Глава 1. Good morning
25 июня 2014 г. в 23:43
Летящий стакан в стену. Выместить свою злость на ни в чем неповинной вещи, случайно и так некстати подвернувшейся под руку. Ведь так легче, проще, чем, например, поговорить. Хотя, когда разговоры не принесут никакого смысла, не станут предопределением какого-то жизненно важного решения, может и нет никакого другого выхода, как просто что-нибудь разбить. Когда разбита жизнь, собирать стеклянные осколки не так уж и грустно.
- Да и вали к черту, ублюдок! – хриплый крик в спину человеку, с которым прожит не один год в браке.
Вот она, счастливая любовь, про которую пишут в модных глянцевых журналах и показывают в душещипательных телесериалах. Та розовая занавеска, прикрывающая мерзкую действительность. По правде говоря, зачастую все складывается совсем не так. Нет никакого хеппи-энда, нет «жили они долго и счастливо». Эти рассказы всегда заканчиваются на положительной нотке, чтобы сохранить какую-то надежду, дать иллюзию идеальной жизни на много лет вперед.
Эмили повернула голову на помятой подушке и взглянула на будильник, стоящий на тумбочке у кровати. Потерянные тринадцать минут сна. Родители опять разругались, а по крикам матери и громкому хлопку входящей двери можно было прийти к выводу, что отец снова оставил их. Не на совсем, где-то дня на два, а потом он придет с жухленьким букетиком цветов и молча передаст его своей ненаглядной жене в качестве извинений. Она естественно его простит, обнимет и предложит выпить за их примирение. После того, как взрослые накидаются, приведут друзей и бурно обсудят, какие же они все-таки счастливые, несмотря ни на что, отец ляпнет что-то из ряда вон выходящее, чем обидит мать, новая истерика и снова его уход. Этот сценарий был настолько знаком девушке, что она удивлялась, как им еще это не надоело. Одно и то же, раз за разом. Менялась лишь причина ругани, ну и добавлялись новые бранные слова.
Эти пара дней, что отца не было дома, всегда были лучшими для Эмили. Как уикенд, как эмоциональная передышка, как долгожданный подарок. Конечно, матери было плохо, но она наконец-то была трезвой, дома наводился порядок, и не шныряли туда-сюда какие-то незнакомые люди. Дочь выслушивала ее жалобы, порой непонятные претензии, иногда даже могла спросить у мамы совета. И становилось не так тяжело просыпаться и засыпать, краски на некоторое время набирали яркость, а приходить домой с учебы было не так боязливо. Но отец всегда возвращался. Мирок девушки снова блек, наполнялся алкогольным угаром и руганью. Грустным было то, что ругались теперь родители все чаще, а эти эмоциональные перепады вызывали дичайшую мигрень у Эмили.
Вечерами, наглотавшись таблеток, чтобы унять головную боль, девушка размышляла на тему того, что она, наверное, ужасный человек. Радоваться тому, что отец ушел, а мать в слезах, только потому, что ей легче. Эгоистично. Будучи помоложе, она переживала уход отца в слезах вместе с мамой, успокаивала ее, старалась скорее их помирить, выискивала папу по барам и пабам. А потом поняла, что сводила их снова и снова лишь для того, чтобы они вновь поругались. В конце концов, разочарование раз за разом вынудило ее кардинально поменять свою политику.
Будильник запищал, вытаскивая девушку из легкой дремы. Ей не хотелось вставать, покидать комнату, видеть бардак и раскиданные на полу бутылки. Больше всего ей не хотелось видеть утреннюю истерику матери. Сегодня был первый экзамен, мысли девушки должны были быть собраны и готовы, а после встречи с родительницей Эмили не сможет думать ни о чем, кроме семейных дрязг. Как же ей порой хотелось, чтобы мама поджарила ей тосты, сварила кофе, а перед выходом пожелала удачи и уверила в том, что она справится. Но этого не было. И уже вряд ли когда-нибудь произойдет.
- Эми, - хрипло простонала женщина и повертела ручку двери ее комнаты.
На дверях стоял массивный замок. Родители долго противились этому атрибуту, утверждая, что это перебор и в нем нет необходимости. Они почему-то считали, что их дочь переживает какие-то стандартные подростковые проблемы и старается отгородиться от взрослых. В чем-то они может и были правы, Эмили поставила его для того, чтобы отгородиться от взрослых, но не из-за проблем, а из-за дикого страха, что какой-нибудь пьяный незнакомец ворвется в ее комнату и… Ей просто было страшно, как и любому человеку, а за закрытой дверью создавалось ощущение некой безопасности, что ли.
- Я сейчас выйду, мам, - тоскливо отозвалась девушка, грустно наблюдая, как женщина продолжала поворачивать ручку. – Дай мне пару минут.
Эмили дотянулась до резинки для волос и села на кровати. Интересно, когда утро перестало быть радостным? Может был какой-то переломный день, а она все пропустила, когда могла еще все спасти? Эти идиотские вопросы без верного ответа.
Поспешно застегнув все пуговицы на белой блузке и натянув светлые джинсы, она проверила сумку, которую собрала с вечера и тихонько подошла к двери, прикладывая к ней ухо. Посторонних голосов девушка не услышала, лишь как мать на кухне бубнила себе что-то под нос, поэтому она спокойно покинула свое убежище.
Аккуратно ступая по полу, опасаясь, как бы ей в ногу не впились осколки битого стекла, Эмили добрела до кухни, оценивая степень бардака в квартире. Где-то в голове была такая шкала: 5 – все перевернуто вверх дном, сломано и разбросано; 1 – помыть полы и посуду и вполне терпимо. Сейчас было где-то три с половиной. Чья-то кровь на обоях. Светлая подсохшая лужа пива у двери ванной. Окурки и плевки в раковине.
- Что ты делаешь? – поинтересовалась дочь, наблюдая, как мама трясущимися с похмелья руками пытается зажечь плиту.
- Кофе. Ты же наверно сейчас пойдешь. Тебе попить кофе надо. И ты меня оставишь, - всхлипнув, она настойчиво терла спичку о коробок, добиваясь огня, - отец оставил, ты тоже когда-нибудь уйдешь и не вернешься.
Эмили прикрыла глаза и вздохнула. Она из раза в раз обещала, клялась, что никогда ее не бросит, что не уйдет от нее, даже отказалась от места в общежитии колледжа, чтобы остаться в этой злосчастной квартире. Но мама будто забывала об этом разговоре.
- Мам, - девушка подошла к матери и мягко взяла ее ладони в свои, чтобы та перестала мучить коробок, - иди, отдохни. Тебе надо поспать, а кофе я сама сварю.
Женщина все не поднимала головы и отрицательно мотала головой.
- Прости меня, Эми, я наверно ужасная мать, - только сейчас этих слез не хватало.
Почему-то она всегда вспоминала о своих родительских обязанностях, когда отца не было, когда ей было так паршиво, что хотелось выть. И конечно, чтобы рядом оказалось теплое плечо для ее слез.
- Не выдумывай, - дочь пригладила ее растрепанные волосы, - ложись. Я скоро приду, мы с тобой приберемся. Если хочешь, я куплю торт, наберем пару лишних килограмм?
Мать слабо улыбнулась и тут же скорчила гримасу, неприятно зашипев и резко поднеся ладонь ко рту.
- Что это? – нахмурившись, Эмили убрала ее руку и посмотрела на разбитую губу. – Это папа с тобой так?
Женщина лишь отвела глаза в сторону и тяжело вздохнула. Это был новый этап. Раньше родители могли ругаться громко и яростно, говорить друг другу неимоверные гадости, но отец никогда не распускал руки. Чего же ждать теперь? Регулярных побоев?
- Иди в комнату, - холодно скомандовала дочь, - я принесу перекись. Рану надо обработать.
Женщина натянула рукава кофты и скрестила руки на груди, вжимая шею и покидая кухню. Словно это она подросток, а Эмили строгий родитель. В ванной был сущий бардак: чья-то не до конца смытая блевотина на унитазе, чужая женская одежда на машинке, забрызганное водой зеркало. Девушка даже не понимала, какой смысл прибирать все это, если через неделю все будет точно также.
Умывшись и достав аптечку, девушка заторопилась в комнату к матери, вспоминая, что с такими темпами она опоздает на экзамен.
- Тише, - дочь подула на губу мамы, - потерпи немного. Пообещай, что мы обсудим это, когда я вернусь?
Эмили было интересно, за что он ее ударил, как она относится к его поступку, но спроси она у нее сейчас, часового разговора не избежать, а беседовать ей крайне некогда.
- Поспи, пожалуйста, - девушка встала, собирая ватные диски и бутылочку с перекисью.
Мать в последний момент схватила дочь за руку, крепко, как маленький испуганный ребенок после кошмарного сна.
- Мам, я только на пару часов, обещаю, - как можно более ласково пообещала она. – Напишу экзамен и вернусь.
Укрыв женщину одеялом и поцеловав ее в лоб, Эми вернула на место лекарство и, перекинув сумку через плечо, вышла из квартиры, захлопнув за собой массивную дверь. И было бы счастьем, чтобы все мысли и переживания остались тут же, в этой квартире, но они тяжелой ношей тащились за девушкой.
Ей так необходимо было порадоваться хоть чему-то, хотя бы на несколько минут, но где бы она не выискивала такой причины, ее не было. Маленькие смеющиеся дети не радовали ее глаз, когда она шла до остановки, птицы не щебетали своих прекрасных песен, а облака не представлялись ей никакими красивыми фигурами. Только серые мрачные люди, торопящиеся по своим делам, холодный ветер за шиворот и раздражающий шум гудящих в пробке машин.
Нет, она не была депрессивной и нелюдимой, с ней несложно было завести разговор, и в колледже у нее были подруги. Но никто не мог понять порой ее отсутствующего взгляда, тусклой и не выделяющейся одежды, спокойного и неактивного характера. Все ждали от нее непослушного и дерзкого подростка, обычного, который совершает необдуманные поступки на каждом шагу, но она выросла уже очень давно. Может даже слишком рано.
Тайком ей хотелось и безумств, и сумасшедшей влюбленности, и трепетных встреч с парнем. Но это было чем-то далеким и нереальным, неощутимо невесомым. Эмили была интересна та, другая жизнь, позитивная и веселая, но рядом с шумными компаниями она ощущала себя посторонней, чужой. Кому будет нужна такая ущербная, как она. Внешне не сказать, что девочка растет в неблагополучной семье, это как раковая опухоль на начальной стадии, не дающая признаков ее присутствия. Но она не сможет никому открыться до конца, привести в гости и душевно поговорить за чашкой чая.
Она рождена, чтобы либо выжить и не сломаться, либо тихонечко спиться от одиночества. Если бы только знать, сколько еще терпеть, сжимая зубы, рассчитать, сколько сил для этого необходимо. Когда-нибудь научиться дышать, не задыхаясь.