Полюбить ветер

      Сэл замерла, прислушалась, но странное дыхание, казалось, было везде. Сам воздух дышал, хрипло, через силу, издавал странно тягучий стон. Сделав последний несмелый шаг, девушка остановилась на краю. Ветер трепал распущенные кудри, играл лёгкой светлой юбкой до колен, подталкивал одновременно в спину и назад, к спасительному карнизу, а впереди расстилалась пропасть. Без конца и края, без неба и земли. Лишь тонкая черта, меленькая грань, отделяющая жизнь от смерти, бытие от небытия. Туманное море под ногами и гранит скалы. Оттолкнуться, взлететь, расправить крылья...       Подсвеченный первыми лучами солнца туман раскрывает объятья, и тонкая фигурка устремляется навстречу. Полёт как сон, а сон как вся предыдущая жизнь, и воздух мягко принимает Сэл в объятья. Трепещет натянутое струной тело, раскинутые в стороны руки обнимают мир, и ветер, вдруг сорвав оцепенение, устремляется за ней. В мгновение догоняет невесомую фигурку, оплетает, сковывает по рукам и ногам, заглядывает преданным щенком в лицо, не понимая, что не так.       Слёзы текут из закрытых в первобытном страхе глаз. Лицо, прекрасное лицо, подсвеченное оранжевым первым солнечным лучом, упрямо сжатые губы. Прерывисто дыша, она ожидает смерти, ужасного удара об острые камни у подножия горы, в страшном ущелье, где всего неделю назад распрощался с жизнью тот, без чьей руки по жизни не идти, тот, чьи губы лишь могут её будить, тот, чьё дыханье поможет жить. Теперь НЕжить.       Дыхание за спиной и голос, шепчущий на ухо "глупышка, ты моя". Не верить в предсмертный бред? Зачем? Он рядом, здесь, теперь навсегда! И скалы это больше не отнимут!       Ветер, лаская, гладит обнажившиеся ноги, руки, целует губы. Ветер, что может с корнем выкорчёвывать вековые деревья, нежно держит в объятьях хрупкую фигурку. Кружит в танце, целует, ласкает, обнимает. Приглаживает спутанные кудри, исцеляет ссадины и синяки.       - Глупышка, какая же ты глупышка! Я всегда рядом! Для этого вовсе не надо умирать! Живи! Пари! Любить можно и не видя! - шепчет над самым ухом знакомый голос.       Испуганно распахнутые глаза с удивлением замечают, что падения нет. Нет мира вокруг, лишь небытие и бескрайнее море серого тумана.       - Я умерла, да? - Дрожащий голос так похож на детский лепет.       - Нет, я не позволю! Я поцелую, можно?       - Да! - Сквозь слёзы вырывается звонкий смех. Он колокольчиком проходится по невидимому ущелью, эхом отзывается в горах. Осыпаются где-то камни, но Сэл больше не боится. Девушка плачет от счастья, сжимая в руках невидимое и почти не ощутимое, но почему-то не менее реальное тело призрачного любимого.       Губы касаются губ, не размыкаются объятья. Девушка и ветер шепчут друг другу о своей любви.       Ветер ласкает знакомое до каждой чёрточки тело, до каждой складочки, родинки и неприметной веснушки на загорелом носу. Одежда, не выдержав напора проказливой стихии, уносится к земле, прекрасное юное тело обнажено в порывистых ветреных руках. Поцелуи, касания и ласки, кажется, везде. Везде язык и пальцы, везде... везде...       Сэл прогибается, стонет, когда проказник-ветер нежно входит в любимое тело. Она не понимает уже, где верх, где низ, на чём они лежат или почему парят. Обхватывает призрачное тело, всё больше раскрываясь для него, всё больше позволяя. И пальцы опять играют с ней, проникают дальше. Девушка испуганно сжимается, вздрагивает.       - Не бойся, боли не будет! Лишь удовольствие для тебя!       Приятная прохлада проскальзывает туда, где ранее никто не бывал. Удивительное чувство заполненности, целостности и идеальности заставляет Сэл замереть, распахнув глаза. Призрачное лицо в тумане с улыбкой наблюдает за покрасневшими щёчками любимой. За тем, как юркий язычок облизывает разом пересохшие губы. Целует, заглушая первый стон. Берёт своё, аккуратно, нежно, но при этом непристойно и... фантастически! Поднимающееся солнце окрашивает фигурку золотом, делая её не менее нереальной, чем любовника в её руках. Ветер и девушка, и безумный секс на высоте сотен метров над острейшими камнями. Прекрасный секс и яростный оргазм, что распугивает просыпающихся птиц.       Тонкие сплетённые фигурки в белом мареве, а вокруг хоровод спешащей по своим птичьим делам тьмы. Колдовство, магия времени и места. Мечта, ставшая реальностью. Сказка, воплотившая мечты. Или картина под пером безумного художника, что лишь с рассветом сомкнул слезящиеся красные глаза, приткнув испачканную в краске макушку на не высохшем ещё холсте.