Перо Феникса

– Что это за место? Не очень похоже на коттеджный поселок. – Феникс не был уверен, что Макс захочет отвечать. Тот действительно поначалу молчал, но потом все-таки соизволил открыть рот: – Универсальный склад. – Хм. А то, что сейчас позади… Всегда было неодушевленным? – Феникс, я не задаю вопросы, на которые не хочу знать ответы. “А вот я отсутствием любопытства не страдаю”, – про себя отметил Феникс. Вслух задал новый вопрос: – Это ж кому по нраву тамошняя обстановочка? – Ну кому-то, значит, нравится. – М-м-м, а кладовщик один? – Да нет, – нехотя ответил Макс. – То ли младший брат, то ли племянник. – Хорошенькое местечко для ребенка. – Да, говорят, он шизофреник. И этот, – Макс неопределенно мотнул головой в сторону проносившихся деревьев, – боится, что его в психушку заберут. Вот и прячет в лесу. – Буйный, что ли? – Да кто ж его знает… Я тут в третий раз, но никогда мальчишку не видел. “Мне повезло больше”, – про себя ухмыльнулся Феникс. – А вообще ходят слухи, что с ними обоими неладно… “Это точно”. – Феникс вытянулся на сидении и больше вопросами не отвлекал: хочешь получить ответы – ищи их самостоятельно. В город они вернулись под вечер, но Феникс пожелал покинуть своего спутника немного раньше. На вокзале он купил билет на пригородный поезд и уехал туда, где находилась главная берлога. Он так и называл свое жилье – "берлога" и "нора". Вторая отличалась от первой более скромными размерами и, соответственно, имела меньший ассортимент подручных средств. Правда, ни то, ни другое жилье не подошло б уважающему себя бюргеру – даже минимум уюта отсутствовал, да Феникс к нему и не стремился: смысл украшать подоконники цветочками, если неизвестно, когда случится тут ночевать? Ноутбук поприветствовал хозяина, и тот углубился в изучение карты. Чтобы строить какие-либо теории, слишком мало исходных данных. Имеется: мрачный мужик неопределенного возраста, предположительно от тридцати до пятидесяти – борода визуально делает старше, кому, как не Фениксу, этого не знать. Судя по всему, джентльмен не из общительных – если бы его отшельническая жизнь была вынужденной, новому человеку он, скорее всего, радовался бы, но копальщик явно хотел избавиться от гостя побыстрей. В дом не приглашал, чаем не угощал. Далее, мальчик. Не ребенок точно. И он боится. Кого-то или чего-то. Своего родственника? На первый взгляд, парень не выглядел безумцем. Правда, в психических болячках Феникс не разбирался совершенно, хотя видеть таких убогих приходилось, да и не только видеть – долгое время жил по соседству. Тихий пацан, который в шестнадцать лет кубики перебирал, но никто не собирался держать его, как зверя в клетке. В общем, непонятно все. И заяц этот странный – почему у взрослого парня меховая игрушка? Может, заботливый родственник боялся насмешек над “не таким” и увез его подальше? Всяко, конечно, бывает. Но смириться с этим достаточно рациональным объяснением не давало какое-то непонятное чувство. Сам Феникс прекрасно понимал, что просто ищет приключений на свою задницу, но поделать с собой ничего не мог. Он уже принял решение – дело только за деталями. *** Ближайшее к загадочному кладбищу жилье находилось в нескольких десятках километров. Достаточно большое селение имело собственный погост, поэтому то кладбище оказалось заброшенным. Когда-то и там обитали люди, но после серии природных несчастий, почти уничтоживших тогда еще деревню, выжившие ушли осваивать новые места. А там люди бывают разве что проездом. Про человека, живущего около заброшенного кладбища знали – он раз в неделю приезжал за продуктами. Ни с кем не разговаривал, ни о чем не спрашивал, на вопросы либо утвердительно кивал, либо отрицательно мотал головой. Ходили слухи, что он немой, но так это или нет – никто сказать не мог. На какие деньги живет – неизвестно, но, видимо, какой-то доход имеет. Про игрушки или детскую одежду Феникс разузнать не смог – никто из его собеседников в уютном кабачке не припомнил, что бородач покупал что-то подобное. – Да и зачем ему? Один же живет, – удивился собутыльник, которого Феникс спаивал второй час подряд. – Один? – Ну. Кто там поблизости оказывался, говорили, что только его самого и видали. Как выйдет, как зыркнет, так и пожалеешь, что забрел. Да наши туда и опасаются ходить – люди пропадают. – Много? – Да кто их знает… Из местных девчонка одна, уж почти три года как, а приезжих и не считали… – А когда девочка пропала, то там не искали? – Как не искали, все перерыли. Нет ничего. В доме-то, говорят, всего-то две комнатенки – в одной кровать, в другой стол. И ничего больше. А детей никаких нет. Интересно. Живущие неподалеку понятия не имеют о пацане, приезжие – знают по слухам. И только сам Феникс видел парня. – Слушай, а местные совсем там не бывают? – Да с тех пор и не бывали. Что там делать-то? – Ну этот же живет. – Ну нашел дом пустой, вот и живет. Жутко там. Рядом с кладбищем, да еще и одному. – Там не осталось других домов? – Не, только этот и выстоял. Крепкий. Там сколько-то, говорят, сараюх оставалось, да все растаскали по бревнышку. – А когда этот сторож кладбищенский там поселился? – Да вот года три, считай, и живет. Или чуть меньше?.. – задумался собеседник. – А девочка пропала сразу, как он появился? – Да вроде… Уже и не вспомнить. Бред какой. Если верить местным забулдыгам, то копальщик живет один. Ладно, игрушки, но одежду-то парню он должен где-то доставать. Память услужливо нарисовала показавшийся в двери силуэт, и Феникс понял: вещи были чрезмерно велики. Мальчишка носил не свое. Но как мужчине удается прятать малого? Неужели ни разу не нашлось любопытных смельчаков? Среди пацанья, например? – А когда этот сторож приезжает за продуктами? – Да обычно по вторникам. Но бывает, что может и не появиться. Так-так, а сегодня у нас воскресение. Что ж, пожалуй, стоит задержаться. Заодно и пообщаться с местной ребятней. *** Обычно неудержимая жажда подвигов просыпается годов этак с семи, а к десяти становится настолько неудержимой, что любые запреты и предостережения взрослых становятся только дополнительным стимулом, нежели сдерживающим дух приключений поводком. Найти местных Томов Сойеров не составило труда: небольшая стайка мальчишек лет десяти-двенадцати активно месила пыль ногами – наверняка потому, что заботливые мамаши лишили общения с компьютером. Увы, мелкие помочь Фениксу не смогли – слишком далеко находилось заманчивое местечко. Пока доберешься до подвигов, мамочки уже вселенскую тревогу объявят, поэтому мелочь искала приключения поближе. Философски пожав плечами, Феникс в очередной раз убедился, что рассчитывать стоит исключительно на себя. Ближе к вечеру он двинулся в сторону кладбища. Машину пришлось оставить на шоссе (а это несколько километров), тропа, ведущая к дому, очень узкая – присутствие постороннего транспорта будет заметно, да и шум мотора скрыть не получится. Велосипед надо было раздобыть, запоздало думал Феникс, пробираясь в сумерках. Здесь царила та же тишина, что и раньше. До места парень добрался уже в полной темноте, правда, теперь он экипировался должным образом: маленький, но мощный фонарик, прочный трос, мазь от комаров, перекус, который позволит не умереть с голоду в течение суток, а также прибор ночного видения, который мог послужить и биноклем. Про мелочи типа ножа и пистолета и говорить не стоит. Окно с зайцем чуть светлее остальных. Феникс прокрался по двору и, зацепившись за наличник, встал на деревянный выступ и заглянул в окно. Свет давал экран небольшого телевизора, стоявшего на какой-то тумбе, на экране которого Том гонялся за Джерри. Заяц и мультики, совсем неплохо. На полу аскетично обставленной комнаты сидел давешний парень. Перед ним лежала картинка, от которой он отщипывал кусочки и нанизывал их на куски, видимо, проволоки. Тут же лежала большая коробка канцелярских скрепок. Мальчишка скреплял между собой кусочки, не поднимая головы к телевизору. В углу стояла кровать, рядом стул. Все. С потолка свисали какие-то странные украшения, отдаленно напоминающие медуз: шапка и щупальца от нее. Парень механически совершал одни и те же движения, а Феникс, у которого сводило пальцы, пытался решить: стоит еще пялится в окно или стоит сменить дислокацию. Однако обстоятельства снова сделали выбор за него. Дверь в комнату распахнулась, и показался могильщик. Мальчишка поднял голову и снова ее опустил. – Пойдем, – раздался хриплый голос. Теорию о немоте смело можно отправить в утиль. Парень медленно собрал свои кусочки – и металлические, и картонные – и выпрямился. Мужчина развернулся, мальчишка пошел следом, не выказывая особой радости. Феникс слез на землю, разминая пальцы, прикидывая, что делать дальше. Как вариант – дождаться отбытия за провизией могильщика и пошуршать в самом доме, вряд ли мальчишка будет представлять угрозу. Или попробовать с ним заговорить. В любом случае не стоит упускать шанс. Размышления прервал звук, похожий на приглушенный стон. Разовый, он повторился, еще и еще. Феникс поднял голову: все окна одинаково темны. Он достал ПНВ и прислушался. Под окном, где звук слышался наиболее громко, повторил свой маневр: влез на выступ. …Мальчишка стоял на четвереньках, отсвечивая белой кожей, а мужчина вколачивался в худое тело. Парень выгибался в пояснице, задирая голову – неровно стриженные пряди прилипли ко лбу. Крепко зажмуренные глаза и закушенная губа. Мужчина дернул за шнурок на шее, и мальчишка выгнулся еще сильнее, хрипло застонав. Феникс до боли сжал пальцы и зубы. Досматривать до конца не стал.