлипами. - Том, успокоительное, - сухо сказал врач своему помощнику, и тот, кивнув, пошел к машине. - Для восстановления памяти понадобится довольно много времени, придется много работать, чтобы возбудить воспоминания. До конца они могут не восстановиться и за всю жизнь, но частично… Но, раз речь идет о жизни ребенка, и восстановление памяти очень важно в данной ситуации, я посоветовал бы вам обратиться к методике гипноза. - В-вы уверены, ч-что э-это пом-может? - Это не поможет вернуть память, имейте в виду, - подняв свои седые брови вверх, отчего его лоб сложился в гармошку, заверил врач. – Мальчик вспомнит что-то во время гипноза, но, когда он из него выйдет, эти воспоминания не сохранятся. Они могут вернуться лишь естественным путем, как, например, если он будет видеть знакомые предметы, людей, места, в которых он любил бывать, - руки его активно участвовали в объяснении, и все время вертелись перед глазами у Дастина, и голова его начинала кружиться сильнее. – А тебе я советовал бы записывать все свои воспоминания, - обратился он к Дастину, и, откланявшись женщине, поспешил к машине. - Куда же в-вы? Вы разве не повезете его в больницу? - Его-то мы повезем, а вот вам придется остаться здесь. Приезжайте в больницу сами!