***
— Сегодня вторник, два часа. Приезжай. — Я сегодня не могу. Корзина, доверху забитая кормом для кошек, завершалась булкой хлеба, бутылкой яблочного сока и коробкой конфет. В последний момент девушка вытащила конфеты и положила их обратно на полку. Не нужно. Она умрет от передоза шоколада. Ей уже достаточно, она сыта по горло объяснениями и вежливостью, извинениями и дурацкими «все будет хорошо» от Уилла Соласа в художественной группе. Какого черта ей знать, что все будет хорошо? Сейчас все отвратно. И понять это в полной мере может только один человек. — Ты как? Я уже подъезжаю. — Быстрее. Рыжая запихала в себя один крекер перед тем, как в дверь позвонила она. Самая дерьмовая подруга из всех, которая вообще могла бы существовать. Она сначала говорит, что не может приехать, а потом приезжает несмотря ни на что, не смотря на то, что Рейчел уже придумала новый способ развлечения. Аннабет звонила всегда настойчиво и долго, пока ей не открывали двери, Рейчел знала и потому шла совсем уж медленно, пытаясь прожевать свой крекер и не подавится. — Я тебя сейчас сожру с потрохами. — Не подавись. Легкая музыка, ненавязчивая, просто отбивающая ритм: один, два, три, четыре, пять. Движения головой по кругу, раз-два-три, раз-два-три. Приседания, смотря на подругу, которая делает тоже самое. Круговые движения таза, прыжки, подтанцовка под ритм, двойные завывания. Фитнес для Рейчел стал чем-то вроде выплеском сидящих глубоко в душе эмоций, через танец девушка отдавала свои силы и их оставалось совсем не много, их не хватало для полета мыслей к парню, в которого она была влюблена. — Как давно ты была в художке? — Пару дней назад. Там мне все напоминает о Нём. — Значит собирайся. Стянув с подруги шорты и футболку, пропитанную потом от усиленных тренировок над своим телом, Аннабет отправила рыжую в душ, а сама принялась выбирать ей одежду. Как назло первые попавшиеся вещи были черного цвета. И это ее самая яркая знакомая? Если она увидит Нико — Аннабет задаст ему взбучку! И главное, когда они успели начать встречаться? Когда успели расстаться? Черт, да когда Рейчел успела накупить столько черных вещей в гардероб?! Ее стоит отвести в самое любимое место всех хороших девочек, которые расстроены или злы: кулинарные курсы. А затем в полицию. С мозгами Рейчел ей нужно было либо писать шедевры на холстах, или творить шедевры по жизни. Если с первым пока напряг, то Чейз сделает все, чтобы Дэр забыла о спокойной жизни. Пока Рейчел апатично надевала лосины, длинную рубашку на манер платья и шапку с курткой, Аннабет положила кошке в миску еду, и вытолкала рыжую за двери. Пора приводить подругу в порядок.***
Когда Талия говорила, что Перси ее бесит, она очевидно даже не догадывалась насколько сильно. Потому что когда она злая, невыспавшаяся и с полным хаосом на голове попыталась открыть двери своей квартиры своими ключами, она услышала из нее женский смех. Единственным, кто вообще мог посметь вломиться без спросу в ее квартиру, был Перси, даже Зоя в принципе себе позволяла только врываться в кабинет и личную жизнь Талии. Грейс уже почти настроилась на то, чтобы выгнать Джексона из своей квартиры, как наткнулась взглядом на совершенно голую Хиону и Перси в голубом банном халате. В любой другой ситуации, Перси предпочел бы бежать. Однако показаться невежливым и выгнать из дома голую девушку, пусть даже под страхом смертной казни от девушки-молнии… Нет, Джексон был на такое кощунство не способен. Потому развернувшись к Талии лицом, стараясь не смотреть ей в глаза, — иначе он точно грохнулся бы на землю, превратившись в горстку пепла — выгнал из ее же квартиры саму Грейс. — Милая, приходи попозже, — он захлопнул дверь прямо перед носом шерифа и развернулся к Хионе. — Продолжим, на чем остановились? Талия даже не стала думать, как именно она убьет Перси, как отомстит. Она не медля ни секунды отправилась в его квартиру через балкон соседей снизу, разнесла все к чертям собачьим, а потом со спокойной совестью отправилась на побывку к лучшей подруге. Ибо нет квартиры более пустынной и подходящей для таких случаев, чем квартира самой Артемиды, повелительницы Охотниц.***
Самым хреновым было то, что Ла Ру была упряма, как баран, и живуча, как стая акул. Конечно, Куинни понимала, что Кларисса боится, но столько страха, который пробуждал бы в девушке желание убивать, Зоя еще не встречала. И у Артемиды был план. Ну как сказать план, так, маленькая попыточка, связанная с алкоголем и разговором по душам. Бутылка вина не могла красиво сочетаться с темным подвалом, водка была слишком сильным мотиватором, а спирт подходил идеально, но его не было в наличии. Потому Зоя принесла с собой коньяк. Этот план был несовершенным с самого начала. Кларисса сначала отказывалась пить, а потом призналась, что ее все равно не берет ни один алкоголь. Она всегда находится в адекватном состоянии, пусть ее ноги и не сотрудничают с головой. Так как план был провальным, они вместе все равно допили открытый коньяк, и Зоя усмехнулась. — Я тоже почти всегда помню, что было вечером прошедшего дня. Только если я принимаю наркотики, вот тогда меня вырубает напрочь. — Зачем это вообще нужно? — поинтересовалась связанная лаборантка. — Зачем вообще нужно употреблять наркотики, грабить, убивать? — Не знаю. Поначалу легкие деньги. Потом удовлетворение от бабочек в животе, ощущение драйва, власти над людьми. Затем хочется большего, прямо как с наркотиками, все больше, чаще. Ты становишься зависим. А когда пытаешься уйти из преступной сферы, понимаешь, что слишком много людей сразу захочет тебя убить, так как ты слишком много знаешь. Не очень приятно, но не смертельно, в самом деле. Кларисса вздохнула, делая глоток из бутылки с коньяком. — Зоя Ночная Тень, за тобой пойдут все Охотницы. Ты стала новой богиней, заменив Артемиду. У тебя есть подчиненные снайперши, зачем связываться с теми, кого ты боишься? Я знаю, что ты боишься их. — Я не бою… — Это видно, как дрожишь под взглядом Зевса. Я хотя бы имею на это право, я связанный пленник. Черт бы подрал мою родословную, иметь отца преступника — что может быть хуже? Я и так с трудом подружилась с Дакотой, чтобы он взял меня в органы, а теперь мне и вовсе не выжить в этой мутотени, — Кларисса сплюнула желчь от коньяка на пол, ее тошнило от голода и крови в таком количестве. Кларисса сомневалась, что вообще смогла бы подняться, даже если бы вырубила Зою — единственную, кто пытался поговорить без причинения боли. Зоя фыркнула. Какой уж тут авторитет перед жертвами, если они видят твои дрожащие руки. Зоя встала и прошлась по подвалу, осмотрела его с отвращением. — Здесь пытали и меня. Если бы Артемида не застрелилась, я скорее всего была бы мертва. Так что не думаю, что у меня был особый выбор. Меня пытали бы как тебя, не согласись я на эту авантюру. Так что я в более выгодном положении, нежели ты, — Куинни вздохнула, воздуха в этом подвале явно не хватало. — Тебя продолжат пытать. Тебя убьют, если не согласишься на их… наши условия. — Мою подругу обвиняют в пособничестве вам. Селена Богард. Это правда? — Кларисса сузила глаза, наблюдая за реакцией Зои, та спокойно кивнула. — Да. Афродита ее мать, я так поняла. Но Селена в последнее время пытается не вмешиваться в наши дела, тем более и сама Афродита куда-то запропастилась. Кларисса ударила стену головой, тихонько ойкнув. Значит это и правда Селена запустила вирус на компьютеры отдела, значит это Селена пустила на самотек годы работы. Осознавать этот факт было не очень приятно, особенно, когда сидишь на грязном полу подвала в доме Богов. Ужасно. Если она выберется, то с радостью даст подруге оплеуху. — Я не хочу становится преступницей. Это отвратительно. Я в любом случае выберу сторону закона. Зоя вздохнула, эта девица, понимающая девица, не хотела идти на компромисс. Куинни чрезвычайно легко общалась с Ла Ру, Ночную Тень поражала ее наивная глупость и вера в закон, одновременно она восхищалась ее желанием защитить правду своей шкурой. И Зое не хотелось, чтобы Клариссе снова досталось вечером. — Ты когда-нибудь слышала про Титанов? Кронос, Атлас, Гипперион… — дождавшись кивка, Зоя продолжила. — Так вот, они обламывают нам всю малину. Но сами, в одиночку, мы с ними не справимся, у Титанов свои люди везде: в полиции, в министерстве и правительстве, в ФБР. В преступных рядах многие одиночки перешли на их сторону. Как бы не было печально осознавать, Боги более мелкая организация. На протяжении почти века мы боремся, обычно своими силами, но сейчас такое время… Титаны особенно сильны. Слышала об убийстве партии феминисток? Так вот, это они. — Доказательства? — Никаких. Только предположения. Титаны не оставляют следов, их стили каждый раз меняются, у них нет фишки. Они просто есть. Нам нужны силы, чтобы повлиять на них. Если они прознают, что Боги не полны составом, что у нас отнюдь не лучшие времена — мы трупы. Если бы у нас были связи везде… Ты понимаешь, это было бы прекрасно. Мы сможем поймать Титанов в ловушку, обезвредить Кроноса — их извечного главу. У меня есть некоторые связи… Зевс занимается этим. Это сторона закона? Поймать и обезвредить банду Титанов? Кларисса была вынуждена задуматься и, в конце концов, кивнуть. В словах Куинни таилась подстава, лаборантка в этом не сомневалась, но она была искусно прикрыта правдой, бездумной бравадой о законе. Ла Ру снова ударилась головой о стену, чтобы заставить мозги воспринимать слова Зои в том контексте, в которым они есть, а не в том виде, что они были поданы по поедание. — А если я вас сдам? — А если я тебя убью? — Хороший аргумент, — отозвалась шатенка. — Но вы убьете меня, если я не соглашусь. И если соглашусь, в конечном итоге, тоже. — Зато у тебя есть шанс помочь себе, нам и полиции. Разобраться в нашей системе. Проникнуть в суть банды. Разве не заманчиво? — Зоя села напротив Клариссы, контакт двух пар черных глаз был установлен. — Хрен с тобой, я согласна, — Артемида улыбнулась, поднимаясь с грязного залитого кровью пола подвала. — Подумаешь сбежать… Мы же все равно найдем, — с этими словами Куинни покинула захламленный подвал и вдохнула воздуху.***
— Забавно, ты похожа на нее, — Рейна подняла глаза на Антея, пялившегося на ее грудь. Наверное, ее должно было волновать, что он бесцеремонно сидит в ее личном пространстве и пялится на оголенные участки ее тела, но Арельяно относилась к этому по-философски. Когда-нибудь она обязательно выберется отсюда и задаст этим мерзким тварям, которых по ошибке смели называть людьми, хорошенькую взбучку. От девушки буквально шли волны ненависти ко всему, что как-либо ее касалось в этой комнате и за ее пределами. За исключением, пожалуй, того человека, который все это придумал. Он вызывал невольное уважение, хоть и издевался над ней каждую долбанную ночь, как мог. — Ты становишься зависимым от меня, не заметил? — Рейна стонет и смеется, вопреки тому, чтобы заплакать от боли, которую причиняет Лука. Непривычные ощущения отошли на задний план еще пару минут назад, она привыкла к нему. Ко всему, говорят, привыкают, но что бы к такому… Лука оставляет красный след на ее ягодице от шлепка, притягивает ее за волосы, заставляя почувствовать себя жертвой, но Рейна продолжает совершенно безумно смеяться. — Тебе нравится наблюдать свою власть надо мной. Иначе зачем тебе держать меня здесь? Я бы себя давно убила. — Заткнись, иначе я займу твой змеиный ротик чем-то поинтересней, — Лука вошел глубже, заставляя Рейну глотать воздух и сжимать кулаки от беспомощности. Брюнетка не сразу, но возвращает себе дар речи, продолжая насмехаться. — А что, думаешь, если один раз ударил, так я забуду, что умею применять не только язык, но и зубки? — Арельяно чувствует на груди жгучую боль от прикосновений Кастеллана, он властно прижимает ее к себе, держит за длинные волосы, разметавшиеся по ее спине, ее платье уже давно вдрызг разорвано, но Луке, по всей видимости, мало и этого. Ему хочется ее тотального подчинения, но с каждой ночью Рейна только распыляет его желание, поскольку никак не дается в руки добровольно. Арельяно же, действуя по принципу: «что нас не убивает, делает сильнее», продолжает сопротивление. Лука грубо хватает ее за подбородок, оставляя синяки от нажатия, и целует в губы, жестко, требовательно, но его язык натыкается на ее плотно сжатые зубы. Эта девчонка вообще знает, что значит сдаваться?! — Я тоже умею пользоваться зубами, — словно предупреждая, шепчет на ухо Лука и, забываясь, кусает ее нижнюю губу, до крови, ужасно больно и почти неожиданно, брюнетка вскрикивает ему в рот и запоздало понимает свою ошибку — его язык вполне комфортно ощущает себя в компании ее языка. Черт, черт, черт! Рейна пытается вырваться и получает снова сильный толчок сзади, Арельяно стонет от боли и какого-то дерьмового удовольствия… — На кого похожа? — из праздного любопытства спросила брюнетка, почти не ожидая ответа. Ее охранник потянулся в расслабленной позе, о которой Рейна мечтала с первой минуты попадания сюда. От ответа Рейна напряглась всем телом, каждая ее клеточка пришла в движение, каждая, самая маленькая частичка ее сознания активизировалась. — На эту, главную феминистку. Рамирес, кажется. Да, похожа, почти один в один. Разве что она выглядела даже с пулей во лбу менее жалко, — одно только имя, одна только фамилия могла разбудить полностью отключавшиеся днем инстинкты самосохранения и ярости, действующие, отчего-то, одновременно. Рейна пыталась не показать эмоций, ее этому отлично научила работа в отделе ФБР, где каждый пытался вывести ее на эмоции. От мысли о Хилле и своем отделе, брюнетка чуть не начала плакать. Она приказала себе держаться, как приказывала каждый вечер, смотря на голубоглазого блондина. — Эта тварь извивалась подо мной, когда я трахал ее. А потом… — Если ты думаешь, что мне интересно слушать о твоих похождениях, то ты сильно ошибаешься. — У тебя нет другого выбора, — усмехнулся Антей, поправляя повязку на глазу. — У этой Рамирес голосок был что надо, не то, что у тебя. Орала знатно. Арельяно мысленно усмехнулась, понимая, что Антей нагло и усердно врет. Хилла никогда в жизни не кричала. Если то и был клич, то исключительно боевой, в детстве, когда они с Рейной учились разделывать баранов. Их отец подрабатывал мясником, чтобы держать хозяйство нужны были деньги и Рейна с детства привыкла к убийствам животных. Она знала, что это было неправильно, но сейчас она работала в ФБР, где приходилось слышать, видеть и чувствовать все на свете. Рейна представила мысленно, как отрубает отцовским топором ему голову — неожиданно стало легче дышать. Ухмылка превратилась в откровенную усмешку. Если только ей удастся… Хватит ждать удобного момента. — Ты не принесешь мне воды? В горле пересохло, — девушка мысленно ударила себя по голове: какой дурацкий предлог! Но в горле действительно першило от мыслей о предстоящих действиях, а живот как кстати протяжно проурчал. Рейна вспомнила, что последнее она брала в рот, и постаралась выкинуть это из головы. Не самые приятные воспоминания. — Может мне еще тебе пожрать принести? Босс распорядился, чтобы тебя поморили голодом. Что бы там он не хотел узнать у тебя, ты все расскажешь, — с некоторым недовольством констатировал Антей, чем заставил Рейну вздрогнуть. Она то уж вполне догадывалась о настоящих планах Луки на нее. Она рассказала все, что знала, и теперь Лука всего лишь развлекается с ней. А еще Арельяно прекрасно понимала: если она перестанет сопротивляться, то окажется трупом раньше, чем сможет сделать хоть что-нибудь ради своего спасения из плена Титанов. Мысль о том, что ей на одну сотую процента нравится быть с «вау-вау-парнем», она отбрасывала. Но та упорно напоминала о себе. — Тебе сложно что ли? Тряпка. Никакого самоуважения, вы все просто пляшете под дудку Кроноса. А на самом деле не получите и процента из всего, что получит он в случае выигрышной комбинации. — Заткнись. — Просто шестерки. Он не хочет пачкать руки и убивает вашими руками. Что ж, по крайней мере мне повезло больше, чем Рамирес. Меня не трогали своими мерзкими грязными ручонками слуги Кастеллана, — Антей вскочил на ноги и приблизился к Арельяно, а девушке только и нужно было, чтобы он хоть чуть-чуть взбесился. В своем идеальном состоянии, в хорошем настроении Рейна могла кого угодно довести до слез парой фраз, это было у нее в крови, но она была слишком добра к своим людям, чтобы делать это. Сейчас же у Рейны не получалось подобрать верные слова, ее захватила идея побега, находясь в неком воодушевлении трудно было предпринять нечто действительно стоящее. — Замолкни, я тебе сказал! — парень подошел ближе, но Рейне этого не хватало. Больше, сокращай расстояние, ну дай мне себя убить. — Ты еще жива только потому, что интересна Кроносу. Так же ты будешь нравится ему с изуродованным лицом, а? — Антей достал нож, но у Рейны не дрогнула ни одна мышца на лице, из-за чего парень нахмурился. Ей вообще не страшно? У них с Рамирес сто процентов одни корни. Он подошел ближе, а дальше произошло несколько вещей одновременно. Наверху послышался женский смех и крик, призывающий Антея. Рейна отпихнула парня связанными ногами, его нож выпал из его рук, но тот, поскольку ударился головой об угол стола и потерял сознание, этого не заметил. Рейна даже не надеялась на удачу, что наверху не услышали падения парня, потому быстро сползла на пол, присела на колени. Руками нащупав лезвие ножа, она перехватила его за рукоять и принялась разрезать веревки, сковывающие руки. Минута, две, три — никто не спускался к ней, она не слышала ничьих шагов. Такое ощущение, что Антея позвали только для галочки. Даже лучше. Спустя несколько минут девушке удалось освободить руки, дальше последовали веревки на ногах. Брюнетка осмотрела безвольное тело Антея. Ярость наполняла каждую ее клеточку. Эта тварь трогала ее сестру. Хилла, я обещала тебе. — Тюкни, — женщина держала в руках живую курицу, но вечером она должна была уже в готовом виде стоять на виду у гостей. Созывался ужин в честь для рождения Хиллы, их с Рейной мама крутилась на кухне весь день, а отец, чудно улыбнувшись утром, уехал с фермы в город. — Ну давай, давай, не выпендривайся. Девочка закусила губу, держа в руках косу. Она всегда побаивалась причинять животным боль, а тем более их убивать. С детства она росла, наблюдая смерть домашних животных почти каждую неделю, но сама в этом участия не принимала, а иногда и вовсе убегала из дома, чтобы не присутствовать на ужине. Хилла смеялась с младшей сестры, а Рейне было и правда очень жалко маленьких живых существ. — Я-я не м-могу, — прошептала девочка, но под взглядом матери устоит не каждый, и Рейна не была исключением. Пришлось участвовать в убийстве. Она резко резанула косой по шее курицы и, немедля бросив оружие, убежала в дом. — Я могу, — резко произнесла брюнетка, поднесла нож к шее парня и, вспомнив, какой бледной была Хилла, когда лежала на рабочем столе Гвендолин, без сожаления провела лезвием по его шее, собираясь отрезать голову полностью.***
Аннабет плохо разбиралась в отношениях. У нее и самой-то отношения были только с Лукой и те закончились слишком резко, будто чувства отрубили, как свет. Первое время Чейз плакала, а потом свыклась с мыслью, что больше у нее нет общего с Кастелланом. И тогда никто так не помогал ей, как Нико. Парень, у которого настоящая любовь была только с химией, разбирался в этом лучше самого грамотного психолога или любых подружек Анни, которых было не мало в университете. В конце концов, Аннабет совершенно не понимала, как можно привести в чувство Рейчел, от которой, казалось, остается только телесная оболочка. Рейчел усмехнулась на шутку Чейз, открывая белую папку на рабочем столе помощницы шерифа. Что Аннабет так привлекало в этой работе? Дэр не представляла. Но точно понимала, что это истинное предназначение блондинки: она словно расцветала, начиная рассказывать о том или ином деле, натурально вздрагивала при каких-то наиболее завораживающих и пугающих моментах рассказа. Ее глаза горели, Рейчел мысленно сравнивала ее и себя во время рисования — полная самоотдача творчеству помогала сосредоточится и собраться с мыслями, отдохнуть от переживаний. Нико забрал у нее даже это, ведь они часто рисовали в одной компании, она даже на свою палитру не могла взглянуть без слез: слишком много было воспоминаний. За решеткой никого не было, им ничего не мешало смеяться и поедать мандарины с дерева Аннабет, которое все так же украшало кабинет, красуясь на подоконнике. Шаги, раздавшиеся в коридоре и негромкий топот каблуков, такой, словно с сапог стряхивали налипший снег, заставили девушек насторожится. В помещение вошла невысокая девушка в зеленой шапке и коротеньком пуховике с пушистым мехом на капюшоне. Ее темно-карамельные волосы выбивались из картины и делали девушку моложе, чем она была на самом деле. — Здравствуйте, где я могу найти Талию Грейс? — поинтересовалась девушка, Рейчел нахмурилась и повернулась с непонимающим взглядом к подруге, которая выпрямилась под линеечку, что выдавало ее напряжение. — Я Аннабет Чейз, секретарь шерифа, — блондинка кивнула, выйдя из-за стола, а Рейчел спрыгнул с него же и присела на стул в самом углу, дабы не смущать своим присутствием обеих девушек. Видимо назревало что-то важное. — Мисс Грейс сегодня уже не будет на месте, она уехала на другой участок по делу. — Что ж, тогда, я думаю, Вы передадите ей мое приглашение на личную беседу, — девушка протянула конверт Аннабет, Чейз взяла его без особого удовольствия. — Простите, я не представилась, — девушка нахмурилась, — меня зовут Хейзел Левеск, я расследую дело об исчезновении Рейны Арельяно. Раз уж мисс Грейс нет, думаю, вы можете ответить мне на пару простых вопросов? Вы знаете мисс Арельяно лично? — Конечно. Да, я знаю Рейну, — Аннабет кивнула. — Но… Она правда пропала? Просто она не отвечала на звонки, мы думали она просто занята, — Чейз пригласила жестом Хейзел присесть, та в свою очередь расстегнула пуховик и сняла его, повесив на вешалку у дверей, засунула в него шапку и слегка сморщилась от вопроса Аннабет. — К сожалению, мисс Арельяно не появляется уже долгое время на работе, дома ее тоже нет, телефон не отвечает, родители тоже не знают, где она. И насколько мне известно, привычки бесследно пропадать за ней не наблюдалось ранее. В связи с последними событиями, о которых кричат в новостях, это выглядит более чем подозрительно, — Хейзел присела на любезно предоставленный ей стул и достала тетрадь в твердой обложке на кольцах, из которой торчала обыкновенная синяя шариковая ручка. — Итак, мисс Чейз, у меня есть сведения, что последний раз ее видели в компании с мисс Грейс, мистером Кастелланом и некой Рейчел Элизабет Дэр. — Да, — подтвердила Аннабет, кивнув Рейчел. Та, услышав свое имя, присела поближе. — Это и есть Рейчел, — представила Чейз свою подругу, на что Дэр протянула свою руку для рукопожатия. Хейзел с улыбкой пожала ее и кивнула. — Перед этим мы вместе были на помолвке наших друзей, где я решила познакомить Рейну и Талию со своим другом Лукой Кастелланом. — Мы давно знаем Луку, вот и решили, так сказать, свести два одиноких сердца, — на эту фразу Рейчел блондинка усмехнулась. — То есть, вы устроили ужин, на котором вы были вчетвером? Куда после этого поехала Рейна? — Я не знаю, — отозвалась Рейчел, пожав плечами. — Понимаете, я человек довольно общительный и хорошо знаю Луку. Когда он появился, Талия сбежала, заявив, что есть срочные дела. Насколько я поняла, она давно знакома с Лукой, но совершенно не хотела снова с ним контактировать. Мы остались втроем, Рейна, Лука и я. Хейзел делала пометки в тетради, посматривая на Рейчел и внимательно слушая ее быструю живую речь. Рейчел рассказала во всех красках (как, наверное, могла рассказать только настоящая художница) про то, как Рейна и Лука танцевали, и вообще явно понравились друг другу с первого взгляда. Если бы Дэр писала любовные романы, стопроцентно они расходились бы на ура. Однако Левеск выбирала из рассказа только сухие факты, ее не интересовала личная жизнь непосредственного начальства. Точнее, Рейне бы не понравилось, если бы кто-то копался в ее отношениях. — Мисс Дэр, простите, что прерываю, Вы уехали, оставив мисс Арельяно и мистера Кастеллана одних, не так ли? — Аннабет удивилась, каким спокойным и уверенным был голос сотрудницы ФБР, а встреть ее в жизни, Чейз никогда в жизни не приняла ее за столь ответственного работника, скорее за продавщицу мороженого: милая и маленькая, с красивой улыбкой, настраивающей только на позитивные эмоции. — Вы знаете, куда потом они отправились? — Не знаю точно, но скорее всего Лука подвез Рейну до дома. Он довольно галантный молодой человек, — Рейчел, даже будучи в депрессии от расставания со своим молодым человеком, умудрялась рекламировать других и с удовольствием рассказывать об отношениях друзей. Потрясающая, другого определения у Аннабет не было. — Вы не дадите мне домашнего адреса и телефона мистера Кастеллана? — попросила Хейзел, принимая из рук Аннабет мандарин в качестве угощения. Аннабет порылась в телефонном справочнике и выписала оттуда на отдельный листок телефон Луки, затем написала тот адрес, по которому он должен был проживать. — К сожалению не знаю, по этому ли адресу живет Лука, но когда мы были более близкими друзьями, он жил здесь, — старый адрес въелся в голову девушки настолько, что, казалось, разбуди ее посреди ночи и попроси продекларировать личные данные ее бывшего парня, она не задумываясь ни секунды в подробностях опишет каждый поворот его улицы, каждый угол его квартиры. — Благодарю за помощь. Я бы попросила вас некоторое время не покидать город, поскольку обычно после разговора со следователями в неофициальной обстановке следует допрос, который считается обыкновенно менее приятным делом, — Левеск еле заметно закусила губу, словно бы ожидала отказа или непослушания со стороны девушек, но те согласились с ней и пообещали откликнуться на зов Хейзел для любого разговора. Поблагодарив девушек еще раз, Хейзел напомнила про письмо для Талии и покинула полицейский участок, оставив рыжую и блондинку одних. — Ну вот, а ты говоришь, что у меня в отделе скучно, — протянула с ухмылкой Аннабет, — каждый день что-то случается. То взрыв, то убийство, то наркоторговцы, а иногда вообще преступники просто поглазеть приходят, — Рейчел рассмеялась, вспоминая, в каком ужасе была подруга от встречи с Джексоном в этом самом кабинете.***
Рейна аккуратно выглянула в коридор, который, вопреки ее представлениям, был совершенно аккуратным и выглядел как простой коридор в больнице с множеством дверей. Как выяснилось позже, закрытых дверей. Девушка вышла из комнаты, застегивая порванную рубашку Луки на себе. Рейне было не очень комфортно в этом предмете одежды, но выходить на улице в порванном платье она позволить себе тоже не могла. Она просто сделала из своего платья юбку и поблагодарила Господа за то, что Лука не носит чуть порванные вещи: однажды ей все же удалось хорошенько влепить Кастеллану по лицу, тогда же она порвала и рукава на его рубашке. Все ее существо тогда ликовало, ей почти удалось вырваться, но судьба просто посмеялась. Сейчас же Рейна рассчитывала на удачу, которая, похоже, повернулась к ней лицом. В холле, ведущим вверх по лестнице, тоже никого не было. Арельяно поторопилась, на ходу просчитывая путь отступления, так как с простым ножом она вряд ли смогла бы пойти против пистолета. На ее счастье и по лестнице она не встретила ни души, зато начала слабо слышать голоса, которые явно шли откуда-то сверху. Выйдя с лестницы девушка увидела один лишь коридор, прямой, ведущий прямо на улицу. Обычные двери, совершенно обычного дома с большим… Откуда она вышла? Из подвала или погреба? В доме ясное дело было не меньше двух этажей, так как лестница шла дальше вверх. Голоса доносились из комнаты, двери которой были открыты и обзор на коридор тоже был вполне хороший. Начальница ФБР встала перед выбором: сможет она выбежать на улицу, не зная местности мимо кучи хорошо освоенных людей, или же лучше воспользоваться окнами на втором этаже? Внезапно она услышала свое имя из комнаты, любопытство и профессиональный интерес взяли верх, и брюнетка подошла к дверям. -… это только увеличивает опасность нашей ситуации. Она уже не нужна, — грубый голос говорил приказным тоном, но Рейна не узнавала его. Она не могла посмотреть, но она словно почувствовала, что дальше будет реплика Луки, и угадала. — Я сам решу, нужна она мне или не нужна, ясно? Она знает больше, чем говорит, к тому же предчувствие у меня хорошее. Что ее исчезновение выведет нас на Богов и всех, кто с ними связан. Тогда мы сможем зажать их в угол и растоптать, как тараканов, — Рейна хмыкнула. Это было похоже на правду, но… ей казалось, что у Кастеллана есть и личные мотивы оставлять ее в живых. Слишком все было приторно. — Как знаешь, но я предупредил, — отозвался первый голос и наступила секундная заминка с всеобщим молчанием. Рейна боролась с двумя личностями внутри себя, личностью эгоистичной, требующей немедленно уйти и спасти свою задницу от неприятностей, и личностью, которую в ней воспитала работа. Второй человек внутри требовал, чтобы она посмотрела на всех, кто присутствует в комнате, ей подсказывала внутренняя чуйка, что там собралась довольно интересная компания. Заглянуть — значит обнаружить себя. Уйти — значит не узнать ничего. Арельяно посмотрела на свои ладони, которые отчего-то были влажными, и на нож в руке. В желудке все тряслось от охватившего ее страха, она уже почти не слушала, о чем вновь заговорили в гостиной, Рейне было необходимо успокоится. Как назло в голове снова забилась в истерике маленькая девочка, требующая уходить, требующая сжать покрепче нож и бежать, бежать на улицу, бездумно бежать на свежий воздух, которого стало не хватать. — Ты понимаешь, что тебя могут убить?! — преподаватель уголовного права кричит, он бьет кулаком по столу, когда понимает, что Рейна не хочет ничего и слышать про опасность, про то, как порой сложно делать выбор между тем, чего ты хочешь, и тем, что необходимо другим. У Рейны в голове амбиции, она может все. Пусть она сейчас просто подносит кофе, через пару лет она добьется места заместителя, потому что у нее есть мозги, потому что она может многое подсказать. Брюнетка с косой не слышит исповеди про труд и пот, про кровь и убийства, про то, что высшим приоритетом всегда должна стоять жизнь других людей. Других, не своя. — Прекрасно понимаю, — отвечает Рейна и вздергивает головой, она лучшая в своей группе, она добьется успеха несмотря ни на что. Она с детства видела смерть, она не боится ничего, она сама словно королева, высеченная из камня с ледяной короной. Ни капли жалости, ни к кому. Даже к себе. Ее черные глаза обжигают презрительным взглядом, она слишком горда, чтобы слушать советы других. — И не боюсь. Рейна не понимала до конца, сильно ли она нужна Луке. Она словно хотела выступить на почти порвавшийся канат над пропастью без страховки. Один неверный, мало выверенный шаг и ты уже летишь вниз. Но ты можешь сделать все правильно, только вот трос под тяжестью все равно порвется — результат тот же, все такой же плачевный. В девятоста процентах случаев она лишалась жизни при обнаружении, она бы точно убила себя. Но… Оставалось десять процентов, один к девяти, что она выживет. Неплохая статистика, как у кошки, один выбор — девять жизней. Зато она будет знать преступников в лицо, а память на лица у нее отменная и долгая, фоторобот Луки она составила бы без труда даже спустя два года. Эгоистка внутри вопила «что ты делаешь», но Рейна уже с легкой улыбкой входила в комнату, где ее не ждали.