В постели с Подонком

Денис, опустившись на колени, бережно, стараясь не навредить Антошке, извлек его из-под машины. Парню повезло, что у джипчика оказался довольно большой клиренс, а скорость невысокой — левое колесо остановилось возле самой головы. Из развороченной щеки хлестала кровь. Сдернув футболку, Денис прижал ее к щеке. Других видимых повреждений у Антона, на первый взгляд, не было. Вокруг них мгновенно собрались любопытные — в этот час во дворе оказалось довольно много людей, выгуливающих своих собак. — Я не виноват, — бегал от одного случайного свидетеля к другому растерянный водитель, прижимая руки к груди. — Он сам… сам бросился под машину. У меня и скорость была маленькой, я подыскивал место для парковки. — Не виноват я, — водитель склонился к Денису, сидящему прямо на асфальте и бережно прижимающего к себе Антошку. — Я не мог его задавить. — Да заткнись ты! — рявкнул на него Денис. — Видел я… Не виноват ты… Из подъезда вышел решительный Артур, полностью одетый и с мотоциклетным шлемом в руках. Он кинул джинсы рядом с Денисом и ключи от квартиры на них. — Скорую и полицию я вызвал. Скоро будут. А я поехал бить морду Гоше и вправлять мозги деду Антона — насколько я смог расслышать, парень прилетел посреди ночи с тобой разбираться после беседы с ними. Денис кивнул — сил говорить у него не было, хотелось выть, кричать и все крушить вокруг. Он бы и сам накостылял Гоше — свесил бы от всей души с левой крюка, чтобы пасть не раскрывал не по делу. Скорая приехала довольно быстро. Антона погрузили на носилки, Денис едва успел, подхватив джинсы, запрыгнуть следом за ними в закрывающиеся двери в качестве сопровождающего лица. — А мне что делать? — кинулся следом за ними несчастный водитель. — Протоколы заполнять, — махнул рукой Денис. Если понадобится, он подпишет все бумаги, что тот не виноват. Он видел, как Антон, потеряв сознание, просто рухнул под колеса его машины. — Что он? Как он? — бегал следом за врачами Денис, пока они делали какие-то анализы Антону, рентгеновские снимки, проверяя его на предмет повреждений. — Он в порядке, никаких травм, никаких переломов. Глубокий обморок налицо, и опытный косметолог ему все же понадобится, наши хирурги заштопать его щеку могут, только после этого станет он похож на человека, который смеется. Как его? — ответила наконец Денису молоденькая дежурная медсестра. — Фильм смотрела и забыла. — Гуинплен, — грустно подсказал Денис. — Вот-вот, именно он. Косметолог-то знакомый есть? — продолжала она допытываться. — Телефоном воспользоваться можно? — вдруг осенило Дениса. — Артур! — сразу закричал он в трубку. — Ты еще у Гоши? Если там, то хватай Михаэллу и тащи сюда. Она единственная, кто сейчас Антону помочь сможет. Только не пугай ее, просто хватай и тащи. Нужен ее опыт косметолога. Артур дословно исполнил «приказ» Дениса — он ничего не стал объяснять сестре Антона, а предложил ей прокатиться на мотоцикле до больницы. Та почему-то поверила решительному мужчине и пошла переодеваться, невзирая на недовольство мужа, который в первый момент не узнал Артура, он его все же видел один раз и то в голом виде. — Не мешай ей, — попросил Артур, отодвинув рукой Гошу в сторону. — А ты вообще не вмешивайся, педик, — взвизгнул Гоша, попытавшись остановить и ударить Михаэллу. Ну, этого Артур вообще стерпеть не смог — он коротко ударил его под дых, заставляя Гошу согнуться пополам, а потом ребром ладони по шее. Тот рухнул мешком к его ногам. — С Антоном что-то случилось? — спросила Михаэлла негромко, садясь на мотоцикл позади Артура и обнимая его крепкую фигуру за талию. — Случилось, — не стал он отрицать. — Только не стоит волноваться, мой друг... — Денис? — спросила Михаэлла. — Он самый, — кивнул головой Артур. — Утверждает, что с ним все в порядке, но ваша помощь все же потребуется. По ночному городу они довольно быстро добрались до больницы. Можно сказать, что им повезло — никто ни разу не остановил Артура за езду без шлема - свой он отдал сестре Антона. Антон пришел в себя и пытался давать полицейским показания непослушными губами. Михаэлла тихо заплакала, когда увидела его обезображенную щеку — края рваной раны от уголка губ до уха вывернулись и являли собой ужасное зрелище, из-за этого рот, казалось, увеличился вдвое. Женщина дрожащими руками набрала номер своего коллеги, оперировать сама она бы не смогла — одно дело чужие люди, а здесь собственный любимый брат. А затем, когда тот согласился, набрала номер клиники и попросила подготовить все для операции, сказав, что ассистировать она будет сама. — Завтра утром приезжайте, — сказала Михаэлла сидящему в коридоре и ожидающему новостей Денису, — когда он отойдет от наркоза. Вы его сможете лучше, чем кто-либо, успокоить, утешить, подобрать нужные слова. — Вряд ли, — не поверил ей Денис. — И все же приезжайте, ему понадобится тот, кто его любит. — Его много, кто любит, — хмыкнул Денис. — Но всегда есть тот единственный, любви которого так не хватает. И вы это прекрасно знаете. Дайте ему почувствовать, что его любят не только родственники. И главное, что он нужен не только им. Денис закивал часто-часто, стараясь сдержать вдруг навернувшиеся слезы. А ведь она права, даже если все есть, не хватает маленькой толики, чтобы почувствовать себя абсолютно счастливым — любви того, кого мы сами любим. *** Антон сразу понял, что пришел Денис, едва приоткрылась дверь в палату. Он его ждал, ему хотелось, чтобы он пришел первым. Сестра была рядом, когда он отошел от наркоза, и все ему рассказала, что Дениса оклеветал Гоша, попытался очернить его не только в глазах Антона, но и в глазах деда, вытащив на свет старую историю. Именно поэтому дед уволил Дениса, приняв на его место своего «родственника». Антон вздрогнул при упоминании имени Артура. — Это тот красивый голый мужик, что живет с ним? — спросил он жалобно. — Он не живет с ним, как ты выразился, — Михаэлла пыталась подбирать правильные слова, чтобы, когда придет Денис, они хотя бы об этом не говорили, — он живет у него, так как приехал к нему в гости из Австрии. Он его друг. — Ага, — Антон по привычке надулся бы, только повязка на щеке не позволяла это сделать. — Поэтому расхаживает по квартире голым. — Если бы ты был чуточку внимательнее, то заметил бы, что один из них спит на кровати, а другой — на кресле-кровати на кухне. — Ага. Это Денис перед тобой оправдывался? Да? — Антон постарался вложить в свой голос как можно больше сарказма. — Знаешь, это твое право, верить ему или нет. Но он тебя вытащил из-под машины, по больницам с тобой мотался, кровь сдавал, если тебе понадобится делать переливание. В конце концов, позвонил Артуру, который в это самое время был у нас и, насколько я понимаю, собирался вправлять мозги моему мужу. — Зачем он ему звонил? — не понял Антон. — Чтобы ты не остался Джокером, ну или, в крайнем случае, Гуинпленом. Щека… Михаэлла замолчала и поднялась со стула, уступая место вошедшему в двери Денису. — Привет, — сказал он негромко хриплым голосом, прикасаясь к прохладным Антошкиным пальцам, лежащим поверх покрывала. В первый момент Денис даже не узнал его: короткий ежик с бритыми висками — это так не похоже на длинные локоны, к которым он привык. — У тебя же только щека, — проговорил он неуверенно. — Мне так сказали. — С головой все в порядке, — отозвался Антон тоже очень тихо. — Это моя обычная прическа. А то были парики… Тебе не нравится? — Нравится. Просто непривычно, — улыбнулся Денис. — Это давно началось, когда я еще маленьким был. После химии у меня выпали все волосы. Вид был жалкий — огромные торчащие уши, голова, как бильярдный шар, бледная кожа. Одним словом, живой мертвец. В таком виде я отказался идти в школу, наотрез отказался. Сказал, что не хочу, чтобы меня жалели. Это все Михаэлла, она у мамы-актрисы добыла парик, сделала мне мейкап, нарумянила щеки. А так как я в больнице оказывался довольно часто, то привык к парикам. Потом их уже специально для меня приобретали. У меня их много. — И платиновый есть? — хмыкнул Денис. — Конечно. Ты прости меня. Я не специально, — попросил Антон. Денис его понял абсолютно верно: — Я знаю. При твоей любви к жизни, ты не стал бы это делать специально. — Я сильно страшно выгляжу? — спросил Антон и, наконец, повернулся к Денису лицом. — Нет, — уверенно ответил тот. Он ожидал всего чего угодно после вчерашнего, — совсем нет. На щеке только узкая полоска лейкопластыря, прикрывающая шов. Я думал, будет гораздо хуже. — Говорят, что Олег Николаевич - косметолог, который зашивал мне щеку, - просто кудесник. Элка тоже хочет стать таким же хирургом. — Я слышал, что и Михаэлла очень хороший хирург, — отозвался Денис. — Но тут, видишь, какая ситуация, на операционном столе оказался ее брат. — Ага, — хмыкнул Антон. — Заопасалась, что потом гнобить буду, что плохо меня заштопала. — Не поэтому, на операционном столе был не просто брат, а ее любимый брат. Она когда тебя увидела, просто заплакала… — Что, так страшно было? — округлил глаза Антошка, снова превращаясь в того забавного «нэко», с которым познакомился Денис всего несколько дней назад. — Очень. Даже мне до сих пор не верится, что Олег Николаевич из тебя почти прежнего сделал, — кивнул головой Денис. — По крайней мере, ты не будешь похож на своего любимого персонажа. — Знаешь, я дурак, — вдруг заявил Антон. — Знаю, — спокойно отозвался Денис. — Только и я не умнее. Хотя… — Ты ведь обо всем догадался? — жалобно спросил Антон. — Не только догадался, но и проверил все адреса — и физические, и ай-пи, — кивнул головой Денис. — Только не будем об этом. Он ночью прочитал, в конце концов, последние сообщения от Джокера, чтобы попытаться разобраться в своем отношении к парню и его к нему. Тот много писал о своей жизни, о нем. Теперь он даже не сомневался, что Антон пытался ему изложить свое отношение к любви. И только места для него там не находилось. — Знаешь, — попытался улыбнуться Антон, — а я рад, что оказался в больнице. Представляешь, я впервые попал с чем-то другим, а не со своей ненормальной кровью. И Элка не лежит рядом, бледная, уставшая. Ей ведь тоже не сладко приходилось. Но она мужественно всегда держалась. Я бы так не смог. Денис улыбнулся. Он не задумывался как-то, но, наверное, так и было — Михаэлле мужества было не занимать. — И еще я хотел тебе сказать. Мой дед прав — в моей жизни тебе нет места… Денис почувствовал, как екнуло сердце и сразу стало тоскливо. Лучше встать и уйти, не выслушивая объяснений Антона. — Потому что ты — сама моя жизнь. Без любви к тебе она мне больше не нужна.