НЕВЕРОЯТНО ФАНТАСТИЧЕСКАЯ,
НО ВЕРОЯТНО ПОУЧИТЕЛЬНАЯ
ИСТОРИЯ
ДЛЯ УЧЕНИКОВ, УЧИТЕЛЕЙ
И РОДИТЕЛЕЙ.
М О Н Е Т К А
Случилось это в один из последних дней мая. Точнее – началось… Погода стояла отличная. Солнце светило с утра до ночи, заставляя думать только об одном – начинаются летние каникулы! Уже не хотелось вспоминать про учебники и тетради, мысленно я уже гонял во дворе мяч с пацанами и вспоминал вкус спелой клубники, которой скоро буду объедаться в деревне у бабушки Оли. Я уже знал свои годовые оценки по всем предметам, оставалась только история. Марианна Степановна долго думала, какую оценку поставить – четверку или пятерку, а потом все же решила устроить мне маленький экзамен. Поэтому я сидел в пустом классе за второй партой в кабинете истории и перелистывал свою тетрадь, повторяя даты. Марианна Степановна сидела за своим учительским столом и, подперев голову рукой, смотрела в окно. Вид у нее был невеселый, и это было так странно, ведь за окном шумели березы и пели птицы. Мне казалось, что невозможно грустить, глядя на это. Историчка мне нравилась, она была совсем молодая и так интересно рассказывала о каменном веке и древней Греции, что я сидел на уроках, разинув рот. Но когда я дома открывал учебник, все казалось таким скучным, что я частенько не понимал того, о чем читаю. Поэтому и сидел здесь сейчас в надежде получить пятерку, ради которой я вчера даже не пошел гулять. Я был уверен, что историчка спросит что-нибудь очень простое и отпустит меня, и тогда я нагуляюсь! Я снова посмотрел на нее и подумал о том, что она в последние дни частенько грустит. Она вообще стала какой-то странной. Казалось, что все у нее идет наперекосяк. Постоянно что-нибудь вываливалось из рук, пару раз я видел, как в школьной столовой на нее опрокинули тарелку с супом. За один только апрель она дважды ходила с гипсом на левой руке – сначала на запястье, а потом почти на всю руку. Она умудрялась ставить пятерки двоечникам, задавая вопрос о том, что только что рассказала. А потом вызывала двух – трех отличников и засыпала их вопросами о том, чего не было в учебнике, и ставила двойки. Ребята говорили, что у нее крыша поехала, и я даже соглашался с ними. Но иногда я видел, что она сидит вот так, как сейчас, и шмыгает носом, будто плачет, и думал, что у нее просто что-то не ладится. И мне было ее жаль. Я оглянулся. За последней партой, уткнув нос в учебники, сидела Ленка Сергиенкова. Я ухмыльнулся. Она была как раз одной из тех отличниц, которым Марианна Степановна влепила подряд две «пары» за свои непонятные вопросы. И теперь Ленка зубрила даты, чтобы их исправить. Марианна Степановна отвернулась от окна и встретила мой взгляд. - Ну, что, Козаков, готов отвечать? Я кивнул. - Иди сюда. Я оторвался от стула и направился к доске. Встал, как обычно, посередине и приготовился к вопросу. В этот момент открылась дверь и в класс заглянула завуч Наталья Павловна. Она тихонько окликнула историчку. Марианна Степановна быстро подошла к ней, и они зашептались. Я не прислушивался к их беседе. Я любовался видом за окном, затем мой взгляд обежал край шевелящейся от сквозняка портьеры. А потом я стал разглядывать учительский стол. Под стеклом лежали какие-то бумажки, списки и записки, поверх него – наш классный журнал. А совсем рядом с ним, почти на краю стола, я увидел монетку. Я сделал шаг поближе. Монетка слегка поблескивала, заставляя меня вытягивать шею и вглядываться. «Монетка как монетка», - подумал я, но оторвать от нее своего взгляда я не мог. Я почти совсем подошел к столу и с удивлением отметил, что она как раз не была обычной монеткой. Четко выделявшееся «2 рубля» было отпечатано в обратную сторону, словно отражалось в зеркале. - Ух ты! – прошептал я. – Здорово! Моя рука сама потянулась к монетке, и через один миг она уже лежала в моей ладони. Тяжелая и теплая – наверное, от солнечных лучей,- подумал я. Хлопнула дверь, и я тут же сделал шаг назад и уставился в окно. Марианна Степановна вернулась на свое место и спросила: - Ну, так начнем? Я неуверенно кивнул, хотя меня всего обжигала мысль, что я украл деньги с учительского стола. Надо было сразу положить монетку на место! А теперь я уже не знал, как это исправить. Я сжимал ее в руке и боялся, что сейчас историчка заметит пропажу и спросит меня об этом. Тут я решил, что если это произойдет, я верну ей монетку и скажу, что просто хотел посмотреть. Марианна Степановна действительно заметила пропажу. Она сидела неестественно прямо, положив руки перед собой, и смотрела на стол. Потом она заглянула под журнал. Нагнулась и заглянула под стол. Пошарила руками в карманах пиджака. После этого медленно повернулась ко мне. Лицо ее выражало недоумение. Она смотрела прямо мне в глаза, не веря, что я – я! – мог украсть. Я протянул вперед руку, в кулаке которой держал монетку. А она вдруг спросила: - Ты не видел здесь?.. Не дав ей закончить, я сунул руки в карманы брюк и быстро выпалил: - Нет! И почувствовал, что краснею. Прямо-таки наливаюсь горячей краской стыда от ушей до самого кончика носа. Недоумение на лице Марианны Степановны вдруг стало исчезать, уступая место странному сиянию. Губы ее расползлись в улыбке по всему лицу, она нелепо хихикнула и проговорила: - Так-так… Ну, что ж, тогда давай займемся историей. Она еще похихикала, глядя в журнал, а потом совсем весело сказала: - Расскажи-ка мне про восстание Спартака. «Потрясающе!» - подумал я. Этот вопрос я знал превосходно. Ведь так интересно было слушать, когда Марианна Степановна на уроке рассказывала про бои гладиаторов, и я не мог этого забыть. Я улыбнулся – пятерка мне обеспечена! Бои гладиаторов… И в тот миг, когда я открыл рот, чтобы отвечать, в голове вдруг всплыл совсем другой образ гладиатора, виденный мною два дня назад в одноименном фильме. А так как рот я закрыть не успел, слова сами посыпались из него, как семечки из драного кармана: - Марианна Степановна, какой я видел фильм! Спартак даже не сравнится с гладиатором Максимусом. Он сначала не был гладиатором, он был воином… Я смотрел на сияющее лицо исторички и с упоением рассказывал ей фильм. Где-то далеко-далеко внутри меня маячила мысль, что я делаю что-то не так, но я смог замолчать только тогда, когда рассказал весь фильм от начала до конца. Когда же я умолк, переводя дух, историчка с минуту разглядывала меня, а потом спросила: - Ну, а про Спартака ты можешь рассказать? «Конечно, могу!» - готов был ответить я, но из моего рта вырвалось четкое: - Нет! Понимая, что говорю не то, что думаю, я закрыл рот рукой. А Марианна Степановна, по-прежнему улыбаясь, сказала: - Я знала, что ты скажешь именно это. Мне, Козаков, было интересно… посмотреть со стороны… Я понимал, что происходит нечто ужасное, что моя пятерка накрылась, но не мог проронить ни звука. Я пытался понять, что сказала мне историчка, и не мог. - Попытаемся еще? – спросила она. С ужасом сообразив, что не помню ни одной даты, я кивнул. Но она не стала спрашивать даты. Она задала глупейший вопрос: - Где жили персы? - Ясное дело, - прошептал я, - в Африке. И плюхнулся на стул, неизвестно как оказавшийся у доски за моей спиной. Марианна Степановна посмотрела на Ленку. - Сергиенкова! Я тоже смотрел на нее. Не знаю, что она делала все это время, я как-то забыл о ней. А теперь Ленка вскочила со стула и стояла, напрягшись, явно готовая отвечать на самый дурацкий вопрос. - Сергиенкова, где жили персы? Та неуверенно пробормотала: - В Персии. - Молодец, Сергиенкова, ты свободна. - Совсем? – Ленка вроде бы не понимала, что происходит. А Марианна Степановна захлопнула журнал, взяла его подмышку и направилась к выходу. У дверей она обернулась и посмотрела на нас. Ленка все так же растерянно стояла у своей парты. Я сидел, не в силах подняться. Марианна Степановна подмигнула мне и весело пропела: - А воровство не пошло тебе на пользу, не правда ли? Шаги исторички давно стихли в коридоре, а я все не мог оторваться от стула. Я смотрел на Ленку, она на меня. Я не знаю, что она думала обо мне, услышав слова учительницы. Зато знаю, что думал я. Мне показалось, что я вижу Ленку впервые. Что за ерунда? Я знал ее с первого класса. Но в этот момент мне стало стыдно оттого, что она узнала обо мне – историчка назвала меня вором. Тут я подумал, что если бы это была не Ленка, мне было бы наплевать. Почему-то так важно стало быть в ее глазах хорошим и честным. Раньше я никогда не обращал на нее внимания. Она была обычной девчонкой, такой же, как все остальные. Но сейчас… Она так вытаращила глаза, что я заметил даже со своего стула, какие они зеленые. И косички, туго заплетенные и торчащие в разные стороны, такие забавные! Кажется, в нашем классе она была единственной девчонкой с косичками, а я был единственным, кто ее не дергал за них. И вообще она была… я не мог понять, какой она была в этот момент, но понял вдруг, что она мне ужасно нравится. Мне захотелось сказать ей что-нибудь. Что-нибудь… нежное! И вот когда эта мысль в моей голове полностью созрела, я почувствовал, как сила вернулась в мои ноги. Я вскочил со стула, втянул голову в плечи и с диким ревом Тарзана бросился на Ленку. Мои руки вытянулись вперед, и когда я добежал до нее, пальцы вцепились в ее косы и дернули со всех сил. С воплем она оттолкнула меня, и я грохнулся на пол. Неведомая сила поставила меня на ноги, я бросился к дверям. Уже выскочив из класса, я сделал скачок назад и крикнул Ленке во все горло: - Ты похожа на жабу! Лица ее я после этого не видел, потому что ноги понесли меня по коридору, по лестнице, по раздевалке, прямо к выходу на улицу…