В объятиях незнакомца.

Он прижал ладонь к моему лицу. Обезоруженная его нежностью, я успокоилась и всем телом прильнула к нему. Шеннон становился настойчивее, его ласки сводили меня с ума, и сердце у меня заколотилось так, словно я пробежала марафон. Он спустил платье с моих плеч, и оно соскользнуло на пол. Сильная дрожь прошла по моему телу с головы до пальцев ног, когда я оказалась перед ним в одних только туфлях на высоком каблуке и трусиках. Неуклюже от нетерпения я потянула его пиджак и рубашку, и Шеннон помог мне снять ее. Его грудь была сильной и мускулистой. Я нерешительно коснулась жестких волос на ней, проведя по ним пальцами. Ощущать его кожу под ладонями было чертовски здорово. На его теле было несколько татуировок: две по бокам и на левом предплечье. Только сейчас я разглядела еще одну на его шее. Четыре полоски. Я решила не спрашивать его их значение и просто коснулась их губами. Шеннон нервно сглотнул. Я позволила ему притянуть себя ближе, его руки обвились вокруг меня, и мои ладони скользнули ему на спину. Завитки защекотали грудь, от долгих, пьянящих поцелуев закружилась голова. Почувствовав, как тесно я прижимаюсь к нему, потираясь бедрами о натянувшую брюки плоть, Шеннон тихо усмехнулся и, отодвинув меня, сказал: — Не сейчас. — Я хочу тебя, — сказала я, раскрасневшаяся и дрожащая. Я почти никогда не говорила этого мужчине. Почувствовав мое возбуждение, Шеннон привлек меня к себе так, что я оказалась между его бедер, и крепко прижал к груди. — Наверное… — наконец сумела выговорить я, — я просто не уверена, безопасно ли это. — Пожалуй, нет — он подцепил пальцами края трусиков и потянул вниз. — Но через несколько минут, дорогая, тебе будет наплевать. Чувствуя, как кружится голова, я позволила ему снять с меня трусики, и послушно села на кровать, попутно пытаясь расстегнуть застежки туфель. — Нет, — прошептал Шеннон, опускаясь передо мной на корточки. Внимательно наблюдая за мной, он раздвинул мои ноги. Я попыталась закрыться. — Свет, — сказала я, смутившись. Но Шеннон удержал меня на месте и, несмотря на мое ерзанье, наклонился вперед и прижался губами к моей плоти. Уже через несколько секунд я стонала, замирая от удовольствия с каждым плавным движением его языка. Он не останавливался, пока я, наконец, не выдержала и, сжав его голову, не притянула к себе. Он перехватил мои запястья и прижал их к постели по бокам от меня. Не в силах пошевелиться, совершенно открытая, я тихо вскрикивала, пока он нежно покусывал и лизал чувствительную плоть, заставляя мышцы судорожно сокращаться. Шеннон отодвинулся, оставив меня совершенно без сил. Я была абсолютно слаба, доведена до отчаяния, сердце бешено колотилось. Когда он встал между моими бедрами, я потянулась к молнии его брюк, пытаясь расстегнуть. Руки казались неловкими, словно на мне были варежки. Шеннон был возбужден, его член — напряженным и потемневшим. Я зачарованно дотронулась до него, затем сжала пульсирующий ствол и подышала на набухшую головку. Он замер, и я услышала слабый стон. Он терпел мои осторожные прикосновения, теплые посасывания, пока я пыталась распробовать его. Но через несколько секунд он вдруг отодвинулся, пробормотав: - Я больше не выдержу, - он полез в карман и достал серебристый квадратик. - Не надо, я принимаю таблетки, - мне хотелось чувствовать его. - Хорошо. Сорвав с себя одежду, он присоединился ко мне на постели и подтянул меня к центру матраца. Казалось, ему потребовалась бесконечность, чтобы стянуть с меня обувь, расстегнув крошечные ремешки, когда их можно было просто стянуть, не расстегивая. А потом он снова оказался надо мной, его рот — на моей груди, бедро он настойчиво просунул мне между ног. Я потянулась к нему, и моя ладонь прижалась к упругим мышцам его спины. Его рот отыскал мой, делая меня податливой, слабой, стонущей и неспособной сопротивляться. Надежно удерживая меня, он лег на бок, казалось, его руки везде. Наши сплетенные тела медленно двигались на широкой кровати. То, как мы терлись и скользили друг о друга, походило на чувственный танец, где я пыталась заманить его в свое тело, а Шеннон не поддавался. Он оттягивал момент, дразнил и терзал мою ноющую плоть, пока я не начала хриплым шепотом умолять его сделать это сейчас. Он перекатил меня на спину и широко развел ноги. Я покорно повиновалась, со стоном, полным предвкушения, приподняв бедра. Он вошел в меня, и весь мир, словно замер, когда я почувствовала первое осторожное проникновение. Я стиснула его плечи, впиваясь ногтями в его кожу. Шеннон скользнул глубже, шепча, что будет осторожным, что нужно только расслабиться, расслабиться… а потом проник еще глубже и замер, я почувствовала, как постепенно поддается мое тело. Его губы снова накрыли мои. Он проникал во влажное тепло моего тела, нежный, каким может быть только очень крупный мужчина. Он отзывался на каждый вздох и биение сердца, пытаясь отыскать идеальный угол проникновения, и когда ему это удалось, я беспомощно вскрикнула. Шеннон почти замурлыкал от удовольствия. — Тебе нравится? — Да. Да. — Я сжала его спину, приподнимая бедра ему навстречу. Твердый и тяжелый, он пронзал меня размеренными выпадами, а я извивалась под ним, желая, чтобы он двигался быстрее, сильнее. Сквозь хриплое дыхание я расслышала тихий смех. Он прижал меня к постели, заставляя смириться с тем темпом, который выбрал, и, казалось, прошла вечность, прежде чем я начала расслабляться. Я откинула голову, и его рука легла мне на затылок, а губы заскользили по шее. Он продолжал входить в меня, не сбиваясь с ритма, вперед-назад, его движения оставались нежными и чувственными. Я взлетела на невообразимую высоту, а потом мир вокруг меня начал рассыпаться, и я, содрогаясь, кончила, стиснув коленями его бедра. Он дождался, когда пройдут последние спазмы и в несколько рывков достиг разрядки. А после я тихо лежала, подрагивая, в объятиях Шеннона, чувствуя что-то липкое и горячее на своих бедрах. Я прижалась лицом к его груди. Мое тело казалось тяжелым от удовлетворения, и сочным, как созревший плод. — Поспи, — прошептал Шеннон, натягивая покрывало мне на плечи. Он поцеловал мои волосы. Его голос нежным бархатом прошелся по моей коже. Прижавшись к нему поближе, я с благодарностью задремала. Через какое-то время я зашевелилась и заморгала, почувствовав сквозь сон, что что-то изменилось. Я… Я чувствовала неуверенность, почти растерянность, и все же мне было на удивление хорошо. Шеннон лежал, опираясь на локоть, и невероятно серьезно смотрел на меня. Он обвел пальцем мои улыбающиеся губы. — Мне никогда не было так хорошо, Лиз. Никогда. Я закрыла глаза, пока он обводил пальцем мои брови, и подумала, что разница между хорошим и фантастическим сексом, наверное, в том, что Майк никогда не был так внимателен ко мне. Шеннон же казался полностью поглощенным мной, сосредоточенным на моих реакциях, хотя вместе мы первый раз. Даже сейчас он прикасался ко мне так, словно соприкосновение наших тел — это особый язык. Ласкающие пальцы скользнули вниз по моей шее. — Когда я увидел тебя в первый раз, — прошептал Шеннон в мои волосы, — мне показалось, что ты очень милая. — Милая? — Милая, но сексуальная. — А я подумала, что ты сексуальный, но чересчур. И… — я замолчала, перед глазами поплыли круги, потому что его пальцы оказались во мне, — совсем не мой тип. Я почувствовала, что он улыбнулся. — В самом деле? Потому что мне кажется, что сейчас я очень даже твой тип. — Он сжал мое колено и отвел в сторону. Я ухватилась за его плечи, чувствуя, как слабеют колени. Его тело прижалось ко мне, и желание пронзило нас обоих, словно разряд тока. Он бережно и внимательно раздвинул складки плоти и скользнул внутрь. Его руки легли на мои бедра и сжали. Какое-то мгновение мы лежали, не двигаясь, я чувствовала, как он наполняет мое тело, и, моргая, смотрела в его смуглое, влажное лицо. Не было никакой спешки, только ленивое исследование. Моя плоть пульсировала вокруг него, когда он, крепко держа меня, двигался в неторопливом, ровном ритме. Казалось, что весь мир пришел в движение, и только я оставалась единственной неподвижной точкой во вселенной. Каждый раз, когда он входил в меня, я вздрагивала, впиваясь в его плечи, а он прижимал меня к себе все сильнее. От нарастающего удовольствия плавились кости. И вот теплая волна пронеслась внутри меня, и Шеннон вышел, оставив меня дрожащей и счастливой. Я проснулась, села и потерла глаза. Тело приятно ныло после событий прошлой ночи. Шеннон спал на животе, обняв подушку. Во сне он выглядел совсем как ребенок, а не сексуальным мужчиной, с которым я провела ночь. Возможно, если бы я не любила Майка так сильно, то навсегда бы захотела остаться с Шенноном. «Хотя если бы ты любила его, то не прыгнула бы в постель к первому встречному», - тут же ответила моя совесть. Но сердце отчаянно твердило, что моя связь с Шенноном не была ошибкой. Это была лучшая ночь в моей жизни. И если бы была возможность повернуть время вспять, я бы все равно провела эту ночь с Шенноном. Мне было стыдно перед Майком, но вины я не чувствовала, и за это себя ненавидела. Прошлая ночь была как сказка. Но мне пора возвращаться в реальность. Я собрала по комнате свои вещи и оделась. Я еще раз взглянула на Шеннона. Я вижу этого мужчину последний раз. Что-то внутри меня завязалось в тугой узел, но единственным верным решением было уйти. Я тихо прошла в гостиную и вышла из квартиры. Поймав такси, я поехала в нашу с Майком квартирку. Надеюсь, смогу когда-нибудь без стыда смотреть ему в глаза. Собравшись с духом, открыла в дверь. Майк вышел мне на встречу. Вид у него был не самый лучший. - Майк, что-то случилось? - Твой отец, не дал согласия на наш брак. - Я знаю. - После разговора с твоим отцом, я совсем раскис и ушел, не дождавшись тебя. Прости. - Это не страшно, я была у друга. - У Тодда? - Да – соврала я. - Элизабет, я много думал. Я люблю тебя, ты знаешь. Я хочу всегда быть с тобой. Выходи за меня! И пусть твой отец против этого, но со временем он смирится и примет нас. Скажи, ты согласна – он смотрел мне прямо в глаза, взяв за руку. - Да … - только и смогла ответить я. Майк облегченно выдохнул и обнял меня. Майк единственный с кем я хочу быть. Пусть хоть весь мир будет против этого. Прошлая ночь все таки была ошибкой. Её и мужчину, с которым я провела ее, я закопаю глубоко в себе и никогда никому не расскажу о них. Никогда.